Как славно, однако, быть
замужем! Мы должны жениться почаще!
- Может, сейчас?
- Ну уж нет, сейчас время обеда. Завтрак был обильный, но ведь уже
перевалило за четырнадцать. Ты созрел для еды?
- Вполне, - ответил я. - Как насчет похода к "Неряхе Джо" или в
"Аппиеву дорогу" у кольца сто пять? Или ты предпочитаешь ресторан
пошикарней?
- "Неряха Джо" вполне подошел бы, я ведь не обжора, миленький. Но,
мне кажется, не стоит отсюда высовываться, обратно можно и не попасть!
- Почему же? Ты так ловко справилась с замком.
- Ричард, во второй раз может и не удаться. Они просто еще не поняли,
что замок для меня не препятствие. Но если это откроется, они поставят
стальную пластину поперек двери. И я собираюсь с ними бороться не более,
чем ты. Поэтому давай попируем здесь, потом я упакую свои вещи. Чего бы
тебе хотелось на обед?
И тут я обнаружил, что Гвен спасла из моей кладовки все замороженные,
а также упакованные стерильно продукты. У меня всегда запас чего-нибудь
экзотического. Кто может знать, не захочется ли человеку в разгар ночи
работающему над рассказом, отведать мороженых устриц, о которых он только
что написал? И не проще ли на этот случай их иметь под рукой? Иначе
придется встать, выйти из убежища и заняться поисками страстно желаемого
блюда. Но ведь это будет крахом творческого взлета!
Гвен выложила все, что хранилось и в ее закромах тоже. Обедая, мы
обсуждали, как же быть дальше. Я сказал, что собираюсь позвонить
дражайшему мистеру Миддлгаффу сразу после обеда. Она озабоченно возразила:
- Все же, милый, мне лучше уложить сперва вещи.
- Как скажешь. Но почему?
- Ричард, мы с тобой как прокаженные, это же ясно. И мне кажется, это
связано с убийством Шульца. Правда, полной уверенности у меня нет. Но как
бы там ни было, я хочу, чтобы мои вещи были упакованы и вынесены вместе с
твоими наружу сразу же, когда выйдем и мы. Иначе может оказаться, что мы
обратно сюда уже не попадем.
Она мотнула головой в сторону терминала, где все еще светилось: "ВСЕ
СЛУЖБЫ ВРЕМЕННО ОТКЛЮЧЕНЫ".
- Для включения этого терминала, - сказала Гвен, - хватило бы пары
соленоидов, ибо сам компьютер находится не здесь. Стало быть, ты мог бы
позвонить Миддлгаффу, не выходя из квартиры. И поэтому все, что нам надо
сделать здесь, мы должны закончить прежде, чем окажемся по ту сторону
двери.
- Но, пока ты упаковываешь вещи, я мигом обернусь!
- Только через мой труп!
- Да ты что? Гвен, будь же благоразумна!
- Из нас двоих именно я и благоразумна. Ричард Колик, ты мой только
что обретенный супруг. Коль скоро так случилось, я тебя не выпущу из поля
зрения. Ты ведь можешь исчезнуть так же, как и Шульц! Мой любимый, если
они намерены тебя убить, им придется сперва проделать это со мной. - Я
попытался ее урезонить, но она закрыла руками уши. - Не хочу ни спорить,
ни слушать. Я не слышу! - и добавила, приоткрыв одно ухо: - Помоги
упаковать вещи, прошу тебя.
- Ладно, дорогая.
Она управлялась гораздо проворнее меня, и единственное, чем я мог ей
помочь, - это не путаться у нее под ногами.
Особого опыта совместной жизни с женщинами у меня не было; военная
служба не очень-то способствует созданию домашнего очага. Поэтому я всегда
избегал брака, довольствуясь лишь непродолжительными связями с
коллегами-амазонками, которые сами по себе обрывались из-за служебных
перемещений.
Когда я дослужился до полковника, у меня, кроме денщика, появилась и
женская прислуга, но я и в мыслях не имел, что это хоть как-то может
напоминать семейную жизнь.
И вот что я пытаюсь выразить: несмотря на сочиненные мной любовные
истории бесчисленных вымышленных героинь, я имел все же довольно смутное
представление о женщинах!
На заре моего писательства случайно нашелся издатель, покупавший мои
вымученные рассказики. Его звали Ивлин Фингерхут, он был мрачным субъектом
с плешью и неизменной сигарой во рту. Фингерхут всегда поучал меня:
- Не пытайтесь полностью изучить женщину, это сделает из вашей жизни
скачки с препятствиями.
