Быть лучше всех постепенно входило у него в привычку.
Однако тому, кто хочет быть лучше всех и доказывает это делом, необходимы
изрядные силы, в том числе и душевные Рэндалл понимал, что не может расточ
ать больше, чем имеет а потому находил в сутках время, чтобы пополнять зап
асы,
Обычно это время наступало поздним вечером, а то и ближе к полуночи, когда
даже благословенный Камбри погружался во тьму, и шумы, плескавшиеся у по
дножия замка сэра Эверарда становились приглушенными, интимными. Светс
кая жизнь здесь начиналась преимущественно после захода солнца, особен
но летом, когда дневная духота делала невыносимой любую активность.
Еще всего лишь год, два, три назад Рэндалл предпочел бы потратить эти благ
ословенные часы на гульбу, и никто не сказал бы против ни слова. Но сейчас
его к гульбе уже не тянуло. Мог лишь сказать, что и это было. Он не ошибся, вы
бирая себе в воспитатели сэра Эверарда, и теперь между воспитанником и о
пекуном царило трогательное согласие. Рэндалл сам менял свои предпочте
ния, каждый раз не ощущая в ответ ничего, кроме молчаливого одобрения. Гов
орят, это дар богов Ч быть понятым своими близкими. Сейчас, перед тем как
все начнется, У него оставалось еще совсем немножко времени, чтобы подум
ать о себе. Потом придется думать о Брогау. А потому он сидел в темной тихо
й комнате, молчал или беседовал не повышая голоса и чувствуя себя так, сло
вно находился в сердце бури, в центральном пятачке ее тишины. И он ценил эт
и мгновения превыше всего на свете. Он удлинил бы их, если бы мог.
И это было блаженством. Сэру Эверарду ничего не приходилось доказывать,
он все принимал как должное, без малейших сомнений, как в Праве Государя, т
ак и в самой государевой личности. Ради того, чтобы иметь перед ним подобн
ые привилегии, Рэндалл охотно впрягся бы в любые обязательства. В каком-т
о смысле сам он, как личность, был творением сэра Эверарда. Возможно, даже
более, чем творением своего отца, которого почти не знал и от которого уна
следовал только кровь и трон.
Поэтому мало удивительного было в том, что отдохновенные вечерние часы,
когда удавалось наконец избавиться от толпы людей, искавших при «тенево
м дворе» своих выгод, он теперь проводил в компании опекуна и наставника.
Ранг милорда Камбри позволял ему зажигать в темноте множество свечей, но
он не пользовался своей привилегией. Кресло, камин, красное вино с бархат
ным вкусом, окна, либо распахнутые в лето, либо, наоборот, наглухо запертые
, отсекающие напрочь ветреную слякотную зимнюю ночь. И беседа, неторопли
вая и нескончаемая, в основном о деле, без попыток проникнуть в чужую душу
, но в полной уверенности, что та никуда не денется. Два прекрасно воспитан
ных дворянина обсуждали кандидатуры, строили планы внутри планов и надс
траивали планы над ними. Сэр Эверард покачивал ногой, Рэндалл постукивал
подушечками пальцев одной руки по другой, палец к пальцу, кропотливо и ме
тодично, как делал все, что требовало непременного успеха. В эти часы он по
зволял себе побрюзжать и разрешал сэру Эверарду приободрить себя и снов
а наставить на путь.
Итак, высокие окна были закрыты, лепной потолок уходил вверх и терялся во
тьме, и один камин освещал это уютное гнездо, прибежище холостяка и вдовц
а, пещеру, где два уверенных циника обсуждали свои планы внутри планов. И к
огда Рэндалл время от времени поднимал голову, пытаясь пронзить взглядо
м мокрую тьму за свинцовым оконным переплетом, ему казалось, что этот его
уютный и тесный мирок на двоих, похожий на черепную коробку всего его гро
мадного замысла, соединен длинным туннелем с другой такой же комнатой, с
редоточием и мозгом замысла иного, давнего. Что в другой, но точно такой же
комнате сидят в напряженной тишине нервная рыжая женщина и Гайберн Брог
ау, чудовище из страшных снов его детства, облаченное во мрак и коронован
ное изменой. Самый могущественный противник, какого только мог пожелать
себе мужчина, способный стать источником самой справедливой боевой сла
вы. Ибо, взрослея, Рэндалл ценил его все больше. Можно сказать, он даже восх
ищался им и, тщась разглядеть его сквозь тьму на том конце туннеля, предст
авлял, как тот, его первый враг, так же встревоженно вглядывается в ночь, ч
увствуя на себе взгляд извне, полный смутно ощутимой угрозы. Рэндалл суд
ил по себе. Если Гайберну Брогау дано было с ним тягаться, он просто не мог
позволить себе этакую подобную колоде бесчувственность, невосприимчив
ость к смуте, надвигающейся на него и страну, за которую он взял на себя от
ветственность.
