Один из екатеринбургских отрядов имел сове
щание и решил так или иначе покончить с Романовыми, и если это не удастся в
Тобольске, то намечено осуществить покушение между Тобольском и Тюмень
ю.»
Яковлев сразу отправился к Заславскому, который «невольно и в порыве зло
бы, выдал свой план:
Ц Дадут ли вам царя увезти, Ц вот вопрос. А, кроме того, если повезут, то до
рогой может что-нибудь случиться.
Ц Товарищ Заславский, вопрос слишком серьезный, говорите яснее.
Ц Я ничего не знаю. За других не отвечаю. Только скажу определенно: повез
ете Романова, не садитесь рядом с ним.
Ц Вы хотите сказать, что и меня могут убить?
Заславский криво улыбнулся. Я вынул документ.
Ц Товарищ Заславский, вам очень полезно прочитать его, и прочесть внима
тельно.
Заславский неохотно взял мой мандат и прочитал.
Ц Так вот, ваш отряд будет охранять мой поезд от Тобольска до Иевлево. В т
арантасе с Романовым буду находиться самолично. И если найдутся сумасше
дшие головы, поступающие наперекор инструкциям Москвы по-своему, они же
стоко поплатятся … Начальника отряда пришлите ко мне».
Из предосторожности Яковлев тут же вызвал навстречу экспедиции резерв
ную группу из Тюмени во главе со своим помощником Петром Гузаковым и одн
овременно предупредил начальника екатеринбуржцев Гусяцкого (у Касвино
ва он Бусяцкий): «Если что-нибудь случится, вы будете расстреляны.»
В том месте воспоминаний Яковлева, опубликованных в свердловском журна
ле «Урал», где описаны его впечатления от семьи Романовых, стоит многото
чие Ц либо это пропуск публикатора, либо сам Яковлев не хотел на Соловка
х подробно описывать сюжет. И единственное место, где он мельком коснулс
я «самочувствия груза», Ц это описание их отъезда утром 26 апреля:
«Обитатели дома все были на ногах. По всем углам слышались вздохи и всхли
пывания. Дочери Романовых и весь их придворный штат вышли на крыльцо. Ник
олай Романов как-то растерянно переходил от одного к другому и какими-то
судорожными движениями крестил дочерей. Его надменная жена сдерживала
слезы. Каждый ее жест, каждое слово говорили, что не нужно показывать свое
й слабости «Красному врагу». Она попыталась еще раз показать характер, з
аявив, что выберет экипаж по своему усмотрению.
Ц Садитесь, куда приказывают, Ц и с того момента она всю дорогу хранила
упорное молчание».
Не мог же комиссар объяснять ей, что в дороге их поджидают убийцы и он обяз
ан по должности сидеть рядом с ее мужем, чтобы затруднить задачу преступ
ников.
В остальном проявил деликатность к узникам: увидев, например, что царь од
ет в одну шинель, приказал принести ему еще и плащ; удовлетворил просьбу А
лекасандры Федоровны взять слугу. Это было непросто Ц пришлось долго пе
ресаживать путников. Позволил он взять и много багажа по просьбе царицы,
над чем иронизирует Касвинов: мол, раскапризничалась барыня!
Клавдия Битнер показала следователю, что, встретив царя утром у повозки,
Яковлев отдал ему честь.
Наконец готовы были «ужасные тарантасы, из которых один только имел покр
ытие (это были так называемые «кошевы», сани на длинных дрожжинах, Ц тако
й вид повозок Яковлев выбрал потому, что не знал, будет дорога в распутицу
еще санной или уже колесной. Ц М.Х.). Во дворе было немного соломы, которой
мы застелили пол. Лица опухли от слез. Мы все старались скрыть наше горе и
держать себя спокойно. Было такое чувство, что если кто-то сорвется, мы вс
е не выдержим и заплачем. Государь с женой были спокойны и собранны. Было в
идно, что они готовы на любые жертвы, даже на собственную гибель, если Бог
в Его непостижимой мудрости сочтет это нужным для блага страны… Я пошел
к мальчику в комнату: он лежал на постели и плакал. Через пару минут мы усл
ышали шум колес. Княжны пошли к себе, когда они проходили мимо комнаты бра
та, я слышал, как они всхлипывали» (Пьер Жильяр исполнял в это время обязан
ности воспитателя наследника).
