Несколько секунд она не могла произнести ни слова. Невероятно. Более того, тревожно. Эбигейл не стала бы так говорить без твердой уверенности в себе.
Саре едва не стало дурно от страха и ярости.
Что произошло? Неужели она действительно лишилась расположения королевы… уступила его какой-то горничной?
– Ты… подлая тварь! – вскричала она, вновь обретя дар речи. – Змея… гадина… насекомое! Не смей ухмыляться!
– Ваша светлость, насекомые и рептилии не одно и то же.
– Какая дерзость! Какая неблагодарность! И зачем только я вытащила тебя из грязи?
– Сидеть в грязи никогда не было моей обязанностью, ваша светлость.
– Не смей перечить мне, дрянь! Я вытащила тебя из грязи. Взяла в свой дом, кормила, одевала, содержала…
– Как бесплатную служанку, ваша светлость.
– Подлая неблагодарность! Я пристроила тебя при дворе.
– Чтобы я взяла на себя неприятные вам обязанности.
– И ты смеешь… узурпировать мое место!
Эбигейл слегка тревожилась. Королева отнюдь не избавилась от чар этой женщины. Примирение между ними возможно. Нельзя поддаваться минутному торжеству, вести себя глупо. Мистер Харли ни за что не простил бы этого.
Она вновь приняла скромный вид.
– Ваша светлость, я не стала бы даже пытаться совершить невозможное.
– Ты настраиваешь королеву против великого герцога, против меня и Годолфина. Ее отношение к нам стало другим, и все из-за тебя.
– Ваша светлость, я не обсуждаю ваших дел с ее величеством. Лишь приношу ей те прошения, которыми вы не желаете утруждать себя.
Сара хотела выкрикнуть: «А Харли? А Сент-Джон? Что скажешь о них?» Но вспомнила, что Джон постоянно просил ее соблюдать осторожность. Упоминать сейчас этих людей было бы неразумно. Нет, действовать нужно тайно, пока не выяснится, далеко ли проникла гниль.
При мысли об Анне Сара чуть не рассмеялась. Конечно же, она вернет себе привязанность этой старой дуры. Ведь королева всегда дорожила дружбой с нею. Истории с Сандерлендом и Вейн должны были послужить ей предупреждением. Харли сказал Эбигейл Хилл, что нужно вести подкоп под Мальборо, и вот результат.
Слава Богу, теперь ей все известно. И надо быть осмотрительной. Потому что эта тварь, скромно стоящая, потупив хитрые зеленые глаза, – не такое ничтожество, как представлялось. Эта коварная особа снискала расположение королевы.
Сара зловеще молчала. Наконец Эбигейл сказала, что не должна больше надоедать ее светлости, что и так своим присутствием отняла у нее много драгоценного времени.
С величайшим почтением она сделала реверанс и, не поднимая глаз, сказала:
– Надеюсь, ваша светлость дозволит мне время от времени заходить, справляться о вашем здоровье.
Сара кивком выразила согласие, и Эбигейл ушла.
Герцогиня осталась сидеть.
Вскоре она рассмеялась.
– Это невозможно. Просто невозможно.
Однако Сара убедилась, что возможно. Анна изменила отношение к ней. Хоть и писала, что всегда рада вестям от миссис Фримен, при встречах держалась холодно и принимала Сару стоя, так что та не имела возможности сесть. Это указывало на то, что аудиенция будет непродолжительной.
Сара не знала, как действовать в подобных обстоятельствах. Тактичность никогда не была в числе ее достоинств. Иногда ей казалось, что, приложив небольшие усилия, она вернет привязанность королевы, но она никогда не считала нужным добиваться чьего-либо расположения, она лишь пользовалась им.
Даже в письмах королеве бестактность Сары сквозила в каждой строке. Писать она могла только гневно, с упреками. Постоянно подвергала Эбигейл нападкам, и Анна становилась на защиту девушки.
Сара не понимала, что таким способом расположение и привязанности Анны ей не вернуть.