Рэндалл вполне отдавал себе отчет, насколько трудным будет дело, за кото
рое он взялся. Брогау уже занимал место, на которое сам он только собиралс
я посягнуть. Силы, эквивалентные тем, которые сам Рэндалл приводил в движ
ение ценой многолетних интриг, тот поднимал запросто, только лишь потому
, что сидел на чужом месте как на своем. На протяжении многих лет люди прис
ягали ему как законному королю и совершенно искренне готовы были отдать
за него жизнь. И находились даже те, кто гордился этим. А прочих не спрашив
али.
И все же у него были шансы. Снова и снова его сомнения стыдливо расползали
сь по углам, когда он ставил перед ними примеры ослепительных удач. Изгна
нник Амброзии спалил Вортигерна в его собственном замке и сел королем Ос
тровов и правил справедливо и славно.
Изгнанник Эдуард Йорк одолел свору Ланкастеров и правил Островами блис
тательно и весело. И опять-таки недолго. Димитрий, чья судьба более всех н
апоминала его собственную, на польских пиках торжественно внесен был в М
оскву. Впрочем, от него тоже вскоре избавились. Но это была уже следующая п
роблема, из тех, решать которые лучше по мере их поступления. Ведь Хендрик
ье не был ни не любимым народом Вортигерном, ни слабоумным Генрихом Ланк
астером, ни мучимым бесами Борисом. Это был мужчина в расцвете разума и си
л и, приходилось признать, вовсе не плохой король.
Рэндалл знал, что ждет его. Однако его уважение к нему было велико настоль
ко, что он должен был сделать это собственноручно. Благородная кровь не д
олжна пятнать грязные руки, как это случается сплошь да рядом.
Таковы были сотни похожих друг на дружку, но ничуть не обременительных в
ечеров, но этот отличался от других, во-первых, фразой: «Все готово». Сэр Эв
ерард глядел на своего короля круглым карим глазом из-под клока седых сн
ежно-белых волос. У него был крупный мясистый нос с широко раскрытыми пор
ами, выдававший его пристрастие к определенному роду алкоголя и придава
вший его лицу трогательное и довольно-таки неаристократическое выраже
ние. Рэндалл Баккара обожал этот нос.
Ч На самом деле, Ч сказал милорд де Камбри, Ч я на вашем месте предприня
л бы еще некоторые шаги. Я обратил бы это наше внутреннее дельце в проблем
у внешнегосударственную.
Ч Разве мы с вами уже этого не добились? Ч касаясь губами терпкой и вязк
ой рубиновой жидкости в высоком бокале, спросил Рэндалл, который прекрас
но сознавал, что одно лишь существование персоны, отважившейся называть
ся именем наследника Баккара, заставляет пересчитываться многие и долг
ие колонки цифр во многих секретных бухгалтерских книгах.
Ч Да, разумеется… Ч начал сэр Эверард с той особенно неопределенной ин
тонацией, какая заставляла Рэндалла мобилизоваться и предположить, что
ему собираются что-то всучить, но его прервали.
Незаметный слуга просочился в дверь, отдал Рэндаллу молчаливый протоко
льный поклон и, проследовав к креслу своего господина, торопливо зашепта
л ему на ухо. Со своего места Рэндалл мог наблюдать, как, отмечая концы фра
з, подскакивали вверх кустистые брови сэра Эверарда.
Ч Гости… Ч Скачок. Ч Благородные… Ч Скачок. Ч Что ты говоришь, Безье!
Беженцы из метрополии? Милорд… Ч Сэр Эверард с трудом выпростался из кр
есла. Ч Простите меня, милорд, я должен оставить вас ради долга перед при
бывшими. Прикажете представить их вам немедленно или?..
Рэндалл поморщился. Будь он гостем, добравшимся до крова в дождливую, сля
котную, омерзительную ночь, его бы просто тошнило от мысли о соблюдении п
ротокольных церемоний. Бывают случаи, когда даже королям следует обожда
ть с удовлетворением любопытства. К тому же не так уж оно было сильно, это
любопытство.
