Да, как ни странно, в нашей семье пили и водили в дом друзей, но при мне не ма
терились. К маме ходили интеллигентные алкоголики.
Но в тот раз Ангелина Петровна была на взводе, или суп ей дался тяжело. Она
кое-как собрала с пола свои злобные кости и толкнула меня вместе с коляск
ой. Толкнула несильно, но поскольку одно колесо не держалось, я немедленн
о растянулся в луже супа, до крови прикусил язык и разбил бровь.
Пришла мама и подралась с Ангелиной Петровной. Мама была моложе, но сосед
ка относилась к более тяжелой весовой категории и имела значительный оп
ыт поединков без правил. Почти каждый вечер она участвовала в спаррингах
с собственным взрослым сыном. Я лежал в холодной перловке и с пола наблюд
ал за ходом боя. На девятой секунде первого раунда Ангелина Петровна пос
лала маму в нокдаун, но тут прибежали соседи и остановили схватку.
Мне было наплевать на кровь во рту, но я горько рыдал, потому что впервые п
онял одно: я никогда не смогу защитить маму. И в этот момент что-то в моем ми
рке сдвинулось.
Мама и Ангелина давно разошлись по углам, меня переодели, и воцарилось пе
ремирие.
Так они думали. Все, кроме меня. У Петеньки появился личный враг. И все, что я
мог, это сказать врагу нечто… сильнодействующее.
Мне до смерти захотелось ей что-нибудь сказать.
Поскольку денег на покупку новых книг в семье не водилось, то бабушка про
сто вываливала мне в кровать очередную стопку из дедовой библиотеки, не
особо заботясь о ее содержимом. За прошлую неделю я прочитал книжку Беля
ева о человеке-амфибии, стихи Чуковского, еще толстую книжку Шукшина «Я п
ришел дать вам волю» и, для разнообразия, дедушкину монографию «Курс кож
ных болезней». Последняя произвела на меня неоднозначное впечатление. Я
снова многого не понял и попросил принести мне книгу про слова.
Ч Петя, в доме жрать нечего! Ч резонно возразила тетя Лида, набивая рюкз
ак стеклянной тарой.
Ч Купи племяннику энциклопедию, Ч посоветовала бабушка.
Ч Лучше я куплю ему колготки, Ч нашла компромисс тетка. Она тоже любила
меня.
Ч Воинствующая серость! Ч промолвила бабушка и задымила «Беломориной
».
Одна бабушка догадывалась, с какой скоростью я читаю.
Почему я так четко запомнил тот день, и даже книжки? Нет, я не ударился голо
вой о линолеум, когда упал. Просто во мне что-то переменилось. Я сидел и дум
ал о человеке-амфибии, и Стеньке Разине, и кожных болезнях. Обо всем сразу.
Но сильнее всего я думал о том, что не может не быть способа стать сильным
и могучим, чтобы защитить маму и наказать таких, как Ангелина.
Я ничего не придумал. Оно пришло само.
Через какое-то время я встретил Ангелину Петровну на прежнем месте и ска
зал:
Ч Робин-бобин-барабек, скушал сорок человек!..
Соседка отнеслась к новости достаточно равнодушно. На кухне, кроме нас с
ней, никого не было, если не считать дяди Паши. Дядя Паша мылся в ванной, отг
ородившись от мира синенькой занавеской.
Он пришел с ночи, фыркал и плескался, как гренландский тюлень. Поверх зана
вески висели его цветастые трусы.
Ч Фарисеи тебя слышат! Ч сказал я. Ч Мы заложники извращенных предста
влений. Робин-бо-бин-барабек, скушал сорок человек. Один подвенечный нар
яд на все случаи жизни. Я Ч часть той силы, что вечно хочет зла и вечно сове
ршает благо. Человеческое тело вопиюще неэффективно. Много воды и много
крови утекло со дня свадьбы Двойры Крик. Фарисеи тебя слышат…
Столь содержательная речь не могла не найти отклика в жестокой груди сос
едки. Она выпустила из рук багровую свеклу и уронила в раковину нож.
Ч Лидка! Ч заорала она, отодвигаясь под прикрытие серванта. И крик ее бы
л подобен брачному воплю необразованной гориллы. Ч Лидка, звони Катери
не, пусть заберет отсюда своего вонючего засранца! Совсем сдурели, семей
ка психов!
На шум выглянул мыльный дядя Паша. От неожиданности он уронил шланг с вкл
юченной водой мимо ванны. Вбежала моя тетка и угодила ногами в струю кипя
тка. Тетка подпрыгнула и случайно сорвала занавеску ванной, вместе с кар
низом. Ангелина Петровна увидела голого дядю Пашу и позорно бежала с кух
ни.
