Народу на улицах толпилось видимо-невидимо, и солдат буквально осыпали
цветами. Сей приятный феномен со стороны людей, которым в общем-то все рав
но, в чей карман платить налоги, объяснялся в глазах Аранты следующими пр
ичинами. Во-первых, люди были искренне рады, что избежали штурма со всеми
его грабежом, насилием и мародерством. За это им, собственно, следовало бл
агодарить прежнего короля, но он к тому времени был уже далеко, и ностальг
ии по Скупому Рыцарю никто пока не испытывал. Однако, что удивило Аранту, н
икто не сказал ему вослед ни одного дурного слова. Второй причиной были и
скреннее обаяние и красота Рэндалла, навлекавшие на него цветочный дожд
ь из прекрасных рук. Он ведь к тому же был слегка бледен и щеголял настояще
й боевой раной. А в-третьих, народ просто любит разнообразие. В жизни так м
ало развлечений, она полна серого, утомительного, однообразного труда, и
смена королей, королевские свадьбы, родины, крестины, похороны, все, что та
к широко отмечается и так красочно обставляется, обращается во всенарод
ное гулянье и повод праведно напиться. Поэтому из окружающей государя мн
оголикой толпы от души кричали: «Ура!» и «Многая лета!», а заодно славили м
илорда де Камбри и Красную Ведьму, последнюю, правда, осторожнее.
Аранта первой почуяла неладное, да что там Ч притаившуюся в толпе беду, с
ловно гигантская пасть разинулась на нее до неба, готовая откусить ползе
мли примерно там, где она сама стояла. Чувство неправильности всего прои
сходящего, острое, как кость в боку. Как будто звуки обрели вес, а запахи Ч
цвет, причем среди них преобладал ядовитый лимонно-зеленый, и вот-вот дол
жно было приключиться что-то очень плохое. Она тревожно завертела голов
ой, отыскивая лик беды среди тысяч людских глаз и сожалея, что, едучи в дам
ском седле, невозможно привстать на стременах, чтобы бросить взгляд пове
рху. Она могла обозревать только свой левый бок. Справа затмевающей солн
це башней возвышался Рэндалл.
Наверное, если бы она ехала по ту его руку, а не по эту, то сделала бы то же са
мое, что исхитрился сделать сэр Эверард, взгромоздившийся верхом только
ради исключительного случая. Обычно он следовал за армией в соответству
ющей возрасту мягкой коляске. На какой-то миг она даже всерьез думала, что
ему повезло и что это она должна была сделать. Для того и требовалось толь
ко не думая всадить каблуки в конские бока. В следующее мгновение Рэндал
л осадил заржавшего коня, раздался его голос, приказывающий остановитьс
я. Знаменосец впереди недоуменно оглянулся, раздвоенные концы штандарт
а мазнули Аранту по лицу; задние, еще ничего не поняв, напирали, шествие ск
омкалось. Плотно прижав своего коня боком к смирной лошадке милорда де К
амбри, король держал сэра Эверарда в объятиях, не позволяя тому грянутьс
я оземь на городской булыжник с высоты конской спины.
Ч Аранта, быстрее!
Одну секунду ей мучительно хотелось, чтобы ее первоначальные чувства ее
обманули. Что у старика от предгрозовой духоты, жары, суматохи и волнений
грандиозных битв отказало его апоплексическое сердце. Однако де Камбри
был бел, а не красен, и из его правого бока, опровергая все построения, прив
одимые рассудком в свою защиту, почти скрытая складками парадной одежды
, торчала черная рукоять метательного ножа.
Пока де Камбри хлопотливо снимали с лошади, укладывая на разостланный по
среди мостовой плащ, пока передовой отряд дворянской конницы, следовавш
ий в шествии сразу за королем, теснил толпу назад, Рэндалл свирепо огляды
вался. Нож предназначался ему, на этот счет ни у кого не возникало ни малей
ших сомнений. Де Камбри, должно быть, увидел его уже в полете или в замахе, к
огда нет времени не только на мысли о верности, но и на предупреждающий кр
ик.
В этом месте в широкую, заполненную народом главную улицу вливался горба
тый переулок, также до отказа заполненный желающими лицезреть проезжаю
щего короля. Дома в нем из-за дороговизны столичной земли построены были
вплотную, верхние их этажи нависали над нижними и почти смыкались. Из каж
дого окна в немыслимом количестве торчали зеваки. Рэндаллу показалось, о
н помнит эту улочку Ч или другую, в точности на нее похожую, со времен пог
ребального шествия своего отца. Перебраться с этой улочки на другую, мин
уя устье, убийца не мог, разве что по крышам, но вот теоретически метнуть о
тсюда нож мог любой, включая детей, женщин и парализованных стариков в кр
еслах у окон.
