Элизабет, их третья дочь, скончалась от оспы. Это известие сразило Сару. Когда они покидали Англию, Элизабет была здорова, и этот удар в довершение ко всем их бедам был почти непереносим. Мальборо страдал еще сильнее жены. Он всегда был больше привязан к детям, чем она, и слег от горя. Сара находила какое-то утешение в уходе за ним, при своем властном характере она была хорошей сиделкой, если пациент полностью повиновался ей, а слабому Джону ничего другого не оставалось.
Сара сидела у его кровати, и они разговаривали о своей маленькой Элизабет. Теперь она казалась самой красивой и лучшей из всех детей.
– Помню, – сказала Сара, – как она стремилась замуж… а ей было всего пятнадцать. Я считала, что девочке надо еще подрасти, но она стояла на своем. Элизабет обожала Скрупа, он ее тоже… и неудивительно. Разумеется, их брак оказался удачным. Маль, это было всего одиннадцать лет назад. Двадцать шесть… слишком рано умирать в этом возрасте. Слишком.
Сара закрыла лицо руками и зарыдала, Джон попытался ее утешить. Ему нездоровилось, он, подобно супруге, тосковал по Англии. Жить вместе с семьей… возглавлять армию… обладать властью… копить деньги. Он желал многого, и многое могло бы принести ему какое-то утешение. То были поистине черные дни.
Видя его таким смятенным, Сара воскликнула:
– На том свете она наверняка счастливее, чем мы на этом!
Но они продолжали оплакивать свою красавицу Элизабет. И никакие вести из Англии не могли их утешить.
В Лондоне назревал кризис. В отношениях между Оксфордом и Болинброком был полный разлад. Здоровье королевы ухудшалось с каждым днем. Двор волновался. Велась переписка и с Ганновером, и с Сен-Жерменом.
Королева прислушивалась к обеим фавориткам – леди Мэшем и герцогине Сомерсетской, но временами не могла думать ни о чем, кроме своего самочувствия.
Оксфорд, не любивший принимать решения, вечно колебавшийся, не знал, как быть. Он переметнулся к вигам, но при этом старался задобрить тори. Имея сильных врагов, Харли был обречен, и Болинброк стремился разделаться с ним. Решения своих проблем граф Оксфорд искал в бутылке, а восстановить королеву против человека, который пошатывался в ее присутствии, то и дело позволял себе скабрезные, непочтительные замечания и нес чепуху заплетающимся языком, не составляло труда.
– Наш пьяный дракон вскоре будет убит, – сказала Эбигейл Болинброку.
Тот согласился. Они были союзниками, хотя любовниками, как рассчитывал Сент-Джон, не стали. Но его это мало трогало. Женщин, готовых делить с ним постель, было достаточно, сблизить его с королевой могла только леди Мэшем.
Какой же Оксфорд глупец! Он использовал Эбигейл, чтобы добиться благосклонности королевы. А теперь она преграждала ему путь – более того, готовила катастрофу.
Харли это понял, но уже поздно было что-то изменить. Болинброк заручился той поддержкой, которой прежде располагал он. Оксфорд злился на себя… слишком поздно; и поскольку мозг его бывал так часто одурманен вином, он не владел собой.
Его добрый друг Джонатан Свифт, пораженный происходящим, попытался помирить их с Болинброком – тщетно. Разрыв был слишком широк, Сент-Джон – слишком честолюбив. Он хотел занять должность премьер-министра, а для этого требовалось, чтобы с нее ушел Харли.
Оксфорд понимал, что такая развязка неизбежна. Он хотел ладить с обеими партиями, хотел добиться поддержки и вигов, и тори. Точно так же он разрывался между Ганновером и Сен-Жерменом. После Утрехтского мира ему следовало порвать с тори. Ему стало понятно, что требовалось твердо отстаивать свои убеждения, а он колебался, медлил – и не получил поддержки ни той ни другой стороны. Более того, пренебрегал теми, кто мог помочь ему. Первой и самой влиятельной из них была Эбигейл Мэшем.
Она и привела Оксфорда к неминуемой катастрофе. Двор пристально следил за ходом событий и выжидал. Почему Эбигейл, некогда имевшая о нем столь высокое мнение, внезапно обратилась против него? Никто толком не знал. Может, он не выказывал ей того почтения, на какое она рассчитывала? Не дал ей желаемой доли в «Компании южных морей»? Могло ли это явиться причиной? Была ли она его любовницей? Исключено. Оксфорд необычайно добродетелен, в обществе распутников это заметно. Перенесла свою привязанность на Болинброка? Такого распутника и свет не видывал! Однако слухов подобного рода о леди Мэшем не было.