- Но ведь правдивость литературы подразумевает такое знание! -
возражал я.
- Да ваши истории и без того правдивы, ведь каждая из них будет
сопровождаться клятвенными заверениями, что данный рассказ основан на
реальном факте! - Он клал большой палец на рукопись, которую только что
купил. - Вы должны к ней прилепить ярлычок с надписью: "Факт". Неужели вы
собираетесь уверять, что такого не было? Вы что, не желаете, чтобы вам за
это платили?
Да нет, я очень даже хотел, чтобы мне платили! По мне вершина
литературного стиля - простое элегантное выражение: "Платите во имя того,
чтобы...", поэтому я быстро отвечал:
- Что касается фактов, положенных "в основу", никаких проблем нет.
Сам я эту женщину толком не знал, но моя мать училась с ней в одной школе.
Эта девица в самом деле обвенчалась с младшим братом своей матери. Она
была уже в положении, когда все открылось, и появилась дилемма: то ли
взять на душу грех аборта, то ли родить плод кровосмешения, возможно, с
двумя головами, но без подбородков? Все основано на фактах, Ивлин, но мне
пришлось их обработать и упорядочить. И получилось, что моя героиня Бет Лу
не была истинной племянницей своему дяде, да и ребенок-то был зачат не от
него! Вот эти подробности я и выкинул из рассказа!
- Ну так напишите его снова, введите именно это и выкиньте
предыдущее. Вас должно заботить лишь то, чтобы были изменены имена
персонажей и названия мест. Не дай бог, если поступит хоть одна жалоба от
тех, кто себя узнает в ваших героях!
Попозже я принес ему исправленную версию, ни словом не обмолвясь, что
эта история произошла вовсе не с соученицей матери, а с героями книги,
принадлежащей моей тетке Эбби. Я попросту "слизал" ее с либретто "Цикла о
кольце Нибелунгов" Рихарда Вагнера. Сам-то Вагнер был никудышным
литератором, он лишь лихо сочинял музыку, а либретто ему делал некто
Гилберт.
Но его дурацкие сюжеты вполне подходили для переложения в современную
прозу, разумеется с изменениями в интонации, именах действующих лиц и
географических названиях. Нельзя даже сказать, что я крал эти сюжеты.
Скорее всего, слегка их "заимствовал". Они теперь в широком обиходе, мои
права на них закреплены, да к тому же и сам Вагнер умыкал их откуда-то из
прошлого!
Я вполне мог обеспечить себе доход, используя лишь вагнеровские
сюжеты, но они уже сидели у меня в печенках. Поэтому, когда Фингерхут ушел
в отставку и купил себе ранчо в Турции, я бросил писать любовные истории и
перешел на военную прозу. Ее продавать оказалось намного труднее, и иногда
я почти голодал, поскольку, зная кое-что о войне, я, в соответствии с
теорией Фингерхута, обрек себя на истинные скачки с препятствиями.
Кроме того, далеко не все из того, что я знал о войне и военной
службе, можно было ввести в рассказ или роман. И все же с некоторым
сожалением я вспоминал, насколько проще было иметь дело с "историями о
любви", ибо ни я, ни фингерхут, ни сам Вагнер не могли похвалиться
доскональным знанием женщин...

В особенности это оказалось применимым к Гвен. Я всегда полагал, что
любой женщине при переезде с квартиры требуется минимум семь мулов либо
эквивалентный им огромный контейнер. И я считал, что женщины по своей
природе существа неорганизованные. Я был убежден в этом.
Но Гвен собралась покинуть свою квартиру всего лишь с двумя
чемоданами - одним большим для одежды (он, кстати, был меньше моего
саквояжа!), в котором все было очень аккуратно уложено, и другим поменьше
для прочих предметов. Вот так.
Она выстроила в ряд наши пожитки: чехол, узел, большой чемодан,
маленький чемодан, свою сумку, мою палку и японское деревце. Задумчиво их
оглядев, она произнесла:
- Мне кажется, я могла бы все это увязать так, чтобы самой вынести из
дома.
Я запротестовал:
- Интересно, как ты это себе представляешь? У тебя же, кажется, всего
две руки. Надо нанять тележку.
- Как скажешь, Ричард!
- Так и скажу. - Я двинулся к ее терминалу и застыл. - Ох, я и забыл!
