когда он был ребенком, его родители едва сводили концы с концами и просили помощи у родственников. Став пажом при дворе, он вынужден был жить среди богатых и очень остро ощущал собственную бедность. Тогда Джон решил, что если разбогатеет, то будет обращаться с деньгами очень бережно. Когда восхищенная его мужской силой Барбара Кэстлмейн предложила ему пять тысяч фунтов, он, преодолев стыд, принял эти деньги, видя в них начало будущего богатства. Они с Сарой были так преданы друг другу потому, в частности, что для молодого человека его натуры и с таким положением было естественно искать богатую невесту. Встретив Сару, он влюбился в нее и закрыл глаза на ее безденежье. Это так отчетливо показало силу его любви, что все поразились. Сара до конца жизни не забывала об этом, ее муж тоже. Она сама мечтала о выгодном браке, а Джон только начав карьеру, уже проявил свой военный гений. Принеся такие жертвы, они решили, что их брак будет удачным; оба были намерены брать от жизни все, что захочется, и потому жили душа в душу. Как ни любил Джон деньги, он не променял бы Сару на самую богатую наследницу в Англии. Сара же предпочла гения, которому могла помочь сделать карьеру, тем, кто уже достиг всего.
Теперь супруги обсуждали возможности дать за Генриеттой необходимое приданое.
– Беда из-за этого с дочерьми.
– Генриетта должна получить десять тысяч фунтов, – заявила Сара.
При мысли, что придется расстаться с такими деньгами, Джон побледнел.
– Хватит и пяти, – с жалким видом произнес он. – Надо помнить, любимая, что вскоре настанет черед Анны, а у нас еще Элизабет и Мэри.
– Жаль, что Сидни пристрастился к игре. Я слышала, он вечно в долгах. Была б жива Маргарет Блэгг, она бы не позволила ему проигрывать деньги. Сочла бы это грехом. Но… говоришь, пять тысяч, Маль. Раз мы можем выделить ей такие деньги, все будет хорошо. Вот увидишь.
Несколько дней спустя Сара торжествующе сказала ему:
– Генриетта получит десять тысяч фунтов.
Джон изумленно воззрился на нее.
– Дражайшая миссис Морли настояла. Она считает Генриетту очаровательной и просила, чтобы я позволила ей сделать девушке достойный подарок. Знаешь, Маль, она предложила десять тысяч. Я отказалась. Калибан пристально следит за ее доходами. Я уже слышала неприятные намеки, что фаворитки обирают принцессу. И скромно приняла пять. Другую половину получит Анна, когда настанет ее черед. И никто не сможет сказать, что пять тысяч чрезмерная сумма для той, кто заверяет меня в сильнейшей привязанности!
Граф улыбнулся.
– Нет нужды говорить, любимая, что ты лучшая женщина на свете. Ты и так должна это знать.
В Холиуэлл-хаузе только и было разговоров, что о замужестве Генриетты. Эбигейл большую часть времени проводила за шитьем платьев для невесты и ее сестер. Члены семьи много говорили о свадьбах, бросая на Эбигейл жалостливые взгляды, истолковать которые можно было без труда.
«Бедняжка! У нее никогда не будет красивого мужа – да и вообще никакого. Где такому жалкому существу взять приданое; а без приданого кому она нужна?»
«Винить их нельзя, – думала Эбигейл. – Они совершенно правы».
Эбигейл присутствовала на свадьбе, но старалась держаться в тени. Ее кратко представили Годолфинам. «Наша кузина… очень полезная в доме». Этим было сказано все. Годолфины произнесли несколько слов и тут же забыли о существовании бедной родственницы.
Однако кое-кто в доме не забывал о ней.
– Семья стала немного меньше, – заметил граф. – Когда ты и я вернемся ко двору, а юный Джон получит должность у Глостера, в доме останутся три девочки… и, разумеется, Эбигейл Хилл. Как думаешь, нужна им теперь Эбигейл?
– Нужна? – переспросила Сара. – Они прекрасно обходились без нее, правда, насколько я понимаю, она кроткая и безропотная.
– Не сомневаюсь, но все же лишний рот, а эти маленькие существа часто обладают поразительным аппетитом.
– Дорогой Маль, мне здесь это существо ни к чему, но как же с ней быть?
– Подыщи ей какое-нибудь место.
– Ладно. Я понимаю тебя. С какой стати ей сидеть на шее у нас, когда можно пересадить ее на чью-то. Но польза от Эбигейл все-таки есть.