Никто толком не знал, почему распалось их партнерство. Никто не понимал характера отношений между лордом Оксфордом и леди Мэшем.
Эбигейл и сама толком не понимала. Да, он не оправдал ее ожиданий, но дело заключалось не в паях «Компании южных морей», хотя, возможно, сыграли роль и они. У Эбигейл была мечта, а Харли ее разрушил.
Оксфорду придется уйти. Об этом шептался весь двор. Болинброк был готов занять его место. И выжидал удобного случая.
Эбигейл убеждала королеву, что лорда казначея больше терпеть нельзя. Он является к ней совершенно пьяным.
– Ваше величество обеспокоены и огорчены его поведением. Я знаю, как оно влияет на вас. С вашим слабым здоровьем это непозволительно.
Мэшем была права. Анна чувствовала себя очень усталой. В ушах у нее зачастую звучали споры министров. Больше всего заботил королеву вопрос о престолонаследии. Если б только ее брат отрекся от католичества, стал добрым сыном англиканской церкви, тут бы народ принял его, и она была бы очень счастлива. Сочла бы, что справедливость восстановлена, смогла бы взглянуть в лицо отцу, если они встретятся в загробной жизни. Став королевой, она всеми силами старалась быть доброй христианкой. Больше всего ей хотелось исправить все совершенное ею зло. Если благодаря ее усилиям брат станет королем Англии, она искупит свой давний грех.
– Мэшем, – сказала Анна, – я написала письмо, которое нужно будет вскрыть после моей смерти. Буду хранить его под подушкой.
– Хорошо, ваше величество.
«О престолонаследии! – подумала Эбигейл. – Когда она умрет, королем станет Яков Стюарт, он не забудет, что я старалась ради него».
– Не забудь, Мэшем.
– Запомню, ваше величество.
Анна положила распухшие, забинтованные руки на колени.
– Болят, мадам?
– Думаю, от компресса им стало бы лучше.
Эбигейл принялась готовить компресс. Здоровье королевы быстро ухудшалось, и это ее печалило: такой госпожи у нее никогда не будет. Но Яков Стюарт, став Яковом Третьим, вспомнит, кто старался ради него, вспомнит ту, что обнаружила письмо под подушкой.
Однако нельзя забывать о врагах – первый из них Оксфорд. Он понял, что больше колебаться в таком важном вопросе нельзя, занял сторону курфюрста и приложит все силы, дабы возвести его на престол.
– Ваше величество очень устали, – сказала Эбигейл, – и я знаю, что повинно в этом поведение лорда Оксфорда.
Королева вздохнула.
– Дорогая Мэшем, с ним теперь еще труднее, чем было раньше.
– Вашему величеству следует положить конец таким неприятностям, сместив его.
– Я и сама так думаю, Мэшем.
– С Болинброком иметь дело будет гораздо проще. Вот и компресс, мадам. Не слишком горячо?
– В самый раз, Мэшем. Ты все прекрасно делаешь. Унимаешь боль.
– Хотелось бы так же легко унять все, что беспокоит ваше величество.
Анна задумалась. И на другой день заявила совету, что просит отставки лорда Оксфорда. Он пренебрегает своими обязанностями, не всегда можно разобрать, что он говорит, и нет уверенности в правдивости его слов. Но главное, он часто является к ней пьяным, это неприятно, к тому же в таком состоянии лорд Оксфорд ведет себя некрасиво и непочтительно. Она больше не может терпеть такого поведения премьер-министра.
Оксфорда сместили. Болинброк и Эбигейл торжествовали.
В палате совета Оксфорд глядел в лицо своему врагу – Болинброку.
Болинброк – предатель, объявил Оксфорд. Ложью и хитростью он втерся в доверие королеве. Он готов привезти в Англию Претендента-католика, он очернил и оклеветал человека, который по дружбе проложил ему дорогу в политику. Болинброк лжец, мошенник и предатель.
Анна дрожала, сидя в своем кресле, голова у нее раскалывалась, в ногах пульсировала боль. Больше всего ей хотелось вернуться в спальню.
Болинброку, продолжал пьяный Оксфорд, во всех этих темных делишках помогала некая женщина…
Распухшие пальцы Анны задрожали, ей показалось, что приближается обморок. Она умоляюще поглядела на министров: они не должны вести спора об Эбигейл, не должны пытаться проникнуть в интимные секреты ее спальни.
