Действительно, еда была великолепной. В основном это были странные жареные
овощи и корнеплоды, но были и груды какого-то странного сладковатого
хлеба. Над столом вился тонкий аромат. Не было только мяса. А в глиняных
флягах было странное, настоенное на травах вино, ударяющее в голову.
- Яда здесь нет, - сказал Иеро Брату Альдо. - Я умею чувствовать яд.
В еде нет ничего опасного, я уверен. Нас просто накормили, вот и все, но
почему? - Он рассказал старику о сообщении Горма, но ни старик, ни Лючара
не смогли расшифровать этого сообщения, разве что Лючара решила не
отходить от него ни на шаг, мотивируя это тем, что он никуда не пойдет и
не будет ни с кем разговаривать без нее.
Наконец, удовлетворенные моряки постанывая растянулись на мягкой
траве. К удивлению, никто не был пьян, видимо, странное вино только
возбуждало. Под пологом деревьев уже было совершенно темно и все скоро
заснули, не считая двух часовых и Иеро с Лючарой, которым выпало дежурить
первую половину ночи. И медведь, и Брат Альдо тоже спали.
Ночь была совершенно тихой. Птицы не пели, никто не шуршал травой. И
над ними в листве тоже не ощущалось никакой жизни. Казалось, весь лес
заснул зачарованным сном. Даже огромные круглые глыбы мха показались Иеро
напряженными и выжидающими, будто они прислушивались к чему-то. Только
маленький костерок давал свет, да и на него опускались ночные туманы и он
начал печально потрескивать.
Иеро первым почувствовал, как у него начали слабеть ноги. "Но ведь
яда же не было!" - пронеслось у него в голове, но священник уже падал на
мягкий мох. Его угасающий взгляд успел еще уловить, что Лючара лежит рядом
с ним, а двое моряков-часовых тоже попадали. А потом в его мозгу осталась
только зеленая дымка, свивавшаяся в облака и спирали. Он чувствовал, что
за ней скрывается какая-то тайна, но не мог добраться до нее.
Потом туман рассеялся. Священник открыл глаза и увидел перед собой
ту, кого Горм назвал "Старейшина", то странное создание, которое следило
за ними, потом вело их и, наконец, поймало в ловушку.
Он лежал в комнате, длинной, узкой и комната эта как-то странно
покачивалась под ним. Иеро опустил ноги с кровати, на которой лежал, и в
изумлении огляделся. В кресле без спинки перед ним, не спуская с него
холодного взгляда, сидела та самая женщина - а это все же была женщина -
которую он сначала увидел в своем мозгу, а вторично ему показал ее
медведь. Она была обнажена, ее маленькие твердые груди призывно торчали.
Других украшений, кроме ожерелья и тонкого пояса, который казался искусно
сплетенным из металлических нитей, на ней не было. Ее зеленовато-белое
тело было совершенно безволосым, как отметил Иеро, а странный покров на
голове, казалось, состоял из отдельных зеленых перьев и крошечных
коричневых листьев. И все же, несомненно, это была не шапочка, а
неотъемлемая часть женщины.
Женщина была действительно прекрасной и, хотя его мужское естество
стремилось навстречу ее сексуальному вызову, его в то же время отталкивала
ее совершенная чуждость. Она действительно вовсе не была человеком, а
притягательный облик ее тела, казалось маскировал что-то совершенно
другое. В его, все еще затуманенную, голову закралась непрошенная мысль:
"Будто дерево или цветок пытается стать кроликом или кошкой!"
Теперь он увидел, что комната освещена свечами, толстыми свечами,
горевшими в бра на стенах и испускавшими странный аромат. Кроме кресла в
комнате был маленький стол, на котором стояли деревянные кубки и кувшин, и
та резная кровать, на которой он сидел. И комната эта покачивалась! Как
раз тогда, когда он осознал, где, видимо, находится, покачивание
деревянного пола потрясло его, в его мозг вошла чужая мысль и он понял,
что с ним разговаривает та, кто пленила его.
"Мы находимся на дереве высоко-высоко наверху, как ты и подумал. Я
могу понять, о чем ты думаешь, но не говорить-рассказывать-беседовать в
ответ, разве что с усилием. Мы не говорим так - таким образом в такой
манере."