- Гвен, казалось, не слышала, ибо все ее внимание поглотило японское
деревце. - Я и забыл! - повторил я. - Гвен, ты становишься не очень-то
разговорчивой. Я сейчас тихонько проскользну к ближайшему терминалу и
сразу же вернусь.
- Нет, Ричард!
- Но ведь это всего лишь мгновение.
- Нет и нет, Ричард!
Я вздохнул:
- Как ты непреклонна!
- Ричард, я согласна на что угодно, только бы сейчас не расставаться.
Я даже не возражаю против того, чтобы все оставить здесь, рассчитывая, что
мы сможем вернуться. Или, скажем, все вынести наружу и оставить перед
дверью, а самим пойти на поиски тележки и еще позвонить мистеру
Миддлгаффу.
- И по возвращении констатировать пропажу всего? Или тут поблизости
вовсе не водятся двуногие крысы? - спросил я саркастически.
В любом космическом спутнике-поселении водились свои "темные ходоки",
весьма нежелательные для властей. Они всячески избегали возвращения на
Землю. Предполагалось, что власти Голден Рула успешно их вылавливают и
высылают, но насчет "высылки" ходили всякие слухи, которые заставляли меня
по возможности избегать встреч с такими "грызунами".
- Имеется, сэр, еще один способ, адекватный нашему продвижению к
будке с терминалом, - сказала Гвен. - Если бы нам удалось добраться до
жилищного Управления и получить новое обиталище, то тогда мы вызвали бы
тележку и дождались ее там. Но будка имеет то преимущество, что она
близко. Ты раньше сказал, что поднял бы оба груза, а трость приторочил бы
к чехлу. Я, пожалуй, позволю тебе так сделать, но только ненадолго. Тогда
я возьму оба чемодана, а сумку перевешу через плечо. Единственной
проблемой останется японское деревце. Но, Ричард, ты же видел в
"Географическом журнале" туземных девушек, несущих на голове узлы?
Не дожидаясь ответа, Гвен подняла горшок с деревцем, примостила его
на макушке, расправила локти, улыбнулась мне, потом присела, согнув лишь
колени, и взяла в обе руки по чемодану.
Она прошлась по квартире, поворачиваясь кругом и ожидая моей реакции.
Я зааплодировал.
- Благодарю вас, сэр! Осталось только одно. На пешеходной дороге
может быть людно, и меня, чего доброго, толкнут.
Она изобразила это, выпустив из рук чемоданы и на лету подхватив
падающий горшок с деревцем.
- Вот так я поступлю!
- Но тогда я брошу свои вещи, выхвачу палку и отколочу обидчика.
Болвана, который тебя толкнет. Правда, я не забью его до смерти. Просто
проучу. И конечно, лишь в том случае, если обидчиком окажется самец,
достигший зрелого возраста. Если же нет, я просто передам его властям.
- Не сомневаюсь, что ты так и поступишь, милый! Но я не очень-то
боюсь, что меня толкнут, особенно если ты будешь идти впереди, создавая
фарватер. Договорились?
- Ладно. Но при условии, что ты оголишь свою талию.
- А зачем?
- На тех снимках в "Географическом журнале" у женщин талия непременно
оголена. Это единственное, из-за чего журнал их снимает.
- Ну и прекрасно, раз ты этого хочешь. Хотя не уверена, что это мой
стиль.
- Напрашиваешься на комплимент, обезьянка? Ты будешь прекрасно
выглядеть, но не стоит баловать этим уличный сброд. Поэтому останься с
прикрытой талией.
- Мне все равно. Если хочешь, я вполне могу и оголиться!
- Чересчур ты что-то покладиста! Делаешь так, как тебе хочется, но
при этом вроде бы поддакиваешь мне. Это что, обычные женские уловки?
- Конечно!
Наше собеседование прервал звонок в дверь. Гвен удивилась.
- Позволь мне, - сказал я и, шагнув к двери, нажал на кнопку
переговорника. - Кто там?
- Послание от Менеджера.
Я убрал палец с кнопки и спросил Гвен:
- Открыть?
- Думаю, да.
Я нажал на другую кнопку, дверь распахнулась, и человек в прокторской
форме шагнул внутрь. Дверь захлопнулась. Он ткнул мне в руки какой-то
листок.
- Распишитесь здесь, сенатор, - сказал он, но тут же отдернул руку. -
Скажите, а вы точно сенатор от "Стандарт Ойл"?

5
Он был одним из тех людей, которых смерть
чрезвычайно украсила.
Х.Х.Монро (1870-1916)
- Вы почему вдруг отступили? Кто вы такой? Назовите себя!
