Она дала возможность ук
рыться от суда истории важнейшим организаторам преступления, обвинив в
убийстве непричастный к нему народ. Еврейский народ.
Это настолько противоречило тогдашнему моему представлению об обществ
енно-политических силах российского белого движения, что, например, про
сто опубликовать рукопись Бруцкуса я не решался. Но и пренебречь его гип
отезой тоже казалось невозможным: слишком очевидными выглядели благор
одство его позиции, безусловная защита жертв убийства, логика доказател
ьств, серьезность подобранных фактов. И пришлось засесть за долгую работ
у, проверяя каждую строку его рукописи источниками, исследованиями, откр
ытиями, которые накопились в исторической науке за последние 60 лет.
Глава 5
ИСТОЧНИКИ И ИССЛЕДОВАНИЯ НАШИХ ДНЕЙ
Проверка фактов и гипотетических построений Бруцкуса облегчалась в 1989
Ц 1990 годах внезапным стечением поразительно благоприятных для моей раб
оты обстоятельств. Признаюсь, такое более чем своевременное везение вдо
хновляло, а иногда пугало!
Например, незадолго до начала моей работы опубликовал самое серьезное н
а Западе исследование по этой же теме профессор Гарвардского университ
ета (США) Ричард Пайпс.
Здесь, думается, уместно отвлечься от сюжета и сказать несколько слов о м
оем отношении к трудам этого историка, который видится сегодня лучшим зн
атоком общей истории России.
Отсюда вовсе не следует, что я согласен с каждой его концепцией или со все
ми доказательствами. Всеобъемлющая правота в науке принципиально нево
зможна: «На исчерпывающее знание претендуют только дураки, имя же им лег
ион» (Ф. А. Хайек). Наука невозможна без поиска, поиск Ц без ошибок. Кроме то
го, историческую истину принципиально невозможно изложить во всей полн
оте, даже если автор многое понял: исторические связи явлений принципиал
ьно бесконечны. Все вышесказанное относится к работам Пайпса: в них встр
ечаются и ошибки, и неполнота изложения. Ценю же я его за честный поиск, за
умение ощутить и выразить потаенную социально-психологическую атмосф
еру Ц такой инстинктивный дар, по-моему, и составляет природу таланта ис
тинного историка.
… Возможно, мои комплименты частично вызваны близостью к выво
дам Пайпса результатов собственного, независимого от него исследовани
я. Как литератор, занимавшийся в СССР исторической прозой и публицистико
й («народничество» и «народовольчество»), я не мог не думать об общих зако
номерностях российской истории Ц особенно когда оказался в тех же самы
х камерах, где за сто лет до меня как раз и сидели персонажи написанных мно
й повестей (следизолятор ЛенУКГБ был расположен в знаменитом ДПЗ Ц Доме
предварительного заключения, построенном для участников «хождения в н
арод»).
В те годы я Пайпса не только не читал Ц фамилии такой не слышал. Поэтому к
онцепцию «двухъярусного развития» России сочинял сам, обдумывая досту
пные мне в Союзе первоисточники.
Суть ее сводилась к следующему: история империи развивалась постоянно
Ц как бы на двух уровнях. Центральным, самым заметным потоком оказалась
эволюция от «литургического» (очень понравившееся мне определение П. Ст
руве) к правовому европейскому государству. Высшей точкой на этом пути б
ыл Думский период (1906Ц 1917 гг.). Неустойчивость же имперской государственно
й машины на скользком, чреватом кризисами «пути России в Европу», заверш
ившемся в 1917 году сбросом империи в исторический кювет, являлась следстви
ем двойной системы российского правопорядка и общественной морали.
Двойственности (не путать с двуличием) сложившейся в России си
стемы власти.
Пайпса оппоненты называли «русофобом», поскольку он считал империю Ром
ановых родительницей тоталитарного государства. Из этого произвольно
делался вывод, якобы историк считал русских носителями особой, не то раб
ской, не то рабовладельческой психологии. Но Пайпс не связывал возникнов
ение тоталитаризма с национальным характером русских: тогда ему пришло
сь бы объяснять аналогичные феномены национальными характерами немцев
, итальянцев, японцев, китайцев, хорватов, вьетнамцев … Не о спе
цифическом характере народа шла речь (тем более в многонациональной и эт
нически перемешанной империи), а об особенностях исторически сложившег
ося государственного устройства. Образно выражаясь, историк писал не по
ртрет русского народа, а анамнез (историю болезни) русского государства.
