Кал
вер был в ужасе, мышцы его свело. Но когда зловонное дыхание твари и ее слю
на коснулись его щеки, шок как рукой сняло. Поставив фонарь у колен, Калвер
обеими руками поднял топорик и с ревом, всей своей силой обрушил его вниз.

Остроконечный череп аккуратно раскроился надвое, освобожденная серо-р
озовая масса хлынула изнутри, а из горла струёй ударила кровь. В ту же мину
ту обрубок рядом с раскроенной головой издал пронзительный визг. От боли
, содрогнувшей тело твари, раскрылись и ее беззубые челюсти, чешуйчатый п
урпурный язычок неистово затрепетал в воздухе.
Калвер ударил снова, прорубив насквозь и этот второй череп. Топор, проруб
ив плечо, ушел глубоко в тело. Чудовище вдруг стало затихать и замерло сов
сем. Но лишь на несколько мгновений. Потом медленно, мучительно медленно
тварь начала оседать, ее изрубленное, изодранное, обрюзгшее тело сотряса
ла мелкая дрожь.
Но и Калвер еще не закончил. В глазах у него помутилось, слезы залили лицо,
когда он набросился на порождённых монстром ублюдков. Они были меньше и
безобразнее, гораздо безобразнее своей матери. Он рубил и кромсал их роз
оватую плоть, не обращая внимания на их вялые крики, молотя, давя, сокрушая
их хрупкие косточки, чтобы наверняка быть уверенным: ни один не уцелел. За
метив даже слабое движение, он снова бил, по частям выбивая их из жизни, ра
счленяя их так, что не оставалось никакого намека на форму.
Чья-то рука потянула летчика за плечо. Она сжимала его твердо и настойчив
о. Калвер увидел над собой лицо Фэрбенка. Оно было искажено напряжением и,
кажется, страхом.
Ч Здесь появились другие крысы, Ч сквозь стиснутые зубы процедил Фэрб
енк.
Он помог Калверу подняться. В сознании летчика все еще царил сумбур, толь
ко что завершившаяся бойня ошеломила его. И ради чего же он устроил эту ре
зню? Калвер мгновенно сообразил, что означают эти черные тени, метавшиес
я среди обломков камней.
Крысы в какой-то суматохе выпрыгивали из пролома в кирпичной стене, с виз
гом и шипением торопливо спускались по склону завала. Бешено озираясь по
сторонам, они набрасывались друг на друга, скрежетали зубами, кусались д
о крови. Одна черная волна в проломе сменяла другую. Комната уже была полн
а крыс, но они почему-то не обращали никакого внимания на людей. Черные кр
ысы-мутанты дрались между собой. Без всякой видимой причины они целой гр
уппой вдруг набрасывались на какую-нибудь одну и раздирали жертву на ку
ски, вгрызаясь в ее тело.
Калвер и Фэрбенк никак не могли понять, почему крысы не обращают на них вн
имания. Между тем крысы метались по комнате, на бегу отхватывая куски от с
воих соплеменниц. Воздух был наполнен пронзительным визгом, напоминавш
им гомон сотен потревоженных птиц. Визг усиливался и, достигнув какого-т
о наивысшего предела, стал невыносимым.
И вдруг крысы затихли.
Они лежали грудами в темноте. По черным шкурам пробегала дрожь. Время от в
ремени какая-нибудь из крыс, шипя и рыча, поднималась на дыбы, но почти сра
зу же снова впадала в апатию и падала в кучу своих сородичей. Казалось, сам
воздух сотрясается от их дрожи.
Залитые кровью, вымазанные в грязи, Калвер и Фэрбенк замерли, сдерживая д
ыхание.
Ничто не шевелилось вокруг.
Медленно, без единого слова Фэрбенк коснулся рукава Калвера. Легким кивк
ом головы он показал на дверь. Освещая фонарем пол перед собой, люди начал
и осторожно, потихоньку пробираться через кучи тварей, стараясь ни одну
не потревожить, огибая слишком большие группы, через которые невозможно
было переступить.
И все же одна из крыс зашипела, оскалившись, бросилась на них, когда они пр
оходили мимо. Но зубы ее лишь царапнули сквозь джинсы лодыжку Калвера, и к
рыса снова затихла. В одном месте Фэрбенк споткнулся и тут же налетел на к
учку крыс, рухнув на колени прямо посреди них. Необъяснимым образом они п
опросту бросились врассыпную, недовольно ворча.
Калвер и Фэрбенк были уже всего ярдах в тридцати от дверей, но почему-то о
ни до сих пор не видели света от фонаря Кэт. Они забеспокоились. И тут разд
алось какое-то странное, сверхъестественное причитание.
