Н
е было ни малейшего сомнения в том, что он искренне радеет о благе Рэндалл
а. Он любил его как как внука. Он хорошо знал Рэндалла. Лучще, чем кто бы то н
и было иной. Он не мог не узнать это лихорадочное возбуждение, охватившее
короля подобно тому как огонь охватывает нераскаянного еретика.
Ч Опять бросили себя в костер? Ч шепотом спросил он. Ч Ради нее? Ради де
ревенской, грязной, дурно пахнущей девки?
Ч Шанталь, пока вы ее не одобрили, была всего лишь полковой шлюхой и звал
ась, если мне не, изменяет память Агатой, Ч безмятежно вставил Рэндалл.
Ч Но девочка приложила усилия.
Ч …то, в чем вы отказали даже Веноне Сариане, вы, не задумавшись ни на секу
нду, сделали ради какой-то девки? Думаю, да, думаю, что это и мне не нравится.

Ч Сэр Эверард, Ч мягко ответил ему Рэндалл. Во всяком случае, начал отве
чать достаточно мягко. Ч Я знаю, вы верный рыцарь королевы и доблестный з
ащитник ее интересов. Я не обладаю и сотой долей ваших совершенств. Во мне
Ч порченая кровь, от которой бесятся собаки. Мне нужна эта женщина. Мне не
обходима заключенная в ней сила, мне она нужна вся, с потрохами, я не знаю, ч
то еще мне от нее нужно, я это выясню в процессе, но с этого дня, милорд де Ка
мбри, она будет со мною рядом постоянно, наравне с вами, где бы я ни был, и те
м, кому это не нравится, придется с этим смириться.
Ч Вы собираетесь с ней спать?
Ч Мне кажется, до сих пор в этих вопросах я вел себя достаточно аккуратно
. Если понадобится как-то оправдывать ее присутствие, пустим и такую спле
тню.
Ч Но каким образом вы собираетесь держать в руках магию, как я понял, не м
енее могущественную, чем ваша собственная? Ч рискнул спросить сэр Эвер
ард, как обычно, понижая голос, когда вел речь о вещах на грани дозволенног
о.
Рэндалл долго молчал.
Ч Для человека, который имеет столь отдаленное отношение к магии, вы зад
аете слишком хорошие вопросы, Ч наконец признался он. Ч А как мужчина д
ержит женщину? Я дам ей все. Я ее ошеломлю. Я свяжу ее с моим делом, с моим цар
ствованием таким количеством нитей, что она будет еще менее отделима от
него, чем я сам. Она точно так же не сможет бросить меня, как не сможет выйти
из собственного тела, отказаться от собственной души. Не спрашивайте мен
я, магия ли это. Я и сам не знаю.

13. Но белых дорогах

Есть тысячи причин ненавидеть войну, не желать ее и избегать участия в не
й, и все они вполне обоснованны. Но если у тебя находится хотя бы одна-един
ственная причина участвовать в ней, ты не только обернуться Ч глазом мо
ргнуть не успеешь, как окажется, что ты влип в это дело по уши, увязил когот
ок и оказался в котле бурлящих вокруг тебя жизни и смерти. И может случить
ся так, что ты даже начнешь получать от этого определенного рода удоволь
ствие. Так было и с Арантой.
Едва только весна разлилась теплыми ручьями по улицам Быка, Рэндалл выве
л армию в поле и сам со своей свитой выехал из замка, который тут же начали
готовить к приезду королевы и принцессы. Причина, по которой была необхо
дима встреча Рэндалла Баккара с его королевой; была проста, буквально ка
ждому очевидна и вовсе не романтична. Дочери не наследовали престол, и пр
ежде, чем ввязываться в очередную сезонную кампанию, ему следовало сдела
ть с Веноной Сарианой еще одну попытку обзавестись наследником мужског
о пола. Жена и двухлетняя дочь короля следовали за армией в отдалении и ра
змещались только в тщательно зачищенных городах, окруженные всем видим
ым почетом, и встречались с главой своей семьи лишь изредка, когда тому бл
агоприятствовали обстоятельства и при наличии у Рэндалла свободного в
ремени.
Это последнее обстоятельство было для Веноны Сарианы роковым, потому чт
о свободного времени королю не хватало всегда, а когда он все-таки выкраи
вал минутку, то расходовал ее по своему усмотрению, и не королева шла в его
списке приоритетной строкой. Имя короля народное сознание прочно связы
вало с Красной Ведьмой.