Потом недовольно взглянула на бушующего Оксфорда. Позволительно ли пьяным давать волю своим чувствам при королеве?
Болинброк поднялся и выхватил шпагу. Это заставило Оксфорда умолкнуть.
– Вы забываете о присутствии королевы, – сказал Болинброк.
– Я ни о чем не забываю, – ответил Оксфорд. – И не забуду. Отомщу и верну кое-кого на ту ступень, где они пребывали до встречи со мной.
Анна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, сердитые голоса не умолкали. Как ей плохо! Как хочется в тишину спальни, где нежные руки Эбигейл помассируют ей ноги, сделают компресс.
Но ей нужно выполнять свой долг. Нужно сидеть здесь, пока они спорят.
Было уже поздно, когда ее увели в спальню. На другой день было назначено повторное заседание.
Эбигейл с герцогиней Сомерсетской уложили изнеможденную Анну в постель. Потом пришел доктор Арбетнот.
– Эти споры убивают меня! – сказала она ему. – До чего же хочется покоя!
Наконец королева уснула. Арбетнот, взглянув на Эбигейл, печально покачал головой.
– Отдохните и сами. В течение ближайших дней ее величеству будет необходим ваш уход.
Анна пробудилась от тяжелого сна.
Голоса министров все еще звучали у нее в ушах. Лорд Оксфорд… она не могла забыть его налитых кровью глаз, пьяного голоса, злобы, с которой он смотрел на Болинброка. «До чего я устала…» – пробормотала она. Потом вспомнила, что сегодня ей надо присутствовать еще на одном заседании.
Она поднялась с кровати и в беспокойстве застыла. Где служанки? Который час?
«Час? – подумала она. – Уже начинается заседание… надо идти. Я должна исполнить свой долг. Я – королева».
Нетвердо ступая, она подошла к камину и взглянула на часы. Подумала: «Какое же сейчас время?» И почувствовала, как переносится в прошлое… к школьным дням… к злобным нападкам Сары Черчилл на Голландское Чудовище… к попыткам свергнуть с трона отца. Тот мальчик… ее брат… ждущий, когда получит свое.
Если б можно было вернуть ушедшие годы… Было бы все по-другому? Она боялась времени. Скоро уже идти на заседание совета… Время…
Анна поглядела на циферблат часов, и ей показалось, что оттуда на нее глядит чье-то лицо, обращается к ней, зовет ее, и она не может ослушаться, это не по силам никому – ни королеве, ни простолюдинке.
– Ваше величество.
Королева обернулась. Возле нее стояла испуганная миссис Дэнверс.
– Дэнверс…
– Ваше величество так глядели на часы…
– Я увидела…
Миссис Дэнверс подхватила падающую Анну.
Она позвала служанок, и они вместе отнесли потерявшую сознание королеву на кровать.
– Я видела смерть в ее лице, – сказала миссис Дэнверс, стуча зубами.
Королева умирала. У дворца собрались люди, ждали вестей. То была не просто смерть королевы, трудившейся для блага подданных; за ее смертью могла последовать гражданская война, предстоял выбор между двумя монархами: немцем, не знающим ни слова по-английски, и Претендентом-католиком. Люди принимали ту или другую сторону со смешанными чувствами. Кому нужен немец? Кому нужен католик? Будь Яков англиканской веры, страна стояла бы за него. Но его отца свергли с трона из-за религии. Неужели все повторится снова?
Война Мальборо окончилась, и люди не хотели больше войн. Потому больше были склонны принять немца.
Во дворце конфликты протекали острее.
Эбигейл не отходила от королевы. Мысли ее путались, она почти не спала несколько ночей, но знала, что королева беспокоится, когда ее нет поблизости.
Королева умирала, и Эбигейл теперь поняла, как сильно ее любит. Да, дружба ее была расчетливой, но она видела от монархини столько доброты, находила большую радость в служении ей – какой была бы ее жизнь без Анны?
Совет отверг кандидатуру Болинброка на должность лорда-казначея и избрал преемником Оксфорда герцога Шрусбери.
Герцог заявил, что не примет этой должности без согласия королевы, и его проводили к ее ложу. Окружающие думали, что Анна не узнает его, но ошиблись. Когда ее спросили, знает ли она, кому вручает должностной жезл, она прошептала: «Герцогу Шрусбери».
Более того, Анна взяла его руку и попросила использовать свою должность на благо ее народа.
Шрусбери, встав на колени, пообещал, что приложит к этому все силы; казалось, ей это принесло удовлетворение.