Победа осталась за мной.
Вечером бабушка и мама устроили дознание. Никто не мог понять, что так взб
еленило Ангелину Петровну. Ведь она об меня не спотыкалась, и кресло заго
няли теперь на законное место нашей семьи, вместо стула у крайнего столи
ка.
Ч Это наш стол, Ч заявила тетя Лида, Ч и не фиг залупаться! Петя будет си
деть там хоть всю ночь.
Никто не понял, и сам я Ч тем более.
Но свирепая соседка начала меня сторониться. Дальше произошло много вся
кого. Помню, приходил участковый, потому что сын Ангелины поджег двери. По
том арестовали дядю Пашу, он вынес с работы и пропил важную деталь от груз
овика. Мама с тетей Лидой и бабушкой ходили на суд его защищать. Бабушка на
суде выдала:
Ч Кровавый молох Меченого катится по России!.. После чего судьи с перепуг
у дали дяде Паше условный срок, лишь бы не слушать бабушку дальше.
Ч Венедиктовна, ну ты, бля, прямо как Цицерон! Ч похвалил вечером дядя Па
ша, угощая всех рябиновой настойкой.
Ч Извольте грамотно построить фразу, Ч мрачно посоветовала бабушка, с
макуя алкоголь.
Иногда я думаю, что от бабушки мне кое-что передалось.
Когда они уходили на суд, я подкараулил Ангелину Петровну, не выходя из ко
мнаты. Имелось специальное приспособление, чтобы я мог позвать на помощь
в случае пожара или другой беды. Я дернул за веревку, когда эта злобная ве
дьма возилась в коридоре. Дверь отворилась, и я звонко продекламировал:
Ч Робин-бобин-барабек, скушал сорок человек. Побег не обезлиствел, зару
бка зарастет. Так вот Ч в самоубийстве ль спасенье и исход? Все бы тебе, Хл
опуша, душить да резать! Отчего вы ни разу не захотели, не попытались загля
нуть в ту великую книгу, где хранятся сокровенные тайны мироздания? Фари
сеи тебя слышат. Робин-бо-бин-барабек, скушал сорок человек. Перешагни чр
ез парапет чугунный, и даст тебе забвение вода. Робин-бобин…
Немыслимая каша из цитат, непонятным образом отложившаяся в башке шести
летнего паралитика. Я не сумел бы внятно ответить, откуда взялась подобн
ая ахинея.
Но я хорошо представлял, зачем я это делаю.
Мне нравилось, что ей нехорошо.
Соседка застыла с кошелкой и зонтиком в руках. Сквозь дверную щель, из сум
рачного коридора на меня уставился ее красный, опухший глаз. Где-то тикал
и часы. В тот момент она могла бы зайти к нам и запросто придушить меня под
ушкой. Но пожилая склочница ничего не сделала, она повернулась и ушла. Хло
пнула входная дверь.
Я сидел в кроватке, весь мокрый. Пот так и лил, словно мне пришлось катать т
ачку с углем. Я никогда так не уставал, даже в больнице, где по-всякому сгиб
ают руки и ноги.
Я точно не помню, но вроде бы подлавливал Ангелину Петровну неоднократно
. Я ничего специально не сочинял и не записывал на бумажке. Тем более, что п
альцы слушались все хуже, а еще начал искривляться позвоночник. Меня отв
езли в больницу, и там сказали, что придется носить корсет. Но на корсеты т
оже очередь. Так что мне было не до записей. Я вообще вспоминал о своем еди
нственном враге, только когда мы сталкивались вплотную. Но самое любопыт
ное, что соседка меня больше не сторонилась. Она молча выслушивала ту нев
разумительную белиберду, что я нес, иногда застывала на несколько секунд
и уходила.
Иногда Ангелина сама начинала что-то бормотать. Потом она приделала к св
оему холодильнику замок. Тетя Лида хохотала. Ангелина Петровна заявила е
й, что отравить ее не так просто, у них не получится, потому что свою посуду
она теперь держит в комнате и проверяет замки.
Периодически они схлестывались на нейтральной территории, с мамой или т
еткой, но меня это не слишком занимало. Мне купили маленький радиоприемн
ик на коротких волнах. Теперь я мог читать и одновременно слушать мирово
й эфир. По-прежнему одна лишь бабушка замечала, с какой скоростью я читаю.
Еще я разгадывал для нее кроссворды. Удивительно, как у меня не вскипели м
озги. В области абстракций бабушка держала явное первенство, но по факти
ческим понятиям я ее легко обошел. Моя память хранила такие нужные сведе
ния, как названия Камчатских сопок, имена китайских императоров и британ
ских премьеров с датами рождения и смерти. Я ничего не запоминал нарочно.