Сначала это был одинокий, едва слышный, низкий жалобный вой. Потом стали п
одтягивать и другие крысы. Причитания нарастали, ширились. Потом оборвал
ись испуганным слитным визгом. После этого оцепеневшие было крысы ожили
снова. Они вихрем ринулись... но не на людей, а к окровавленной бесформенно
й туше монстра, только что уничтоженного Калвером, к этой уродливой твар
и, выносившей и вскормившей еще более омерзительный приплод. Крысы набро
сились на ее останки, отчаянно сражаясь друг с другом за каждый кусочек. Ч
ерные тела заполнили гнездо чудовища.
И когда уже ничего не осталось от этой уродливой твари и ее выводка, крысы
, как по команде, переключились на ее близких сородичей Ч на раздувшихся
тварей той же породы. Черные крысы безжалостно терзали их, пока и от них то
же не осталось ничего, кроме окровавленных клочьев.
Мужчины бросились бежать прямо к двери, ногами отшвыривая все еще попада
вшихся им по пути крыс. Когда одна из них прыгнула на Калвера, он размахнул
ся топором, ударив ее пониже горла. Пронзительно завизжав, крыса мешком ш
лепнулась на пол. Другая, подпрыгнув, вцепилась ему в рукав, но кожаная кур
тка распоролась, и крыса сорвалась. Калвер изо всех сил ударил по ней обух
ом, с треском проломив кости. Фэрбенк тем временем разогнал других Ч их б
ыло четыре или пять, Ч столпившихся прямо в дверном проеме.
Они проскочили дверь, но так и не увидели никакого света вверху. Но услыша
ли, как Кэт громко кричит, зовя Калвера. Фэрбенк повернулся к дверному про
ему и плечом что есть силы уперся в косяк, направив пулемет назад, в комнат
у, из которой они только что выскочили.
Ч Калвер, посвети мне! Ч крикнул он.
Летчик направил луч фонаря в комнату. Крысы толпой шли за ними, Фэрбенк от
крыл огонь. Пулемет быстро раскалился в его руках, палец на спусковом крю
чке онемел от напряжения. Крысы в первых рядах взлетели в воздух и дергал
ись, как марионетки на веревочках.
Ч Лезь наверх! Ч крикнул механик через плечо. Ч Пару секунд я сумею сде
ржать их и без света!
Калвер быстро вскарабкался по груде обломков, ведущей к рухнувшей балке
. Его фонарь осветил Кэт, стоявшую наверху, на краю выступа. Не было ни секу
нды, чтобы даже спросить, что случилось.
Ч Лови! Ч закричал он и подбросил фонарь.
С трудом ухитрившись поймать его, Кэт повернула луч обратно в яму.
То, чего они боялись больше всего, произошло: звонко клацнув, пулемет замо
лчал. Фэрбенк досадливо вскрикнул и, отбросив бесполезное теперь оружие
, побежал за Калвером.
Калвер пробежал по наклонной балке, забросил топор на выступ над собой и
ухватился за его край. И как раз вовремя Ч ботинки его заскользили по бал
ке вниз. Сверху обрушились куски каменной кладки, но летчик успел быстро
упереться локтями о края выступа. Ногами он искал точку опоры.
И тут он услышал за своей спиной пронзительный, отчаянный крик.
Встав на колени на самом краю выступа, Кэт за одежду тянула Кал-вера навер
х, пытаясь помочь выбраться. Дили тоже отважился и одной рукой подхватил
летчика под мышку. Ботинки Калвера наконец отыскали какой-то упор, доста
точно прочный, чтобы оттолкнуться вверх. Вскарабкавшись, он вырвал у Кэт
фонарь и встал на колени на краю выступа.
Фэрбенк уже успел подняться до половины завала, но его буквально до пояс
а облепили бешено кусавшиеся и царапающие черные твари. Одна из крыс стр
емительно пробежала по его спине и вцепилась в шею. Фэрбенк завертелся, п
ытаясь сбросить с себя мерзкую тварь, рот его широко раскрылся в крике, а г
лаза зажмурились от боли. Крыса свалилась, и Фэрбенк снова начал ползти. Р
уками он судорожно цеплялся за обломки, но тяжесть вгрызавшихся в его но
ги крыс тянула вниз. Он сумел подняться на колени, попытался было отпихну
ть облепивших его крыс, но едва успел вырвать окровавленные руки, пальце
в на них уже не было.
Ч Помогите! Ч пронзительно закричал он.