Ровно в 4 утра Яковлев попрощался с царскосельскими стрелками. «Очевидно
, Керенский произвел специальный подбор этих статных, сильных красавцев
, большинство с открытыми, чистыми русскими лицами», Ц вспоминал он. Ехат
ь предстояло свыше 200 верст. «Холодно, серо и ветрено, Ц записала в тот ден
ь в дневник Александра Федоровна. Ц Дорога кошмарная, земля замерзшая, г
рязь, снег, вода доходит лошадям до пояса, тряска жуткая, всю ломит… Перено
чевали в доме, который раньше был магазином, спали по три человека в комна
те. Мария (великая княжна, поехавшая с родителями Ц М. X.) на полу на матрасе
». Через Иртыш ехали по пояс в воде, через Тобол лошади не могли уже идти, лю
ди перебирались пешком по залитому водой настилу, через Туру по кладке ш
ли вброд.
Ямщик Севастьянов потом рассказывал: «Царь все гутарил с Яковлевым, да с
порил, да про политику, и про все такое прочее, наседал на него прямо страс
ть как, прямо-таки прижимал на лопатки.»
Яковлев об этом почему-то не пишет … Зато в его мемуарах есть э
пизод, совсем не отраженный на страницах следственного дела: «Не доезжая
нескольких станций до Иевлево, мы встретили Петра Гузакова. Его тройка б
ыла вся в пене, с ним находился какой-то незнакомый мне красноармеец… Он с
ообщил мне тревожные вести, полученные от перебежчика из отряда Гусяцко
го. Нам в пути угрожала большая опасность. Гузаков… предложил мне расспр
осить Неволина (видимо, фамилия перебежчика? Ц М. X.). Мы с Гузаковым стали о
бсуждать дальнейший план действий: с момента прибытия в Тюмень мы будем
в полной безопасности, подъезд к Екатеринбургу тоже сумеем обезопасить.
Самое серьезное Ц добраться до Тюмени…
Ц Обрати внимание на Авдеева, Ц предупредил Гузаков. Ц Имей в виду, он и
грает двойную роль… Ведет какие-то переговоры с друзьями Заславского.
Ц …Уверен, что он по своей трусливости никакого вреда, кроме мелкой пако
сти, мне не сделает. Пусть болтается.
В Иевлево мы приехали поздно вечером. Гузаков окружил арестованных трой
ным кольцом. Несколько красноармейцев с ручными гранатами находились н
ачеку. Гузаков, Касьян, Зенцов и я дежурили беспрерывно, Ночь прошла споко
йно».
После прочтения многозначительного, с явными умолчаниями рассказа Яко
влева мне вспомнились свидетельские показания в деле, вначале казавшие
ся ложными, как, наверно, всем, кто читал их в деле до меня, Ц все, рассказан
ное судье Сергееву бывшим уральским комиссаром здравоохранения Ц вра
чом Саковичем.
* * *
Мне кажется, генерал Дитерихс мечтал сделаться литератором.
Во всяком случае, получив материал для великолепного документального с
южета, восемь томов дела о цареубийстве, он понял, что настал миг вожделен
ный для исполнения интеллектуальных мечтаний дальневосточного Воевод
ы. И начал повествование беллетризованной сценкой: белые освободители в
ступают в изнасилованный комиссарами Екатеринбург, все радуются, а двое
обывателей не радуются… Ждут возмездия за преступления: красноармеец М
ихаил Летемин и врач Николай Сакович. Этакая художественная проза в пред
ставлении генерала!
Хотя читателю сразу приходит в голову: но почему же эти преступники не уе
хали из города? Товарищи Летемина по караулу в ДОНе все уехали, а он нет; вс
е коллеги Саковича по Уральскому совету эвакуировались, а он остался. Чт
обы поджидать неминуемого белого возмездия?
Николай Арсеньевич Сакович, 34-х лет, врач, офицер, человек правых убеждени
й (по некоторым сведениям, до революции Ц член «Союза русского народа»), л
юбитель женщин и вина, первым в дивизионе запевавший в компании «Боже, Ца
ря храни» (показания его командира), в декабре 1917 года вступил в правительс
твенную тогда партию левых эсеров. И сразу как профессионал-медик сдела
л политическую карьеру: стал областным комиссаром здравоохранения. Сти
ль работы новых товарищей ему не понравился, и когда врач узнал, что к Екат
еринбургу подступают войска Учредительного собрания, охотно остался и
х дожидаться, полагая, что самый страшный его грех при прошлом режиме Ц н
еохотное оформление справок, освобождавших «буржуев» от окопных работ.
Судя по протоколу, оскорбился, когда бравые офицеры при аресте польстили
сь на его деньги.