– А ведь когда она приехала, мы не уволили никого из слуг.
– Это верно. Посмотрю, что удастся сделать. Если найдется место, куда не стыдно будет ее устроить, Эбигейл уйдет. Ты прав, зачем кормить ее, раз она не приносит нам выгоды.
В том, что касалось расходов, оба Мальборо мыслили одинаково. Эбигейл была в доме чем-то, без чего можно обойтись; значит, нужно было отдать ее кому-то другому.
С отъездом Генриетты и Джона жизнь Эбигейл стала менее спокойной. Она сознавала, что Мальборо видят в ней чуть ли не дармоедку. Джон уехал ко двору герцога Глостера, приготовлений к свадьбе и разговоров о ней больше не было, в доме поэтому стало немного тише. Анна волновалась, зная, что близится ее черед выходить замуж. Она была более чуткой, чем старшая сестра, но маленькая Мэри становилась все более похожей на мать и Генриетту, переносить ее надменность было нелегко. Говоря об Эбигейл, она называла ее «это хилловское отродье» и всякий раз при этом морщила нос. Эбигейл терпеть не могла девчонку и больше, чем когда-либо мечтала покинуть Сент-Олбанс. Однако совершенно ничем не выдавала своих чувств. В ответ на выходки Мэри она лишь опускала взгляд, словно боялась, что глаза могут выдать ее неприязнь.
– Просто чудо, как она это терпит, – говорили слуги. – Не ответит ни словом, ни взглядом.
– А если ответит, потом – что? Не хотела бы я оказаться на ее месте – хоть она и в родстве с господами.
– Ох уж эти бедные родственники! По мне лучше быть служанкой… самой обыкновенной. Тут уж хотя бы знаешь свое место.
– Она-то свое, похоже, отлично знает.
– Она! Да у нее никаких чувств нет.
«Я не хотела бы поменяться местами с Эбигейл Хилл… даже за все деньги в королевском кошельке!» – такова была заключительная оценка ее положения.
Обсуждения слуг того, как Эбигейл терпит эту жизнь и что станется с ней, когда все дочери Черчиллов повыходят замуж, оборвал приезд леди Мальборо.
Началась обычная суета – долгие объяснения с детьми, громкий голос, то любовный, то ворчливый – смотря по обстоятельствам. Весь дом с приездом Сары оживился.
Вскоре она поинтересовалась:
– Где Эбигейл Хилл?
Эбигейл вызвали в комнату графини. Сара, изысканно одетая, приехавшая прямо из королевского дворца, встретила ее если и не ласково, то без неприязни.
– Вот и ты, Эбигейл. Выглядишь лучше, чем по приезде сюда. Хорошая еда пошла тебе на пользу. Надеюсь, ты ценишь все, что я сделала для тебя?
– Да, леди Мальборо.
– В каком вы были положении, когда я отыскала вас! Эти лохмотья на мальчишках! Не могла же я вас так бросить. Думаю, ты часто вспоминаешь те дни и сравниваешь их с теперешней жизнью.
Сравнивать приходилось нехватку еды с нехваткой свободы, независимость с покровительством. Эбигейл не могла решить, что предпочтительнее. Когда ешь вдоволь, независимость и достоинство кажутся высшими ценностями, но тогда быстро забываешь, каково быть голодной.
Ответила она кротко:
– Да, леди Мальборо.
– У меня, как ты знаешь, много обязанностей в покоях принцессы Анны, они отнимают много времени, и я подумала о тебе. Признайся, ты удивлена.
Какого ответа ждет графиня? Что будь на ее месте кто-то другой, это вызвало бы удивление, но Эбигейл знает, что леди Мальборо очень добра, любезна, предусмотрительна, предана долгу и не забудет даже самую скромную бедную родственницу?
Уловила бы она сарказм в подобном ответе? Нет, разумеется. Непомерная гордость и самоуверенность не позволят ей ощутить насмешки.
– Я всегда знала, леди Мальборо, что вы очень добры…
– Ха! И надеялась, что я не забыла о тебе? Это наглость, Эбигейл Хилл. Разве я забывала? Не следила, чтобы ты была хорошо обеспечена в этом доме?
– Все так, леди Мальборо.
– На что ж тебе жаловаться?
– Я не жалуюсь, леди Мальборо.
Лицо Эбигейл порозовело, на нем появилось тревожное выражение, глаза смотрели испуганно, униженно, обычно неподвижные руки суетливо шевелились.
