- "Вольво" Би-Джей-семнадцать вызывает диспетчерскую ГКЛ. Вы меня
слышите?
- Би-Джей-семнадцатый, вас слышим. Говорите.
- Прошу разрешения на посадку в двадцать два семнадцать сорок восемь.
Посадка на ручном управлении с наземной подстраховкой из ГКЛ. Я вылетел из
Голден Рула и продолжаю находиться на его орбите примерно в шести
километрах западнее. Прием.
- "Вольво" Би-Джей-семнадцатый. Разрешаем посадку в Гонконге Лунном в
двадцать два семнадцать сорок восемь. Не позднее двадцати одного сорока
пяти переключитесь на тринадцатый спутниковый канал и будьте готовы
передать нам управление посадкой. Предупреждаем: на этой орбите вы должны
начать стандартную программу снижения в двадцать один ноль шесть
девятнадцать и точно ей следовать. Если в момент передачи управления
посадкой ГКЛ ваш вектор будет отличаться от расчетного на три процента, а
высота на четыре километра, возможен неуверенный прием управляющего
радиолуча. Конец связи.
- Вас понял, конец связи, - отозвался я и добавил, выключив микрофон:
- Готов поспорить, вам и в голову не пришло, что вы говорили с капитаном
Полночь, лучшим пилотом Солнечной системы.
Наверное, я только думал, что выключил микрофон, потому что услышал в
ответ:
- А я капитан Геморройная Шишка, самый занудный диспетчер на Луне.
Придется вам поставить мне бутылку "гленливета" [сорт шотландского виски],
когда я вас посажу. Если, конечно, посажу.
Я проверил выключатель микрофона - он вроде был исправен - и решил не
отзываться. И так все знают, что телепатия лучше всего работает в
вакууме... но должен же простой парень вроде меня как-то защищаться от
суперменов.
(Да, есть простой способ - знать, когда следует помалкивать.)
Я поставил будильник на двадцать один час, развернул нос космокара к
Луне и весь следующий час наслаждался полетом, держа Гвен за руку. Впереди
(и под нами) проплывали невероятные лунные горы, выше и острее Гималаев, к
тому же трагически одинокие. Тишину нарушали лишь негромкий шелест
компьютера, попыхивание очистителя воздуха да равномерное и немного
раздражающее сопение Билла. Ни мне, ни Гвен разговаривать не хотелось.
Судьба подарила нам сладостный перерыв, спокойный, как вода в старой
мельничной запруде.

- Ричард! Проснись!
- Что? Я не спал.
- Да, дорогой. Уже больше девяти.
Черт, верно - уже минута с чем-то десятого. Почему не сработал
будильник? Ладно, неважно, у меня пять минут с секундами убедиться, что мы
ввели правильную программу посадки. Я включил управление прецессией,
собираясь развернуть корабль кормой назад - так садиться легче всего, хотя
с тем же успехом я мог спускаться "спиной" вперед. Или повернувшись к Луне
боком. Корабль может лететь как угодно, но сопло двигателя _д_о_л_ж_н_о
быть направлено против направления движения, чтобы тормозить при посадке,
то есть "назад" для пилота. (Мне больше всего по душе, если горизонт
расположен "правильно", когда я пристегнут в кресле; вот почему я
предпочел развернуть космокар кормой назад.)
Ощутив, как "вольво" стал разворачиваться, я запросил компьютер,
готов ли он начать выполнять программу посадки, пользуясь стандартными
командами, перечисленными на прикрепленной к его корпусу табличке.
Он не ответил. Пустой экран. Ни звука.
Я в энергичных выражениях вспомнил предков этого компьютера. Гвен
спросила:
- А ты нажал кнопку "исполнять"?
- Разумеется, - буркнул я и нажал ее опять.
Тут же засветился экран, а динамик гаркнул так громко, что у меня
заломило зубы:
- Как _в_ы_ произносите слово "комфорт"? Сегодня каждый мудрый житель
Луны - слишком много работающий, перебравший стимуляторов и живущий в
постоянном стрессе - произносит его К, О, М, Ф, И, С, то есть "комфис",
рекомендованный терапевтами для уменьшения кислотности, против кишечных
колик, язвы желудка и просто от боли в животе. "Комфис"! Он способен на
большее! Смело положитесь на фирму "Тигровый бальзам", выпускающую КОМФИС!
Он способен на большее! Спросите вашего терапевта.
Затем какие-то визгливые недоумки запели о восхитительных
достоинствах "комфиса".