Так вот, член Уралоблисполкома (по должности) врач Сакович показал следо
вателю, что никакого обсуждения вопроса о цареубийстве в июле 1918 года в Ек
атеринбурге вообще не было. Красочно описанные в СССР эпизод
ы («с утра 12 июля 1918 года заседает в здании Волжско-Камского банка исполком
Уральского совета… Заседание проходит напряженно. Выступления ораторо
в полны страсти. Реплики резки, подчас неистовы: решается судьба бывшего
царя… Уже далеко за полдень Белобородов встал и объявил голосование. Исп
олком единогласно утверждает приговор») Ц все это, если верить Саковичу
, оказалось на поверку исторической беллетристикой, возбужденной у авто
ров чтением французских сочинений о заседаниях Конвента.
Саковичу в 1918Ц 1919 годах никто не поверил, его показания казались самоочеви
дно ложными Ц чтобы выгородить самого себя от обвинения в соучастии. Но
в свете сегодняшней исторической информации думается, что он говорил пр
авду.
Врач ведь не отрицал: обсуждение цареубийства в Уралсовете происходило
Ц причем в его присутствии. Он только уверял следователей, что было это н
е в июле, когда царя убили, а в апреле, когда его только еще везли в Екатерин
бург:
«…я был очевидцем отвратительных сцен: например, был возбужден вопрос, к
ем не упомню, чтобы устроить при переезде бывшего царя крушение. Вопрос э
тот даже баллотировался, было решено перевезти бывшего царя в Екатеринб
ург. Помню, случайно узнал, что… центром большевистской власти было ясно
сказано, что за целость б. Государя екатеринбургские комиссары отвечают
головой… Там были Белобородов, Голощекин, Сафаров, Тунтул, Войков, всего ч
еловек 7 или 8 … »
Николай Соколов вообще ни разу не допросил Саковича: слишком показания т
ого не совпадали со следственной версией. По словам Дитерихса, «доктор С
акович умер в июне 1919 года в Омской тюрьме от скоротечной чахотки. Он умер в
тот самый день, когда за ним прибыл караул для отвода его на допрос к след
ователю Соколову» (т.1, стр. 36), меньше, чем через год после ареста.
Но теперь, прочитав недосказанные, темные намеки в воспоминаниях Яковле
ва о «большой опасности», которая грозила его спецэкспедиции, мы начинае
м понимать, что Сакович, видимо, открыл следствию правду: екатеринбургск
ие комиссары вотировали в узком кругу покушение на царя в пути. Эту инфор
мацию Яковлев и получил, видимо, от перебежчика из екатеринбургского отр
яда и, добравшись до железной дороги, вызвал с тюменского вокзала к телег
рафу Свердлова:
«Подробно изложил ему создавшуюся обстановку и попросил дальнейших ук
азаний. На телеграфе я пробыл около 5 часов, пока определенно не сговорилс
я со Свердловым, который дал мне инструкцию немедленно ехать в сторону О
мска.»
Вот и разгадка «загадочного образа действий» комиссара: по дороге к Екат
еринбургу его собирались взорвать, и он испросил приказа у начальства до
браться до центра другим, менее опасным путем (через Омск шла южная желез
ная дорога к его, яковлевскому, оплоту, на Уфу).
Яковлев был весьма доволен своим хитроумием: как он конспиративно устро
ил поворот спецпоезда с западного направления на восточное! В его нападк
ах на Авдеева, насмешках на ним чувствуется, однако, не прошедшая с годами
обида Ц ибо простак-то Авдеев обошел его… Хотя поезд останавливался то
лько для набора воды, Авдеев каким-то непонятным способом успел дать тел
еграмму в Екатеринбург. Председатель Уралсовета Белобородов немедленн
о разослал «всем, всем» телеграмму, объявившую Яковлева изменником, похи
тившим Николая II!
Возле Омска «вся линия была усеяна вооруженными людьми.
Ц Я чрезвычайный комиссар ВЦИКа Яковлев, мне нужно видеть председателя
Омского совета товарища Косарева.
Ц Здесь он, здесь, Ц толпа расступилась.
Ц Антон, ты ли это? Ц воскликнул удивленно подошедший Косарев.
Ц Здоров, Владимир! Ц узнал, наконец, я старого товарища, с которым мы был
и вместе в партийной школе у Горького на Капри. Ц Скажи, дружище, чего вы т
ак ощетинились?
Ц А это против тебя, контрреволюционер, Ц захохотал Косарев. И действит
ельно… то и дело встречались вооруженные отряды… повсюду угрожающе зия
ли дула пулеметов.»
О разговоре со Свердловым рассказано нарочито скупо: «Получив от Свердл
ова приказ немедленно воротиться (в Екатеринбург. Ц М. X.), мы с Косаревым п
оехали в Совет».