Кроме того, она обвиняла Анну в неискренности. Сама она всегда была искренней, и разве миссис Морли не восхищалась этим качеством миссис Фримен?
Но то был не просто разрыв между королевой и герцогиней. Двор взирал на их отношения с любопытством, правительство – с тревогой. А самым влиятельным человеком в правительстве был Харли, который восстановил королеву против Мальборо и Годолфина.
Харли принадлежал к партии тори, королева всегда была тори в душе. Состоящему из вигов правительству оставалось только попытаться избавиться от Харли.
Харли привлек к сотрудничеству нескольких лучших писателей. По городу ходили памфлеты, однако враги его тоже поняли силу литературного оружия. Начинался век расцвета сатиры.
Виги сочли, что могут использовать дружбу между королевой и Эбигейл Хилл в собственных интересах. По их мнению, эти отношения коренным образом отличались от привязанности к герцогине.
На улицах стали распевать вигскую песенку:
А королева Анна,
Правительница славная,
Святую церковь любит
И горничную грязную.
Эбигейл отнеслась к этому спокойно, Харли с легким раздражением, а герцог, возвратясь на зиму с континента, понял всю серьезность положения и стал советоваться с Годолфином, что предпринять.
ПОСЛЕ АУДЕНАРДЕ
Лорд Годолфин приехал в Холиуэлл-хауз для составления планов вместе с Мальборо.
Герцог понимал, что Сара прежде всего сама повинна в охлаждении королевы к себе, но не смел сказать ей этого. Он разрывался между планами дальнейшей войны на континенте и борьбы с нетерпимой обстановкой при дворе.
Годолфину, старому, усталому, неохотно берущемуся за свое поручение, требовалось руководство. Королева недавно назначила новых епископов в Экзетер и Честер, и это насторожило его.
Сара повела мужа и гостя в сад, сказав, что после вероломства этой горничной не доверяет никому – особенно слугам.
Разговор начала герцогиня.
– Блэкхолл назначен в Экзетер, а Доуз в Честер! Это два дополнительных голоса тори в палате лордов. Мы не можем этого допустить. И вы, конечно, знаете, почему Анна назначила их. Потому что Мэшем открыла Харли доступ в зеленый кабинет, а он убедил королеву, что это самые подходящие люди. Говорю тебе, Маль, и вам, Сидни… нельзя больше сидеть сложа руки.
– Она, как всегда, права, – сказал герцог, беря жену под руку. – Надо избавиться от Харли.
– Но как? – спросил Годолфин.
Сара поглядела на мрачного лорда-казначея. «Неважный союзник, – подумала она, – боится риска». И с удовольствием перевела взгляд на Маля. С годами он становился все красивее и при своем таланте военачальника должен был одержать победу и в этой битве, также как при Бленхейме и Рамийи.
– Ты прав, Маль. От Харли надо избавиться.
– Как? – повторил Годолфин.
– Предложить ему подать в отставку.
– Ха! – засмеялась Сара. – Рассчитываешь на то, что друг нашей маленькой грязной горничной пойдет на это?
– Думаю, – ответил герцог, – его придется заставить.
– Каким образом?
– Если Сидни и я откажемся продолжать службу вместе с ним, он вынужден будет уйти.
– Ты на это пойдешь?
– Сперва надо произвести разведку.
– Тут на тебя можно положиться! – засмеялась Сара.
– Раньше, – с грустью сказал Мальборо, – ты могла бы легко объяснить все королеве.
– А теперь, увы, она слушает только эту грязную горничную.
– Которая, – добавил Годолфин, – будет сражаться за Харли.
– Маль, – сказала Сара, – повидайся с королевой. Она тебя любит и, если не совсем лишена чувства признательности, не сможет отказать тебе ни в чем.
Было решено, что Мальборо отправится к королеве.
Королева в изнеможении откинулась на спинку кресла и послала за Мэшем.
– Ваше величество очень устали, – озабоченно сказала Эбигейл. – Боюсь, вас утомил герцог.
