Потом, когда он потряс головой, отгоняя
видение, до него дошел масштаб того, что он увидел.
- Боже милосердный! - пробормотал он вслух.
Титаническое тело врезалось в сверкающую воду с треском, похожим на
выстрел колоссального метателя, и звук этот эхом отразился от далеких
утесов. "Этой рыбе хватило бы одного из тех массивных водяных зверей, что
плескались внизу, от силы на два укуса!" Он в изумлении посмотрел вниз.
Несколько полос ряби прорезало листья, да небольшие волны шлепались о
берег, но больше ничего видно не было. Только масляно-радужные полосы на
темной воде говорили, что звери ему не приснились. Появление Левиафана
заставило стадо водяных кабанов исчезнуть так бесшумно, будто их здесь
вовсе не было.
Вместе со своими нетерпеливыми союзниками Иеро подождал еще немного,
но поскольку вода оставалась спокойной, он решил, что огромные животные
погрузились в воду или уплыли куда подальше. В любом случае, за время
путешествия по болотам на них скопилось столько грязи, что терпеть ее
дальше можно было только в случае крайней необходимости. Зарядив метатель
и положив его наготове на бедро, Иеро велел своему огромному скакуну
спуститься по белому склону дюны. Клац, попросту усевшись на широкий зад
и, тормозя вытянутыми передними ногами, скатился вниз. Медведь катился
следом.
Внизу они помедлили, огляделись, навострив уши и принюхиваясь к
воздуху в поисках признаков опасности. Так ничего не увидев и не услышав,
они подошли к воде. Поверхность залива оставалась гладкой, как зеркало. К
огромнейшему неудовольствию лорса, хотя хозяин и расседлал его, ему было
велено оставаться на страже. Клац гневно махал головой со все еще мягкими
рогами и ревел, но все же протопал на песчаный пригорок.
Горм осторожно забрел в воду примерно на шесть дюймов в глубину, лег
и начал кататься на воде, издавая пыхтение, выражавшее крайнее
удовольствие. Иеро, постанывая от боли, содрал с себя грязную одежду,
погрузил ее в воду и придавил тяжелым камнем, чтобы отмокла. После этого
тщательно вычистил свои кожаные башмаки ножом и жесткой щеткой, которую
достал из седельной сумки. После этого он искупался сам. Он тоже не
заходил далеко в воду. Он прекрасно плавал, но недавние сцены местной
жизни излечили его от всякого стремления забраться в глубину. И даже на
мелководье он пристально присматривался ко всякой подозрительной ряби и
волнам. Однако, ничто ему не помешало поплескаться вволю, и в конце концов
решив, что хватит, он вышел из воды, прихватив с собой медведя. Мокрый мех
Горма прилип к его телу, так что медведь стал выглядеть на треть меньше.
Взревывая от удовольствия, еле дождавшийся своей очереди, лорс
скатился на мелководье и тут же принялся жевать листья и корни лилий,
росших поблизости, а затем принялся и нырять за ними, заставив Иеро
изрядно поволноваться. Только после того, как и Клац оказался на берегу и
обсыхал в темном ночном августовском воздухе, человек полностью
расслабился.
Иеро наощупь побрился - работа грубая, но необходимая - и даже привел
в порядок усы, а также волосы, чтобы они не так сильно свисали на уши.
Достав смену чистой кожаной одежды из седельных сумок и разложив старую
сохнуть на камнях, он был готов насладиться чувством удовлетворения,
которое приходит вместе с чистотой после вынужденного долгого пребывания в
отвратительной грязи.
Поодаль от пляжа из песчаных дюн выдавалась гранитная скала и песок
столетиями обтекал ее. Здесь, подумал человек, хорошее место для дневного
отдыха. В дальней от моря части скалы было неплохое убежище - нависающий
выступ образовывал узкую пещеру.
Вскоре все содержимое сумок было сложено в пещере, Иеро и медведь
похрапывали в унисон, а верный Клац жевал жвачку, время от времени уютно
отрыгивая и в тоже время ухитряясь нести неусыпную стражу у входа в
пещеру.