К сюжету со Свердловым еще вернемся, а пока последуем за поездом Яковлев
а. Он за сутки добрался до Екатеринбурга. Царь записал в дневник: «Все нахо
дились в бодром настроении» Ц Романовы, бедные, опасались, что комиссар
собирался депортировать их за границу, радовались оставлению на родине!
Вот поезд прибыл на пятую платформу екатеринбургского вокзала.
«Когда нас увидели, стали требовать вывести Николая и показать им («как в
ышло, что население о нашем предстоящем приезде было уведомлено, мы не зн
али», Ц вскользь бросил Яковлев выше.) В воздухе стоял шум, то и дело разда
вались крики: «Задушить их надо! Наконец-то они в наших руках!» Беспорядоч
ные толпы начали надвигаться на состав. Я… для острастки приготовил пуле
меты. Сам вокзальный комиссар… издали громко закричал мне: «Яковлев! Выв
еди Романова из вагона! Дай я ему в рожу плюну!»
Ц Приготовить пулеметы!
…Толпа отхлынула, но… тот же вокзальный комиссар исступленным голосом в
опил:
Ц Не боимся твоих пулеметов! У нас против тебя пушки приготовлены!
…действительно шевелились жерла трехдюймовок».
От боя Яковлев спасся маневром на путях Ц поезд умчался на станцию Екат
еринбург-2 (Шарташ).
Туда и прибыли автомобили с главными комиссарами области: Белобородовы
м, Голощекиным, Дидковским. «Наша встреча была чрезвычайно суха. Видно, Мо
сква дала им хорошую головомойку Ц это чувствовалось на каждом шагу».
Яковлев передал им пленников и потребовал официального аннулирования
телеграммы об объявлении его изменником. В тот же день состоялась «трехч
асовая перепалка» (Р. Пайпс):
«Эсеры и Белобородов с Дидковским старались поставить вопрос так, точно
я являюсь подсудимым, тогда как я пришел требовать аннулирования телегр
аммы. Страсти разгорались… но обычное благоразумие товарища Голощекин
а одержало верх, и решено было вернуть мне «исторический документ». (Яков
лев имеет в виду расписку Совета, что тот Романовых принял и претензий к н
ему не имеет),
«Сидя на облучке, мы мирно беседовали с Голощекиным, Ц продолжает он, Ц
и разбирали все подробности. Наконец, он не выдержал и сказал:
Ц Ваше счастье, Яковлев, что Ленин за вас. Все ваши действия он считает пр
авильными. Ц Он крякнул, помолчал, а потом дружеским тоном добавил:
Ц Эх, Яковлев, революционность вы все-таки потеряли.
…Наша встреча со Свердловым носила очень дружеский характер… Совнарко
м признал мои действия правильными и тут же назначил меня главнокоманду
ющим Самаро-Оренбургским фронтом.»
* * *
По рассказу Яковлева видно, что он в пути получил два взаимно исключающи
х приказания от Свердлова: первое Ц ехать на Омск (с поворотом оттуда на з
апад, на Уфу) и второе, через сутки после первого, Ц повернуть обратно на Е
катеринбург.
Почему решение избавить Романовых от убийц, готовых, как было точно изве
стно Москве, истребить семью, было ею отменено? Кто направил Романовых в д
ом Ипатьева?
Почему хотели гибели Николая II екатеринбургские комиссары, описал Пайпс
: «Больше всего они опасались восстановления монархии. И не из-за каких-т
о отвлеченных идейных соображений, а из страха за собственную жизнь. Они
рассуждали, подобно Робеспьеру, призывавшему Конвент в 1793 году приговори
ть Людовика XVI к смертной казни: «Если невиновен король, значит, виновны те,
кто его свергли». Неудивительно их желание избавиться от Романовых как м
ожно скорее».
Но почему кремлевские власти им уступили? Судьба самого Николая была бы
той же самой, в какую бы точку России его ни доставил Яковлев по приказу Св
ердлова: иного исхода не допускала психология большевизма. Но у женской
части семьи, в случае появления ее, скажем, в Москве, возникал шанс на спас
ение.
В сентябре 1918 года полпред в Берлине А. Иоффе вел там переговоры об обмене у
же три месяца как убитой Александры Федоровны на Карла Либкнехта. А меся
цем раньше Георгий Чичерин и Карл Радек, курировавший в его наркомате ге
рманские дела, заговаривали об освобождении членов семьи в обмен на пере
дачу им Лео Тышки (Иогихеса), третьего после Либкнехта и Розы Люксембург л
идера германских крайне левых (компартии Германии еще не существовало).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
щание и решил так или иначе покончить с Романовыми, и если это не удастся в
Тобольске, то намечено осуществить покушение между Тобольском и Тюмень
ю.»