Ч Всех, Ч не разжимая губ, бросил он, подбородком указав на улочку. Ч Ка
ждого.
Его тренированная гвардия врезалась в плотно стоящую толпу, как нож в ст
ариковскую печень, оттесняя со своего пути всех, кто заведомо стоял вне т
раектории полета, а прочих охватывая веревочным кольцом. Лучники, прищур
ившись и играя желваками, стянув губы в ниточку, держали под прицелом раз
ряженных людей. Глухо, неразборчиво возражали мужчины, истошно визжали ж
енщины, в голос ревели дети. Те, кто остался вне подозрений, громко одобрял
и короля.
Ч Аранта, нам придется поработать, Ч сказал Рэндалл, стоя так, словно во
все не боялся нового ножа. Ч Ты умеешь добиваться правды?
Он опустился на колени возле того, кого сам больше чем полжизни назад изб
рал себе опекуном и наставником Ч и никогда не жалел об этом.
Ч Кто? Ч только спросил он.
Изо рта сэра Эверарда тянулась полоса кровавой слюны. Аранта стояла рядо
м и изо всех сил делала то, что должна была делать. Не ее вина, что не получал
ось Ч ей на него даже глядеть было больно. Рэндалл пылал, охваченный маги
ей. Даже на поле под Констанцей она не видела его таким.
Ч Я, Ч выдохнул милорд де Камбри, Ч думал… надеялся… что он не бросит.
И закрыл глаза. Совсем. Сам. Все, кто стоял вокруг него, видели слишком мног
о смертей, чтобы ошибиться. Рэндалл поднял голову, все еще оставаясь на ко
ленях.
Ч Женщин, детей, стариков Ч отпустить. Оставить мужчин в возрасте от сем
надцати до тридцати. Я… знаю, кто это сделал.
Огонь внутри него как будто разом сменился пеплом, но там, под пеплом, осты
вала сталь.
Ч Это сделал ты, Ч утвердительно сказал он юноше, одетому как скромный
дворянин, в темно-синее, и остриженному под шлем. Качество стрижки было сл
ишком хорошим по сравнению с качеством костюма, и оттого паренек выгляде
л переодетым, глаз Аранты непременно зацепился бы за него, но Рэндалл, сов
ершенно очевидно, опознал его не по волосам. Слишком отчетливо врезались
в его память фамильные черты этого лица, эти длинные узкие челюсти и низк
ие тонкие брови.
Ч Ты хоть понимаешь, что сделал, ничтожество? Юноша норовисто, как конек,
вскинул голову. Кем-кем, а ничтожеством он, очевидно, себя не считал. Не нау
чили: «Аз есть червь» по церквам читали не про таких. Он даже еще не понял, ч
то жизнь его кончилась.
Ч Я метил в тебя.
Ч Ты убил собственного деда. Какое слово для тебя подобрать?
Ч Он мне не дед. Он лишил нас права ему наследовать. Весть кругами, по голо
вам расходилась среди зевак, рождая возмущенный гул и неизбежное любопы
тство. Те, кто видел, как это случилось, считали себя вправе знать, чем все з
акончится. Творя дознание и суд прямо на улице, прямо над телом, Рэндалл до
лжен был действовать в русле устремлений толпы, каковы бы ни были охвати
вшие его чувства.
Ч Ты Ч сын Леоноры де Камбри и Гайберна Брогау от первого брака. От твое
й руки погиб человек, которого я чтил, как отца. Один из немногих, кого я люб
ил. Тот, благодаря кому ты вообще ходишь по земле. Подумай, если тебя научи
ли судить себя, и скажи, чего ты достоин.
«Смерти», Ч твердо сказала бы Аранта, когда бы мальчишка не был… мальчиш
кой. Нельзя позволять безнаказанно убивать на улицах твоих соратников. Н
о… как отчаянно неудачно было бы омрачить казнью первый день своего прав
ления.
Ч Лучше бы тебе вместе с отцом уйти в Эстензе, Ч устало промолвил Рэнда
лл. Ч У тебя девушка есть?
Парень вздрогнул всем телом, словно клеймимый бычок, так что Аранта безо
шибочно определила Ч да, есть. Может, он из-за нее и остался. Ну что ж, неизв
естно, большое ли счастье Ч такой дурак.
Ч Ты больше ее не увидишь, Ч ровно сказал Рэндалл. Ч Не будь ты сыном Ле
оноры, я бы тебя лошадьми разорвал. Скажи спасибо, у меня не поднимется рук
а на его кровь. Он бы мне не простил, а с его желаниями я считался. В Башню, Ч
отрывисто приказал он, единым движением поднимаясь с колен. Ч Навечно. Н
а самый верх, в камеру, где в окошко видно лишь небо. Без права свиданий, без
единого человеческого лица. Чернил, бумаги не давать, чтобы не вздумал ст
ихами коротать бесконечное время.