Ни красота, ни ум и талант, ни добрые намерения пациента не интересуют вра
ча у постели больного: он их не отрицает, это, однако, предмет другой и не им
еющей отношения к обсуждаемой теме беседы.
Впрочем, многие русские патриоты согласны сегодня проклинать свое отеч
ество при непременном условии: иностранец не должен их чувств разделять
. Увы, на мой взгляд, пока никто лучше Пайпса не вычислил причину русских г
осударственных болезней.
Повторяю, не нужно убеждать Пайпса Ц и меня тоже, что Россия с 60-х годов XIX в
ека стремительно развивалась по направлению к правовому государству: м
ы это знаем. Но одновременное существование двойной юриспруденции Ц од
ной для защиты государственного порядка, другой для охраны прав подданн
ых (госпреступниками ведало МВД, «бытовиками» министерство юстиции), как
и двойной системы административного управления (обычной, правительств
енной, и «чрезвычайной» и «усиленной охраны», с генерал-губернаторами в
о главе), как и двойных приемов дипломатии (для легитимных и «нелегитимны
х» правителей) и т д. Ц вся эта двойственность правопорядка сделала евро
пейски воспитанную и в то же самое время военно-феодальную элиту импери
и беспомощной, лишенной морально-политической опоры в неожиданно склад
ывавшихся исторических ситуациях. «Посмешищем», по выражению Пайпса.
Нерешительность, слабость воли, которую, вслед за его современниками, мн
огие монархисты приписывали Николаю II, была следствием не его личной мяг
кости Ц мы увидим далее, что когда царю пришлось испытать свою волю в про
тивостоянии режиму в тюрьме, он поразил комиссаров мужеством. Нет, его ко
лебания объяснялись постоянной необходимостью выбирать решение в усло
виях недостаточной информации (черта, в принципе присущая ментальности
любого жителя Запада). Выбирать между традиционной, освященной обычаями
, законами и навыками «твердой властью», богоданным наследием с его жанд
армами и городовыми, Византией и Ордой за плечами Ц и новыми, возникавши
ми словно бы ниоткуда стремлениями общества и народа. Стремлениями, подо
зрительными в глазах начальства, как все идеологически новое, но удивите
льным образом приводившими к расцвету, к усилению могущества и богатств
а великой империи!
Что выбрать: старое, привычное, близкое душе, законом и традицией закрепл
енное Ц или сомнительные новации, которые приводили к взрывообразному
усилению мощи страны? Уинстон Черчилль писал о Николае II: «Бремя всех посл
едних решений лежало на нем. На вершине, где события превосходят возможн
ости человеческого разума, где все выглядит неисповедимым, искать ответ
ы приходилось ему. Стрелкой компаса был он. Воевать или не воевать? Наступ
ать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию
или держаться твердо? Уйти или устоять? Вот поля сражений Николая П. Почем
у не воздать ему за них честь?.. Несмотря на ошибки, большие и страшные, тот с
трой, который в нем воплощался, которым он руководил, которому своими лич
ными свойствами придал жизненную силу, Ц к началу революции уже выигра
л для России войну.»
Позднее, рассуждая о причинах поражения русской монархии, я объясню подр
обно, почему концепция «двухъярусного строя» кажется мне столь плодотв
орной. Здесь лишь отмечу, что новая работа Пайпса об убийстве царской сем
ьи написана была на обычном уровне его таланта: она изобилует интересным
и, серьезно обоснованными гипотезами по самым темным и сложным эпизодам
екатеринбургского преступления и снабжена превосходной библиографие
й по предмету, что сэкономило мне в моих собственных поисках массу сил и в
ремени.
Почти одновременно с исследованием Пайпса был впервые опубликован сбо
рник документов по делу Ц 277 избранных следственных показаний, постанов
лений, экспертиз и справок.