Калвер уже спружинился, чтобы спрыгнуть, но Кэт стрелой бросилась к нему
и отбросила летчика к стене.
Ч Ты ничем ему не поможешь, ты не сможешь ему помочь, Ч твердила она снов
а и снова.
Он попытался освободиться от ее рук, но Кэт прижала его к стене, и Дили все
м своим весом тоже помогал ей. На самом-то деле он тоже понимал, что помочь
маленькому механику уже невозможно.
Ч Дайте мне другой пистолет! Ч заорал он, не понимая, почему они не слуша
ются его, а только крепко прижимают к стене.
Фэрбенк с огромными усилиями волочил на себе вверх гигантских крыс. Они
уже почти полностью накрыли его. Тело механика было похоже на плотный ко
мок, покрытый черной щетинившейся шерстью. Человек стал похож на монстра
, подобного им самим. Вопли Фэрбенка перешли в придушенный хрип Ч крысы с
тали рвать его шею. Одна сторона его лица была уже совершенно ободрана, ко
жа с нее свисала вместе с глазом и большей частью губ. От носа остался лишь
мягкий бугорок. Фэрбенк все еще пытался приподнять руки, как бы по инерци
и пытаясь дотянуться до выступа, но руки уже почти не шевелились под тяже
стью прилипших к ним крыс.
И вот Фэрбенк грузно опрокинулся на спину. С грохотом обрушился завал. Те
ло человека скатилось в черные лужи, и они окрасились кровью, бьющей из те
ла во все стороны. А крысы уже толкались вокруг, огрызаясь друг на друга, с
ражаясь за то, чтобы ухватить самые лакомые кусочки.
Но некоторые твари, отлично помня о тех трех, которые стояли на выступе, на
д их головами, уже устремились вверх по склону завала. Они бежали по метал
лической балке, и у них была одна цель Ч вскарабкаться на этот заветный в
ыступ.

Глава 32

Эта штука, которая, в конце концов, убила Эллисона, лежала в темноте. Она не
шевелилась и не дышала. Она не издавала никаких звуков, да и не могла бы эт
ого сделать, поскольку некоторое время назад рассталась с жизнью. И все-т
аки именно ей и довелось убить Эллисона.
Это был труп одного из ассенизаторов, бригадира ремонтников. Столь мрачн
ое место для кончины бригадир выбрал еще при жизни. В день бомбардировки
другие люди из его маленькой ремонтной бригады предпочли возложить сво
и надежды на верховные власти и поэтому решили вернуться на поверхность
и отыскать свои семьи. Он был стар, был уже готов Ч даже более чем готов Ч
уйти в отставку, нет, не просто уйти с работы, на которой он оттрубил сорок
два года (кое-кто даже говорил, что и все сто лет, а другие утверждали, что о
н, мол родился в канализации, а были и такие, кто не переносил его грубоват
ого, нередко какого-то тухловатого юмора и настаивал, что просто его мест
о именно здесь и только здесь), но и вообще уйти из жизни. Вероятно, кто-то м
ог бы счесть этого человека ненормальным или фанатиком в его вере, что вн
изу, под улицами, жизнь куда чище, чем наверху, а имел он в виду Ч хотя никог
да и никому не рассказывал об этом Ч то, что здесь, в этом подземном мире в
ечной ночи, было до прелести безлюдно. И все, буквально все здесь, внизу, бы
ло более ясным, определенным, в отличие от того верхнего мира, где были все
возможные тона и оттенки решительно во всем: в красках, во мнениях, в расах
. А здесь, в этих глубинах, все было черным, если, конечно, не освещалось лучо
м фонаря, сотворенного человеком. Но освещение это делало царившую вокру
г черноту только еще темнее и глубже в ее мрачной силе. Сам он считал себя
простым человеком (хотя он им не был), правда, со склонностью к самовластию
. А эти туннели как раз и дарили ему ощущение самовластия.
Падающие с небес бомбы помогли ему сделать окончательный самовластный
вывод: жизни больше не существовало, оставалось только умереть.
Он отпустил своих рабочих восвояси, даже не посоветовав им ничего на про
щание. На самом-то деле он был только рад отделаться от них. А потом он отыс
кал в этом мраке свое место.
Старое бомбоубежище было ему знакомо, хотя, строго говоря, вход туда ассе
низаторам был категорически воспрещен. Он и не заходил туда уже много ле
т, поскольку абсолютная пустота этого бункера быстро поубавила его было
е любопытство. Но едва он остался один, то решил отыскать себе здесь после
дний приют попросту потому, что предпочитал умереть не в сырости. Конечн
о, этот старый комплекс тоже был сыроватым и грязным, но здесь, по крайней
мере, были места, куда сырость не проникала.