Разве можно выучить латинские клички червей-паразитов, живущих в рогато
м скоте?
Кроме того, я начал читать на английском языке. Энциклопедию мне так и не к
упили, но имелся большой двухтомный словарь. К шестому дню рождения я с ве
ликими мучениями одолел роман Агаты Кристи в оригинале и потихоньку нач
ал разбирать, о чем говорят дикторы английских радиостанций. Это не так у
ж сложно, ведь ежедневно они повторяют одно и то же, не хуже репетиторов. П
осле Агаты Кристи я немедленно замахнулся на собрание стихов лорда Байр
она. Слова оказались простыми, но смысл ускользал. Мне хватило благоразу
мия отложить книгу, но до сих пор, одиннадцать лет спустя, я могу по памяти
прочесть половину «Чайльд Гарольда». Маме было не то чтобы наплевать, но
она все глубже погружалась в себя. Язык не поворачивается произнести «по
гружалась в бутылку», хотя это правда.
Спустя семь месяцев маму лишили прав на меня. Несмотря на плач бабушки и в
опли тети Лиды, им также не доверили опекунства. Очередная комиссия утеш
ила, что в дальнейшем возможен пересмотр. Но не скоро, потому что мама и те
тя Лида дважды попали в вытрезвитель, а бабушку признали немощной.
Вот и все. Начинался следующий кусок жизни, и дальше я помню все довольно я
сно. В нашу квартиру, на улицу Розенштейна, я уже не вернулся, потому что до
м пошел под расселение. Весь квартал, как выяснилось, долгие годы находил
ся в зоне, опасной для проживания людей. Какая-то зараза в воздухе превыша
ла норму в десятки раз. В больнице мне приходилось не так уж плохо, кормили
и заботились. Только очень болела спина, и врачи собирались оплести мое т
уловище железными штырями. В те дни я много плакал…
А навещали меня даже чаще, чем других ребят. Прямо напротив моей кровати с
тоял телевизор, и приемник разрешили оставить. Вот только с книгами было
похуже, тетка привозила нерегулярно. Пока не приехали буржуи и не взяли ш
ефство.
Что еще? Смерть бабушки от меня скрывали. А маму упекли в диспансер для алк
оголиков. Когда ей стало не о ком заботиться, она скатилась очень быстро. Н
авещала меня тетка. Положительные новости были редки, как орангутанги-а
льбиносы.
Спустя три месяца после того, как мудрое государство решило меня опекать
, соседка Ангелина Петровна выбросилась из окна. Она бы, может, и не погибл
а, не так уж высоко, но угодила под колеса грузовика. Прицельно бросилась;
шофер тяжеловоза заработал предынфарктное состояние. Тетя Лида сказал
а, что «гнусная ведьма» месяц почти не выходила, затыкала щели под дверью
полотенцем и выломала у себя в комнате все розетки. А еще она периодическ
и застывала и шептала про каких-то фарисеев. Когда милиция взломала двер
ь, на обоях и на окне было множество надписей ручкой, помадой и фломастеро
м.
Ч Свихнулась, сучка! Ч незлобливо отметила тетка. Ч Сын у ней в тюряге,
пила всякую бормотень, вот и тронулась!
Ч А что она написала на стене? Ч Мне вдруг стало жутко интересно.
Тетя Лида посмотрела на меня опасливо. Очевидно, ей пришло в голову, что не
стоило делиться с впечатлительным ребенком подобными новостями. Но ины
х событий не произошло, а против соседей мы с ней всегда были союзниками.

Ч «Робин-бобин», Ч нерешительно произнесла тетка. Ч Знаешь, глупость
какая-то, вроде детской считалки. «Робин-бобин»…
Ч Не надо! Ч истошно выкрикнул я, и сам испугался своего крика. Отчего-то
мне совсем не хотелось, чтобы тетя повторяла эту присказку.
Больше врагов у меня не было. Пока что не было.

3. МОЯ МАМОЧКА

Милый Питер! Я купила покушать и, пока шла наверх, здорово перепугалась за
свою память. Я не могу уверенно утверждать, что я тебе написала, а что толь
ко хотела написать. Мне теперь кажется, я просто раскачивалась перед экр
аном и мысленно разговаривала с тобой, забывая нажимать на клавиши. Все э
то очень плохо, симптомы отвратительные. Но я намеревалась рассказать те
бе о маме.
Моя мамочка.