– Очень устала, Мэшем. Гораздо сильнее, чем на охоте, уверяю тебя.
Эбигейл сказала, что приходит в ужас, когда королева выезжает на охоту в коляске, запряженной самой резвой лошадью.
– Я вся трепещу до тех пор, пока ваше величество не возвратится. Вы совершенно бесстрашны, мадам.
Анна успокоила Эбигейл.
– Я охочусь с детства, Мэшем, и моя коляска просто превосходна.
– Визитер оказался назойливым?
– Да, Хилл. Герцог очаровательный человек, я всегда любила его, и, конечно, никогда не забуду его блистательных побед. Но… не могу же я уступать ему во всем, каким бы ни был он блестящим полководцем, правда?
– Убеждена, что ваше величество не должны уступать. Пусть вам уступают.
– Я так привязалась к дорогому мистеру Харли. А герцог, конечно, недолюбливает его. Говорит, что не хочет служить с ним в одном правительстве.
– Понятно, – сказала Эбигейл.
– Да, он добивается именно этого. А Годолфин его поддерживает. Я легко рассталась бы с Годолфином, но не представляю, что будет с нашими войсками без герцога.
Эбигейл промолчала.
– О Господи, – продолжала королева, – кругом одни только склоки. Приготовь чаю. Мне надо слегка подкрепиться.
Эбигейл принялась готовить чай, обдумывая, как сообщить Харли, что Мальборо и Годолфин пытаются лишить его должности.
Возвратясь с чаем, она села на скамеечку у ног королевы.
– Отлично, – сказала Анна. – Сахару как раз столько, сколько нужно. Конечно, я сказала герцогу, что не могу обходиться без мистера Харли. Я во всем полагаюсь на него. Созову совет, им придется явиться. Может, они захотят высказать все жалобы в лицо мистеру Харли.
– Но ваше величество не предложит ему подать в отставку?
– Ни в коем случае, – ответила королева.
Эбигейл отправилась на Эбмарл-стрит; ее впустили безо всяких вопросов и проводили в кабинет хозяина.
Харли взял ее за руки и поцеловал в лоб, он часто жаловал свою кузину этим целомудренным приветствием.
– Мальборо был у королевы.
Харли кивнул.
– Я знаю, он решил выжить меня из правительства.
– У него ничего не выйдет. Королева твердо стоит за вас.
– Благодаря вам, дорогая кузина.
– Она не позволит вам уйти в отставку.
– Боюсь, я буду вынужден.
– Вынуждены? – переспросила ошеломленная Эбигейл.
– Дорогая кузина, вы очень этим обеспокоены?
– Но все наши труды…
– Не пропадут. Можете поверить, в конце концов мы сгоним Мальборо и его фурию-герцогиню с их должностей. Но время для этого пока не настало.
– Что-нибудь случилось?
Харли кивнул.
– Скверное… для нас?
Он кивнул снова.
Эбигейл, обычно очень спокойная, внезапно вышла из себя и топнула ногой.
– Наши враги неглупы, – сказал Харли. – Пожалуй, мы их недооценили. Мы радовались безрассудствам Сары, но друзья ее изобретательны и сильны.
– Скажите, что стряслось, – нетерпеливо попросила Эбигейл.
– Арестовали клерка из моей конторы.
– Как это может повлиять на нас?
– Самым серьезным образом. Послание, которое он отправил Шамийяру, перехватили в Голландии.
– Кто такой Шамийяр?
– Государственный секретарь Франции.
– Господи! – воскликнула Эбигейл. – Вот-вот. Клерка будут судить за государственную измену.
– А разве это касается вас?
– Вы не догадываетесь, что говорят наши враги?
– Что вы повинны… в измене?
– На большую удачу они и рассчитывать не могли. – А вы…
– А я ничего не знал, но этот клерк служит в моей конторе. Сведения, проходящие через мои руки, отправлены противнику. Можете представить, как злорадствует Сара. Я могу лишиться не только должности, но и головы.