Яковлев сразу отправился к Заславскому, который «невольно и в порыве зло
бы, выдал свой план:
Ц Дадут ли вам царя увезти, Ц вот вопрос. А, кроме того, если повезут, то до
рогой может что-нибудь случиться.
Ц Товарищ Заславский, вопрос слишком серьезный, говорите яснее.
Ц Я ничего не знаю. За других не отвечаю. Только скажу определенно: повез
ете Романова, не садитесь рядом с ним.
Ц Вы хотите сказать, что и меня могут убить?
Заславский криво улыбнулся. Я вынул документ.
Ц Товарищ Заславский, вам очень полезно прочитать его, и прочесть внима
тельно.
Заславский неохотно взял мой мандат и прочитал.
Ц Так вот, ваш отряд будет охранять мой поезд от Тобольска до Иевлево. В т
арантасе с Романовым буду находиться самолично. И если найдутся сумасше
дшие головы, поступающие наперекор инструкциям Москвы по-своему, они же
стоко поплатятся … Начальника отряда пришлите ко мне».
Из предосторожности Яковлев тут же вызвал навстречу экспедиции резерв
ную группу из Тюмени во главе со своим помощником Петром Гузаковым и одн
овременно предупредил начальника екатеринбуржцев Гусяцкого (у Касвино
ва он Бусяцкий): «Если что-нибудь случится, вы будете расстреляны.»
В том месте воспоминаний Яковлева, опубликованных в свердловском журна
ле «Урал», где описаны его впечатления от семьи Романовых, стоит многото
чие Ц либо это пропуск публикатора, либо сам Яковлев не хотел на Соловка
х подробно описывать сюжет. И единственное место, где он мельком коснулс
я «самочувствия груза», Ц это описание их отъезда утром 26 апреля:
«Обитатели дома все были на ногах. По всем углам слышались вздохи и всхли
пывания. Дочери Романовых и весь их придворный штат вышли на крыльцо. Ник
олай Романов как-то растерянно переходил от одного к другому и какими-то
судорожными движениями крестил дочерей. Его надменная жена сдерживала
слезы. Каждый ее жест, каждое слово говорили, что не нужно показывать свое
й слабости «Красному врагу». Она попыталась еще раз показать характер, з
аявив, что выберет экипаж по своему усмотрению.
Ц Садитесь, куда приказывают, Ц и с того момента она всю дорогу хранила
упорное молчание».
Не мог же комиссар объяснять ей, что в дороге их поджидают убийцы и он обяз
ан по должности сидеть рядом с ее мужем, чтобы затруднить задачу преступ
ников.
В остальном проявил деликатность к узникам: увидев, например, что царь од
ет в одну шинель, приказал принести ему еще и плащ; удовлетворил просьбу А
лекасандры Федоровны взять слугу. Это было непросто Ц пришлось долго пе
ресаживать путников. Позволил он взять и много багажа по просьбе царицы,
над чем иронизирует Касвинов: мол, раскапризничалась барыня!
Клавдия Битнер показала следователю, что, встретив царя утром у повозки,
Яковлев отдал ему честь.
Наконец готовы были «ужасные тарантасы, из которых один только имел покр
ытие (это были так называемые «кошевы», сани на длинных дрожжинах, Ц тако
й вид повозок Яковлев выбрал потому, что не знал, будет дорога в распутицу
еще санной или уже колесной. Ц М.Х.). Во дворе было немного соломы, которой
мы застелили пол. Лица опухли от слез. Мы все старались скрыть наше горе и
держать себя спокойно. Было такое чувство, что если кто-то сорвется, мы вс
е не выдержим и заплачем. Государь с женой были спокойны и собранны. Было в
идно, что они готовы на любые жертвы, даже на собственную гибель, если Бог
в Его непостижимой мудрости сочтет это нужным для блага страны… Я пошел
к мальчику в комнату: он лежал на постели и плакал. Через пару минут мы усл
ышали шум колес. Княжны пошли к себе, когда они проходили мимо комнаты бра
та, я слышал, как они всхлипывали» (Пьер Жильяр исполнял в это время обязан
ности воспитателя наследника).