Ее мысль была болезненно медлительной и, взглянув в ее глаза, зеленые
и раскосые, Иеро понял, что ей действительно физически больно пользоваться
таким образом своим мозгом. Она заставляла себя делать это, несмотря на
боль.
"Так как же мы тогда разговариваем? Кто ты?" - спросил он.
В голове у священника прояснилось и он заметил, что мачете и кинжал у
него не отобрали. Его странные похитители, очевидно, ни в чем его не
ограничивали и по мере того, как он терял страх, в нем пробуждался еще
больший интерес.
Она издала звонкую трель. С ее губ слетела струйка золотых звуков,
таких прелестных, будто крошечные лесные водопадики звякнули каплями по
полированным камням. Ближе всего человеческим языком их можно было
передать как "Вилари" и он мягко произнес "Вилари". Теперь он, по крайней
мере, узнал хоть один источник тех незнакомых ему птичьих песен, которые
он постоянно слышал в последнее время.
В ответ на его попытку женщина покачала головой и пропела снова. Он
еще раз попытался подражать ее голосу, но сдался.
"Вила-ри, - подумал он. - Боюсь, я не смогу правильно произнести твое
имя твоим языком. Тебе придется удовлетвориться моей мысленной речью или
позволить называть тебя Вила-ри."
Они еще глядели друг другу в глаза, когда ему в голову пришла мысль о
Лючаре и его спутниках. Что же он делает, болтает, как идиот, когда его
любимая и друзья лежат отравленными и беспомощными Бог знает как далеко
отсюда! Живы ли они еще?
Холодное выражение сразу же исчезло с лица Вила-ри, ее полные губы
горестно приоткрылись. Полился поток звонких золотых нот, она пыталась ему
что-то сказать. Осознав, что это бесполезно, она умолкла и снова он
почувствовал ее мысль на грани сознания.
"Нет, ты ошибаешься! Мы не обижаем никого из других (непереводимо)
плодов Земли. Взгляни в мой мозг!"
Она приобретала практику и поток мыслей и образов между ними лился
все легче, как когда-то между ним и медведем, хотя он и ощущал постоянно,
что из этих двоих медведь гораздо ближе к нему. Она показала, что лагерь,
где он свалился одурманенный сном, теперь был защищен высокой изгородью из
какого-то колючего кустарника. А вокруг изгороди на равных расстояниях
стояли молчаливые белые фигуры, так походившие на Вила-ри, что стало ясно
- это и есть ее народ. Он мельком заметил, что там были только женщины и
подумал: "Бог им в помощь, если моряки вдруг проснуться!" Лючара, медведь
и Брат Альдо лежали чуть в стороне, на большой груде листьев, и даже
огромный лорс спал в углу колючей ограды и выглядел так, будто его только
что прирезали, разве что крутые бока его вздымались и опадали.
"Ты нужен нам, моему народу и мне", - подумала Вила-ри, когда он
удостоверился, что его отряд мирно спит. Она придвинула свое кресло ближе,
ее огромные бездонно-зеленые глаза с золотыми зрачками приблизились к
нему. До Иеро донесся слабый приятный аромат (цветов? коры? меда?), ее
чуждость стала исчезать и она сделалась просто беззащитной и желанной.
"Что вам нужно от меня?"
Его мысль определенно была грубой, но он старался разрушить
колоссальное обаяние ее близости.
Она рассматривала его какое-то мгновение, затем изящным движением
встала и, покачивая крутыми бедрами, прошла в дальний конец комнаты.
"Пойдем... я покажу тебе."
Она откинула высокие деревянные ставни и комнату залил яркий
солнечный свет. Вила-ри поманила белой рукой и он подошел, стараясь скрыть
восхищение открывшейся перед ним картиной.
Они были на верхушке одного из самых высоких деревьев в лесу. Под
ними многие мили простирался зеленый полог из листьев и ветвей и некоторые
ветки были так огромны, как нормальные деревья. Та комната, в которой они
стояли, отчасти выдавалась из такой ветки, отчасти заходила внутрь ее.
Каким образом она была построена, Иеро понятия не имел, но было похоже,
что комната была прямо выращена на живом дереве и Вила-ри дала понять, что
дереву это ничуть не повредило. Но его привели сюда не для того, чтобы он
любовался крышей леса, залитой солнечным светом. Вила-ри протянула руку.