Эбигейл побледнела.
– До этого не дойдет.
– Этого всеми силами стараются добиться влиятельные люди.
– Мы одолеем их.
– Как вы воинственны, кузина!
– Но вашей отставки допускать нельзя. Все наши труды…
Харли подошел к ней вплотную, на лице его появилась загадочная улыбка, которая всегда так волновала Эбигейл.
– Вы ничуть не встревожены, – сказала она. – Словно ничего не случилось.
– Зато тревожитесь вы, кузина, – сказал он, улыбаясь. – Странно, правда… что вы беспокоитесь больше, чем я?
Мальборо и Годолфин не явились на заседание совета, и хотя Харли пытался его открыть, ему не позволили. Герцог Сомерсет указал, что нельзя вести заседание, раз отсутствуют лорд-казначей и главнокомандующий. Королева рассердилась, так как хотела показать Мальборо и Годолфину, что вполне могла бы обойтись без них.
Эбигейл пережила страшный день, когда было доказано, что Уильям Грегг, клерк из конторы Харли, собирался продать Франции секретные сведения за сто гиней.
Писатели-виги восстанавливали людей против Харли. Он предатель, утверждали они, он прячется за спину Грегга, а клика Мальборо вожделенно ждала, что Грегг предаст своего начальника.
Эбигейл привела Харли в зеленый кабинет.
– Дорогой друг! – воскликнула Анна со слезами на глазах. – Я прекрасно понимаю, чего добиваются ваши враги. И не допущу этого. Вы знаете, что я доверяю вам.
– Доброта вашего величества поразительна, – ответил Харли. – Теперь мне ничего не страшно.
– Какая неприятность! – вздохнула королева. – И в такое время!
Она глянула на принца, откинувшегося на спинку кресла. Он дышал тяжело, было видно, что мучается он больше, чем обычно.
– Мэшем провела со мной всю ночь, – сказала королева. – Моему бедному ангелу нужно неусыпное внимание. Он не слышит, что мы говорим. Боюсь, ему очень плохо. И все эти беспокойства…
– Мадам, – сказал Харли, – я подам в отставку. Думаю, это избавит вас от беспокойства в такое время.
– Мистер Харли, я ее не приму.
– Мадам, вашего внимания требует его высочество. Сейчас вам не до министерских склок.
– Дорогой друг, не знаю, что буду делать без вас.
– Я не предлагаю вам обходиться без моих советов. Я всегда к вашим услугам. Единственная цель моей жизни – служить вашему величеству. Моя кузина, вернейшая ваша служанка, будет приводить меня сюда, как и раньше. Мы будем обсуждать все вопросы, которые вас беспокоят, и если мои взгляды представляют для вашего величества какую-то ценность, я буду высказывать их. От моей отставки, мадам, ничего не изменится. Я выйду из правительства, но буду по-прежнему всеми силами служить вам.
– То есть станете приходить сюда, как раньше? Давать мне советы… и вместе с тем прекратите эти ужасные склоки?
– Я оставлю вам Мальборо и Годолфина, мадам. И буду оказывать услуги… пока вы нуждаетесь в них.
– Кажется, нужно позвать Мэшем. Мэшем, дорогая моя, вызови врачей принца.
На другой день Георгу стало получше. Анна вызвала герцога и сообщила ему об отставке Харли.
Фракция Мальборо пришла в восторг, но герцог первый усомнился в том, что победа эта полная. Друзья Харли – Сент-Джон, сэр Саймон Харкур и сэр Томас Мэнселл – ушли в отставку вместе с ним, и места их заняли виги.
Главной темой для сплетен стало дело Грегга и связанный с этим уход из правительства Харли. Харли посоветовали не появляться на улицах, чтобы не подвергнуться нападению. Сара могла поздравить себя с тем, что этот небольшой бунт скоро окончится, а маленькая бесцеремонная горничная и ее учитель – как она называла Харли – будут изгнаны. Харли окажется в забвении – для честолюбивого политика это сущий ад, а Эбигейл снова в грязи.