…В 1918 году урало-сибирские юристы изготовляли все следственные акты по д
елу об убийстве царской семьи в трех экземплярах. После отступления белы
х войск из России оригинал и обе копии были вывезены следователем Никола
ем Соколовым в Харбин (Китай), но и здесь бастовали железнодорожники, в окр
уге бродили китайские бандиты-«хунхузы», готовясь ограбить город. Тогда
на совещании Ц генералов Дитерихса и Лохвицкого, Николая Соколова и Ро
берта Вилтона, было решено переправить все материалы в Европу. По просьб
е Дитерихса основной, первьй экземпляр был вывезен в Париж французским г
енералом Жаненом. Второй экземпляр позднее попал в Берлин с Соколовым. Т
ретий очутился с Вилтоном в Лондоне.
Дальнейшее напоминает детектив. Берлинскую квартиру Соколова кто-то ог
рабил, утащил бумаги (Павел Булыгин, автор «Тhе Мurder of the Romanovs», уверен, что это «ко
ммунистические агенты» переправили их в Москву через Прагу). Соколов про
должал работать, опираясь на основной, парижский экземпляр: по приказу г
лавы императорской фамилии великого князя Николая Николаевича этот ор
игинал дела хранился у главы Совета русских послов Михаила Гирса. «Много
скандалил с Гирсом, Ц писал Соколов в личном письме, Ц кое-как удалось д
остичь прикосновенности к делу. Изъял все главные документы, на коих осн
ован самый подлинник» (видимо, имелось в виду Ц скопировал их.) По сообщен
ию историка Н. Росса, собранные для этой работы материалы хранятся сегод
ня у какого-то эмигранта «в одной из европейских стран» Ц все, что пока и
звестно публике о берлинском экземпляре следственного дела.
«Что касается парижских оригиналов дела и приложенных к ним вещественн
ых доказательств, их дальнейшая судьба неясна. По некоторым сведениям, п
исьменные материалы хранились до второй мировой войны в сейфе одного из
парижских банков. Во время оккупации немцами Парижа сейф был открыт по п
риказанию немецкой полиции, и с тех пор след изъятых документов потерян»
(Н. Росс). Если они попали из Парижа в здание РСХА (имперского управления го
сударственной безопасности) в Берлине, то оттуда, скорее всего, перекоче
вали восточнее, и тогда экземпляр, по слухам, ставший доступным в 1990 году дл
я исследователей в Москве, возможно, и есть самый оригинал дела.
Но на Западе сохранилась еще одна, лондонская копия Ц Роберта Вилтона. В
1937 году, когда спецгруппы Ежова занимались более острыми, чем похищение с
тарых бумаг, акциями, ее продали с аукциона наследники английского журна
листа. После войны некое частное лицо, покупатель, пожертвовало покупку
Гарвардскому университету. Там она и хранится по соседству с приобретен
ным фондом «Льва революции» Ц Троцкого.
Над делом в Гарвардском архиве многие поработали, но для публики его не и
здавали: для американцев это был эпизод чужой и далекой от их интересов и
стории. Толчком к публикации послужило, видимо, обнаружение еще одной, ра
нее не зафиксированной копии со следственных актов Ц даже более полной
, чем Гарвардская.
… Отступая на восток, следователь попал в Забайкалье. Тамошни
й хозяин, казачий атаман Семенов и самого монархиста Соколова посчитал в
се-таки «революционистом» Ц как-никак тот был «законником», хотел сажа
ть того, кого сам считал преступником, а не того, кого администратор-атама
н видел своим врагом. Соколов атамана побаивался. Генерал Дитерихс взял
у следователя экземпляры дела в штабной салон-вагон и вывез их в Верхнеу
динск (ныне Улан-Удэ). Приехавший туда Соколов получил бумаги в сохраннос
ти, но через два года выяснилось: генерал не упустил появившейся возможн
ости и в дороге приказал снять для себя четвертую копию. Пользуясь ею, он в
ыпустил во Владивостоке, где в 1922 году стал Правителем и Воеводой, два тома
«Убийства царской семьи на Урале».