- А что? Если вы не сенатор, то забудьте о моем приходе. Я, наверное,
ошибся адресом.
Посетитель сделал шаг назад и ударился спиной о дверь, всем своим
видом изображая замешательство. Он повернул голову и попытался дотянуться
до кнопки, открывающей замок.
Я сбросил его руку.
- Я велел вам назвать себя! Этот шутовской наряд еще ни о чем не
говорит. Я желаю видеть ваше удостоверение. Гвен, задержи его!
- Конечно, сенатор!
Он сунул руку в задний карман брюк и быстро вытянул оттуда какую-то
штуковину. Гвен стукнула его по руке, и неизвестный предмет выпал. Я сбоку
ребром ладони ударил посетителя по шее. Листок бумаги кружился в воздухе,
пока человек медленно ничком падал на пол. Из-за низкого притяжения здесь
любое падение напоминало замедленную съемку. Это зрелище показалось мне
довольно зловещим предвестием.
- Не давай ему шевельнуться, Гвен.
- Одну секундочку, сенатор, последи-ка за ним, - откликнулась она,
шаря в сумке. Я отошел назад и подождал. Она продолжала: - Теперь порядок.
Только не перекрывай мою линию огня, пожалуйста!
- Вас понял, прием, - отозвался я, не спуская глаз с гостя,
распростертого на полу.
Его неуклюжая поза говорила о том, что он пока пребывает "в нокауте",
однако не исключалось и притворство. Вряд ли я так уж сильно его стукнул!
Поэтому я сильно надавил на левую чувствительную точку шеи поверженного,
стараясь заставить его вскрикнуть и дернуться, если обморок был
притворным. Но он не шелохнулся.
Тогда я обследовал незваного посетителя сперва со спины, потом
перевернув вверх лицом.
Его брюки не соответствовали кителю: отсутствовал галун, отличавший
прокторскую форму. Да и китель, явно сшитый не на него, имел неважнецкий
вид. В карманах брюк я нашел несколько крон ассигнациями, лотерейный билет
и пять патронов "шкода" калибром в шесть с половиной миллиметров. Они
могли подойти и к пистолету, и к автомату, и к винтовке, и их хранение
почти везде считалось противозаконным. Но больше ничего - ни бумажника, ни
удостоверения. Судя по исходившему от него запаху, он явно нуждался в
омовении. Я отодвинулся и встал.
- Держи его на прицеле, Гвен. По-моему, он из тех "ночных ходоков".
- Мне тоже так кажется. Посмотри-ка, пожалуйста, пока он не
двигается, что там за штука валяется, - махнула рукой Гвен в сторону
выпавшего из руки посетителя пистолета.
Назвать этот предмет "пистолетом" значило сильно ему польстить, хотя
оружием он мог быть смертоносным. В просторечии такие подарки именовались
"громыхалками". Я оглядел ее не прикасаясь. Дуло было сделано из
металлической трубки, настолько светлой, что я засомневался, была ли
"громыхалка" хоть раз в деле. Пластмассовая рукоятка, грубо обструганная,
видно, подгонялась под размер ладони владельца. Спусковой механизм,
укрытый под металлический чекой, был изготовлен (поверьте мне!) из
резиновой тесемки. На мой взгляд, такое оружие могло выстрелить лишь
единожды. Впрочем, учитывая хрупкость дула, оно стало бы для стреляющего
более опасным, нежели для мишени.
- Гнусненькая вещица, - заметил я. - Мне и притрагиваться к ней
противно, она может сработать как мина-ловушка.
Но тут я разглядел наконец, что же держала в руке Гвен. Она целилась
в поверженного посетителя тоже смертоносным оружием, но абсолютно отличным
по качеству. Это был девятизарядный браунинг "мийако" - один из самых
современных образцов оружейного искусства.
- Почему ты не выстрелила, когда он вытащил свою пушку? Если бы тебе
не удалось выбить эту гадость из его руки, он сделал бы из тебя
хорошенький труп!
- Не выстрелила и все!
- Что "и все"? Когда кто-то целится в тебя, надо во что бы то ни
стало стрелять сразу и первой!
- Я не могла. Ты сказал "задержи его", но моя сумка была далеко, и я
воспользовалась вот этим.
Что-то блеснуло, и мне показалось, что теперь у нее в каждой руке по
пистолету. Потом она сунула второй "пистолет" в нагрудный карман, это была
всего лишь авторучка!
- Прости меня, босс, но я использовала подручные средства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50