По этой ли, по другой ли причине, но пошли в жандармских кругах разговоры,
что Мясоедов, мол, делает гешефты на контрабанде (с евреями?). Проверить по
ручили корнету Пономареву. Пономарев сработал дело без особых хитросте
й: подкупил некоего господина по фамилии Юргенс, чтобы тот подбросил кон
трабандный товар в автомобиль начальника погранпоста. Но Мясоедов, непл
охой профессионал, поймал Юргенса, избил палкой и заставил написать объя
снение.
Тогда корнет попросил купца Шюлера подложить Мясоедову … дин
амит. Не бесплатно. Но тот предпочел послужить своему старому начальнику
и написал ему доносец на юркого корнета. Мясоедов присовокупил его (и объ
яснение Юргенса) к рапорту по начальству и стал ждать резолюции.
Корнет решился на третью попытку: попробовал уличить ротмистра не в конт
рабанде уже, а в служебных упущениях. Его люди схватили у границы дюжину «
революционистов» с динамитом, револьверами, прокламациями …
В суде подпольщики-террористы, однако, произвели странное впечатление ж
уткой неграмотностью, и судьи пригласили экспертом пограничника Мясое
дова. Сначала он в заседании упирался, ссылаясь на служебную тайну, но оди
н из адвокатов, который в мемуарах рассказал об этой истории, Оскар Грузе
нберг, объявил, что, согласно законам империи, запрещается скрывать служ
ебные тайны от судов по политическим делам (в закрытом заседании), Предсе
датель суда подтвердил свидетелю объяснение адвоката, и, ободренный сра
внительно недавней гласностью (дело было в 1909 году), Мясоедов показал:
Ц Игра простая: кой-кому из подсудимых агенты сдали тюки для тайного про
воза, не говоря об их содержимом. А другим подбросили оружие и взрывчатку
уже на обыске.
Ц Кто это сделал? Ваши люди?
Ц Мои таким не занимаются. Здесь работали люди Пономарева.
«Судьи сидели сконфуженные и оскорбленные. Процесс лежал в грязи. Всех т
яготило ощущение физической брезгливости» (Оскар Грузенберг).
Но после такого нарушения служебной этики ротмистра выгнали из корпуса (
по существу, мол, он прав, но обязан был дождаться резолюции руководства н
а рапорт, а не распускать язык в судах). Занялся он «на покое» частным пром
ыслом: совместно с родственниками жены, евреями, основал пароходную комп
анию по перевозке эмигрантов из зоны оседлости в США.
Вскоре подвернулся случай вернуться на службу государеву: жена на курор
те подружилась с 23-хлетней красавицей Еленой Бутович, а та уже закружила
голову и вышла замуж за совершенно очарованного ею 62-летнего военного ми
нистра Владимира Сухомлинова. Тому как раз нужны были люди в армии, в част
ности, для задуманной им особой службы при генштабе: что-то вроде подотде
ла по борьбе с революционной пропагандой. Ее организатором-начальником
и взяли опытного сыскного работника Мясоедова, причем с повышением его в
подполковники.
Но МВД, оказывается, не прощает грехов служебной болтливости. (Кроме того,
можно предполагать, что былых сослуживцев и лично задевало: изгнанный им
и офицер не только не пропал, но устроился на более престижное место, в арм
ию, и с повышением, что в охранках делать было непросто.)
Тут в ходе одного из расследуемых дел в МВД выяснили, что какие-то связи с
лицами, подозреваемыми в сотрудничестве с германской разведкой, поддер
живает еврейский торговец Ланцер. Ланцер был знаком с евреем Кацелененб
огеном. Кацелененбоген был знаком с Фрейбергом. А вот Фрейберг оказался
одним из компаньонов Мясоедова по былой работе в пароходстве …

«Немецким агентом объявили не его, и даже не его знакомого, и даже не знако
мого его знакомого. Но страшное слово было произнесено Ц «шпион» (проф. К
орнелий Шацилло, советский исследователь «дела Мясоедова»).
Как использовать столь зыбкие данные?
Информацию передислоцировали лидеру октябристов (крупнейшей тогда пар
ламентской фракции) Гучкову: знали ведь, что он находился в непримиримом
конфликте с военным министром. Выше упоминалось, что Гучков, «фигура пол
итическая», балансировал не раз на краю порядочности. К таким случаям по
лупадения относилась и его ссора с Сухомлиновым.