– Однако все же надеялась на место при дворе, правда?
– Место при дворе? Но леди Мальборо, я…
– О, места бывают разные. Ты ведь не ждала, что я назначу тебя министром его всемилостивейшего величества? А?
– Нет, конечно, леди Мальборо.
Сара усмехнулась, представя, что Калибан принимает Эбигейл Хилл в роли министра.
– Я устрою тебя не к королю.
«Ты и не могла б меня к нему устроить, – подумала Эбигейл. – Уж тебе-то он наверняка не сделает одолжения».
– А к принцессе.
– К принцессе Анне?
– Какой же еще? Принцессу, само собой, видеть ты будешь нечасто. Нам нужна тихая, надежная девушка для присмотра за служанками. Я подумала о тебе. Для тебя это хорошая возможность. Держать тебя здесь всю жизнь я не собиралась. Подбор людей на должности принцесса предоставляет мне, и узнав, что нам требуется распорядительница, я вспомнила про тебя.
Эбигейл с трудом удалось подавить волнение. Она будет поблизости от Джека и Алисы, они станут видеться, делиться впечатлениями. Наконец-то она получит то, что уже есть у них – место при дворе.
– Что скажешь, Эбигейл?
– Не знаю, как благодарить вас, леди Мальборо.
Глаза Сары сузились.
– Найдешь, как. Тебе нужно будет держать в руках служанок. Справишься, Эбигейл Хилл?
– Буду всеми силами стараться, леди Мальборо.
– Это нерадивый сброд… склонный к сплетням и зачастую непочительный к тем, кто выше их. Если услышишь что-то интересное, немедленно передавай мне. Я хочу знать, что они болтают.
– Что-то интересное…
– У тебя хватит ума сообразить, что меня интересует. Любые сведения о принцессе и короле, или если кто-то начнет сплетничать обо мне и графе в твоем присутствии… Понимаешь?
– Да, леди Мальборо.
– Ну хорошо, тогда готовься к отъезду. Для задержки я не вижу причин.
Эбигейл, изумленная, озадаченная, пошла в свою комнату. Она покинет этот ненавистный дом и получит место при дворе.
Но только как шпионка леди Мальборо. Во всяком случае, Сара этого ждет. А может, получив место, не нужно будет выполнять все ее распоряжения? Кто знает?
Через несколько дней после этого разговора леди Мальборо вместе с Эбигейл выехала из Сент-Олбанса. Путешествовать в карете было приятно. Еще приятнее было оказаться в Лондоне.
Леди Мальборо поехала прямо к Сент-Джеймскому дворцу, и вскоре Эбигейл была представлена принцессе.
Она увидала высокую полную женщину со светло-каштановыми волосами и очень румяным лицом. Выражение лица было кротким, возможно, из-за морщинистых век, придававших принцессе беспомощный вид. Красота ее изящных белых рук с длинными, тонкими пальцами бросалась в глаза, видимо, потому, что, кроме них и благозвучного тихого голоса, ничего красивого у их обладательницы не было.
– Ваше высочество, – сказала леди Мальборо, и Эбигейл отметила, что голос ее звучал в Сент-Джеймском дворце так же властно, как в Сент-Олбансе, – это моя родственница. Новая распорядительница служанок.
Близорукие глаза принцессы обратились к Эбигейл. На губах появилась любезная улыбка.
– Рада видеть любую родственницу леди Мальборо.
– Я нашла места для всех членов этой семьи, – продолжала Сара и добавила, будто Эбигейл не было здесь: – Это последняя. Дожидаясь места, она приносила пользу в Сент-Олбансе.
Анна с сонным видом кивнула. Леди Мальборо жестом велела Эбигейл опуститься на колени и поцеловать принцессе руку.
Красивая рука была подана. Эбигейл поцеловала ее. Леди Мальборо кивнула. Это означало, что ей нужно уйти. Ждавшая за дверью женщина проводила Эбигейл в отведенную ей комнату и объяснила, в чем состоят ее обязанности.
Уходя, она услышала голос принцессы:
– А теперь, дорогая миссис Фримен, вы должны рассказать мне все свои новости…
Эбигейл догадалась, что принцесса Анна уже забыла о ее существовании.
В ПОКОЯХ ПРИНЦЕССЫ
Удачно выдав замуж Генриетту, Сара искала подходящего жениха для Анны. Существовала одна семья, которую она считала достойной влиться в задуманный ею триумвират. То были Спенсеры.