Ровно в 4 утра Яковлев попрощался с царскосельскими стрелками. «Очевидно
, Керенский произвел специальный подбор этих статных, сильных красавцев
, большинство с открытыми, чистыми русскими лицами», Ц вспоминал он. Ехат
ь предстояло свыше 200 верст. «Холодно, серо и ветрено, Ц записала в тот ден
ь в дневник Александра Федоровна. Ц Дорога кошмарная, земля замерзшая, г
рязь, снег, вода доходит лошадям до пояса, тряска жуткая, всю ломит… Перено
чевали в доме, который раньше был магазином, спали по три человека в комна
те. Мария (великая княжна, поехавшая с родителями Ц М. X.) на полу на матрасе
». Через Иртыш ехали по пояс в воде, через Тобол лошади не могли уже идти, лю
ди перебирались пешком по залитому водой настилу, через Туру по кладке ш
ли вброд.
Ямщик Севастьянов потом рассказывал: «Царь все гутарил с Яковлевым, да с
порил, да про политику, и про все такое прочее, наседал на него прямо страс
ть как, прямо-таки прижимал на лопатки.»
Яковлев об этом почему-то не пишет … Зато в его мемуарах есть э
пизод, совсем не отраженный на страницах следственного дела: «Не доезжая
нескольких станций до Иевлево, мы встретили Петра Гузакова. Его тройка б
ыла вся в пене, с ним находился какой-то незнакомый мне красноармеец… Он с
ообщил мне тревожные вести, полученные от перебежчика из отряда Гусяцко
го. Нам в пути угрожала большая опасность. Гузаков… предложил мне расспр
осить Неволина (видимо, фамилия перебежчика? Ц М. X.). Мы с Гузаковым стали о
бсуждать дальнейший план действий: с момента прибытия в Тюмень мы будем
в полной безопасности, подъезд к Екатеринбургу тоже сумеем обезопасить.
Самое серьезное Ц добраться до Тюмени…
Ц Обрати внимание на Авдеева, Ц предупредил Гузаков. Ц Имей в виду, он и
грает двойную роль… Ведет какие-то переговоры с друзьями Заславского.
Ц …Уверен, что он по своей трусливости никакого вреда, кроме мелкой пако
сти, мне не сделает. Пусть болтается.
В Иевлево мы приехали поздно вечером. Гузаков окружил арестованных трой
ным кольцом. Несколько красноармейцев с ручными гранатами находились н
ачеку. Гузаков, Касьян, Зенцов и я дежурили беспрерывно, Ночь прошла споко
йно».
После прочтения многозначительного, с явными умолчаниями рассказа Яко
влева мне вспомнились свидетельские показания в деле, вначале казавшие
ся ложными, как, наверно, всем, кто читал их в деле до меня, Ц все, рассказан
ное судье Сергееву бывшим уральским комиссаром здравоохранения Ц вра
чом Саковичем.
* * *
Мне кажется, генерал Дитерихс мечтал сделаться литератором.
Во всяком случае, получив материал для великолепного документального с
южета, восемь томов дела о цареубийстве, он понял, что настал миг вожделен
ный для исполнения интеллектуальных мечтаний дальневосточного Воевод
ы. И начал повествование беллетризованной сценкой: белые освободители в
ступают в изнасилованный комиссарами Екатеринбург, все радуются, а двое
обывателей не радуются… Ждут возмездия за преступления: красноармеец М
ихаил Летемин и врач Николай Сакович. Этакая художественная проза в пред
ставлении генерала!
Хотя читателю сразу приходит в голову: но почему же эти преступники не уе
хали из города? Товарищи Летемина по караулу в ДОНе все уехали, а он нет; вс
е коллеги Саковича по Уральскому совету эвакуировались, а он остался. Чт
обы поджидать неминуемого белого возмездия?
Николай Арсеньевич Сакович, 34-х лет, врач, офицер, человек правых убеждени
й (по некоторым сведениям, до революции Ц член «Союза русского народа»), л
юбитель женщин и вина, первым в дивизионе запевавший в компании «Боже, Ца
ря храни» (показания его командира), в декабре 1917 года вступил в правительс
твенную тогда партию левых эсеров. И сразу как профессионал-медик сдела
л политическую карьеру: стал областным комиссаром здравоохранения. Сти
ль работы новых товарищей ему не понравился, и когда врач узнал, что к Екат
еринбургу подступают войска Учредительного собрания, охотно остался и
х дожидаться, полагая, что самый страшный его грех при прошлом режиме Ц н
еохотное оформление справок, освобождавших «буржуев» от окопных работ.
Судя по протоколу, оскорбился, когда бравые офицеры при аресте польстили
сь на его деньги.