Королева сильно огорчалась, но все ее чувства заглушались нарастающим беспокойством за мужа. Было ясно, что конец его близится.
И она, и Эбигейл не знали покоя по ночам. Анна спала очень чутко, услышав, что принц начинает задыхаться, она звала Эбигейл, они вдвоем приподнимали его, поддерживали, а Сэмюэл мчался за кем-нибудь из врачей. Арбетнот говорил, что принц жив лишь благодаря любви и заботе королевы и миссис Мэшем.
Зачастую, когда принц вел жестокие сражения за жизнь, глаза женщин встречались, взгляд Анны выражал благодарность, Эбигейл – безграничную преданность.
Обе понимали, что такую дружбу, как у них, может оборвать только смерть, и эти ночные бдения связывали их такими крепкими узами, на которые Сара с ее вызывающей красотой не могла надеяться.
Эбигейл была молода, и бессонные ночи, казалось, не сказывались на ней, но Анна выглядела очень усталой, и болезнь глаз, беспокоившая ее с детства, усилилась.
В довершение всего людей будоражило это ужасное дело Грегга.
Однажды ночью, потягивая принесенное Эбигейл бренди, когда Георг наконец уснул, Анна сказала:
– Ужасно видеть такие страдания, Мэшем, особенно страдания любимого человека… Я размышляла об этом бедняге Грегге.
– Мистер Харли не имеет к этому никакого отношения, ваше величество, – сказала Эбигейл с большей горячностью, чем обычно.
– Знаю, знаю. Бедняга, пусть он виновен, но ведь явно был очень беден и совершил этот ужасный поступок из-за денег. А теперь сидит в тюрьме. Говорят, он смертельно болен.
– Если он умрет, мадам, это избавит от трудов палача.
– Оно так, – вздохнула Анна. – Грегг изменник, и я как королева должна вынести ему смертный приговор. Это огорчает меня, Мэшем.
– Но этот человек преступник. Он действовал во вред вашему величеству. Во вред мистеру Харли… отдал его врагам.
– Однако он сейчас в тюрьме, больной, голодный. И знает, что его ждет смертная казнь. Это один из моих подданных, а я когда-то говорила тебе, что чувствую себя матерью всем подданным… даже тем, кто приносит мне зло. Завтра я отправлю к нему Арбетнота, пусть передаст гостинцы с кухни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Саре едва не стало дурно от страха и ярости.
Что произошло? Неужели она действительно лишилась расположения королевы… уступила его какой-то горничной?
– Ты… подлая тварь! – вскричала она, вновь обретя дар речи. – Змея… гадина… насекомое! Не смей ухмыляться!
– Ваша светлость, насекомые и рептилии не одно и то же.
– Какая дерзость! Какая неблагодарность! И зачем только я вытащила тебя из грязи?
– Сидеть в грязи никогда не было моей обязанностью, ваша светлость.
– Не смей перечить мне, дрянь! Я вытащила тебя из грязи. Взяла в свой дом, кормила, одевала, содержала…
– Как бесплатную служанку, ваша светлость.
– Подлая неблагодарность! Я пристроила тебя при дворе.
– Чтобы я взяла на себя неприятные вам обязанности.
– И ты смеешь… узурпировать мое место!
Эбигейл слегка тревожилась. Королева отнюдь не избавилась от чар этой женщины. Примирение между ними возможно. Нельзя поддаваться минутному торжеству, вести себя глупо. Мистер Харли ни за что не простил бы этого.
Она вновь приняла скромный вид.
– Ваша светлость, я не стала бы даже пытаться совершить невозможное.
– Ты настраиваешь королеву против великого герцога, против меня и Годолфина. Ее отношение к нам стало другим, и все из-за тебя.
– Ваша светлость, я не обсуждаю ваших дел с ее величеством. Лишь приношу ей те прошения, которыми вы не желаете утруждать себя.