Роберт Спенсер, второй граф Сандерленд, был коварным политиком, изворотливым государственным деятелем. Мальборо его недолюбливал. Сара в прошлом ненавидела, чернила всю их семью и убеждала принцессу Анну отзываться о них таким же образом в письмах сестре Марии, когда та находилась в Голландии. Однако у Сары не было и тени сомнения, что с Сандерлендом им нужно состоять в дружбе.
У графа был сын Чарльз, несколько лет назад женившийся на Арабелле Кавендиш. Вскоре после бракосочетания Генриетты Сара узнала, что Арабелла умерла, и решила, что Чарльзу нужна новая супруга. Почему бы ею не стать Анне?
Спенсеры были богаты, правда, Чарльз принадлежал к партии вигов, а Мальборо – тори, но Сара склонялась к либерализму больше, чем ее муж, и не усматривала в этом какого-либо препятствия. Чарльз Спенсер уже сделал себе имя демократичными заявлениями, что, когда придет время, откажется от титула лорда и будет просто Чарльзом Спенсером. По мнению Сары, он являлся педантичным приверженцем партии вигов. Он осуждающе отзывался об отце, чье поведение зачастую бывало скандальным. Однако Сара считала себя способной направить зятя по нужному ей пути.
Возможно, она больше интересовалась колоритной фигурой отца Чарльза. Роберт Спенсер, второй граф Сандерленд, в политике был авантюристом. Изображая преданность Якову Второму, он даже притворялся, что разделяет взгляды католиков, чтобы добиться его благосклонности. В то же время он при посредстве столь же беспринципной супруги вел переписку с двором герцога Оранского, поддерживая план призвать Вильгельма и Марию в Англию.
Вокруг Сандерленда всегда разражались скандалы. Молодой человек с бурным прошлым, он решил жениться на Анне Дигби, дочери графа Бристольского. Союз этот казался благоприятным вдвойне, так как юная леди была не только красива, но и богата. Однако накануне бракосочетания Сандерленд исчез, потому что, как объяснял впоследствии, не испытывал склонности к семейной жизни. Его, правда, вернули, и церемония состоялась. Анна не сердилась на поведение супруга – наоборот, оно давало ей возможность самой вести веселую жизнь. Очень скоро она сошлась с Генри Сидни, дядей Роберта, одним из самых привлекательных вельмож, заслужившим титул «Гроза мужей». Даже герцог Йоркский подозревал, что он был любовником его первой супруги, Анны Хайд, и на какое-то время запретил ему появляться при дворе.
Однако Сандерленда не огорчала неверность жены. И тот и другая соглашались, что одним из способов добиться благосклонности является угождение любовницам короля, поэтому устраивали пышные пиры. А поскольку давались они в честь королевских любовниц, и король сиживал за столом Сандерлендов. Когда Карл влюбился в Луизу де Керуаль, а та, перед тем, как уступить, потребовала гарантий обеспеченности, леди Сандерленд устроила у себя дома так называемую «свадьбу» короля и француженки.
Но Карл умер, и на трон взошел Яков. Всем пришлось сделать выбор между ним и Вильгельмом. Сандерленд оказался двурушником – притворяясь сторонником Якова, он состоял в союзе с Вильгельмом, дабы иметь возможность переметнуться на ту сторону, где будет выгоднее.
Проницательный Вильгельм не доверял Сандерленду; собственно говоря, ему не доверял никто. И вместе с тем пренебрегать графом было нельзя. Когда королева Мария скончалась, и Вильгельм забеспокоился, станут ли подданные по-прежнему признавать его королем, Сандерленд искусно устроил соглашение между ним и принцессой Анной. Впоследствии Вильгельм понял, что то был лучший способ умиротворить его противников.
Сандерленд являлся выдающимся человеком, Вильгельм не мог обходиться без него, и Сара решила, что Мальборо тоже не обойтись.
Она видела все выгоды этого союза. Чарльз Спенсер сам по себе был превосходным женихом. Роберт, старший отпрыск графа, вел распутную жизнь и десять лет назад умер. Чарльз являлся наследником. Третий сын скончался в детстве, из четверых дочерей две умерли. Громадное богатство Спенсеров должно было достаться Чарльзу; он был блестящим политиком, а сам Сандерленд одним из влиятельнейших людей в Англии. Поэтому союз со Спенсерами был необходим.
Когда Сара сказала об этом мужу, тот забеспокоился.
– Выдать нашу маленькую Анну за Чарльза Спенсера?