Иеро взглянул на восток и увидел ее врага.
Далеко-далеко на востоке, сливаясь с горизонтом, лежала бесплодная
пустыня, покрытая только песком и камнем. Остроконечные иззубренные скалы
поблескивали на утреннем солнце. Но ближе, между пустыней и лесом, не
принадлежащее ни тому, ни другому, отвергнутое и тем, и другим, лежало
что-то еще.
Обширное уродливое пятно, мешанина расцветок, составленная из
розово-лиловых, тускло-оранжевых, маслянисто-коричневых, болезненно-желтых
пятен, как чудовищная язва, вгрызалось в зеленый край мира деревьев. Иеро,
не раздумывая, сунул руку в карман на поясе и достал подзорную трубу. Он
навел резкость, эта странная область стала ближе и он невольно вздрогнул.
Картина действительно была зловещей.
Даже при ярком солнечном свете огромные дождевики и гигантские
гроздья поганок выглядели отвратительно. Там росли и другие грибы, они
торчали повсюду. Священник видел изуродованные стволы огромных деревьев,
каждый дюйм которых был покрыт этими отвратительными организмами. Деревья,
очевидно, были мертвы, их истерзанные скелеты служили опорой чудовищно
опухшим грибам. На все эти расцветки и формы было больно смотреть. Все
росшее там выглядело противоестественно для Природы. Пока он смотрел,
чудовищно вздувшийся мешок какого-то дождевика лопнул и миллиарды
крошечных спор разлетелись на сотни ярдов.
Он медленно опустил подзорную трубу и повернулся к безмолвной
Вила-ри.
"Что я могу поделать? Растительный мир ведет междоусобную войну? Все
это и в самом деле выглядит отвратительно, но почему бы вам не попробовать
огонь? Разве что вы сами его боитесь? Конечно же, эта грибная чума не
кажется неуязвимой."
"Посмотри еще раз, - донеслась ее мысль. - Может быть, ты увидишь
нечто движущееся."
Он так и сделал и рассматривал тот далекий район, пока не уловил
какое-то движение. Наведя на резкость, он снова отыскал то, что двигалось,
и охнул.
По голой земле между лесом и растениями-паразитами протекал
чудовищный слизняк. У него не было видно ни головы, ни конечностей, но из
его мягкой спины произрастали длинные и гибкие колышущиеся органы. Его
огромное тело, казалось, было покрыто гнилым черным бархатом, а гибкие
выросты оканчивались чем-то мягким, на чем светились гнилостно-оранжевые
огоньки. И передвигалось оно не бесцельно. Его целеустремленные быстрые
движения говорили о высокоразвитом разуме и воле. На глазах у Иеро оно
внезапно остановилась, его длинные псевдоподии или усики затрепетали.
Потом вся эта гигантская масса повернулась и скользнула в новом
направлении к кусту, растущему на краю пока еще живого леса. Из-под куста
выскочило какое-то существо, похожее на большого короткоухого кролика и
бросилось со всех ног, спасая свою жизнь. Один из шаров красноватой
мерзости легонько коснулся его. Животное конвульсивно прыгнуло и свалилось
замертво. Слизняк перелился и закрыл его тело собой. Всего через несколько
секунд слизистая мерзость вновь пустилась в путь. Там, где лежало тело
животного, не осталось ничего, даже травы, только влажное пятно на голой
земле, быстро сохнущее под лучами солнца.
Иеро опустил трубу.
"Много их там?" - мысленно спросил он.
"Очень много, - раздался ответ. - Таких штуковин много и это не
единственное оружие Дома."
В мозгу Иеро возник образ странного объекта, чем-то похожего на
своеобразное здание, вылепленное из коричневой, все еще мягкой и влажной
грязи. В нем нельзя было заметить ни одной прямой линии и все оно каким-то
странным образом казалось четырехугольным, но к тому же ухитрялось
потихоньку изменяться в деталях. Оно смутно напоминало прямоугольные соты,
вылепленные из мягкой глины, и было достаточно большим, чтобы в нем жило
множество людей. Но оно было живым! Или, по крайней мере, оно шевелилось,
менялось и по его поверхности временами прокатывалась дрожь.