Как раз перед тем, как погрузиться в глубокий и спокойный сон, Иеро
снова расслышал далекие пронзительные крики птиц, а с криками на этот раз
смешивалась в гулком резонансе какая-то вибрация, которую он не мог
опознать. И как раз когда его усталый мозг пытался сформулировать связную
мысль об этих далеких звуках, сон победил его.
Иеро проснулся поздним утром, чувствуя себя лучше, чем всю последнюю
неделю. Неужели прошла всего лишь неделя с тех пор, как он сошел с пыльной
нехоженной дороги далеко на севере?
Он вышел из узкой расщелины в скале и обнаружил, что с залива дует
свежий ветер. Вода была искрящейся, голубой, испещренной белыми пятнами. В
открытом море отдыхала стая громко гоготавших лебедей. Казалось, море
припорошило снегом, не вовремя принесенным из высоких широт.
У его спутников было такое прекрасное настроение, что они разыгрались
на гладком песке. Медведь бросался на лорса, совершенно яростно рыча, а
Клац отчаянно пытался подцепить его развесистыми рогами, каждый раз
"промахиваясь" по меньшей мере на длину тела медведя. Потом Горм принялся
вертеться вокруг себя, пытаясь поймать свой коротенький хвост, а Клац
уселся на задние ноги и принялся бешено колотить воздух огромными
передними костлявыми ногами с копытами, похожими на тарелки.
Иеро настолько позабавили эти двое, что на мгновение он позабыл о
возможной угрозе со стороны воздушного шпиона, с которым они недавно
столкнулись. Вспомнив, он быстро оглядел залитое солнцем небо, но кроме
нескольких небольших пухлых точек ничего там не двигалось. И все же он был
встревожен. Они буквально чудом избежали нескольких смертельных опасностей
и всего лишь в добром дневном переходе отсюда он уничтожил сигнальное
устройство, которое так бездумно вез в седельной сумке. Внезапно напавшая
эйфория может завлечь в ловушку и они все погибнут. Частенько, когда у
тебя хорошее настроение и ты позволяешь себе расслабиться, происходит
нечто, приводящее к фатальным последствиям!
Ничего угрожающего он однако не заметил и даже пожалел, что у него не
четыре ноги и он не может присоединиться к играющим. Настороженно
оглядывая окрестности, он думал о своих дальнейших планах. Свыше четырех
дней та летающая штуковина, очевидно, не появлялась. Почему бы не
попытаться идти днем? Идти на восток по берегу моря будет опасно и ночью,
и днем, но при свете солнца хоть лучше будет видно. "Быть по сему", -
решил он. Отныне они будут передвигаться днем, если только не увидят
летуна или им не будет угрожать доселе неведомая опасность.
Тут двое животных заметили его и поскакали навстречу, вздымая облака
пыли.
"Хорошее настроение, а? - послал мысль Иеро. - Хорошие охотнички
подобрались! Меня бы тут поймали и съели!"
Оба они понимали, что Иеро дурачится, и не обратили ни малейшего
внимания на его слова, разве что Клац мягко боднул его так, что священник
зашатался и, чтобы не упасть, схватился за рога. Он почувствовал, что рога
стали острыми и потвердели под бархатной кожей: кусочек кожи остался в его
руках,
"Ха! - промыслил он. - Постой спокойно, дурачок, и позволь мне
попытаться очистить немного корку-кожицу с рогов".
Лорс энергично потряс своим головным украшением, а потом стоял
спокойно, пока Иеро внимательно осматривал каждый отросток. Как и
большинство самцов оленей Клац был вынужден каждый год выращивать новые
рога, а для этого требовалось не только огромное количество энергии, но к
тому же лорсы становились раздражительными - рога отчаянно чесались,
особенно в такие, как сейчас, периоды, когда мягкая кожица шелушится,
обнажая твердую сердцевину. Монастырские ученые давным-давно отвергли идею
вывести безроговую породу. Ведь почти полгода рога являлись великолепным
оборонительным оружием и, к тому же, позволяли своим владельцам
чувствовать себя сильными и уверенными в себе. Было решено, что энергия,
сохраненная устранением рогов, оказалась бы лишней ношей, а кто хочет
скакать на безрогих лорсихах, как поступают фермеры, тот пусть так и
делает.