Перед смертью в далеком Шанхае (1937) Дитерихс распорядился отправить свой
экземпляр дела в Париж, в распоряжение Российского общевойскового союз
а (РОВСа), главной эмигрантской организации. Но тут как раз стало известно
, что агенты Ежова выкрали в Париже не то что какие-то бумаги, а самого пред
седателя РОВСа Павла Миллера (видимо, чтобы посадить на его место какого-
то из завербованных ими белых генералов). Дитерихс изменил завещательно
е распоряжение, материалы остались в его семье, а потом, как писал тот же Н.
Росс, они «были переданы на хранение в надежное место в одну из западных с
тран». Учитывая приключения других копий, такую осторожность наследник
ов генерала нужно считать обоснованной.
Вот эту дитерихсовскую копию таинственные владельцы и предоставили в 80-
х годах для публикации в «Посев» (ФРГ), издательство Народно-трудового со
юза российских солидаристов.
Гарвардский экземпляр оказался лучшего качества, чем поспешно снимавш
аяся в вагоне копия, но зато китайский вариант дела включал целый том доп
росов, недостававших в университетском архиве (за июль-август 1919 года). В р
аспоряжении издательства оказалось в итоге восемь томов документов (а е
ще шесть, правда менее важных, составленных Соколовым уже в эмиграции, по
ка не найдены). Но издать даже восемь томов оказалось для «Посева» неподъ
емно, и историк Н. Росс отобрал из них в один том 277 документов, снабдив их по
дробным указателем и серьезным комментарием.
Таким образом, к началу работу у меня в руках оказались изданный впервые
сборник важнейших следственных документов плюс исследование лучшего з
ападного историка по моей теме. Третьим источником послужило открытие г
арвардского историка Юрия Фельштинского Ц найденные им в архиве Троцк
ого дневниковые записи от 9 и 10 апреля 1935 года, посвященные самому потаенно
му, кремлевскому сюжету цареубийства.
Опираясь на эти и другие источники и исследования, я занялся проверкой д
оводов и выводов рукописи Бруцкуса. Труд мой был доведен до конца, когда в
друг выяснилось, что его предстоит переписать заново. Советский писател
ь Гелий Рябов обнаружил могилу царской семьи!
Почему сенсационное, но все же практическое, полевое открытие вынудило з
аново переработать текст?
Дело в том, что судьба останков семьи и слуг Романовых начиная с 20-х годов б
ыла связана с вопросом о профессиональной репутации юриста Соколова, с о
ценкой его способности выявлять истину по делу. То есть с проблемой, кото
рой я стал заниматья в конце 80-х годов.
Следователь Соколов выглядел в моих глазах необыкновенно везучим перс
онажем Ц столь же везучим, как главный архитектор убийства Ц В.И. Ленин.
Десятилетиями очевидная каждому центральная роль Ленина, которую «не п
риметил» следователь Соколов, оставалась в небрежении и у всех остальны
х знатоков екатеринбургского сюжета. Параллельно с такой парадоксальн
ой ситуацией росла репутация «исключительно добросовестного следоват
еля», чьи выводы пересматривать нежелательно. Любопытно, что при его жиз
ни ни мать убитого императора, ни глава уцелевших осколков династии, ни б
лижайшая подруга покойной императрицы Ц никто из них демонстративно н
е принимал этого Соколова у себя в домах, и о причине бойкота можно судить
хотя бы по интервью, которое хранитель оригинала дела посол М. Н. Гирс дал
в 1929 году парижскому «Пти журналь»:
Вопрос : Правда ли, что останки царской семьи находятся в сейфе
, и, хотя прошло 10 лет, все еще не преданы земле?
Ответ : Я не считаю себя вправе дать точный ответ на этот вопрос
. Мне действительно поручено хранение многих документов. Я считаю, что он
и являются частью более обширного следственного материала по делу о гиб
ели Императорской семьи. Это следствие еще не закончено. К материалам пр
иложены вещественные доказательства. Что касается человеческих останк
ов, то я вполне допускаю, что это останки Императорской семьи, но лично не
могу этого утверждать. Никаких актов, доказательств, бесспорно устанавл
ивающих их происхождение, нет … Повторяю еще раз … я
испытываю по отношению к этим предметам благоговение, но не взял бы на се
бя ответственность положительно утверждать их аутентичность.
Вопрос : Следователь Соколов … кажется, убедительн
о и очевидно доказал, что речь идет об останках семьи Романовых?