Были, собственно, женщины и до нее, но когда Рэндалл за руку ввел ее в свой в
оенный Совет, разом вспомнили коня-сенатора Калигулы и «любишь меня, люб
и и мою собаку» и пришли к заключению, что на этот раз у короля прилично по
ехала крыша и что, ясное дело, не обошлось без магии, потому что Ч а как же и
наче? Жест этот, разумеется, военачальники из дворян расценили как прямо
е оскорбление их патрицианской и мужской чести, и хотя никто из них не выс
казался против ни словом, выражения их лиц, интонации и холодная безразл
ичная вежливость были того сорта, что весь Совет Аранта просидела словно
на раскаленных углях, и непременно выскочила бы за дверь, когда бы Рэндал
л не удерживал ее под столом за руку все время, весьма болезненно и чутко р
еагируя на ее попытки освободиться.
Ч Сиди, молчи и слушай. Я хочу, чтобы ты разбиралась в деле, за которое бере
шься. Услужливый дурак Ч опаснее врага.
И она покорно сидела, слушала и молчала, пренебрегая их холодным презрен
ием и утешаясь тем, что составляла себе черный список личных врагов, врем
я от времени меняя местами его строки и черпая отдохновение в быстрой и н
егромкой, будто ручей, речи своего короля. Он всегда открыт был для нее, пр
едлагая черпать сколько угодно из источника своих знаний и опыта, словно
говоря, что это Ч так, а то Ч этак.
Она могла обратиться к нему посреди любого самого важного дела, и он отве
тил бы ей, игнорируя прочих. И постепенно они привыкли к ней, как к мебели, и
будто само собой разумеющимся стало то, что, принимая любое решение, коро
ль глазами ищет ее глаза и в его глазах, обращенных к ней, всегда живет улы
бка. Ей в голову не приходило, будто она получает то, что ей не причитается.

Со всеми подряд он не фамильярничал. Давно минуло время, когда мальчик-ко
роль сбивался с ног, ища того, кто звал бы его по имени. Сейчас желающих ста
ло хоть отбавляй, и он сделался разборчив. И, кстати, рано или поздно, но нар
од уразумел, что в присутствии Красной Ведьмы король удерживается от сол
дафонства в речах, как и то, что само это солдафонство было не более чем ма
ской, как любая маска, недостойной того, чтобы носить ее в присутствии ист
инно близких. Это добавило ей не столько популярности, сколько уважения.

После того как лопнул ее пузырь, она с непривычки ощущала все мучительно
остро: любой шепот был для нее как громкий крик, прикосновение холодного
влажного камня она чувствовала, стоя от стены на расстоянии пяти шагов. С
олнечный луч был как шпага, злое слово Ч как свистнувшая мимо уха стрела.
Брызги холодной воды на ручье касались кожи, как брызги раскаленного мет
алла. Она читала по лицам в душах, и то, что она там видела, ничуть ее не утеш
ало, Люди думали невыносимо громко. Рэндалл был солнцем, и она словно внез
апно оказалась на ярком свету и не могла укрыться в тень. Жизнь ее наполни
лась.
Венона Сариана и двор въехали в освобожденный для них замок, и событие си
е не отложилось в памяти Аранты буквально ничем, кроме суматохи. Сама она
следовала за королем, хотя вернее будет сказать Ч за армией, потому что с
амому Рэндаллу ничего не стоило взять и мотнуться туда-сюда миль на деся
ть Ч двадцать в сторону, никого, в том числе и ее, не спросись. Он был свобод
ная птица, насколько мог себе это позволить.
И когда жар поздней весны до белизны раскалил и иссушил дороги, армия тро
нулась в путь с воодушевлением отдохнувших людей. Аранта ехала верхом, в
о главе, близко к знамени, которое везли развернутым над королевской гла
вой, и прикрывала нос и рот алой шелковой банданой, охваченная тем же стра
нным безрассудным воодушевлением, что двигало вперед всю эту уже достат
очно разношерстную толпу.
Потом, уразумев, что ей практически все позволено, она предпочла ехать не
вместе с армией, хоть бы и под знаменами, а впереди нее, по земле, еще не трон
утой ногами и копытами двадцатитысячного войска. Даже одинокий путник о
ставляет след на траве, что ж говорить о башмаках и подковах, вздымающих п
ыль на белой дороге, об осадных башнях, о чугунных колесах баллист, влеком
ых восьмериком, о фургонах маркитанток и прочих, кто ел хлеб свой от куска
войны, о конях верховых, тягловых, вьючных и заводных, облегчавшихся на хо
ду, как то и положено скотине. После них уж не поднимутся примятые травы и
лик земли не останется прежним. И это будет не тот лик земли, что радует гл
аз.