- Этот гроб с электроникой не выключается!
- Ударь по нему.
- Чего?
- Врежь ему, Ричард.
Логики в ее совете я не увидел, но поскольку он совпал с моими
эмоциональными потребностями, я отвесил компьютеру солидный шлепок. Он
продолжал нести всякий бред о достоинствах питьевой соды, которую вам
пытались всучить втридорога.
- Милый, его надо стукнуть посильнее. Электрончики - создания
пугливые, но смышленые - нужно им показать, кто тут хозяин. Смотри, как
это делается.
Гвен врезала компьютеру от души - я даже испугался, что корпус
треснет.
И на экране тут же появилось:
К спуску готов. Время ноль = 21-06-17.0
Часы на дисплее показывали 21-05-42.7. У меня осталось ровно столько
времени, чтобы успеть бросить взгляд на радарный альтиметр (высота двести
девяносто восемь километров, постоянная) и на окошечко допплера,
показавшего, что мы произвели ориентацию корабля вдоль линии нашего полета
с достаточной точностью... хотя понятия не имею, что я успел бы сделать с
ориентацией за оставшиеся у меня секунд десять, окажись она неверной. Наш
"вольво" осуществляет прецессию, пользуясь гироскопами, а не маленькими
парными ракетными двигателями ориентации. Гироскопы, конечно, дешевле, чем
двенадцать двигателей плюс мешанина питающих их трубопроводов, зато
работают они медленнее.
Потом все произошло одновременно: часы показали "время ноль",
заработал двигатель, вдавив нас в обивку кресел, а на дисплее появилась
программа включения тормозных импульсов. В верхней строке значилось:
21-06-17.0 - 19 секунд
21-06-36.0
Душка двигатель проработал ровно девятнадцать секунд и отключился,
даже не поперхнувшись.
- Убедился? - спросил Гвен. - Просто с ними надо построже.
- Я не верю в одушевленность предметов.
- Разве? Как же ты тогда управляешься с... Прости, милый. Не бери в
голову, Гвен обо всем позаботится.
Капитан Полночь промолчал. Нельзя сказать, чтобы я надулся. Но, черт
возьми, анимизм - чистой воды предрассудок. (Только не в отношении
оружия.)

Я переключился на тринадцатый канал, подходило время пятого
тормозного импульса. Я уже приготовился передать управление диспетчеру из
ГКЛ (капитан Шишка), и тут наш ненаглядный электронный идиот очистил свою
оперативную память, где сейчас хранилась программа снижения. Таблица
тормозных импульсов на дисплее потускнела, задрожала, съежилась в точку и
исчезла. Я отчаянно надавил кнопку перезагрузки - никакого результата.
Капитан Полночь, как всегда неустрашимый, сразу понял, что ему
делать:
- Гвен! Этот поганец потерял программу!
Гвен перегнулась через меня и влепила компьютеру оплеуху. Таблица,
разумеется, не восстановилась - уж если оперативная память накрывается, ее
содержимое исчезает навсегда, как лопнувший мыльный пузырь, - зато пошла
перезагрузка! Вскоре в левом верхнем углу экрана приглашающе замигал
курсор.
- Ты не помнишь время следующего торможения, дорогой? И его
длительность?
- В двадцать один сорок семь семнадцать. А длительность, э-э-э...
одиннадцать секунд. Да, точно - одиннадцать.
- Сейчас проверю обе цифры. Проведи это торможение вручную, потом дай
ему команду заново рассчитать потерянное.
- И то верно. - Я ввел команду на торможение. - После этого я буду
готов передать управление Гонконгу.
- Считай, мы уже выбрались из чащи, дорогой, - одно ручное
торможение, а дальше нас посадит диспетчер. Но все же надо заново
рассчитать программу посадки - для собственного спокойствия.
Ее слова показались мне оптимистичнее собственных ощущений. Я никак
не мог вспомнить, какие у нас должны быть вектор и высота, чтобы передать
управление ГКЛ. Но ломать голову времени уже не осталось: приближался
момент торможения.
Я ввел исходные данные:
21-47-17.0 - 11 секунд
21-47-28.0
Уставившись на часы, я стал отсчитывать про себя секунды, и через
семнадцать секунд после 21-47 надавил кнопку зажигания. Включился
двигатель. Я так и не узнал, кто его включил - я или компьютер. Я не
снимал пальца с кнопки, продолжая отсчитывать секунды, и, насчитав
одиннадцать, отнял палец.
