Так что иногда сре
ди мокрой, темной ночи он вдруг чувствовал в своем сознании, как порыв вет
ра, заботу о нем. И тогда он чувствовал себя успокоенным. Другие знали его,
насколько могли.
Это был мир, созданный для прогулок, если таковой вообще мог существоват
ь: теплый, летний мир, влажный и сумеречный под сводами деревьев даже днем
, бесконечное море деревьев и широкие просторы вод, сиявшие медью, когда Т
гХут восходила из-за горизонта. Вулканский год был несколько короче, чем
год на Земле, но там не было такого резкого наклона оси планеты к солнцу, ч
то влекло за собой на Земле холодные зимы и невыносимо жаркое лето, и эксц
ентрика ее орбиты представляла собой почти совершенный круг. Лето было в
ечным. Теплые океаны, теперь уже совершенно спокойные (не осталось и след
а от кипения) и зеленые, под цвет старой бронзы, свободно орошали планету п
родолжительными дождями год напролет. Атмосфера, насыщенная кислородо
м из-за переполнившей планету растительной жизни на земле и в море, дольш
е сохраняла тепло солнца. Лед держался только на полюсах, и вряд ли его мож
но было найти где-нибудь еще. Даже там, на севере и юге, поверхность льда на
гревалась и таяла время от времени, и земля зеленела ненадолго маленьким
и, приспособленными к этой температуре растеньицами, которые задолго до
остальных форм колонизировали планету.
По этому спокойному миру блуждающий пролагал свой путь, не заботясь о вы
боре направления, совершенно без определенной цели. Он просто знал, что и
щет что-то. Жизнь в лесах шла своим чередом, когда он проходил мимо, и блужд
ающий уделял ей ровно столько внимания, сколько и всему остальному, не бо
льше. Было много форм жизни в этих лесах, которые охотились друг на друга.
Блуждающий не боялся их, во всяком случае, не больше, чем все его собратья.
Иногда один из них умирал от этих животных, но никто особенно не обращал н
а это внимания.
Странные остановки, изменения все равно рано или поздно происходили, и в
этом не было большой скорби. Того, кто остановился, они все равно слышали в
своем сознании. Было что-то особенное, когда говорили те, кто остановился
, так, что, хотя они говорили редко, слышать их было радостью. Никто не знал п
ричин изменений, никто об этом особенно не думал. Другие знали.
Блуждающий прокладывал себе путь под кронами великих деревьев, ел, пил в
оду и спал. Так продолжалось в течение долгого времени. Время само по себе
ничего не значило для него, или не значило бы, имей он вообще концепцию вре
мени. Это показалось бы ему глупостью Ц тратиться на то, чтобы считать дн
и, когда они полны приключений, и, кроме того, были и другие дела. В конечном
итоге он заметил, что пищу добывать становится все труднее. Он получил ог
ромное удовольствие от самого этого занятия Ц такое же, наверное, мог по
лучить другой, увидев необычно большой плод, свисавший с ветки. Он понял, ч
то приближается к тем местам, которые искал, местам, где все было по-друго
му. Он двинулся дальше.
Вскоре он заметил, что плоды стали редки, и деревья вокруг него были не тог
о вида, из которого можно получить воду, просто надломив ветку. Источники,
которые били из-под камней, теперь попадались все реже. Блуждающий остан
овился на какое-то время, чтобы обдумать все это, сидя у источника. Он жева
л тыкву и полоскал руки в воде. Он знал достаточно для того, чтобы понимать
, что если кто-то долгое время оставался без воды, то он останавливался, а у
него не было никакого желания становиться голосом в чьих-то ушах, неважн
о насколько хорошо и довольно звучал голос. К нему пришла мысль, что приде
тся снова вернуться в свою группу, если он больше не сможет найти воды. Он
решил напиться вдоволь, сделать один большой переход, и, если в том месте,
куда он придет, не будет воды, вернуться к своим собратьям.
Блуждающий пил до тех пор, пока не почувствовал, что может лопнуть, а затем
двинулся в путь. Как самый опытный путешественник, которого знала его гр
уппа, он научился читать определенные знаки земли, которые ему вряд ли пр
ишло бы в голову замечать при другихобстоятельствах. Один из них говорил
о том, что спуск с возвышенности, например с горы, приведет в незнакомое м
есто гораздо быстрее, чем когда идешь в гору. Он чувствовал, что идти нужно
осторожно и медленно, спускаясь с горы, так это и делал. Теперь он соверше
нно осознанно выбрал эту дорогу, также, как выбрал он направление, в котор
ом деревья казались тоньше. Он пошел.