Сара хотела выкрикнуть: «А Харли? А Сент-Джон? Что скажешь о них?» Но вспомнила, что Джон постоянно просил ее соблюдать осторожность. Упоминать сейчас этих людей было бы неразумно. Нет, действовать нужно тайно, пока не выяснится, далеко ли проникла гниль.
При мысли об Анне Сара чуть не рассмеялась. Конечно же, она вернет себе привязанность этой старой дуры. Ведь королева всегда дорожила дружбой с нею. Истории с Сандерлендом и Вейн должны были послужить ей предупреждением. Харли сказал Эбигейл Хилл, что нужно вести подкоп под Мальборо, и вот результат.
Слава Богу, теперь ей все известно. И надо быть осмотрительной. Потому что эта тварь, скромно стоящая, потупив хитрые зеленые глаза, – не такое ничтожество, как представлялось. Эта коварная особа снискала расположение королевы.
Сара зловеще молчала. Наконец Эбигейл сказала, что не должна больше надоедать ее светлости, что и так своим присутствием отняла у нее много драгоценного времени.
С величайшим почтением она сделала реверанс и, не поднимая глаз, сказала:
– Надеюсь, ваша светлость дозволит мне время от времени заходить, справляться о вашем здоровье.
Сара кивком выразила согласие, и Эбигейл ушла.
Герцогиня осталась сидеть.
Вскоре она рассмеялась.
– Это невозможно. Просто невозможно.
Однако Сара убедилась, что возможно. Анна изменила отношение к ней. Хоть и писала, что всегда рада вестям от миссис Фримен, при встречах держалась холодно и принимала Сару стоя, так что та не имела возможности сесть. Это указывало на то, что аудиенция будет непродолжительной.
Сара не знала, как действовать в подобных обстоятельствах. Тактичность никогда не была в числе ее достоинств. Иногда ей казалось, что, приложив небольшие усилия, она вернет привязанность королевы, но она никогда не считала нужным добиваться чьего-либо расположения, она лишь пользовалась им.
Даже в письмах королеве бестактность Сары сквозила в каждой строке. Писать она могла только гневно, с упреками. Постоянно подвергала Эбигейл нападкам, и Анна становилась на защиту девушки.
Сара не понимала, что таким способом расположение и привязанности Анны ей не вернуть.
Кроме того, она обвиняла Анну в неискренности. Сама она всегда была искренней, и разве миссис Морли не восхищалась этим качеством миссис Фримен?
Но то был не просто разрыв между королевой и герцогиней. Двор взирал на их отношения с любопытством, правительство – с тревогой. А самым влиятельным человеком в правительстве был Харли, который восстановил королеву против Мальборо и Годолфина.
Харли принадлежал к партии тори, королева всегда была тори в душе. Состоящему из вигов правительству оставалось только попытаться избавиться от Харли.
Харли привлек к сотрудничеству нескольких лучших писателей. По городу ходили памфлеты, однако враги его тоже поняли силу литературного оружия. Начинался век расцвета сатиры.
Виги сочли, что могут использовать дружбу между королевой и Эбигейл Хилл в собственных интересах. По их мнению, эти отношения коренным образом отличались от привязанности к герцогине.
На улицах стали распевать вигскую песенку:
А королева Анна,
Правительница славная,
Святую церковь любит
И горничную грязную.
Эбигейл отнеслась к этому спокойно, Харли с легким раздражением, а герцог, возвратясь на зиму с континента, понял всю серьезность положения и стал советоваться с Годолфином, что предпринять.
ПОСЛЕ АУДЕНАРДЕ
Лорд Годолфин приехал в Холиуэлл-хауз для составления планов вместе с Мальборо.
Герцог понимал, что Сара прежде всего сама повинна в охлаждении королевы к себе, но не смел сказать ей этого. Он разрывался между планами дальнейшей войны на континенте и борьбы с нетерпимой обстановкой при дворе.
Годолфину, старому, усталому, неохотно берущемуся за свое поручение, требовалось руководство. Королева недавно назначила новых епископов в Экзетер и Честер, и это насторожило его.