Двигатель не выключился.
(...и никто не узнает, где могилка моя!) Я поковырял кнопку
зажигания. Нет, не заело. Тогда я ударил по компьютеру. Двигатель
продолжал реветь, вдавливая нас в кресла.
Гвен перегнулась через меня и отключила питание компьютера. Двигатель
мгновенно смолк.
Я попытался унять дрожь.
- Спасибо, второй пилот.
- Есть, сэр.
Выглянув в иллюминатор, я решил, что до поверхности гораздо ближе,
чем мне бы хотелось, поэтому сразу сверился с радарным альтиметром.
Девяносто с чем-то километров - третья цифра непрерывно менялась.
- Гвен, сдается мне, сядем мы не в Гонконге Лунном.
- Мне тоже.
- Так что теперь наша задача - посадить этот металлолом, не разломав
его окончательно.
- Согласна, сэр.
- Так где мы сейчас, хотя бы примерно? Вот что мне хотелось бы
узнать. На чудеса я не надеюсь.
Поверхность Луны впереди - вернее, позади; мы все еще были
ориентированы кормой назад для торможения - выглядела ничуть не
привлекательнее обратной стороны. Не очень подходящее местечко для
аварийной посадки.
- Нельзя ли развернуться в обратную сторону? - попросила Гвен. - Если
увидим Голден Рул, это поможет нам сориентироваться.
- Хорошо. Посмотрим, смогу ли развернуть корабль.
Я взялся за рукоятку прецессии и начал разворачивать космокар на сто
восемьдесят градусов. Когда во время разворота мы на какое-то время снова
очутились вниз головой, я заметил, что поверхность ощутимо приблизилась.
Наконец корабль остановился - горизонт тянулся справа налево, а небо
оказалось "внизу". Немного неудобно, но... нам так хотелось снова увидеть
недавно покинутый дом, Голден Рул.
- Ты его видишь?
- Нет, Ричард.
- Он должен быть где-то над горизонтом. Не удивительно, он был весьма
далеко, когда мы видели его в последний раз, а последнее торможение
подбросило нам свинью. Большую и толстую. Так где мы находимся?
- Когда мы разворачивались, то пролетели над большим кратером... это
Аристотель?
- А не Платон?
- Нет, сэр. Платон западнее нас и все еще в тени. Может, то была
неизвестная мне кольцевая гора... но тогда гладкая равнина к югу - очень
гладкая равнина - это Аристотель.
- Гвен, мне совершенно все равно, как он называется; мне придется
попробовать посадить наш фургон на эту гладкую равнину. На очень гладкую
равнину. У тебя нет идеи получше?
- Нет, сэр. Мы падаем. Если мы увеличим скорость и перейдем на
круговую орбиту на этой высоте, у нас скорее всего не хватит горючего для
посадки. Так мне кажется.
Я бросил взгляд на расходомер горючего. Проклятое долгое торможение
обошлось мне в немалую долю запаса "дельта v". Выбора уже не осталось.
- Сдается мне, твоя догадка верна - так что будем садиться.
Посмотрим, сумеет ли наш дружок рассчитать орбиту параболического спуска с
этой высоты - потому что я намерен полностью погасить скорость и попросту
свалиться вниз, едва мы окажемся над ровным местом. Что скажешь?
- Гм, надеюсь, у нас хватит горючего.
- Я тоже. Гвен?
- Да, сэр?
- Дорогая девочка, нам было так хорошо вдвоем.
- О, Ричард! Да!

- О, сэр, кажется, я больше не могу... - послышался сдавленный голос
Билла.
Я в этот момент разворачивал корабль для торможения.
- Заткнись, Билл, нам не до тебя!
Альтиметр показывал восемьдесят с чем-то. Интересно, сколько времени
уйдет на свободное падение с восьмидесяти километров при одной шестой "g"?
Включить, что ли, компьютер да спросить? Или прикинуть в уме? Вдруг этот
псих снова врубит двигатель, едва я его включу?
Лучше не рисковать. Не подойдет ли метод линейной аппроксимации? Так,
посмотрим... Расстояние равняется ускорению, деленному пополам и
умноженному на время в квадрате, все в сантиметрах и секундах. А
восемьдесят километров равны восьмидесяти тысячам, нет, восьмистам... Нет,
восьми _м_и_л_л_и_о_н_а_м_ сантиметров. Правильно или нет?