– Маленькую! Странный ты человек, Маль. До сих пор считаешь ее ребенком. Она уже не ребенок, уверяю тебя. Генриетта вышла замуж, будучи ненамного старше ее, и смотри, каким удачным оказался брак.
– Мне Чарльз Спенсер не нравится.
– Ну и что? Не тебе жить с ним.
– Но ведь наша девочка…
– Она может постоять за себя. И постоит, не волнуйся.
– Нет, – сказал Маль. – Я против.
Сара вздохнула. Мало того, что ей приходится с трудом устраивать этот союз, но еще и убеждать мужа в его необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Теперь супруги обсуждали возможности дать за Генриеттой необходимое приданое.
– Беда из-за этого с дочерьми.
– Генриетта должна получить десять тысяч фунтов, – заявила Сара.
При мысли, что придется расстаться с такими деньгами, Джон побледнел.
– Хватит и пяти, – с жалким видом произнес он. – Надо помнить, любимая, что вскоре настанет черед Анны, а у нас еще Элизабет и Мэри.
– Жаль, что Сидни пристрастился к игре. Я слышала, он вечно в долгах. Была б жива Маргарет Блэгг, она бы не позволила ему проигрывать деньги. Сочла бы это грехом. Но… говоришь, пять тысяч, Маль. Раз мы можем выделить ей такие деньги, все будет хорошо. Вот увидишь.
Несколько дней спустя Сара торжествующе сказала ему:
– Генриетта получит десять тысяч фунтов.
Джон изумленно воззрился на нее.
– Дражайшая миссис Морли настояла. Она считает Генриетту очаровательной и просила, чтобы я позволила ей сделать девушке достойный подарок. Знаешь, Маль, она предложила десять тысяч. Я отказалась. Калибан пристально следит за ее доходами. Я уже слышала неприятные намеки, что фаворитки обирают принцессу. И скромно приняла пять. Другую половину получит Анна, когда настанет ее черед. И никто не сможет сказать, что пять тысяч чрезмерная сумма для той, кто заверяет меня в сильнейшей привязанности!
Граф улыбнулся.
– Нет нужды говорить, любимая, что ты лучшая женщина на свете. Ты и так должна это знать.
В Холиуэлл-хаузе только и было разговоров, что о замужестве Генриетты. Эбигейл большую часть времени проводила за шитьем платьев для невесты и ее сестер. Члены семьи много говорили о свадьбах, бросая на Эбигейл жалостливые взгляды, истолковать которые можно было без труда.
«Бедняжка! У нее никогда не будет красивого мужа – да и вообще никакого. Где такому жалкому существу взять приданое; а без приданого кому она нужна?»
«Винить их нельзя, – думала Эбигейл. – Они совершенно правы».
Эбигейл присутствовала на свадьбе, но старалась держаться в тени. Ее кратко представили Годолфинам. «Наша кузина… очень полезная в доме». Этим было сказано все. Годолфины произнесли несколько слов и тут же забыли о существовании бедной родственницы.
Однако кое-кто в доме не забывал о ней.
– Семья стала немного меньше, – заметил граф. – Когда ты и я вернемся ко двору, а юный Джон получит должность у Глостера, в доме останутся три девочки… и, разумеется, Эбигейл Хилл. Как думаешь, нужна им теперь Эбигейл?
– Нужна? – переспросила Сара. – Они прекрасно обходились без нее, правда, насколько я понимаю, она кроткая и безропотная.
– Не сомневаюсь, но все же лишний рот, а эти маленькие существа часто обладают поразительным аппетитом.
– Дорогой Маль, мне здесь это существо ни к чему, но как же с ней быть?
– Подыщи ей какое-нибудь место.
– Ладно. Я понимаю тебя. С какой стати ей сидеть на шее у нас, когда можно пересадить ее на чью-то. Но польза от Эбигейл все-таки есть.
– А ведь когда она приехала, мы не уволили никого из слуг.
– Это верно. Посмотрю, что удастся сделать. Если найдется место, куда не стыдно будет ее устроить, Эбигейл уйдет. Ты прав, зачем кормить ее, раз она не приносит нам выгоды.
В том, что касалось расходов, оба Мальборо мыслили одинаково. Эбигейл была в доме чем-то, без чего можно обойтись; значит, нужно было отдать ее кому-то другому.