Сара повела мужа и гостя в сад, сказав, что после вероломства этой горничной не доверяет никому – особенно слугам.
Разговор начала герцогиня.
– Блэкхолл назначен в Экзетер, а Доуз в Честер! Это два дополнительных голоса тори в палате лордов. Мы не можем этого допустить. И вы, конечно, знаете, почему Анна назначила их. Потому что Мэшем открыла Харли доступ в зеленый кабинет, а он убедил королеву, что это самые подходящие люди. Говорю тебе, Маль, и вам, Сидни… нельзя больше сидеть сложа руки.
– Она, как всегда, права, – сказал герцог, беря жену под руку. – Надо избавиться от Харли.
– Но как? – спросил Годолфин.
Сара поглядела на мрачного лорда-казначея. «Неважный союзник, – подумала она, – боится риска». И с удовольствием перевела взгляд на Маля. С годами он становился все красивее и при своем таланте военачальника должен был одержать победу и в этой битве, также как при Бленхейме и Рамийи.
– Ты прав, Маль. От Харли надо избавиться.
– Как? – повторил Годолфин.
– Предложить ему подать в отставку.
– Ха! – засмеялась Сара. – Рассчитываешь на то, что друг нашей маленькой грязной горничной пойдет на это?
– Думаю, – ответил герцог, – его придется заставить.
– Каким образом?
– Если Сидни и я откажемся продолжать службу вместе с ним, он вынужден будет уйти.
– Ты на это пойдешь?
– Сперва надо произвести разведку.
– Тут на тебя можно положиться! – засмеялась Сара.
– Раньше, – с грустью сказал Мальборо, – ты могла бы легко объяснить все королеве.
– А теперь, увы, она слушает только эту грязную горничную.
– Которая, – добавил Годолфин, – будет сражаться за Харли.
– Маль, – сказала Сара, – повидайся с королевой. Она тебя любит и, если не совсем лишена чувства признательности, не сможет отказать тебе ни в чем.
Было решено, что Мальборо отправится к королеве.
Королева в изнеможении откинулась на спинку кресла и послала за Мэшем.
– Ваше величество очень устали, – озабоченно сказала Эбигейл. – Боюсь, вас утомил герцог.
– Очень устала, Мэшем. Гораздо сильнее, чем на охоте, уверяю тебя.
Эбигейл сказала, что приходит в ужас, когда королева выезжает на охоту в коляске, запряженной самой резвой лошадью.
– Я вся трепещу до тех пор, пока ваше величество не возвратится. Вы совершенно бесстрашны, мадам.
Анна успокоила Эбигейл.
– Я охочусь с детства, Мэшем, и моя коляска просто превосходна.
– Визитер оказался назойливым?
– Да, Хилл. Герцог очаровательный человек, я всегда любила его, и, конечно, никогда не забуду его блистательных побед. Но… не могу же я уступать ему во всем, каким бы ни был он блестящим полководцем, правда?
– Убеждена, что ваше величество не должны уступать. Пусть вам уступают.
– Я так привязалась к дорогому мистеру Харли. А герцог, конечно, недолюбливает его. Говорит, что не хочет служить с ним в одном правительстве.
– Понятно, – сказала Эбигейл.
– Да, он добивается именно этого. А Годолфин его поддерживает. Я легко рассталась бы с Годолфином, но не представляю, что будет с нашими войсками без герцога.
Эбигейл промолчала.
– О Господи, – продолжала королева, – кругом одни только склоки. Приготовь чаю. Мне надо слегка подкрепиться.
Эбигейл принялась готовить чай, обдумывая, как сообщить Харли, что Мальборо и Годолфин пытаются лишить его должности.
Возвратясь с чаем, она села на скамеечку у ног королевы.
– Отлично, – сказала Анна. – Сахару как раз столько, сколько нужно. Конечно, я сказала герцогу, что не могу обходиться без мистера Харли. Я во всем полагаюсь на него. Созову совет, им придется явиться. Может, они захотят высказать все жалобы в лицо мистеру Харли.