Впрочем, если бы ему хотелось, он мог бы выскользнуть из комнаты, как, быва
ло, делал, смешаться с толпой суетливых слуг, помогающих хозяину исполни
ть долг гостеприимства, или просто остановиться в тени одной из арок при
хожей и удовлетворить свою любознательность, составив собственное мне
ние о гостях задолго до того, как они соберутся предоставить ему такую во
зможность.
Отражение огня камина в темном стекле странным образом напоминало ему о
его давнишних бредовых видениях, о дверях высотой до неба, обведенных по
контуру светом, смыкающихся и оставляющих его в одиночестве и темноте в
промозглом ледяном аду. Он не любил это воспоминание, но иногда ему было ч
ертовски трудно от него отвязаться. Оно ожесточало его сердце, но оно же п
одгоняло его и заставляло двигаться вперед и вперед. Дверь не захлопнетс
я, пока не остановится он сам.
Ч Это граф де Керваль, Ч сказал, возвратившись, сэр Эверард. Ч С супруго
й и дочерью, девицей Тианой, в сопровождении немногих доверенных слуг.
Ч Граф де Керваль? Ч равнодушно переспросил Рэндалл. Ч Кто это?
И только через мгновение беспомощно улыбнулся.
Ч Если бы я испытывал сомнения относительно вас, мой король, Ч выразите
льно и тихо произнес в наступившей тишине сэр Эверард, Ч в этот миг они б
ы развеялись.
Родовое имя сквайра Раиса было Ч Керваль.
Вошел черноволосый моложавый мужчина, худощавый и нервный. По тому, как б
еспокойно подрагивали его руки, и по тому, как он старательно не смотрел в
ту сторону, где полуосвещенный Рэндалл задумчиво вертел в пальцах пусто
й бокал, было ясно, что он знает, кто ждет его в комнате. Или:.. вот именно, что
не знает!
Ч Ваше… Ч пробормотал он, Ч Ваше Величество… Ч и, пошатнувшись, нелов
ко преклонил колено. Пришлось дать ему несколько секунд, чтобы обрести р
авновесие, и лишь потом просить подняться и сесть.
Вслед за отцом порог переступила девушка в темном платье. Она так же не см
отрела в лицо короля. Волосы ее были зачесаны назад и стянуты так туго, что
на висках под ними просвечивала голубоватая кожа. Девушка была бледна и
нервически ломала пальцы, полагая, видимо, что в складках платья это неза
метно. Нетвердым шагом она прошла через комнату и встала за спиной отцов
ского кресла. С первого взгляда Рэндаллу стало очевидно, что девица тщат
ельно проинструктирована.
И любому здесь было ясно, что первое и последнее слово оставлено за ним.
Ч На что вы надеялись, граф Роберт?
Он не ожидал сколько-нибудь достойного ответа. В памяти его представите
ли семейства Керваль острым умом не отличались. Вечные пешки, они вызыва
ли снисходительную жалость. При всех своих ностальгических чувствах, он
не верил что они способны войти в игру самостоятельно. Иначе их внезапна
я смелость могла вызвать невольное уважение, а это означало бы, что он оши
бается в людях.
Ч Я… Ч заикнулся Керваль, Ч мы… Нам, ни мне, ни моей жене, не позволили вз
глянуть на тело. Официально объявлено было, что это Ч король и что наша се
мья не имеет касательства… Прошу прощения, Ваше… Величество, жена, она ус
тала от дороги… наш путь… она не привыкла к такой обстановке.
Ясно, разумеется. Побег. Ночами, верхами, по слякоти и непогоде, второпях, о
бходя «чистые» места и людные постоялые дворы. Весьма и весьма затруднит
ельное мероприятие для дамы средних лет.
Ч Я распорядился устроить леди сообразно ее положению и достоинству,
Ч заметил сэр Эверард, в первый и последний раз вмешиваясь в разговор, ка
к нельзя более кстати, давая Рэндаллу время развернуть мысль и облечь ее
словами. Ч Вы присоединитесь к ней, как только соберетесь на покой.
Ч Я пришел предложить вам свое слово и свою верность, Ч сказал граф. Ч Б
ольше у меня ничего нет. У меня не было другого выбора. Мы потеряли не толь
ко сына, но и доброе имя. Нас не приглашают ко двору. С нами не общаются. Подд
ерживать с нами отношения Ч нелояльно. Я не могу выдать замуж дочь досто
йно ее происхождения. Если мой сын мертв, я должен мстить за него. Если… Ч
он нерешительно вскинул глаза, Ч жив, то я должен его поддержать. Я думал,
Ч беспомощно сознался граф, Ч я узнаю… Погляжу и хотя бы в сердце своем
буду знать правду.