Иеро пальцами отщипывал кусочки защитной кожицы, но, встретив
сопротивление, оставлял их в покое. И он, и Клац оба знали, чем можно
помочь в таких случаях и когда нужно остановиться - ведь прошло целых
шесть лет с тех пор, как они выбрали друг друга на большом ежегодном
отборе телят. Потом Иеро достал стальное зеркальце и чисто выбрился. Затем
подрисовал символ своего ранга, уже почти стершийся. Потом он упаковался.
Вскоре Иеро уже покачивался в седле, передвигаясь вдоль берега, а медведь
неуклюже шагал рядом по слежавшемуся песку и гальке. Очень скоро они
смогли удостовериться, что снова очутились в обитаемых землях.
С груды щебня, палок и сухих водорослей, которая образовалась в
крохотной бухточке, на Иеро слепо уставился отполированный человеческий
череп. Всадник спешился и задумчиво осмотрел находку. В затылочной части
черепа зияла большая дыра, а несколько лоскутков ссохшейся мышечной ткани
показывали, что череп не так уж и стар. Иеро осторожно положил череп
обратно, вскочил в седло и поехал дальше. Череп мог появиться здесь
случайно. В самом деле: можно придумать тысячу причин, объясняющих его
появление, но почему только совершенно свежий череп без скелета, без
единой косточки? Эта дыра в нем выглядела так, будто что-то и кто-то
добирался до мозга. Он сдержал гримасу отвращения и произнес молитву за
упокой души владельца черепа, с состраданием полагая, что этот мужчина
(или женщина) был христианином.
В полдень они немного отдохнули в тени дерева неизвестной Иеро
породы. Он понял, что это пальма какого-то неизвестного типа, потому что
видел рисунки подобных деревьев и сообразил, что зима вряд ли сурова в
этих местах, раз уж такие растения могут ее выносить. Кустарники пальметто
могут расти в тайге только потому, что у них зимой отмирают стволы. Должно
быть он оказался еще дальше на юге, чем полагал.
После отдыха они столкнулись с опасным противником, но столкновение
окончилось мирно. Огибая выступ скалы по мелководью, поскольку песчаный
берег сходил на нет, они внезапно натолкнулись на большую желтую с черными
пятнами кошку, терзавшую чью-то тушу.
Огромная кошка обнажила окровавленные клыки и гневным рычанием
встретила появление неожиданных гостей.
"Уходи! - неожиданно решив кое-что проверить, Иеро воспользовался
приемом из своего мысленного арсенала. - Убирайся! Прочь с нашего пути или
умрешь!"
Животное съежилось, будто получило удар палкой. Прижав уши и издав
оглушительное "мяу!", одним огромным прыжком оно покинуло берег и исчезло
в дюнах. Иеро был поражен своим успехом, а затем разразился хохотом.
Он соскочил и подобрал тушу - небольшую полосатую антилопу, едва
тронутую кошкой. Должно быть, та только что приступила к еде. Вот и еда
для него и Горма! Он осторожно перебросил тушу через седло перед собой.
Клац и ухом не повел. Кровь не была для него чем-то необычным, ему
приходилось везти на себе ноши и похуже.
Через некоторое время священник, рассеянно взглянув на море. резко
остановил своего скакуна, так что тот раздраженно вздохнул. "Прости,
случайно", - отсутствующе бросил священник. На горизонте на фоне голубой,
испещренной волнами воды, вырисовывались два черных треугольника.
Понаблюдав за ними некоторое время, человек решил, что корабль плывет в
том же направлении, что и они, но гораздо быстрее. А так же, похоже, он
удаляется к востоку: паруса его постепенно скрывались за краем моря.
Они поехали дальше и Иеро решил почаще поглядывать в море. Вероятно,
в дальнозор можно заметить Клаца со всадником издалека, а он вовсе не
желал окончить свой путь на одной из варварских галер, о которых читал,
прикованным к веслу, и, чтобы кормили его плетью вместо мяса. Да и у
Нечистых есть корабли какого-то неизвестного типа; предполагают что они
частенько посещают пустынные районы пресноводного моря.