Если слизняк, которого он только что видел, и был отвратительным, он,
по крайней мере, соответствовал основным законам жизни. Но этот предмет
или существо был отвратительным неимоверно, отвратительным потому, что был
совершенно неестественным и бесчеловечным. Ничего подобного Иеро раньше не
видел.
Потом и только потом он вспомнил, как в последний раз метал Сорок
Символов на северном берегу Внутреннего моря. Так вот он, Дом! Он снова
взглянул на образ, хранящийся в голове Вила-ри, и вздрогнул.



11. ДОМ И ДЕРЕВЬЯ

"Мне нужна моя женщина, мне нужен старик с бородой и мне нужен
медведь! И нужны они мне прямо сейчас!"
И странный спор продолжался уже более часа. Иеро многое узнал о своем
задании, но не мог поступать так, как ему хочется. Вила-ри не могла или,
может быть, не хотела понять, что ему хочется, по крайней мере,
посоветоваться со своими товарищами. Ей казалось, что и его одного будет
достаточно. Подавляя раздраженную мысль, что его пожелание вернуть друзей
превосходит ее желание победить Дом, он вновь стал терпеливо убеждать ее.
Он понял, что Дом - или то, что побуждает его к действиям - прячется
в центре разноцветного пятна грибной заразы. Кажется, он появился из
пустыни какое-то время назад - и снова непонятно, как давно - и сразу же
напал на границу леса. Похоже, что ничто не может причинить вреда ему и
сопутствующим грибам, кроме огня, а он или они, нападают на все, что имеет
хотя бы какое-то отношение к органическому миру и пожирает его. Споры
поднимаются вверх и заражают здоровые гигантские деревья, слизняки
поглощают всех животных и мелкую растительность, поганки ночами прорастают
в гниющих растениях, а огромные дождевики обволакивают небольшие растения
и каким-то образом переваривают их. Организованные попытки вмешаться
пресекаются ударами... ментальными? психическими?.. во всяком случае,
невидимой силой, которую излучает весь Дом. Вила-ри и ее народ воевать не
может и в любом случае они беспомощны перед этим мерзким натиском. У них
нет физического оружия, если не считать маленьких луков и копий, и хотя
они могут скрывать свои мысли от Иеро, Дом всегда каким-то образом
обнаруживает их и погружает в паралич, а сам тем временем натравливает на
них гигантских слизняков. А им лес нужен. Без деревьев они умрут - это
Вила-ри дала понять ясно.
"А как насчет того очень большого зверя, посланного вами стеречь
тропу? Почему бы им не воспользоваться?" - спросил он.
Он уже заметил, что Вила-ри никогда не улыбается, но теперь обнаружил
в ее мозгу нечто вроде усмешки или, по крайней мере, слегка
замаскированного веселья. Ему показали образ белокожей женщины, вращающей
на длинной веревке странное плоское деревянное устройство. Она вращала его
над головой широким кругом. Он не видел ничего подобного много лет, с
детства, но сразу узнал ревун, каким он и сам когда-то пугал девчат. Его
заунывный рев и в самом деле походил на рев огромного чудовища.
"Твоему другу, которого ты называешь медведем, в мозг вложили образ
ужасного чудовища. Если бы такое чудовище действительно существовало, мы и
сами были бы бессильны против него. А медведь в свою очередь, убедил вас."
Иеро горько усмехнулся. Их поймали в ловушку с помощью обмана и
безобидного сонного зелья!
И еще одно узнал Иеро или, вернее, сделал умозаключение. Насколько он
помнил карты, выходило, что пятна, окружающие Дом, это и есть та область,
к которой он стремился! Предположительно здесь, на краю пустыни, был скрыт
допогибельный город. Это заставило его слегка философски отнестись к
своему пленению древесными женщинами Вила-ри. Похоже, сражение с Домом
или, по меньшей мере, проникновение в тот ужасный район, пораженный
грибами, в любом случае необходимо.
"Ты нападешь на Дом с помощью своего разума, который так силен. - Она
снова вернулась к заезженной теме. - Потом мы сожжем все мерзкое
порождение Дома."
В зеленых глазах ее не отражалось никаких чувств.
Иеро снова посмотрел с балкона вдаль поверх лесной крыши на
разноцветное пятно, которое было ее врагом. Он вздохнул и подумал, как же
ей вдолбить-то? Может, стоит сменить тему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44