А потому она ехала впереди, наплевав, а может, и не подозревая, что выгляди
т как некий символ, в котором каждый мог видеть что ему заблагорассудитс
я, и могла любоваться нетронутой землей, травой, которой до нее касался ли
шь ветер. Высокие серебристые метельчатые травы, предвещавшие сухое и жа
ркое лето, перекатывались валами, ласковая ладонь ветра укладывала их по
прихоти своей направо и налево, как ворс бархата, его дыхание выдувало в н
ем воронки, словно Бог проверял качество мехов на шкурке земли, и конь ее п
ервым сбивал грудью росу.
Окруженная, как каменной стеной, всей армией Рэндалла Баккара, забывши и
думать о куске насущного хлеба, Аранта с ее новообретенной способностью
читать в лицах и в душах видела и иной оставляемый войной след. Сколько ко
нфисковано интендантами той и другой стороны, сколько недоубрано, потоп
тано, пожжено на корню, сколько элементарно недосеяно по недостатку приз
ванных на службу мужицких рук. Насколько им, низшим, все равно, кто, каким о
бразом за их счет восстанавливает справедливость. Война Ч несчастье. За
ее мгновенным ярким ликом всегда встает призрак голода и нищеты, а уж за т
еми след в след ступает преступность, как нормальная реакция нормальног
о человека на ненормальные условия жизни. Война прокатывается по жизням
с эмоциональностью груженной камнями телеги. Не так фатальна сама по себ
е смерть, не так страшно увечье. Страшно то, как твоя семья, все ее женщины, с
тарики и малые дети будут влачить век, когда ты вернешься к ним безногим и
ли безруким, а то и не вернешься вовсе, предоставив им оплакивать не столь
ко твою безвестную смерть на чужбине, сколько голодную вдовью долю и пре
зренное сиротство, особливо если перед тем был благополучен. Не приведи
господи на твой век войны. Убереги, Господи, от войны у твоего порога, когд
а некому защитить тебя и твое скудное, всею жизнью нажитое добро от тех, кт
о, ежедневно рискуя жизнью, полагает себя вправе компенсировать за твой
счет свои страхи и свои тяжкие труды. И процесс этот в природе неостанови
м. Как однажды с мрачной иронией выразился Рэндалл, его солдаты, проходя, с
делают бабам новых солдат взамен убитых.
Были бои и какие-то стычки неизвестно с кем, в коих Аранта по своему крест
ьянскому разумению не видела ни смысла, ни повода, ни причины и даже не мог
ла сказать, кто побеждает, пока ей об этом не сообщали. Были осады, когда Рэ
ндалл мог позволить себе роскошь не торопиться и выморить защитников го
лодом. Были города, в зависимости от убеждений или политических выгод, ож
идаемых для себя городскими или гарнизонными головами, избравшие для се
бя лозунг; «Умираем, но не сдаемся», выставлявшие на стенах головы казнен
ных предателей, застигнутых на месте при попытке открыть Самозванцу вор
ота. Отворачиваясь от этих лиц, залитых смолой для сохранности во имя наз
идания оставшимся в живых в условиях раннего жаркого лета, Аранта неволь
но задавалась вопросом, сколь многие из них в действительности польстил
ись на золотые килобоны шпионов Баккара, а кто просто не мог изо дня в день
благонадежно наблюдать, как ради чуждых истин умирают от голода их собс
твенные дети. С тех самых пор она очень осторожно пользовалась словом «п
редатель», особенно в применении к человеку простого сословия. Никто ник
огда не бывает абсолютно прав.