Ответ : Это мнение следователя Соколова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
рыться от суда истории важнейшим организаторам преступления, обвинив в
убийстве непричастный к нему народ. Еврейский народ.
Это настолько противоречило тогдашнему моему представлению об обществ
енно-политических силах российского белого движения, что, например, про
сто опубликовать рукопись Бруцкуса я не решался. Но и пренебречь его гип
отезой тоже казалось невозможным: слишком очевидными выглядели благор
одство его позиции, безусловная защита жертв убийства, логика доказател
ьств, серьезность подобранных фактов. И пришлось засесть за долгую работ
у, проверяя каждую строку его рукописи источниками, исследованиями, откр
ытиями, которые накопились в исторической науке за последние 60 лет.
Глава 5
ИСТОЧНИКИ И ИССЛЕДОВАНИЯ НАШИХ ДНЕЙ
Проверка фактов и гипотетических построений Бруцкуса облегчалась в 1989
Ц 1990 годах внезапным стечением поразительно благоприятных для моей раб
оты обстоятельств. Признаюсь, такое более чем своевременное везение вдо
хновляло, а иногда пугало!
Например, незадолго до начала моей работы опубликовал самое серьезное н
а Западе исследование по этой же теме профессор Гарвардского университ
ета (США) Ричард Пайпс.
Здесь, думается, уместно отвлечься от сюжета и сказать несколько слов о м
оем отношении к трудам этого историка, который видится сегодня лучшим зн
атоком общей истории России.
Отсюда вовсе не следует, что я согласен с каждой его концепцией или со все
ми доказательствами. Всеобъемлющая правота в науке принципиально нево
зможна: «На исчерпывающее знание претендуют только дураки, имя же им лег
ион» (Ф. А. Хайек). Наука невозможна без поиска, поиск Ц без ошибок. Кроме то
го, историческую истину принципиально невозможно изложить во всей полн
оте, даже если автор многое понял: исторические связи явлений принципиал
ьно бесконечны. Все вышесказанное относится к работам Пайпса: в них встр
ечаются и ошибки, и неполнота изложения. Ценю же я его за честный поиск, за
умение ощутить и выразить потаенную социально-психологическую атмосф
еру Ц такой инстинктивный дар, по-моему, и составляет природу таланта ис
тинного историка.
… Возможно, мои комплименты частично вызваны близостью к выво
дам Пайпса результатов собственного, независимого от него исследовани
я. Как литератор, занимавшийся в СССР исторической прозой и публицистико
й («народничество» и «народовольчество»), я не мог не думать об общих зако
номерностях российской истории Ц особенно когда оказался в тех же самы
х камерах, где за сто лет до меня как раз и сидели персонажи написанных мно
й повестей (следизолятор ЛенУКГБ был расположен в знаменитом ДПЗ Ц Доме
предварительного заключения, построенном для участников «хождения в н
арод»).
В те годы я Пайпса не только не читал Ц фамилии такой не слышал. Поэтому к
онцепцию «двухъярусного развития» России сочинял сам, обдумывая досту
пные мне в Союзе первоисточники.
Суть ее сводилась к следующему: история империи развивалась постоянно
Ц как бы на двух уровнях. Центральным, самым заметным потоком оказалась
эволюция от «литургического» (очень понравившееся мне определение П. Ст
руве) к правовому европейскому государству. Высшей точкой на этом пути б
ыл Думский период (1906Ц 1917 гг.). Неустойчивость же имперской государственно
й машины на скользком, чреватом кризисами «пути России в Европу», заверш
ившемся в 1917 году сбросом империи в исторический кювет, являлась следстви
ем двойной системы российского правопорядка и общественной морали.
Двойственности (не путать с двуличием) сложившейся в России си
стемы власти.
Пайпса оппоненты называли «русофобом», поскольку он считал империю Ром
ановых родительницей тоталитарного государства. Из этого произвольно
делался вывод, якобы историк считал русских носителями особой, не то раб
ской, не то рабовладельческой психологии. Но Пайпс не связывал возникнов
ение тоталитаризма с национальным характером русских: тогда ему пришло
сь бы объяснять аналогичные феномены национальными характерами немцев
, итальянцев, японцев, китайцев, хорватов, вьетнамцев … Не о спе
цифическом характере народа шла речь (тем более в многонациональной и эт
нически перемешанной империи), а об особенностях исторически сложившег
ося государственного устройства. Образно выражаясь, историк писал не по
ртрет русского народа, а анамнез (историю болезни) русского государства.