Я ненавижу ее. Да, вот так вот, люблю и ненавижу. Милый Питер, не обижайся, я н
ичего сама не знала. Ну, почти ничего, а потом стало уже поздно. Ты хороший, т
ы самый лучший в этом дерьмовом мире, и я очень-очень тебя люблю. Я попытаю
сь рассказать все по порядку, то, что я не отважилась рассказать раньше.
Моя мамочка. Она ведь красивая. Да, да, совсем недавно я задумалась и пришл
а к выводу, что она красивая. Она почти не толстеет и ходит в джинсах того ж
е размера, что и десять лет назад, сама мне хвасталась. Когда мы ездим купа
ться, с ней пытаются заговаривать мужчины.
Наверное, когда меня нет рядом, к ней тоже пристают. Но за маму можно не боя
ться. Бояться следует именно ее. Снаружи она славная, губы пухленькие, как
у девочки, и выглядит не то чтобы беспомощной, а, скорее, доверчивой. Прямо
как кинозвездочка пятидесятых, и прическа старомодная, и платьице бы ей
очень пошло, и ужимки водевильные. Наверное, в моем возрасте ее тоже дразн
или куколкой и дрались за право подвезти до дома. Но я не завидую тому, кто
попытается сегодня залезть к моей мамочке под юбку.
Года три назад мы возвращались с ней в Клинику. Дело происходило на стоян
ке аэропорта, на самом нижнем ярусе. Я стояла у машины и караулила открыты
й багажник с нашими вещами, а мамочка выуживала из багажника сумки и пере
ставляла их на тележку, чтобы везти внутри аэровокзала. Когда она нагиба
лась, кофточка у нее на спине задиралась, и становилась видна полоска бел
ых трусиков и место, где не было загара. Я думала о чем-то важном и не сразу
заметила, как трое мексиканцев хихикают, сидя в машине, и что-то болтают н
а своем. Мама повернулась и начала толкать тележку в сторону лифтов. Как н
азло, вокруг никого не было, совсем никого, на стоянке нижнего уровня вооб
ще мало народу. Только мы вдвоем, и троица придурков в разбитой тачке. Уж н
е знаю, чего они там торчали, возможно, покупали драг, или другие темные де
ла. Тот парень, что поднимал шлагбаум, находился далеко за углом и не мог н
ас заметить.
Внутри меня все екнуло; я как почувствовала, что произойдет что-то нехоро
шее. А когда эта троица принялась размахивать руками и говорить всякие г
адости, мне спину прямо холодом обдало. Но мексиканцы находились далеко
и не видели маминого |лица, заслоняла большая пляжная сумка. Только когда
она проезжала мимо них, парни засекли, что обращаются совсем не к девчонк
е, а к сорокалетней даме. Они немножко опешили, а мне стало смешно. То есть, н
е особо смешно, я не на шутку перепугалась, когда один из парней вылез из м
ашины.
За поворотом были три лифта, и ни один из них не ехал. Как назло, ну ни единог
о человека, чтобы позвать на помощь. А то, что придется звать на помощь, я уж
е и не сомневалась. Приятного мало Ч оказаться лицом к лицу с малолетним
отребьем, такие парни вечно таскают ножи, а то и пистолеты. Маме оставалос
ь шагов десять до угла, где поворот к лифтам и лестнице, там висела телекам
ера, но добраться до поворота она не успевала.
Из помятого седана выбрался второй придурок и перегородил маме путь. Он
ей что-то сказал, наверняка, какую-то гнусность, но я не расслышала. У меня
была возможность Ч бросить открытый багажник с вещами и бежать вверх по
закругляющемуся коридору, тогда меня наверняка схватил бы третий. Он то
же вылез и нацелился в мою сторону. Низенький, с черными волосами, завязан
ными в пучок, и висящими на заду джинсами. Парень точно наглотался чего-то
, он даже не мог отойти от капота, его качало. Так и стоял, навалившись задом
на машину, и ухмыляясь глазел на меня. Но я не побежала, струсила.
Мне показалось вдруг, что весь мир вокруг исчез. Реальной была только бет
онная коробка, несколько механизмов на колесах, и мы, впятером. И я вдруг п
редставила, что так и будет продолжаться вечно, что никто никогда не выйд
ет из лифта и не приедет сюда на машине. Слишком тихо было, и слишком мы все
застыли, в разных позах. Я испытала невероятный ужас, наверное, никогда до
того я так не боялась, хотя в Клинике со мной много всякого происходило. Но
в больничных условиях любая боль и страдание почти всегда прогнозируем
ы. Я знала заранее, что буду страдать, и готовила себя к этому. А еще я знала
наверняка, что любая боль когда-нибудь кончается. Ты понимаешь, мой милый
, что я имею в виду. Ты ведь знаком с болью не понаслышке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38