Ч Но вы смотрите, Ч безжалостно проговорил Рэндалл, Ч и не видите прав
ды. Оно может быть либо так, либо иначе, и все зависит от того, как вы сами ре
шите для себя в своем сердце. Боюсь, я не оправдаю ваших сокровенных надеж
д. Я не могу вернуть вам сына.
До чего же у него ломкие пальцы!
Ч Тогда располагайте мной, Ч граф оглянулся, Ч нами как сюзерен.
Рэндалл стремительно встал, и Керваля тоже словно пружиной подбросило. О
н не имел права сидеть при стоящем короле, облаченном в жар и свет, в точно
сти так же, как его общепризнанный противник кутался в холод и мрак.
Ч Я не могу вернуть вам сына. Ч И огонь камина освещал его и освящал его с
лова. Ч Взамен его жизни я могу дать вам лишь королевское слово в том, что
он стал мучеником, а не предателем. Я принимаю вашу семью и даю свои завере
ния в том, что мое покровительство распространяется на вас в той мере, в ка
кой того заслуживает верность.
Он произнес лишь три фразы, достоинства которых, если честно, были сомнит
ельны, но они стали тремя поленьями, на которых расцвело пламя. Румянец Ч
вообще-то редкий гость на его щеках Ч прихлынул к ним, словно Рэндалл при
близил лицо к самому огню. Он, собственно, ощущал себя так, словно только ч
то сам и выдохнул его. И он не переставал удивляться тому, до чего действен
ной была сила его слов. Словно он приносил дар и получал в ответ Ч стократ
но. Это было магией. Ради этого он пил кровь своего отца.
Девушка за креслом стояла недвижно-неслышно, да и вообще вся окрашенная
душевной болью сцена не оставляла возможностей для ликования. У Керваля
в глазах блестели слезы. На мгновение Рэндалл испытал одно из самых свои
х нелюбимых чувств, а именно Ч жалость, и пришел в дурное расположение ду
ха. Он мучительно не хотел думать о Раисе которого убили бы, как он теперь
понимал, в любом случае хотя бы за компанию или ради того, чтобы не ошибить
ся.
Ч Отдыхайте, Ч распорядился он. Ч Ваши невзгоды кончились, и кончилос
ь время лжи. Но труды мои и тех, кто мне верен, еще впереди. А посему Ч отдых
айте.
Чувствовал он себя при этом так, словно в эту минуту начались его собстве
нные невзгоды, конца которым определенно было не видать.
Отец и дочь покинули их, отправившись в покои для гостей, следуя за слугой
, несущим канделябр. Рэндалл и сэр Эверард остались одни. Отыгранная на вы
соких чувствах и полная патетики сцена требовала отдохновения и вина дл
я смягчения горла.
Ч Как вы это делаете? Ч вполголоса спросил сэр Эверард. Ч Вы вызываете
в людях их лучшие чувства и с их помощью делаете с людьми все, что вам забл
агорассудится. Ваш покойный отец… делал с людьми то же самое, но с помощью
страха. Я знаю, я видел.
Ч Могу лишь сказать, что это тяжело дается, Ч устало оправдывался Рэнда
лл, и признаваться не желая, и молчать уже не в силах. Ч Ощущение такое, буд
то подставляешь под нож обнаженную грудь… причем добровольно. Таким обр
азом, меня нельзя обвинить ни в неискренности, ни в лицедействе. Возможно,
если бы я говорил с кем-то другим, я использовал бы другие слова и обошелс
я бы без этой высокопарной чуши. Он Ч отец Раиса. Люди будут ожидать, что е
му каким-то образом открыта истина. Я не мог позволить сомневаться ему. Но
результат был бы тем же. Я… Ч создаю действительность. Я рисую картину и
вписываю в нее людей. И они уже не могут изменить в ней свое место. Я делаю с
ними, что хочу.
Ч Каждый, кому вы скажете так хотя бы две фразы, умрет за вас с легким серд
цем, Ч с легким оттенком неудовольствия сказал сэр Эверард, словно запо
дозрив, что и к самому нему однажды было применено то же искусство… или то
т же дар, это уж как назвать. Ч Это Ч колдовство?
Ч Двенадцать лет назад, Ч ответил Рэндалл на незаданный вопрос, Ч я зн
ать не знал, что это такое и как это будет, начинал с самого начала и, разуме
ется, ни в чем не был уверен. Но может быть, сэр Эверард, рисуя эту картину, с
ловами или мыслью, я вписываю в нее себя точно так же, как и других. И я уже т
оже не могу измениться по отношению к ним. В объединяющей нас…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39