Ни красота, ни ум и талант, ни добрые намерения пациента не интересуют вра
ча у постели больного: он их не отрицает, это, однако, предмет другой и не им
еющей отношения к обсуждаемой теме беседы.
Впрочем, многие русские патриоты согласны сегодня проклинать свое отеч
ество при непременном условии: иностранец не должен их чувств разделять
. Увы, на мой взгляд, пока никто лучше Пайпса не вычислил причину русских г
осударственных болезней.
Повторяю, не нужно убеждать Пайпса Ц и меня тоже, что Россия с 60-х годов XIX в
ека стремительно развивалась по направлению к правовому государству: м
ы это знаем. Но одновременное существование двойной юриспруденции Ц од
ной для защиты государственного порядка, другой для охраны прав подданн
ых (госпреступниками ведало МВД, «бытовиками» министерство юстиции), как
и двойной системы административного управления (обычной, правительств
енной, и «чрезвычайной» и «усиленной охраны», с генерал-губернаторами в
о главе), как и двойных приемов дипломатии (для легитимных и «нелегитимны
х» правителей) и т д. Ц вся эта двойственность правопорядка сделала евро
пейски воспитанную и в то же самое время военно-феодальную элиту импери
и беспомощной, лишенной морально-политической опоры в неожиданно склад
ывавшихся исторических ситуациях. «Посмешищем», по выражению Пайпса.
Нерешительность, слабость воли, которую, вслед за его современниками, мн
огие монархисты приписывали Николаю II, была следствием не его личной мяг
кости Ц мы увидим далее, что когда царю пришлось испытать свою волю в про
тивостоянии режиму в тюрьме, он поразил комиссаров мужеством. Нет, его ко
лебания объяснялись постоянной необходимостью выбирать решение в усло
виях недостаточной информации (черта, в принципе присущая ментальности
любого жителя Запада). Выбирать между традиционной, освященной обычаями
, законами и навыками «твердой властью», богоданным наследием с его жанд
армами и городовыми, Византией и Ордой за плечами Ц и новыми, возникавши
ми словно бы ниоткуда стремлениями общества и народа. Стремлениями, подо
зрительными в глазах начальства, как все идеологически новое, но удивите
льным образом приводившими к расцвету, к усилению могущества и богатств
а великой империи!
Что выбрать: старое, привычное, близкое душе, законом и традицией закрепл
енное Ц или сомнительные новации, которые приводили к взрывообразному
усилению мощи страны? Уинстон Черчилль писал о Николае II: «Бремя всех посл
едних решений лежало на нем. На вершине, где события превосходят возможн
ости человеческого разума, где все выглядит неисповедимым, искать ответ
ы приходилось ему. Стрелкой компаса был он. Воевать или не воевать? Наступ
ать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию
или держаться твердо? Уйти или устоять? Вот поля сражений Николая П. Почем
у не воздать ему за них честь?.. Несмотря на ошибки, большие и страшные, тот с
трой, который в нем воплощался, которым он руководил, которому своими лич
ными свойствами придал жизненную силу, Ц к началу революции уже выигра
л для России войну.»
Позднее, рассуждая о причинах поражения русской монархии, я объясню подр
обно, почему концепция «двухъярусного строя» кажется мне столь плодотв
орной. Здесь лишь отмечу, что новая работа Пайпса об убийстве царской сем
ьи написана была на обычном уровне его таланта: она изобилует интересным
и, серьезно обоснованными гипотезами по самым темным и сложным эпизодам
екатеринбургского преступления и снабжена превосходной библиографие
й по предмету, что сэкономило мне в моих собственных поисках массу сил и в
ремени.
Почти одновременно с исследованием Пайпса был впервые опубликован сбо
рник документов по делу Ц 277 избранных следственных показаний, постанов
лений, экспертиз и справок.