Она видела Рэндалла, обезумевшего от адреналина, кидающегося на стены с
остервенением науськанного пса, и сотни людей вокруг него, остервеневши
х по крайней мере не меньше. Видела, как пот, смешанный с копотью, стекает п
о его лицу. Видела, как его высвобождают из покореженных доспехов. Как он б
росается магией направо и налево, вновь и вновь поднимая своих солдат ст
арыми необъяснимо и неизменно действующими словами: «Кто любит меня Ч з
а мной!» Труднее всего, как учил ее Рэндалл, заставить снова рискнуть чело
века, которому только что повезло выйти из смертельной схватки живым и н
евредимым, и бывали минуты, когда не могли помочь ни все деньги, ни вся маг
ия в мире. Видела его кидающегося самого и увлекающего других под валящи
еся со стен дрова и камни, кипящее масло и нечистоты из ночных горшков и за
ставляющего города дорого заплатить за каждую свешенную со стены голую
задницу. Видела и то, как его магии не хватает, как он выжимает из себя посл
едние ее капли, оставаясь беспомощным настолько, что едва мог дышать. Он с
ловно говорил ей: «Посмотри, это делается так, так и так». Она хотела, чтобы
он попросил ее умереть за него, только он не просил. Ему немного было бы пр
оку в ее смерти. Она не принадлежала к людям, в смерти которых больше вдохн
овляющего на подвиги смысла, чем в их деяниях при жизни, вроде Иоанны д'Арк
. Она ненавидела войну, она слишком хорошо разглядела, какой тянется за не
ю след, за копытами последнего всадника, за колесами последнего фургона,
за неуклюжей тушей последней осадной башни. Но, уезжая далеко в свежие ро
сные поля и оборачиваясь назад, она видела, как в тишине сперва вздымаютс
я над поросшим травой горизонтом штандарты, потом осененные флажками пи
ки и, наконец, всадники, среди которых она видела лишь Рэндалла Баккара, сл
овно обведенного по контуру жидким серебром. И тогда, как ей казалось, мно
гоглавая гидра войны обращалась к ней своим единственным прекрасным и о
веянным романтикой ликом. Война поглощала ее без остатка, она диктовала
ей свой образ мыслей и свои принципы выживания, и, зная нрав и девиз этого
человека, Аранта поневоле приходила к выводу, что самая реальная возможн
ость завершить войну Ч выиграть ее как можно скорее.
Примерно в это же время в Германии балующийся алхимией монах изобрел дья
вольское зелье, взрывчатый порошок, но все военные авторитеты в единый г
олос провозгласили, что новинка не будет иметь практического применени
я.
Казалось, война идет на пользу одному лишь сэру Эверарду. Будучи весьма з
анят этим активным, будоражащим делом, он сбросил с плеч десяток лет, ходи
л торопливо, без трости и без одышки, устраивал хозяйственные дела, оплач
ивал счета и был первым голосом в любом совете. Было совершенно очевидно,
что в жизни Рэндалла он занимал первое место… до некоторых пор. И это был е
динственный человек, чьей конкуренции и чьего дурного слова Аранта слег
ка опасалась.
Сэр Эверард, впрочем, не говорил дурных слов, он вообще с ней не общался, и с
кладывалось впечатление, будто он выжидает, с уравновешенностью хорошо
воспитанного человека составляя собственное мнение о ее персоне.
Понимать войну Ч не такое уж хитрое дело. Опыт и личностное обаяние знач
ат здесь иной раз больше, чем специальное образование, а опыта она понемн
огу набиралась. Королевский Совет привык к ней, смирясь перед королевски
м словом, и теперь труднее всего ей давались ежевечерние обходы лагеря, к
оторые Рэндалл раньше предпринимал в одиночестве, а теперь Ч под руку с
ней, преследуя при этом какие-то свои цели. Весь ее предыдущий опыт приучи
л Аранту бояться солдат и уклоняться от встречи с ними. Ее обостренный сл
ух доносил до нее шуточки, которыми солдаты сопровождали ее в спину. Иног
да ей даже казалось, будто Рэндалла это забавляет. Искусство, с каким он го
ворил со своими людьми, казалось ей высшим, недоступным: два слова, крохот
ная личная подробность повергали их в благоговейный восторг. Она понима
ла, что эти люди готовы были для него на все. Она только не понимала, как он э
то делает, и повторить не смогла бы даже под страхом смерти. Правда, он, сме
ясь, говорил ей, что делает это в основном тогда, когда во всем нем магии и с
наперсток не наберется, что надобно пользоваться Искусством, когда исся
кает Дар, но в ее глазах это были две вещи равного порядка. Она видела проб
лему в том, что не владела Искусством и не умела применять Дар таким образ
ом, чтобы быть ему полезной. Возможно также, что проявиться ему не позволя
ла ее слишком сильная зависимость. Он слишком подавлял ее, чтобы позволи
ть ей развернуться.
Впрочем, Аранте уже доводилось зависеть от милостей мужчины, и она точно
знала, что этого ей больше не хочется. Она боготворила Рэндалла Баккара, н
о она не собиралась стоять столбом, глядя ему в рот, и подозревала, что это
было бы не то, ради чего он стал бы держать ее подле себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39