Когда путники приблизились к темному выступу скалы примерно в сотню
футов высотой, неглубоко вдававшемуся в море, они впервые услышали этот
шум. День клонился к вечеру, длительное время они не видели ничего,
достойного внимания. Иеро задумался, глубоко ли неспокойное море у
подножия массива и не будет ли безопаснее обогнуть его со стороны суши,
правда, потребуется значительно больше времени. И тут пронзительный крик -
птичий клекот, десятикратно усиленный - ударил его по ушам. Крик
раздавался снова и снова, и тут Иеро увидел ее.
На краткое время из-за гребня башнеподобной иззубренной скалы,
возвышавшейся перед ними, выплыла коричневая птица, чьи парусообразные
крылья простирались не менее чем на тридцать футов. Прежде, чем скрыться
за скалой, она распахнула длинный крючковатый острый клюв и повторила тот
клич, который они недавно слышали. В ответ эхом раздались другие вопли,
показавшие, что за скалой находится больше, чем одна птица.
Затем, смешавшись с пронзительными птичьими криками, раздался
несомненный грохот барабанов. Когда барабанный рокот умолк, Иеро услышал
согласные вопли людской орды, смешавшиеся с пронзительной птичьей
какофонией. Снова загрохотал огромный барабан, на мгновение заглушив
прочие звуки. Именно такие звуки и были слышны на рассвете.
К этому времени Клац, понукаемый своим хозяином, уже скакал к краю
скалы, вдававшемуся в море. За ним, вывалив язык, прыгал Горм, стараясь не
отставать.
Не только любопытство заставляло Иеро торопить лорса. У подножия
скалы можно было спрятаться, если одна из гигантских птиц заметит их.
Огромный крючковатый клюв птицы внушал страх и священник вовсе не считал,
что останется неуязвимым при столкновении со стаей таких птиц.
Вздымая брызги, они проскакали по мелководью, огибая булыжники,
скатившиеся с обрыва. Человек и лорс обогнули скалу и осторожно высунулись
из-за внешнего края, чтобы посмотреть, что же вызвало этот необычный шум.
Позади них остановился медведь, позволяя им первым столкнуться с возможной
опасностью и ожидая развития событий.
Прежде всего Иеро заметил столб и девушку, затем - огромных птиц и,
напоследок - зрителей. Вначале он вовсе не обратил внимания на шамана или
колдуна и его помощников.
Неширокая полоска пляжа полого поднималась от моря к высокой
утрамбованной земляной насыпи, явно искусственного происхождения, которая
ограничивала пляж и загораживала от взоров лежавшую далее местность. Таким
образом, получалось что-то вроде арены амфитеатра: одной стеной служил
утес, из-за которого сейчас выглядывали Иеро и Клац, другой - такая же
отвесная скала в нескольких сотнях ярдов дальше. Море образовывало
четвертую сторону. Маленький пляж был подметен дочиста и только высокий
деревянный столб посередине нарушал симметрию гладкого белого песка.
К столбу был привязан примерно пятидесятифутовый гибкий ремень,
сплетенный из сыромятной кожи, на другом конце которого была привязана
очень темнокожая почти обнаженная девушка. Она была босой и ее наготу
прикрывали лишь лохмотья на бедрах. Пышные курчавые волосы свободно
метались от ее резких движений. Сыромятный ремень был привязан к веревке,
которая связывала впереди руки девушки. В результате она могла бегать,
прыгать, увертываться или прятаться, падать и подниматься, но все это в
пределах пятидесятифутовой окружности вокруг столба. Она все это и
проделывала, ее темное лицо поблескивало от пота, она прыгала и
съеживалась, ныряла и уворачивалась - вела безнадежную борьбу против
крылатой смерти.
Огромные птицы! Как Иеро показалось с первого взгляда, их было штук
восемь. Они чем-то походили на чаек, но не белых, а коричневых, со
свирепыми клювами. Птицы кружили в небе и пикировали на связанную девушку.
Как и у чаек, их огромные лапы были перепончатыми, так что единственным их
смертоносным оружием, по-видимому, были клювы. Но и этого было достаточно.
Несмотря на отчаянные усилия девушки, было очевидно, что вряд ли ей
удастся долго продержаться. В этот самый момент девушка зачерпнула руками
прекрасный белый песок и швырнула его в голову атакующей птицы. Та с
яростным криком повернула в сторону. Но длинная кровоточащая рана на спине
показывала, что девушка отразила не все атаки сверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44