Октябрист-монархист позволил себе в борьбе с фаворитом Распутиным опуб
ликовать гектографированным, «самиздатским» способом попавшую в его р
уки переписку царицы и ее дочерей со «старцем Григорием». Ничего компром
етирующего там не было (Александра Федоровна признавала, что верит в окк
ультную силу Распутина), но царь приказал военному министру передать от
его имени господину Гучкову, что тот подлец. (А как прикажете аттестовать
дворянина, публикующего чужую переписку без ведома отправительниц и ад
ресата?) С тех пор у Гучкова не оставалось шансов на правительственную ка
рьеру при Николае II, и он возненавидел военного министра, не без удовольст
вия по поручению государя его оскорбившего.
Поэтому, получив сведения, что Сухомлинов принял на службу офицера с тем
ными связями, он такого случая отомстить не упустил: через единомышленик
а, журналиста Суворина-сына, спровоцировал публикацию против Мясоедов а
двух статей, а потом и сам дал интервью, в котором не слишком загадочно об
ронил, что за время работы Мясоедова в военном министерстве «одна из сос
едних стран стала значительно осведомленнее в наших делах».
Мясоедов повел себя странно для разоблаченного шпиона: вызвал журналис
та на дуэль, а когда тот отказался стать к барьеру, надавал ему «оскорблен
ий по лицу». Следом был брошен вызов Гучкову. Дуэль состоялась: подслепов
атый Мясоедов промахнулся, великолепный стрелок Гучков пустил пулю вве
рх. Эта дуэль Ц бесспорное свидетельство, что Гучков сам не верил в распу
скаемые им намеки: не в нравах ни его, ни дворянства российского было «дав
ать удовлетворение» купленному шпиону.
Отдадим должное: Гучков публично потом извинился перед оскорбленным пр
отивником.
Дело расследовали три управления: МВД, военно-судное управление и контр
разведка. У всех троих результат совпал Ц «невиновен». Из армии подполк
овника, однако, уволили, службу борьбы с революционной пропагандой в час
тях расформировали.
После начала войны Мясоедов попросился в Действующую армию; «Знаю в сове
ршенстве немецкий язык, прусские обычаи, Восточную Пруссию, в которой пр
оизводил разведки … Хочу пожертвовать жизнью, чтобы детям ост
авить доброе имя».
Сухомлинов наложил резолюцию на его рапорт: «Лично я против него ничего
не имею.» (Напомним, что Мясоедов был оправдан тремя независимыми друг от
друга инстанциями. Но эта единственная фраза послужила впоследствии ос
нованием для вынесения военному министру приговора к пожизненной като
рге в качестве «покровителя Мясоедова».)
Мясоедову присвоили чин полковника и послали в X армию начальником разве
дки. Именно в ее полосе германские войска и осуществили прорыв к Варшаве.

Пока шли бои, через Швецию явился в Россию поручик Ц с повинной. Находясь
в плену, сей офицер согласился стать немецким шпионом и получил от лейте
нанта военной разведки два задания: договориться с комендантом Новогео
ргиевской крепости о ее сдаче Ц раз и убить Верховного, великого князя,
Ц два.
Каждое дело ценой в миллион рублей.
Помогать ему в русском тылу должен был многолетний германский агент… по
лковник-разведчик Сергей Мясоедов.
Не надо быть большим мыслителем, чтоб сообразить: никакой немецкий лейте
нант случайному, ни в одном деле еще не проверенному агенту не назовет св
оего ключевого человека в разведке противника. Я даже не думаю, что тут бы
ла особо продуманная операция со стороны лейтенанта: он читал русские га
зеты, знал о скандале 1911 года, знал, что Мясоедов поступил в армию (об этом то
же писали в газетах), следовательно, сейчас работает в разведке противни
ка. Почему не попробовать его скомпрометировать? Эти русские кляйнкопфы
скушают все, что придумает искусная немецкая голова …
(Говорят, подписывая для НКВД «красную папку» о маршале Тухачевском, «шп
ионе» его генштаба, Адольф Гитлер заметил: «Совершенно невероятно, чтобы
в это кто-либо поверил». Поверили, однако.)