Так вот, член Уралоблисполкома (по должности) врач Сакович показал следо
вателю, что никакого обсуждения вопроса о цареубийстве в июле 1918 года в Ек
атеринбурге вообще не было. Красочно описанные в СССР эпизод
ы («с утра 12 июля 1918 года заседает в здании Волжско-Камского банка исполком
Уральского совета… Заседание проходит напряженно. Выступления ораторо
в полны страсти. Реплики резки, подчас неистовы: решается судьба бывшего
царя… Уже далеко за полдень Белобородов встал и объявил голосование. Исп
олком единогласно утверждает приговор») Ц все это, если верить Саковичу
, оказалось на поверку исторической беллетристикой, возбужденной у авто
ров чтением французских сочинений о заседаниях Конвента.
Саковичу в 1918Ц 1919 годах никто не поверил, его показания казались самоочеви
дно ложными Ц чтобы выгородить самого себя от обвинения в соучастии. Но
в свете сегодняшней исторической информации думается, что он говорил пр
авду.
Врач ведь не отрицал: обсуждение цареубийства в Уралсовете происходило
Ц причем в его присутствии. Он только уверял следователей, что было это н
е в июле, когда царя убили, а в апреле, когда его только еще везли в Екатерин
бург:
«…я был очевидцем отвратительных сцен: например, был возбужден вопрос, к
ем не упомню, чтобы устроить при переезде бывшего царя крушение. Вопрос э
тот даже баллотировался, было решено перевезти бывшего царя в Екатеринб
ург. Помню, случайно узнал, что… центром большевистской власти было ясно
сказано, что за целость б. Государя екатеринбургские комиссары отвечают
головой… Там были Белобородов, Голощекин, Сафаров, Тунтул, Войков, всего ч
еловек 7 или 8 … »
Николай Соколов вообще ни разу не допросил Саковича: слишком показания т
ого не совпадали со следственной версией. По словам Дитерихса, «доктор С
акович умер в июне 1919 года в Омской тюрьме от скоротечной чахотки. Он умер в
тот самый день, когда за ним прибыл караул для отвода его на допрос к след
ователю Соколову» (т.1, стр. 36), меньше, чем через год после ареста.
Но теперь, прочитав недосказанные, темные намеки в воспоминаниях Яковле
ва о «большой опасности», которая грозила его спецэкспедиции, мы начинае
м понимать, что Сакович, видимо, открыл следствию правду: екатеринбургск
ие комиссары вотировали в узком кругу покушение на царя в пути. Эту инфор
мацию Яковлев и получил, видимо, от перебежчика из екатеринбургского отр
яда и, добравшись до железной дороги, вызвал с тюменского вокзала к телег
рафу Свердлова:
«Подробно изложил ему создавшуюся обстановку и попросил дальнейших ук
азаний. На телеграфе я пробыл около 5 часов, пока определенно не сговорилс
я со Свердловым, который дал мне инструкцию немедленно ехать в сторону О
мска.»
Вот и разгадка «загадочного образа действий» комиссара: по дороге к Екат
еринбургу его собирались взорвать, и он испросил приказа у начальства до
браться до центра другим, менее опасным путем (через Омск шла южная желез
ная дорога к его, яковлевскому, оплоту, на Уфу).
Яковлев был весьма доволен своим хитроумием: как он конспиративно устро
ил поворот спецпоезда с западного направления на восточное! В его нападк
ах на Авдеева, насмешках на ним чувствуется, однако, не прошедшая с годами
обида Ц ибо простак-то Авдеев обошел его… Хотя поезд останавливался то
лько для набора воды, Авдеев каким-то непонятным способом успел дать тел
еграмму в Екатеринбург. Председатель Уралсовета Белобородов немедленн
о разослал «всем, всем» телеграмму, объявившую Яковлева изменником, похи
тившим Николая II!
Возле Омска «вся линия была усеяна вооруженными людьми.
Ц Я чрезвычайный комиссар ВЦИКа Яковлев, мне нужно видеть председателя
Омского совета товарища Косарева.
Ц Здесь он, здесь, Ц толпа расступилась.
Ц Антон, ты ли это? Ц воскликнул удивленно подошедший Косарев.
Ц Здоров, Владимир! Ц узнал, наконец, я старого товарища, с которым мы был
и вместе в партийной школе у Горького на Капри. Ц Скажи, дружище, чего вы т
ак ощетинились?
Ц А это против тебя, контрреволюционер, Ц захохотал Косарев. И действит
ельно… то и дело встречались вооруженные отряды… повсюду угрожающе зия
ли дула пулеметов.»
О разговоре со Свердловым рассказано нарочито скупо: «Получив от Свердл
ова приказ немедленно воротиться (в Екатеринбург. Ц М. X.), мы с Косаревым п
оехали в Совет».