С отъездом Генриетты и Джона жизнь Эбигейл стала менее спокойной. Она сознавала, что Мальборо видят в ней чуть ли не дармоедку. Джон уехал ко двору герцога Глостера, приготовлений к свадьбе и разговоров о ней больше не было, в доме поэтому стало немного тише. Анна волновалась, зная, что близится ее черед выходить замуж. Она была более чуткой, чем старшая сестра, но маленькая Мэри становилась все более похожей на мать и Генриетту, переносить ее надменность было нелегко. Говоря об Эбигейл, она называла ее «это хилловское отродье» и всякий раз при этом морщила нос. Эбигейл терпеть не могла девчонку и больше, чем когда-либо мечтала покинуть Сент-Олбанс. Однако совершенно ничем не выдавала своих чувств. В ответ на выходки Мэри она лишь опускала взгляд, словно боялась, что глаза могут выдать ее неприязнь.
– Просто чудо, как она это терпит, – говорили слуги. – Не ответит ни словом, ни взглядом.
– А если ответит, потом – что? Не хотела бы я оказаться на ее месте – хоть она и в родстве с господами.
– Ох уж эти бедные родственники! По мне лучше быть служанкой… самой обыкновенной. Тут уж хотя бы знаешь свое место.
– Она-то свое, похоже, отлично знает.
– Она! Да у нее никаких чувств нет.
«Я не хотела бы поменяться местами с Эбигейл Хилл… даже за все деньги в королевском кошельке!» – такова была заключительная оценка ее положения.
Обсуждения слуг того, как Эбигейл терпит эту жизнь и что станется с ней, когда все дочери Черчиллов повыходят замуж, оборвал приезд леди Мальборо.
Началась обычная суета – долгие объяснения с детьми, громкий голос, то любовный, то ворчливый – смотря по обстоятельствам. Весь дом с приездом Сары оживился.
Вскоре она поинтересовалась:
– Где Эбигейл Хилл?
Эбигейл вызвали в комнату графини. Сара, изысканно одетая, приехавшая прямо из королевского дворца, встретила ее если и не ласково, то без неприязни.
– Вот и ты, Эбигейл. Выглядишь лучше, чем по приезде сюда. Хорошая еда пошла тебе на пользу. Надеюсь, ты ценишь все, что я сделала для тебя?
– Да, леди Мальборо.
– В каком вы были положении, когда я отыскала вас! Эти лохмотья на мальчишках! Не могла же я вас так бросить. Думаю, ты часто вспоминаешь те дни и сравниваешь их с теперешней жизнью.
Сравнивать приходилось нехватку еды с нехваткой свободы, независимость с покровительством. Эбигейл не могла решить, что предпочтительнее. Когда ешь вдоволь, независимость и достоинство кажутся высшими ценностями, но тогда быстро забываешь, каково быть голодной.
Ответила она кротко:
– Да, леди Мальборо.
– У меня, как ты знаешь, много обязанностей в покоях принцессы Анны, они отнимают много времени, и я подумала о тебе. Признайся, ты удивлена.
Какого ответа ждет графиня? Что будь на ее месте кто-то другой, это вызвало бы удивление, но Эбигейл знает, что леди Мальборо очень добра, любезна, предусмотрительна, предана долгу и не забудет даже самую скромную бедную родственницу?
Уловила бы она сарказм в подобном ответе? Нет, разумеется. Непомерная гордость и самоуверенность не позволят ей ощутить насмешки.
– Я всегда знала, леди Мальборо, что вы очень добры…
– Ха! И надеялась, что я не забыла о тебе? Это наглость, Эбигейл Хилл. Разве я забывала? Не следила, чтобы ты была хорошо обеспечена в этом доме?
– Все так, леди Мальборо.
– На что ж тебе жаловаться?
– Я не жалуюсь, леди Мальборо.
Лицо Эбигейл порозовело, на нем появилось тревожное выражение, глаза смотрели испуганно, униженно, обычно неподвижные руки суетливо шевелились.
– Однако все же надеялась на место при дворе, правда?
– Место при дворе? Но леди Мальборо, я…
– О, места бывают разные. Ты ведь не ждала, что я назначу тебя министром его всемилостивейшего величества? А?
– Нет, конечно, леди Мальборо.
Сара усмехнулась, представя, что Калибан принимает Эбигейл Хилл в роли министра.
– Я устрою тебя не к королю.
«Ты и не могла б меня к нему устроить, – подумала Эбигейл. – Уж тебе-то он наверняка не сделает одолжения».
– А к принцессе.
– К принцессе Анне?