Итак, он устроился в этом темном коридоре, нимало не беспокоясь о том, что
скоро сядут батарейки лампочки на его каске и свет ее медленно угаснет, а
потом все стремительно поглотит тьма. Он ждал чего-то, задумчиво размышл
яя о том, что ни один человек не обронит о нем ни слезинки (а его семья была д
алеко), но мало сожалел, что все пришло к такому концу. В каком-то смысле он
был даже доволен тем, что сам выбрал способ собственной смерти, не отдав э
того права на откуп выдумкам местных властей, вертевших его судьбой, ско
лько он себя помнил. Он слышал кое-что о том, что последние стадии голодно
й смерти не так уж и неприятны, что ничем уже не ограничиваемый разум, не о
твлекаясь на примитивные потребности тела, перейдет на новый, более неза
висимый уровень. Конечно, если только вначале не придется терпеть прониз
ывающие все тело голодные боли и предсмертные муки, которые будет достав
лять каждый разрушающийся орган.
Шли дни. Старик старался сохранять покои Ч не для того чтобы сберечь сил
ы, а просто потому, что неподвижность Ч сродни отсутствию жизни. Он потер
ял счет времени, так что у него не было никакого представления о том, когда
начались галлюцинации, и даже о том, когда они закончились. Большинством
из них он просто наслаждался (а кто бы стал возражать против того, чтобы пе
рекинуться анекдотом с самим Господом или полетать в поднебесных высях,
откуда Земля кажется с булавочную головку, мерцающую голубизной?). Но был
и и такие галлюцинации, которые вселяли ужас, заставляли его скрючиватьс
я, прятать лицо от этих видений и звуков, неведомых в привычном ему измере
нии. Суетливый шум чьих-то мелких шажков вызывал самые страшные видения,
поскольку каким-то необъяснимым образом они волокли его назад, в эту при
зрачную действительность. Возня и шарканье лапок чьих-то маленьких тел
слышались совсем рядом, они доносились откуда-то из-за решетки, шедшей по
всей длине коридора, в котором он лежал. Он ни разу не осмелился взглянуть
туда: это означало бы, что он проверяет истинность своего сна. И эта невед
омая пока истина могла прочнее привязать его к земному существованию. А
он старательно пытался сбежать от него. Старик лежал смирно, затаив дыха
ние, чтобы эти создания подземного мира, издающие подобные звуки, не навя
зали ему СВОЮ правду.
Бред старика существовал как бы вне времени: когда самое худшее осталось
позади, он просто незаметно перешел в тишину Ч но не в забвение! Легко и п
лавно. И не оказалось почти никакой заметной грани между этими двумя про
тивоположностями Ч жизнью и смертью. Перед самым концом, этими невнятны
ми мгновениями, его тело распрямилось, ноги расползлись в стороны, руки п
рижались к бокам, а голова тяжело сползла на грудь. Именно такой путь он са
м для себя избрал, и судьба не оказалась излишне недоброй к нему.
Он полагал, что его уход из жизни ни на что не повлияет и никому не достави
т беспокойства. Но в этом-то он как раз и ошибся.
Не выбери старый ассенизатор именно эту конкретную точку для тихого пер
ехода в мир иной, не раскинься его ноги по сторонам, почему-то точно указы
вая при этом ступнями на восток и на запад, Ч и тогда Эллисон не споткнул
ся бы об него, не попался бы на эту невольную подножку, не потерял бы свой ф
онарь, пистолет, а чуть позже Ч вдобавок еще и жизнь.
Когда Эллисон вломился, в дверь, его единственным желанием было как можн
о скорее оторваться от суматохи там, позади. Он понимал, что у его спутнико
в не было ни единого шанса: уже сейчас вряд ли что-нибудь осталось от Калв
ера и Фэрбенка, а Дили и девушке тоже, видимо, не протянуть долго. Эллисона
мало беспокоило, что у Кэт и Дили Ч без фонаря и пистолета, которые он у ни
х отобрал, Ч остаюсь еще меньше шансов на спасение. Они были болванами, а
нынешний мир больше не годится для таких: выжить суждено только людям зд
равомыслящим и безжалостным. А Эллисон собирался выжить: слишком уж чере
з многое ему довелось пройти, чтобы смириться с любым вариантом.
Позади той комнаты, где остались лежать оглушенные им Кэт и Дили, была еще
одна, небольшая и квадратная. С помощью фонаря Эллисон вскоре различил д
верь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54