Он шел примерно неделю без воды и пищи. Тогда, как и теперь, вулканцы были в
ыносливы и, возможно, в далекие времена начала цивилизации еще более сто
йкими, чем сейчас. Деревьев становилось все меньше, белый солнечный свет
уже проникал сквозь кроны. Блуждающий поднял глаза к небу ярких, голубых
и зеленых тонов, и ему стало любопытно. Только изредка он видел его раньше
и предполагал, что небо является частью деревьев. Теперь ему стало интер
есно, возможно, деревья являются более темной и доступной частью этого с
ияния, на которое больно смотреть. Без сомнения, Другие знали. Возможно, ко
гда-нибудь он спросит. Но пока он шел вперед.
Со временем он почувствовал жажду, деревья неожиданно исчезли.
Блуждающий впервые увидел горизонт. Ему пришлось остановиться и присло
ниться к дереву, так как от этого вида у него закружилась голова. Как оказа
лось, мир не был заслонен кронами дающей тень зелени, он был плоским. Прост
ранство, которое перед ним распростерлось, было покрыто низкой и жесткой
зеленью, пестревшей яркими цветами. А за зеленым поясом был другой, еще бо
лее странный, ярко-розового цвета, который отбрасывал жаркий солнечный
свет. Блуждающий был первым вулканцем, который увидел пустыню.
Там определенно не было фруктов и, конечно, не было воды. Но ему нужно было
узнать, что же там. И он пошел.
Жажда теперь постоянно мучила его. Только один раз ему удалось утолить е
е на какое-то время, когда неожиданно пошел дождь. Это было новое ощущение
вне привычной среды. Он лег на землю и раскрыл рот, подставляя его потокам
воды, и неважно, что его пугали раскаты грома на открытой местности. После
дождя он успел слизать всю воду, скопившуюся в листьях зелени прежде, чем
жара не высосала драгоценные капли обратно, в медное небо. Затем он пошел
дальше.
Зелень уступила место камням, грязи, бесплодной земле и гравию.
За всю жизнь он вряд ли наступал на что-либо более твердое, чем мох и травя
ное покрытие. Его ноги оставляли за собой следы, но он не замечал их. Он смо
трел вперед, на ослепляющую белую полосу впереди. Он пошел к ней, к ее краю
Ц туда, где уже не было даже гравия, только песок. И. там он остановился.
Дюны простирались впереди насколько хватало глаза. Белые, жгучебелые, он
и уходили вперед на необъятные расстояния, каких он не видел за всю свою ж
изнь. Ветер пролетал через них и бросал ему в лицо редкие щепотки песка, со
рванного с их гребешков. Он стоял Ц глаза слезились от почти невыносимо
го света Ц и смотрел на мир, в котором вместо стен были края, которые были
слишком далеко от него, так что он вряд ли смог бы когда-нибудь добраться
до них.
А за краями… что-то возносилось к небесам. Он увидел это и упал на колени.

Это была гора. Она одна возвышалась в поле видимости, невозможно высокая,
невозможно громадная, до самой вершины покрытая лесами. Сама вершина был
а чистейшей белизны и отражала свет, острый, как боль.
Такой она была в пору своей юности, гора Маунт Селейа, самая высокая из все
х гор Вулкана. В те древние времена ее вершина возвышалась девственно чи
стой, еще не тронутой эрозией. В наши дни жители Вулкана благоговейно отн
осятся к этой древней горе на самом краю вулканской кузницы Ц района, во
круг которого бурей пронеслась история их народа.
Но для блуждающего, который вышел к началу чего-то, где уже не было и следа
привычных для него вещей, она достигла высоты, на которую не могло поднят
ься ни одно из деревьев: центр вселенной. Он упал на песок, и в нем пробудил
ась тоска, такая сильная, какой не чувствовал ни один из его сородичей.
Блуждающий уселся на песок, прижав колени к подбородку, и смотрел через п
ески на гору. В его глазах было что-то большее, нежели просто любопытство.