Одна шестая "g"... Нет, половина от ста шестидесяти двух. Меняем
местами, берем квадратный корень...
Сто секунд?
- Гвен, долго мы будем падать?
- Примерно семнадцать минут. Приблизительно - я округляла, когда
считала в уме.
Я быстренько заглянул себе под череп, понял, что не учел вектор
движения вперед - ведь какая-то горизонтальная скорость у нас осталась, -
и что моя "аппроксимация" ни в какие ворота не лезет.
- Достаточно близко. Поглядывай на допплер: сейчас погашу немного
орбитальной скорости. Только проследи, чтобы я не свел ее к нулю - вдруг
нам придется маневрировать перед касанием.
- Есть, шкипер!
Я включил компьютер: двигатель мгновенно взревел. Я дал ему
поработать пять секунд, затем обесточил компьютер. Двигатель всхлипнул и
затих.
- Знаешь, - печально заметил я, - это чертовски неудобный способ
давить на газ. Как наши дела, Гвен?
- Ползем с черепашьей скоростью. Нельзя ли развернуться и взглянуть,
куда нас несет?
- Само собой.
- Сенатор...
- Билл, _з_а_т_к_н_и_с_ь_! - Я развернул космокар на сто восемьдесят
градусов. - Ну как, есть впереди симпатичная ровная лужайка?
- На вид-то она ровная, Ричард, но до нее пока что семьдесят
километров. Может, стоит опуститься впритирку и лишь тогда окончательно
погасить орбитальную скорость? Ты сможешь увидеть скалы и увернуться.
- Разумно. До какой высоты?
- Километр подойдет?
- По-моему, достаточно близко, чтобы расслышать шелест крыльев Ангела
Смерти. И сколько времени у нас останется? В смысле, на падение с
километровой высоты?
- Так... квадратный корень из тысячи двухсот... Около тридцати пяти
секунд.
- Годится. Продолжай наблюдать за высотой и местностью. Когда
спустимся до двух километров, начну понемногу гасить орбитальную скорость.
После этого у меня должно остаться время для разворота на девяносто
градусов - кормой вниз. Гвен, и зачем только мы вылезали из постельки...
- Я тщетно пыталась вам это втолковать, сэр. Но я в тебя верю.
- Чего стоит вера, не подкрепленная делом? Эх, оказаться бы сейчас в
Падуке... Время?
- Около шести минут.
- Сенатор...
- Билл, заткнись. Не сбросить ли половину оставшейся скорости?
- Импульс на три секунды?
Я дал трехсекундный импульс, пользуясь все тем же дурацким способом
для запуска и остановки двигателя.

- Две минуты, сэр.
- Следи за допплером. И дашь знать.
Я запустил двигатель.
- Х_в_а_т_и_т_!
Я тут же его выключил и начал разворачивать космокар - кормой вниз,
"ветровым стеклом" вверх.
- Показания?
- По-моему, будь внизу океан, мы бы уже утонули. Но шутки в сторону -
посмотри на указатель топлива.
Я взглянул и помрачнел.
- Ладно, не буду тормозить, пока не спустимся совсем низко.
"Вольво" опускался кабиной вверх, и мы видели впереди только небо. В
левый иллюминатор можно было увидеть поверхность Луны под углом примерно
сорок пять градусов. В правом, если взглянуть мимо Гвен, она тоже
виднелась - далекая, под дурацким углом, и потому бесполезная.
- Гвен, какова длина этого попрыгунчика?
- Никогда не видела их целиком, только в ангаре. А это имеет
значение?
- Еще какое, черт побери, - когда я прикидываю расстояние до
поверхности, поглядывая через плечо.
- А-а. Я думала, ты спрашиваешь точную цифру. Считай, метров
тридцать. Одна минута, сэр.
Я уже собрался дать короткий тормозной импульс, но меня опередил
Билл. Оказывается, бедняга весь полет мучился от морской болезни, но в тот
момент я предпочел бы увидеть его не за спиной, а в гробу. Его обед,
пролетев над нашими головами, врезался в передний иллюминатор и равномерно
его покрыл.
- Б_и_л_л_! - заорал я. - Прекрати безобразие!
(Не стоит и упоминать, что требование мое оказалось чрезмерным.)
Билл выдал лучшее, на что был способен. Повернув голову, он накрыл
вторым залпом левый иллюминатор, предоставив мне управлять вслепую.
И я попробовал. Не отрывая глаз от радарного альтиметра, я коротко
тормознул, - и остался без альтиметра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50