Опытные русские военюристы не использовали показаний подпоручика для
возбуждения официального следствия: слишком ясен был их невероятный ха
рактер. Но за повод ухватились не в Петербурге, а в Варшаве, в штабе Западн
ого фронта. «Дело Мясоедова поднято и ведено, главным образом, благодаря
настойчивости Бонч-Бруевича, помогал Батюшин», Ц писал прикомандирова
нный к Ставке историк Михаил Лемке.
Генерал Бонч-Бруевич был фанатичным монархистом и искренно полагал, что
монархический строй a priori обязан вести Россию от победы к победе, а если сег
о не происходит, виноваты, значит, шпионы или, в лучшем случае, изменники. Н
о на чистые, духовные мотивы его патриотических действий, как случается
у мистиков, делающих карьеру, накладывались нормальные жизненные сообр
ажения. Недавно настоящего шпиона поймали в группе технических работни
ков штаба фронта. Отвечали за этот промах оберквартирмейстер и его помощ
ник, контрразведчик Батюшин. Поэтому весьма кстати оказалось для обоих с
ообщение о возможном обнаружении более крупного шпиона, начальника раз
ведки целой армии, принятого на службу не через них, а по приказу канцеляр
ии военного министра.
Все в Мясоедове гармонировало с образом вражеского агента; он был протеж
е не их общего шефа, Верховного, а напротив, его соперника в борьбе за пост,
Ц генерала Сухомлинова (царь некоторое время колебался, кого из них наз
начить Верховным); Мясоедова не любили в Государственной думе, где военн
ым корифеем слыл стоявший у барьера напротив него Гучков; наконец, не заб
удьте дурное отношение к изгнанному со службы жандарму в весьма влиятел
ьном МВД … Где вы еще найдете столь годного исполнителя на рол
ь обер-шпиона, обеспечившего врагу внезапный прорыв под Варшавой, котор
ую главнокомандующий чуть-чуть не прокакал? (Город спас контрударом тал
антливый генерал Михаил Алексеев.)
Не знаю, приходила ли уже тогда в головы генералов-мистиков мысль, что не
только текущие неуспехи, но стратегический просчет с артиллерийским бо
езапасом перед войной тоже можно списать (помните: «Продал, продал, просп
ал»?) на того, кто в Петербурге покровительствовал Мясоедову? На министра.
Идея перспективная.
Через сорок лет «бывый монархист» Бонч-Бруевич в мемуарах под названием
«Вся власть Советам!» расскажет советскому читателю, что Мясоедова схва
тили с поличным в момент передачи из рук в руки германскому связнику (ест
ественно, остзейскому барону) секретных документов. Не знаю, не знаю
… В обвинительном заключении нет никаких упоминаний об этом т
аинственном связнике (которого ведь и судить должны были бы по закону вм
есте с Мясоедовым Ц по одному должны были пройти делу!). Зато говорится, ч
то «через посредство необнаруженных лиц (курсив мой. Ц М, X.) он
довел до сведения германских властей данные о местонахождении одного к
орпуса». Военный суд постановил: «Не доказано». Вменили же полковнику др
угой пункт: он «добыл под вымышленным предлогом необходимости для испол
нения возложенного на него поручения … секретную справку о р
асположении войсковых частей армии». Не думайте, что словом «добыл» зако
дирован сюжет в духе ле Карре или братьев Вайнеров: начальник разведки о
фициально обратился в штаб армии, попросив данные, необходимые ему для о
рганизации поисковых экспедиций в тыл противника, и получил бумагу за вс
еми подписями и печатями.
Мясоедов не признал ничего, кроме обвинения в мародерстве: он действител
ьно тяпнул в немецком брошенном доме оленьи рога и гардины. («Начальство
знало, Ц оправдывался, Ц и вообще все берут трофеи.»)
Свидетелей было двое: один, следивший контрразведчик, «по совести не уве
рен в его измене». Другой, фронтовой офицер, напечатал потом в пражском «А
рхиве русской революции» статью, где сравнил увиденное на том процессе
Ц с убийством купеческого сына Верещагина в «Войне и мире» Льва Толстог
о.
Приговор был таков Ц
в описательной части: «Виновен, заслуживает снисхождения».
в резолютивной: «Смертная казнь через повешение».
Мясоедов пытался осколками пенсне перерезать себе вены: его спасли и пов
есили Ц до получения кассационной жалобы командующим фронтом. («Так тор
опились, что сначала повесили, а потом утвердили приговор» Ц проф. К. Шаци
лло.)