Он не мог оценить расстояния до нее, хотя и был самым крупным специалисто
м по путешествиям. Он жил до сих пор в мире, где были стены из деревьев, кото
рых можно коснуться рукой. Это было привычно, гораздо привычнее того, что
он сейчас видел: пространство, которое не имело границ и простиралось, пе
реходя в неопределенную аморфность зелено-голубого цвета. Он был уверен
, что идти до горы нужно долго, очень долго. И, если высота ее будет возраста
ть, как возрастает высота деревьев по мере приближения к ним, то каменное
дерево, как он определил для себя гору, должно быть очень и очень высоким.
Он может залезть на нее, как он лазил на некоторые деревья до этого, и если
доберется до ее вершины, то сможет коснуться небес. И тогда… но тогда он ни
чего больше не мог придумать.
Долгая, долгая дорога Ц вот в чем проблема. Но здесь не было воды и пищи, и,
возможно, этого не будет и там. Чтобы добраться до неба, ему придется решит
ь эту проблему. А он уже чувствовал жуткий голод и такую же сильную жажду,
и еще голод, который он тоже принимал во внимание, Ц голод по горе, которы
й был непереносим.
Наконец, солнце зашло, и с его заходом ТгХут медленно взошла из-за края ми
ра, чтобы взглянуть на блуждающего. Он совершенно не сомневался, что на не
го смотрели. Пока он не увидел гору, он знал, что этой способности смотреть
нет ни у кого, кроме его собратьев.
Теперь великая глыба раскинулась над ним, простираясь до самого горизон
та, форма постоянно изменялась, ее границы расплывались под действием ре
фракции. Блуждающий всматривался в это видение и уже был уверен в живой п
рироде этого мира. Он и его собратья могли мельком наблюдать ТгХут через
просветы в листьях деревьев. Но они видели ее только фрагментарно, и чаще
всего она являлась им в виде огромного, совершенной формы крута, спокойн
ая и неизменная. Теперь горизонт и атмосфера, накатывающая волнами жара,
каждую минуту вырезали новую форму планеты, и она казалась живой, скольз
ящей по краю бытия, дышащей, изменяющейся, растущей, как брюхо самок после
Счастья.
Границы ТгХут дрожали, она разбухала, округлялась, степенная глыба, кото
рой не было видно конца. Огонь все еще мерцал, нимбом окружая ее.
Блуждающий вздрогнул и закрыл глаза. Если бы Другие только знали о необъ
ятной красоте, они вряд ли смогли бы понять или объяснить ее.
Через некоторое время дождь прекратился. ТгХут, наконец, приняла свою ок
ончательную форму и вышла из-за горизонта. Наступила тьма, и вышли «глаза
», сначала белый, а затем красный. Блуждающий понял, что ему нужно возвраща
ться обратно.
Обратный путь показался намного длиннее, так как блуждающий истратил по
чти все силы на то, чтобы достигнуть границы пустыни, и несколько раз ему п
ришлось просто ложиться на землю и лежать целый день, отдыхая в тени како
го-нибудь фруктового дерева, совершенно не двигаясь. Вначале тень казал
ась самой драгоценной в мире вещью. Когда же деревьев стало много, он уже б
арахтался в тени, словно в лесном бассейне, затем, к удивлению, стала накат
ывать тоска по чистому, бирюзовому небу. Когда он добрался до первого, бив
шего струей из-под камня ручья, он напился из него, распростер тело в воде
и там же уснул. На следующее утро он присел рядом с водой, чтобы поесть сла
дких тыкв, а затем пил и пил так, как будто вода могла исчезнуть. Он остался
на несколько дней у этого источника, наедаясь тыквами и думая о пути. наза
д, долгом пути к горе и о том, что там нет воды.
Однажды ранним утром он решил, что больше не останется здесь, сегодня он н
ачнет свой путь туда, где скитаются его собратья. От этой мысли у него на с
ердце стало легко, и он разом разбил несколько тыкв и съел сладкую мякоть.
Играючи, он кинул одну половинку скорлупы в крохотную запруду ручья.
Она не потонула подобно камню. Она закачалась и, накренившись, зачерпнул
а воды, которая затекла в изгиб скорлупы.
Блуждающий долго смотрел на это.
Он встал, подошел к растениям, сорвал еще одну тыкву, хотя совсем не был го
лоден, и понес ее обратно к ручью. Он расколол ее подвернувшимся камнем и б
росил половинку тыквы в пруд.
Она поплыла. Вода хлынула в нее и стала плескаться от края к краю, но не выт
екла из скорлупы.