Окружавшая его толпа единогласно вознесла хвалу его мудрости и великод
ушию и передала ее дальше. Рэндалл глазами встретился с Арантой. «Разве я
великодушен? Ч безмолвно спросил он. Ч Для себя я выбрал бы смерть, это т
очно. Все эти люди, должно быть, сошли с ума».
«Нет. Просто они хотят любить тебя. Поэтому во всем, что бы ты ни сделал, они
увидят высший смысл и справедливость. И воздадут тебе хвалу». И конечно, о
на не стала говорить ему о том, что он опять накрыл толпу непроницаемым од
еялом своего волшебства. Это само собой разумелось.
Ч Пойдем, Ч сказал он вслух. Ч Надо отвезти его к Грасе. Мы не задержимс
я здесь надолго. Я плачу слишком дорого. За эти деньги я хочу еще и Эстензе.

Операционную и штаб лазарета, где обосновался Грасе, разместили в подвал
ьных помещениях женского монастыря, посвященного, естественно, милосер
дной покровительнице страждущих и болящих святой Йоле. Мужчины сюда не д
опускались, однако санитары и раненые, видимо, по этому разряду не проход
или. Во всяком случае, пока Рэндалл с Арантой шли под низкими закругленны
ми сводами бесконечных подвалов, находиться в которых по нынешней несте
рпимой зловонной жаре было истинным, хотя и временным, наслаждением, им н
а каждом шагу попадались женщины в бесформенных бордовых рясах и белых ч
епцах, довольно-таки бестолково, на взгляд опытной Аранты, суетящиеся во
круг раненых. Безгрешные девы в прошлом явно имели очень мало дела с насу
щными проблемами болящих, особенно неходячих. Насколько она успела заме
тить, их вклад ограничивался тем, чтобы сидеть рядом, вовремя менять влаж
ный компресс и возносить молитвы во здравие, а после Ч за упокой. Мысленн
о Аранта горячо посочувствовала Грасе: хирург, имевший беспрецедентный
опыт операций в полевых условиях, оперировавший где и когда угодно, а гла
вное, быстро, привык, что ему помогают умелые и сноровистые руки. Эхо причу
дливо играло звуками их шагов, в узких оконцах под потолком мелькали про
хожие Ч мужские ноги и женские юбки. Когда бы враги обложили Констанцу о
садой, сюда свезли бы съестные припасы со всего города. На серых стенах ме
стами проступала соль, похожая на иней. Рэндалл казался Аранте более уби
тым, чем выглядел.
Грасе они застали за непривычным занятием Ч он пререкался с пациентом.
Монашенки-санитарки, видимо, не приученные бояться и почитать главврача
, как это делали фельдшерицы в поле, столпились поодаль, шушукаясь и броса
я частью сочувствующие, частью просто любопытные взгляды. Грасе, видимо,
знать не знал, что с ними делать. Они ему не подчинялись, его «собственные»
девчонки были все в отпусках. Он заметно оживился, увидев Аранту.
Ч …я говорю вам, рана грязная, и если не отнять, через две недели вы умрете
в страшных мучениях!
Ч Да уж лучше умру!
Как привычна была эта сцена. И даже дюжие молодцы стояли наготове, чтобы о
тнести брыкающегося пациента в отведенную для кровавых дел келью. Вот то
лько не думала Аранта, что придется еще увидеть подобное после победы. Да
и сам Грасе, видно, приблизился к своему пределу. Проблема видимо, состоял
а в том, что сообразительный больной догадался вцепиться здоровой рукой
в каменную лавку, вытесанную заодно с полом. Он на ней лежал.
Ч Чтобы сдвинуть меня с места, вам придется отрезать мне и вторую руку.
Ч Если вы будете упорствовать, я волью вам в глотку бутылку водки… через
бычью кишку и сделаю с вами все, что диктует мне мой медицинский долг.
Ч Засуньте себе эту кишку в… вместе со своим медицинским долгом. Разве я
лавочник, который и одной рукой свои монеты сосчитает? Я лучник. Я одной ру
кой тетиву не натяну. Так что оставьте меня в покое, Грасе, это моя рука.
Ч Государь, Ч резко сказал мэтр Грасе, Ч утихомирьте вашего офицера. О
н не позволяет мне выполнить мой долг и деморализует моих подчиненных и
остальных больных, которым предстоят операции.
Кажется, это был единственный на памяти Аранты случай, когда Грасе обращ
ался за помощью.