…В 1918 году урало-сибирские юристы изготовляли все следственные акты по д
елу об убийстве царской семьи в трех экземплярах. После отступления белы
х войск из России оригинал и обе копии были вывезены следователем Никола
ем Соколовым в Харбин (Китай), но и здесь бастовали железнодорожники, в окр
уге бродили китайские бандиты-«хунхузы», готовясь ограбить город. Тогда
на совещании Ц генералов Дитерихса и Лохвицкого, Николая Соколова и Ро
берта Вилтона, было решено переправить все материалы в Европу. По просьб
е Дитерихса основной, первьй экземпляр был вывезен в Париж французским г
енералом Жаненом. Второй экземпляр позднее попал в Берлин с Соколовым. Т
ретий очутился с Вилтоном в Лондоне.
Дальнейшее напоминает детектив. Берлинскую квартиру Соколова кто-то ог
рабил, утащил бумаги (Павел Булыгин, автор «Тhе Мurder of the Romanovs», уверен, что это «ко
ммунистические агенты» переправили их в Москву через Прагу). Соколов про
должал работать, опираясь на основной, парижский экземпляр: по приказу г
лавы императорской фамилии великого князя Николая Николаевича этот ор
игинал дела хранился у главы Совета русских послов Михаила Гирса. «Много
скандалил с Гирсом, Ц писал Соколов в личном письме, Ц кое-как удалось д
остичь прикосновенности к делу. Изъял все главные документы, на коих осн
ован самый подлинник» (видимо, имелось в виду Ц скопировал их.) По сообщен
ию историка Н. Росса, собранные для этой работы материалы хранятся сегод
ня у какого-то эмигранта «в одной из европейских стран» Ц все, что пока и
звестно публике о берлинском экземпляре следственного дела.
«Что касается парижских оригиналов дела и приложенных к ним вещественн
ых доказательств, их дальнейшая судьба неясна. По некоторым сведениям, п
исьменные материалы хранились до второй мировой войны в сейфе одного из
парижских банков. Во время оккупации немцами Парижа сейф был открыт по п
риказанию немецкой полиции, и с тех пор след изъятых документов потерян»
(Н. Росс). Если они попали из Парижа в здание РСХА (имперского управления го
сударственной безопасности) в Берлине, то оттуда, скорее всего, перекоче
вали восточнее, и тогда экземпляр, по слухам, ставший доступным в 1990 году дл
я исследователей в Москве, возможно, и есть самый оригинал дела.
Но на Западе сохранилась еще одна, лондонская копия Ц Роберта Вилтона. В
1937 году, когда спецгруппы Ежова занимались более острыми, чем похищение с
тарых бумаг, акциями, ее продали с аукциона наследники английского журна
листа. После войны некое частное лицо, покупатель, пожертвовало покупку
Гарвардскому университету. Там она и хранится по соседству с приобретен
ным фондом «Льва революции» Ц Троцкого.
Над делом в Гарвардском архиве многие поработали, но для публики его не и
здавали: для американцев это был эпизод чужой и далекой от их интересов и
стории. Толчком к публикации послужило, видимо, обнаружение еще одной, ра
нее не зафиксированной копии со следственных актов Ц даже более полной
, чем Гарвардская.
… Отступая на восток, следователь попал в Забайкалье. Тамошни
й хозяин, казачий атаман Семенов и самого монархиста Соколова посчитал в
се-таки «революционистом» Ц как-никак тот был «законником», хотел сажа
ть того, кого сам считал преступником, а не того, кого администратор-атама
н видел своим врагом. Соколов атамана побаивался. Генерал Дитерихс взял
у следователя экземпляры дела в штабной салон-вагон и вывез их в Верхнеу
динск (ныне Улан-Удэ). Приехавший туда Соколов получил бумаги в сохраннос
ти, но через два года выяснилось: генерал не упустил появившейся возможн
ости и в дороге приказал снять для себя четвертую копию. Пользуясь ею, он в
ыпустил во Владивостоке, где в 1922 году стал Правителем и Воеводой, два тома
«Убийства царской семьи на Урале».
Перед смертью в далеком Шанхае (1937) Дитерихс распорядился отправить свой
экземпляр дела в Париж, в распоряжение Российского общевойскового союз
а (РОВСа), главной эмигрантской организации. Но тут как раз стало известно
, что агенты Ежова выкрали в Париже не то что какие-то бумаги, а самого пред
седателя РОВСа Павла Миллера (видимо, чтобы посадить на его место какого-
то из завербованных ими белых генералов). Дитерихс изменил завещательно
е распоряжение, материалы остались в его семье, а потом, как писал тот же Н.