– Какой же еще? Принцессу, само собой, видеть ты будешь нечасто. Нам нужна тихая, надежная девушка для присмотра за служанками. Я подумала о тебе. Для тебя это хорошая возможность. Держать тебя здесь всю жизнь я не собиралась. Подбор людей на должности принцесса предоставляет мне, и узнав, что нам требуется распорядительница, я вспомнила про тебя.
Эбигейл с трудом удалось подавить волнение. Она будет поблизости от Джека и Алисы, они станут видеться, делиться впечатлениями. Наконец-то она получит то, что уже есть у них – место при дворе.
– Что скажешь, Эбигейл?
– Не знаю, как благодарить вас, леди Мальборо.
Глаза Сары сузились.
– Найдешь, как. Тебе нужно будет держать в руках служанок. Справишься, Эбигейл Хилл?
– Буду всеми силами стараться, леди Мальборо.
– Это нерадивый сброд… склонный к сплетням и зачастую непочительный к тем, кто выше их. Если услышишь что-то интересное, немедленно передавай мне. Я хочу знать, что они болтают.
– Что-то интересное…
– У тебя хватит ума сообразить, что меня интересует. Любые сведения о принцессе и короле, или если кто-то начнет сплетничать обо мне и графе в твоем присутствии… Понимаешь?
– Да, леди Мальборо.
– Ну хорошо, тогда готовься к отъезду. Для задержки я не вижу причин.
Эбигейл, изумленная, озадаченная, пошла в свою комнату. Она покинет этот ненавистный дом и получит место при дворе.
Но только как шпионка леди Мальборо. Во всяком случае, Сара этого ждет. А может, получив место, не нужно будет выполнять все ее распоряжения? Кто знает?
Через несколько дней после этого разговора леди Мальборо вместе с Эбигейл выехала из Сент-Олбанса. Путешествовать в карете было приятно. Еще приятнее было оказаться в Лондоне.
Леди Мальборо поехала прямо к Сент-Джеймскому дворцу, и вскоре Эбигейл была представлена принцессе.
Она увидала высокую полную женщину со светло-каштановыми волосами и очень румяным лицом. Выражение лица было кротким, возможно, из-за морщинистых век, придававших принцессе беспомощный вид. Красота ее изящных белых рук с длинными, тонкими пальцами бросалась в глаза, видимо, потому, что, кроме них и благозвучного тихого голоса, ничего красивого у их обладательницы не было.
– Ваше высочество, – сказала леди Мальборо, и Эбигейл отметила, что голос ее звучал в Сент-Джеймском дворце так же властно, как в Сент-Олбансе, – это моя родственница. Новая распорядительница служанок.
Близорукие глаза принцессы обратились к Эбигейл. На губах появилась любезная улыбка.
– Рада видеть любую родственницу леди Мальборо.
– Я нашла места для всех членов этой семьи, – продолжала Сара и добавила, будто Эбигейл не было здесь: – Это последняя. Дожидаясь места, она приносила пользу в Сент-Олбансе.
Анна с сонным видом кивнула. Леди Мальборо жестом велела Эбигейл опуститься на колени и поцеловать принцессе руку.
Красивая рука была подана. Эбигейл поцеловала ее. Леди Мальборо кивнула. Это означало, что ей нужно уйти. Ждавшая за дверью женщина проводила Эбигейл в отведенную ей комнату и объяснила, в чем состоят ее обязанности.
Уходя, она услышала голос принцессы:
– А теперь, дорогая миссис Фримен, вы должны рассказать мне все свои новости…
Эбигейл догадалась, что принцесса Анна уже забыла о ее существовании.
В ПОКОЯХ ПРИНЦЕССЫ
Удачно выдав замуж Генриетту, Сара искала подходящего жениха для Анны. Существовала одна семья, которую она считала достойной влиться в задуманный ею триумвират. То были Спенсеры.
Роберт Спенсер, второй граф Сандерленд, был коварным политиком, изворотливым государственным деятелем. Мальборо его недолюбливал. Сара в прошлом ненавидела, чернила всю их семью и убеждала принцессу Анну отзываться о них таким же образом в письмах сестре Марии, когда та находилась в Голландии. Однако у Сары не было и тени сомнения, что с Сандерлендом им нужно состоять в дружбе.
У графа был сын Чарльз, несколько лет назад женившийся на Арабелле Кавендиш. Вскоре после бракосочетания Генриетты Сара узнала, что Арабелла умерла, и решила, что Чарльзу нужна новая супруга. Почему бы ею не стать Анне?