В его виновности сомневались многие: полковник А. Самойло, начальник раз
ведки, действовавшей против Австро-Венгрии, писал, что упреждение казни
до кассации не было случайным. Комфронта не утвердил приговор, «ввиду ра
зногласия судей», но дело решила резолюция Николая Николаевича: «Все рав
но повесить!» (Был убежден в невиновности Мясоедова и крупнейший работни
к политического сыска России, генерал А. Спиридович.)
После войны начальник немецкой разведки Вальтер фон Николаи писал: «При
говор… является судебной ошибкой. Мясоедов никогда не оказывал услуг Ге
рмании.» Лейтенант, которому приписывалось авторство дела заявил: «Я ник
огда в жизни не обменялся ни единым словом с полковником Мясоедовым и ни
когда не сносился с ним через третьих лиц.» Укрывать Мясоедова уже не был
о надобности, его давно казнили.
Свержение правительства, которому он верно служил и которое его обрекло
виселице, не помогло реабилитации Мясоедова. При Временном правительст
ве Мясоедова тоже оставили в шпионах: Гучков-то сделался военным минист
ром. И при Совнаркоме числили в шпионах Ц ведь Михаил Бонч-Бруевич сдела
лся первым начштаба Реввоенсовета. При Сталине объявили не изменником, а
кадровым германским разведчиком: помогал другому агенту фон Николаи, Бо
грову, убить Столыпина, чтобы посадить в кресло российского премьера тре
тьего немецкого шпиона, Сухомлинова.
Любопытно, что в 1942 году Сталин угрожал концом Мясоедова (он называл его Мя
сниковым) … Никите Хрущеву, когда тот как член Военного совета
фронта пропустил немцев к Дону.
Солженицын прав, считая покушение Богрова первым в цепи злодейских убий
ств, что завершились в ипатьевском полуподвале. Богров, действительно, б
ыл первым. Но промежуточным звеном в той же цепи явилась казнь Мясоедова.
Следующим звеном Ц убийство Распутина. Чтобы понять, чем, кем, к к звенья
этих смертей сплетались в пролог истребления династии, нам придется пре
дварительно сделать ход в сторону, к историческому сюжету, который можно
назвать так: «Евреи, немцы и судьбы революции в России».

Глава 17
ЕВРЕИ, НЕМЦЫ И СУДЬБЫ РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ

В упомянутой во вступлении работе математика Игоря Шафаревича. «Русофо
бия» постулируется следующая историософская схема возникновения и поб
еды большевизма в России.
В XIX веке в этой стране начала действовать общность, которую, вслед за Огюс
том Кошеном, Шафаревич называет «малым народом». То был орден революцион
но настроенной интеллигенции, отвергавший органическое, естественное
развитие своей нации и мечтавший о перестройке жизни на идеологических,
т е. умозрительных, а не прагматических основаниях. Революционная ситуац
ия складывалась в стране объективно, в ходе национального развития. Но с
толь разрушительный для народного духа характер переворот в ХХ-м веке п
ринял потому, что в его запале слилась энергия полураспада двух чуждых н
ации сил: стремительно левевшей денационализированной местной интелли
генции и массы молодых евреев, рвавшихся из традиционных местечковых ге
тто к новой жизни и по дороге туда не жалевших ни чуждую им русскую органи
ку, ни традиционные религиозно-нравственные ценности иноверческого дл
я них, христианского мира.
В этой стройно изложенной и многими фактами обоснованной концепции ест
ь уязвимые, с точки зрения историка, пункты.
Признаем, что энергия вырвавшихся из собственной органики и религии мас
с ассимилировавшихся евреев была колоссальной и направленной на разру
шение окружавшего общества, русской патерналистской монархии и собств
енного еврейского кагала. Но Ц почему все-таки именно в России энергия м
олодого поколения евреев была использована экстремистскими кругами? И,
в конце концов, если ограничиться даже пределами Российской империи, поч
ему большевизм победил как политическое течение как раз в собственно Ро
ссии, зато на Украине, в Литве, Бессарабии, Польше, где проживало подавляющ
ее большинство российских евреев, возникли национальные гос
ударства, причем в том же 1918 году и вовсе не большевистского типа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46