Росс, они «были переданы на хранение в надежное место в одну из западных с
тран». Учитывая приключения других копий, такую осторожность наследник
ов генерала нужно считать обоснованной.
Вот эту дитерихсовскую копию таинственные владельцы и предоставили в 80-
х годах для публикации в «Посев» (ФРГ), издательство Народно-трудового со
юза российских солидаристов.
Гарвардский экземпляр оказался лучшего качества, чем поспешно снимавш
аяся в вагоне копия, но зато китайский вариант дела включал целый том доп
росов, недостававших в университетском архиве (за июль-август 1919 года). В р
аспоряжении издательства оказалось в итоге восемь томов документов (а е
ще шесть, правда менее важных, составленных Соколовым уже в эмиграции, по
ка не найдены). Но издать даже восемь томов оказалось для «Посева» неподъ
емно, и историк Н. Росс отобрал из них в один том 277 документов, снабдив их по
дробным указателем и серьезным комментарием.
Таким образом, к началу работу у меня в руках оказались изданный впервые
сборник важнейших следственных документов плюс исследование лучшего з
ападного историка по моей теме. Третьим источником послужило открытие г
арвардского историка Юрия Фельштинского Ц найденные им в архиве Троцк
ого дневниковые записи от 9 и 10 апреля 1935 года, посвященные самому потаенно
му, кремлевскому сюжету цареубийства.
Опираясь на эти и другие источники и исследования, я занялся проверкой д
оводов и выводов рукописи Бруцкуса. Труд мой был доведен до конца, когда в
друг выяснилось, что его предстоит переписать заново. Советский писател
ь Гелий Рябов обнаружил могилу царской семьи!
Почему сенсационное, но все же практическое, полевое открытие вынудило з
аново переработать текст?
Дело в том, что судьба останков семьи и слуг Романовых начиная с 20-х годов б
ыла связана с вопросом о профессиональной репутации юриста Соколова, с о
ценкой его способности выявлять истину по делу. То есть с проблемой, кото
рой я стал заниматья в конце 80-х годов.
Следователь Соколов выглядел в моих глазах необыкновенно везучим перс
онажем Ц столь же везучим, как главный архитектор убийства Ц В.И. Ленин.
Десятилетиями очевидная каждому центральная роль Ленина, которую «не п
риметил» следователь Соколов, оставалась в небрежении и у всех остальны
х знатоков екатеринбургского сюжета. Параллельно с такой парадоксальн
ой ситуацией росла репутация «исключительно добросовестного следоват
еля», чьи выводы пересматривать нежелательно. Любопытно, что при его жиз
ни ни мать убитого императора, ни глава уцелевших осколков династии, ни б
лижайшая подруга покойной императрицы Ц никто из них демонстративно н
е принимал этого Соколова у себя в домах, и о причине бойкота можно судить
хотя бы по интервью, которое хранитель оригинала дела посол М. Н. Гирс дал
в 1929 году парижскому «Пти журналь»:
Вопрос : Правда ли, что останки царской семьи находятся в сейфе
, и, хотя прошло 10 лет, все еще не преданы земле?
Ответ : Я не считаю себя вправе дать точный ответ на этот вопрос
. Мне действительно поручено хранение многих документов. Я считаю, что он
и являются частью более обширного следственного материала по делу о гиб
ели Императорской семьи. Это следствие еще не закончено. К материалам пр
иложены вещественные доказательства. Что касается человеческих останк
ов, то я вполне допускаю, что это останки Императорской семьи, но лично не
могу этого утверждать. Никаких актов, доказательств, бесспорно устанавл
ивающих их происхождение, нет … Повторяю еще раз … я
испытываю по отношению к этим предметам благоговение, но не взял бы на се
бя ответственность положительно утверждать их аутентичность.
Вопрос : Следователь Соколов … кажется, убедительн
о и очевидно доказал, что речь идет об останках семьи Романовых?
Ответ : Это мнение следователя Соколова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46