Анна закрыла глаза. Вскоре окружающие услышали, как она бредит о прошлом. Королева упомянула Якова, и по щекам ее потекли слезы.
– Брат… – прошептала она. – Мой бедный брат.
Все переглянулись. Не хочет ли она, чтобы Яков стал ее преемником? И много ли значат слова умирающей?
Те, кто стоял за Ганноверский дом, испугались, но беспокоиться не стоило, так как Анна уже стала заговариваться.
Эбигейл, сама не своя от усталости, стояла близко к кровати; она понимала, что конец близок, и когда королева испустит дух, должна достать из-под подушки письмо. Оно откроет всем волю королевы.
Но в глубине души Эбигейл догадывалась, что воле этой воспротивятся очень многие и надежды на приезд Якова Стюарта в Англию мало. Он сам отказался переменить веру, а народ Англии не позволит католику занять престол. Более того, у Якова нет средств привести с собой армию для сражения за свои права, а снабдить его нужной суммой Франция не в состоянии.
Однако если предсмертная воля королевы станет известна…
Но кого заботит мертвая королева?
– Ее величеству хотят пустить кровь, – шепнула ей на ухо миссис Дэнверс.
– Да, леди Мэшем, – сказал Арбетнот. – У нее апоплексический удар.
– Доктор, – прошептала Эбигейл, – есть ли надежда…
Но тот сделал вид, что не расслышал.
Врач находился у кровати, когда королева откинулась назад и закрыла глаза. Эбигейл показалось, что комната закружилась, и она упала в обморок.
Анна это услышала и спросила, что произошло.
– Леди Мэшем потеряла сознание, ваше величество, – ответил Арбетнот. – Бедняжка, она находилась с вами день и ночь и лишилась сил от усталости и горя.
– Бедная Мэшем, – вздохнула Анна. – Бедная, бедная Мэшем…
Она забеспокоилась, потому что Эбигейл выносили из комнаты, но быстро забыла о причине своего беспокойства.
– Брат… – прошептала она. – Мой бедный брат.
Королева лишилась сознания и быстро угасала. Хотя служились молебны во ее здравие, совет готовился, едва она испустит дух, отправить послание в Ганновер.
Смерть неумолимо приближалась.
Стоящие у ложа услышали предсмертные хрипы в горле королевы, потом увидели на ее глазах пелену смерти.
Склонясь над мертвой королевой, врачи заметили торчащий из-под подушки конверт и отдали его герцогу Шрусбери. Тот посмотрел на него, кивнул и спрятал в карман.
– Леди Мэшем, проснитесь.
Над ней стояла миссис Дэнверс.
– Королева?
– Преставилась.
Эбигейл села, сама не своя от усталости и тревоги за будущее, смешанной с гнетущим чувством утраты.
– Пойду к ней, – сказала она. Потом криво улыбнулась. – Нет, уже поздно. Королева уже никогда меня не позовет.
– И никого из нас, – ответила миссис Дэнверс.
Эбигейл покачала головой.
– Что нам делать? – прошептала она. – Что станется с нами?
Она подошла к ложу покойной, поглядела на нее, заливаясь слезами, поцеловала холодный лоб и сунула руку под подушку.
Письмо исчезло. Это следовало предвидеть.
«Конец», – подумала Эбигейл.
Сидящий за столом совета Шрусбери поднял письмо.
– Друзья, – обратился он к собравшимся, – полагаю, о его содержании догадаться нетрудно, но если мы не вскроем письма, то знать наверняка ничего не будем.
– Возможно, в нем ее последняя воля.
Шрусбери улыбнулся тому, кто это сказал.
– Допускать гражданской войны нельзя, а народ ни за что не примет католика. Если мы не будем знать ее последней воли, то не сможем ее нарушить.
Он подошел к горящему камину и поднял письмо.
– Джентльмены, согласны вы со мной, что ради Англии это письмо следует оставить непрочитанным?
Настала короткая пауза, потом раздался голос:
– Согласен.
– И я. И я.
Шрусбери улыбнулся.
– Единогласно.
Члены совета смотрели, как письмо корчится в пламени.
Сара увидела приближающегося гонца. Она всегда с нетерпением ждала вестей из Англии и уже знала, что здоровье королевы быстро ухудшается.
«Возможно, – подумала она, ускоряя шаг навстречу гонцу, – он привез ту весть, которой мы ждем».
И по лицу гонца поняла, что это так.
– Королева…
– Скончалась, ваша светлость.
Герцогиня выхватила у него письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44