Ч Парень прав, Ч огрызнулся Рэндалл. Ч Это его рука и его жизнь, вы не на
ходите?
Ч Это уже не рука, Ч возразил главврач.
Предмет спора лежал на груди хозяина, завернутый в грязную, пропитанную
кровью тряпку, к которой неудержимо влекло всех мух Констанцы.
Ч Размозжена конским копытом, Ч сухо констатировал Грасе. Ей показало
сь или она действительно услышала в его голосе боль? Ч Я смотрел, там нет
ни единой целой кости. Можно подавать на рагу. Рана загрязнена и гниет, что
немудрено на этакой жаре. У парня жар. Самое позднее завтра к вечеру он по
теряет сознание, и я не могу ждать, пока он прекратит сопротивляться. У мен
я других, во-первых, полно. А во-вторых, уже поздно будет.
«…за гусиные серые перья». Господи, пресвятая Йола, за что такая боль?
Безобразный сверток сырого мяса вместо руки, грязная рубаха, надетая, до
лжно быть, вчера в бой. Волосы светлые, как ковыль, и пятна лихорадки на бел
ых щеках. Кеннет аф Крейг. Почему-то вспомнилось, как еще вчера она спраши
вала о нем сэра Эверарда. И тот тоже сегодня мертв, безмолвно ужаснулась о
на и себя не помня села на край скамьи. Кони. Кони, оскальзывающиеся с бере
га в быструю и бурную реку. Конские головы над зелено-бурой водой. Кони, вы
бирающиеся на пустынный песчаный пляж, еще нетвердо стоящие на ногах. Ма
льчишки, которые не могут разить врага с конской спины, в то время как лоша
дям серпами рубят тонкие ноги, но тем не менее способные оценить свой шан
с в виду спин вражеского арьергарда. Неужели ей об этом только рассказал
и? Разве она не видела собственными глазами всадников, возникающих из пы
ли, свесившись на правый бок, словно перекошенных весом длинного гнутого
кавалерийского меча с утяжеленным острием, которое будто само увлекает
в рубящий удар руку с чуть вывернутым, напряженным запястьем? Должно быт
ь, убили под ним коня, должно быть, рухнул в пыль, придавленный, и лава, горяч
ая конская лава прокатилась поверху.
Ч Кеннет, Ч ласково сказала она, Ч надо. Это Ч жизнь. И жизнь на этом не к
ончаемся.
Ч Каким образом? Ч сердито спросил он. Ч На что я годен без руки? В нашем
клане нет калек.
Ч Убиваете вы их, что ли?
Ч Мы им… не мешаем.
В глазах его и тени бреда не было. Рыбу из потока выдергивают, чтобы положи
ть ее на сковороду. Птица, отставшая от стаи, не живет. Мальчик хочет умере
ть, потому что не умеет жить вне косяка. Ну что ж. Научится. Человек Ч не рыб
а. И не птица, хотя последнего жаль.
Ч Да прав он, Арранта! Ч Рэндалл так раскатил во рту ее имя, что она уступ
ила бы ему во всем. Всегда. Но не в этот раз.
Ч Нет, он не прав. Есть много ремесел, которыми можно овладеть. Есть множе
ство вещей, в которых можно найти смысл жизни. И есть король, Ч она бросил
а на Рэндалла быстрый взгляд, чтобы не вздумал ей возражать, Ч который, с
какой стороны ни глянь, кое-чем тебе обязан. Ты имеешь право на пенсию, мож
ешь жениться…
Она оборвалась, потому что Рэндалл с равнодушным и полностью отсутствую
щим видом мысленно послал ей картинку: абсолютную величину валового нац
ионального продукта, сумму налогов с него за вычетом потерь, нанесенных
войной, и государственных долгов, подлежащих уплате в ближайшие сроки, ч
исло обезручевших, обезножевших и обезглазевших у него на службе, и что п
олучится, если поделить то на это. Он слишком любил свои цифры и слишком по
лагался на них. Поэтому она оставила его без ответа, тем же способом адрес
уясь к Кеннету. Рэндалл прочитает послание, если удосужится взглянуть. Е
сли он считает возможным навязывать толпе свое видение, почему бы ей не с
пасти человека, навязав ему свое.
Монах. Полковой писарь. Адъютант. Э-э… да хоть бы и лавочник! В любой из этих
ипостасей есть жизнь, бесконечно дорогая ей со всеми ее вкусами, запахам
и, звуками. По тому, как очумело закрутил головой Кеннет, она догадалась, ч
то он получил послание и гадает, откуда оно взялось и почему лишает его во
ли сопротивляться.
Ч Ты, может, не поняла? Ч переспросил Рэндалл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39