Спенсеры были богаты, правда, Чарльз принадлежал к партии вигов, а Мальборо – тори, но Сара склонялась к либерализму больше, чем ее муж, и не усматривала в этом какого-либо препятствия. Чарльз Спенсер уже сделал себе имя демократичными заявлениями, что, когда придет время, откажется от титула лорда и будет просто Чарльзом Спенсером. По мнению Сары, он являлся педантичным приверженцем партии вигов. Он осуждающе отзывался об отце, чье поведение зачастую бывало скандальным. Однако Сара считала себя способной направить зятя по нужному ей пути.
Возможно, она больше интересовалась колоритной фигурой отца Чарльза. Роберт Спенсер, второй граф Сандерленд, в политике был авантюристом. Изображая преданность Якову Второму, он даже притворялся, что разделяет взгляды католиков, чтобы добиться его благосклонности. В то же время он при посредстве столь же беспринципной супруги вел переписку с двором герцога Оранского, поддерживая план призвать Вильгельма и Марию в Англию.
Вокруг Сандерленда всегда разражались скандалы. Молодой человек с бурным прошлым, он решил жениться на Анне Дигби, дочери графа Бристольского. Союз этот казался благоприятным вдвойне, так как юная леди была не только красива, но и богата. Однако накануне бракосочетания Сандерленд исчез, потому что, как объяснял впоследствии, не испытывал склонности к семейной жизни. Его, правда, вернули, и церемония состоялась. Анна не сердилась на поведение супруга – наоборот, оно давало ей возможность самой вести веселую жизнь. Очень скоро она сошлась с Генри Сидни, дядей Роберта, одним из самых привлекательных вельмож, заслужившим титул «Гроза мужей». Даже герцог Йоркский подозревал, что он был любовником его первой супруги, Анны Хайд, и на какое-то время запретил ему появляться при дворе.
Однако Сандерленда не огорчала неверность жены. И тот и другая соглашались, что одним из способов добиться благосклонности является угождение любовницам короля, поэтому устраивали пышные пиры. А поскольку давались они в честь королевских любовниц, и король сиживал за столом Сандерлендов. Когда Карл влюбился в Луизу де Керуаль, а та, перед тем, как уступить, потребовала гарантий обеспеченности, леди Сандерленд устроила у себя дома так называемую «свадьбу» короля и француженки.
Но Карл умер, и на трон взошел Яков. Всем пришлось сделать выбор между ним и Вильгельмом. Сандерленд оказался двурушником – притворяясь сторонником Якова, он состоял в союзе с Вильгельмом, дабы иметь возможность переметнуться на ту сторону, где будет выгоднее.
Проницательный Вильгельм не доверял Сандерленду; собственно говоря, ему не доверял никто. И вместе с тем пренебрегать графом было нельзя. Когда королева Мария скончалась, и Вильгельм забеспокоился, станут ли подданные по-прежнему признавать его королем, Сандерленд искусно устроил соглашение между ним и принцессой Анной. Впоследствии Вильгельм понял, что то был лучший способ умиротворить его противников.
Сандерленд являлся выдающимся человеком, Вильгельм не мог обходиться без него, и Сара решила, что Мальборо тоже не обойтись.
Она видела все выгоды этого союза. Чарльз Спенсер сам по себе был превосходным женихом. Роберт, старший отпрыск графа, вел распутную жизнь и десять лет назад умер. Чарльз являлся наследником. Третий сын скончался в детстве, из четверых дочерей две умерли. Громадное богатство Спенсеров должно было достаться Чарльзу; он был блестящим политиком, а сам Сандерленд одним из влиятельнейших людей в Англии. Поэтому союз со Спенсерами был необходим.
Когда Сара сказала об этом мужу, тот забеспокоился.
– Выдать нашу маленькую Анну за Чарльза Спенсера?
– Маленькую! Странный ты человек, Маль. До сих пор считаешь ее ребенком. Она уже не ребенок, уверяю тебя. Генриетта вышла замуж, будучи ненамного старше ее, и смотри, каким удачным оказался брак.
– Мне Чарльз Спенсер не нравится.
– Ну и что? Не тебе жить с ним.
– Но ведь наша девочка…
– Она может постоять за себя. И постоит, не волнуйся.
– Нет, – сказал Маль. – Я против.
Сара вздохнула. Мало того, что ей приходится с трудом устраивать этот союз, но еще и убеждать мужа в его необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44