К сюжету со Свердловым еще вернемся, а пока последуем за поездом Яковлев
а. Он за сутки добрался до Екатеринбурга. Царь записал в дневник: «Все нахо
дились в бодром настроении» Ц Романовы, бедные, опасались, что комиссар
собирался депортировать их за границу, радовались оставлению на родине!
Вот поезд прибыл на пятую платформу екатеринбургского вокзала.
«Когда нас увидели, стали требовать вывести Николая и показать им («как в
ышло, что население о нашем предстоящем приезде было уведомлено, мы не зн
али», Ц вскользь бросил Яковлев выше.) В воздухе стоял шум, то и дело разда
вались крики: «Задушить их надо! Наконец-то они в наших руках!» Беспорядоч
ные толпы начали надвигаться на состав. Я… для острастки приготовил пуле
меты. Сам вокзальный комиссар… издали громко закричал мне: «Яковлев! Выв
еди Романова из вагона! Дай я ему в рожу плюну!»
Ц Приготовить пулеметы!
…Толпа отхлынула, но… тот же вокзальный комиссар исступленным голосом в
опил:
Ц Не боимся твоих пулеметов! У нас против тебя пушки приготовлены!
…действительно шевелились жерла трехдюймовок».
От боя Яковлев спасся маневром на путях Ц поезд умчался на станцию Екат
еринбург-2 (Шарташ).
Туда и прибыли автомобили с главными комиссарами области: Белобородовы
м, Голощекиным, Дидковским. «Наша встреча была чрезвычайно суха. Видно, Мо
сква дала им хорошую головомойку Ц это чувствовалось на каждом шагу».
Яковлев передал им пленников и потребовал официального аннулирования
телеграммы об объявлении его изменником. В тот же день состоялась «трехч
асовая перепалка» (Р. Пайпс):
«Эсеры и Белобородов с Дидковским старались поставить вопрос так, точно
я являюсь подсудимым, тогда как я пришел требовать аннулирования телегр
аммы. Страсти разгорались… но обычное благоразумие товарища Голощекин
а одержало верх, и решено было вернуть мне «исторический документ». (Яков
лев имеет в виду расписку Совета, что тот Романовых принял и претензий к н
ему не имеет),
«Сидя на облучке, мы мирно беседовали с Голощекиным, Ц продолжает он, Ц
и разбирали все подробности. Наконец, он не выдержал и сказал:
Ц Ваше счастье, Яковлев, что Ленин за вас. Все ваши действия он считает пр
авильными. Ц Он крякнул, помолчал, а потом дружеским тоном добавил:
Ц Эх, Яковлев, революционность вы все-таки потеряли.
…Наша встреча со Свердловым носила очень дружеский характер… Совнарко
м признал мои действия правильными и тут же назначил меня главнокоманду
ющим Самаро-Оренбургским фронтом.»
* * *
По рассказу Яковлева видно, что он в пути получил два взаимно исключающи
х приказания от Свердлова: первое Ц ехать на Омск (с поворотом оттуда на з
апад, на Уфу) и второе, через сутки после первого, Ц повернуть обратно на Е
катеринбург.
Почему решение избавить Романовых от убийц, готовых, как было точно изве
стно Москве, истребить семью, было ею отменено? Кто направил Романовых в д
ом Ипатьева?
Почему хотели гибели Николая II екатеринбургские комиссары, описал Пайпс
: «Больше всего они опасались восстановления монархии. И не из-за каких-т
о отвлеченных идейных соображений, а из страха за собственную жизнь. Они
рассуждали, подобно Робеспьеру, призывавшему Конвент в 1793 году приговори
ть Людовика XVI к смертной казни: «Если невиновен король, значит, виновны те,
кто его свергли». Неудивительно их желание избавиться от Романовых как м
ожно скорее».
Но почему кремлевские власти им уступили? Судьба самого Николая была бы
той же самой, в какую бы точку России его ни доставил Яковлев по приказу Св
ердлова: иного исхода не допускала психология большевизма. Но у женской
части семьи, в случае появления ее, скажем, в Москве, возникал шанс на спас
ение.
В сентябре 1918 года полпред в Берлине А. Иоффе вел там переговоры об обмене у
же три месяца как убитой Александры Федоровны на Карла Либкнехта. А меся
цем раньше Георгий Чичерин и Карл Радек, курировавший в его наркомате ге
рманские дела, заговаривали об освобождении членов семьи в обмен на пере
дачу им Лео Тышки (Иогихеса), третьего после Либкнехта и Розы Люксембург л
идера германских крайне левых (компартии Германии еще не существовало).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46