Блуждающий осторожно поднял тыкву с поверхности воды. Он неловко поднес
тыкву к губам и повернул ее. Вода полилась из скорлупы, и он стал пить эту в
оду. По лицу потекла вода.
Он снова погрузил скорлупу в воду, встал на ноги и сделал несколько шагов
с наполовину заполненной тыквой. Вода в ней заплескалась, но не вылилась.
Он выпил снова, на этот раз с меньшей осторожностью, так что половина воды
пролилась.
Он набрал еще, отошел в сторону, снова выпил и почувствовал свежесть в тел
е.
Затем он зачерпнул воду еще раз и перевернул тыкву над головой.
Даже тогда вулканцы не смеялись, но его чувства в этот момент были близки
к смеху, насколько это было возможно.
Блуждающий не покидал этот источник несколько дней, и когда все-таки уше
л, в руках у него была вскрытая тыква, и он нервничал. Что, если вода-не сохр
анится? Что, если только в этом месте у тыкв такая способность? Но на следу
ющее утро, у нового источника, все повторилось Ц вода оставалась водой. И
по дороге назад, в места, которые он хорошо знал, выяснилось, что некоторы
е виды тыкв сохраняют воду лучше, чем другие: они были больше по размерам.

Он шел домой возбужденный и довольный Другими, которые наверняка помогл
и ему в этом.
Собратья, которых он искал, как всегда, путешествовали по своей территор
ии. Они обрадовались его возвращению, но не удивились: он всегда возвраща
лся. Они видели, что он несет плод, но это был плод, который они все знали. Он
и были удивлены, что его содержимое не то, к которому привыкли. В конце кон
цов, они пришли к заключению, что это новый вид растения.
Он пытался объяснить им. Он старался показать им великое каменное дерево
, как далеко оно, как высоко. Он старался показать им пустыню из гравия и ка
мня, невысокую зелень, гром и потоки дождя, такие непохожие на привычные и
м дожди. Он старался показать им ТгХут в ее безмолвном величии, неясно выр
исовывающуюся над миром. Но у него получилось не все, далеко не все.
Только иногда получалась желаемая картинка, и уж:, конечно, он не мог перед
ать тот интерес, который чувствовал, то благоговение и тот ужас. Он не мог
добиться их понимания. В особенности о горе. Он не мог заставить их понять
, и это ранило его. Должен быть какой-то способ заставить их понять. Должен
быть!
Тыкву они поняли достаточно хорошо, хотя и не смогли осознать необходимо
сти в ней. Зачем кому-то понадобилось хранить воду? Она была тяжелой и к то
му же, когда ее в избытке повсюду, зачем это нужно? Они играли тыквой, как иг
рушкой, и это ранило блуждающего. Наконец он прекратил свои попытки им чт
о-либо объяснить и начал готовиться к своему великому путешествию.
Он собрал тыквы, расколол их, а затем попытался нести. Это сработало, но он
не мог нести их много. Когда пустые тыквы утомили его, он подумал о том, как
ими тяжелыми они будут, если их наполнить.
Нет, должен быть другой путь. Он сел у пруда и посмотрел на свое отражение.
Две руки, две ноги. Ноги не пригодны для того, чтобы нести что-то. Он оглянул
ся вокруг, ища глазами то, что могло бы выглядеть как дополнительные руки.
Тут ему пришло в голову, что у одного из видов лиан, который он сейчас увид
ел, листья похожи на кисти рук. Он сорвал несколько таких лиан, и его собра
тья заинтересовались, не сошел ли он с ума. Возможно, так оно и было, но неск
олькими днями позже он изобрел плетеную суму и сделал ее достаточно емко
й, чтобы нести пять или шесть самых больших тыкв.
Он потренировался в перемещении таким образом тыкв, наполненных водой, и
заметил, что многое зависело от того, как он их располагал: вода выливалас
ь из них по-разному, где-то по капле, а где-то струями.
Он подумал, что будет еще лучше, если он попытается сделать тыквы целыми п
осле того, как наполнит их водой. Он сел на землю и задумался.
Это заняло несколько дней, но даже вулканцу было трудно решить эту пробл
ему. Он изобрел пробку Ц толстый кусок мха, перемешанного с глиной, котор
ой и заткнул отверстия в тыквах. И теперь уже не оставалось ничего, что мог
ло помешать ему вернуться в пустыню и пересечь ее.
Его собратья наблюдали за тем, как он уходил, без всякого удивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35