– Но ваше величество не предложит ему подать в отставку?
– Ни в коем случае, – ответила королева.
Эбигейл отправилась на Эбмарл-стрит; ее впустили безо всяких вопросов и проводили в кабинет хозяина.
Харли взял ее за руки и поцеловал в лоб, он часто жаловал свою кузину этим целомудренным приветствием.
– Мальборо был у королевы.
Харли кивнул.
– Я знаю, он решил выжить меня из правительства.
– У него ничего не выйдет. Королева твердо стоит за вас.
– Благодаря вам, дорогая кузина.
– Она не позволит вам уйти в отставку.
– Боюсь, я буду вынужден.
– Вынуждены? – переспросила ошеломленная Эбигейл.
– Дорогая кузина, вы очень этим обеспокоены?
– Но все наши труды…
– Не пропадут. Можете поверить, в конце концов мы сгоним Мальборо и его фурию-герцогиню с их должностей. Но время для этого пока не настало.
– Что-нибудь случилось?
Харли кивнул.
– Скверное… для нас?
Он кивнул снова.
Эбигейл, обычно очень спокойная, внезапно вышла из себя и топнула ногой.
– Наши враги неглупы, – сказал Харли. – Пожалуй, мы их недооценили. Мы радовались безрассудствам Сары, но друзья ее изобретательны и сильны.
– Скажите, что стряслось, – нетерпеливо попросила Эбигейл.
– Арестовали клерка из моей конторы.
– Как это может повлиять на нас?
– Самым серьезным образом. Послание, которое он отправил Шамийяру, перехватили в Голландии.
– Кто такой Шамийяр?
– Государственный секретарь Франции.
– Господи! – воскликнула Эбигейл. – Вот-вот. Клерка будут судить за государственную измену.
– А разве это касается вас?
– Вы не догадываетесь, что говорят наши враги?
– Что вы повинны… в измене?
– На большую удачу они и рассчитывать не могли. – А вы…
– А я ничего не знал, но этот клерк служит в моей конторе. Сведения, проходящие через мои руки, отправлены противнику. Можете представить, как злорадствует Сара. Я могу лишиться не только должности, но и головы.
Эбигейл побледнела.
– До этого не дойдет.
– Этого всеми силами стараются добиться влиятельные люди.
– Мы одолеем их.
– Как вы воинственны, кузина!
– Но вашей отставки допускать нельзя. Все наши труды…
Харли подошел к ней вплотную, на лице его появилась загадочная улыбка, которая всегда так волновала Эбигейл.
– Вы ничуть не встревожены, – сказала она. – Словно ничего не случилось.
– Зато тревожитесь вы, кузина, – сказал он, улыбаясь. – Странно, правда… что вы беспокоитесь больше, чем я?
Мальборо и Годолфин не явились на заседание совета, и хотя Харли пытался его открыть, ему не позволили. Герцог Сомерсет указал, что нельзя вести заседание, раз отсутствуют лорд-казначей и главнокомандующий. Королева рассердилась, так как хотела показать Мальборо и Годолфину, что вполне могла бы обойтись без них.
Эбигейл пережила страшный день, когда было доказано, что Уильям Грегг, клерк из конторы Харли, собирался продать Франции секретные сведения за сто гиней.
Писатели-виги восстанавливали людей против Харли. Он предатель, утверждали они, он прячется за спину Грегга, а клика Мальборо вожделенно ждала, что Грегг предаст своего начальника.
Эбигейл привела Харли в зеленый кабинет.
– Дорогой друг! – воскликнула Анна со слезами на глазах. – Я прекрасно понимаю, чего добиваются ваши враги. И не допущу этого. Вы знаете, что я доверяю вам.
– Доброта вашего величества поразительна, – ответил Харли. – Теперь мне ничего не страшно.
– Какая неприятность! – вздохнула королева. – И в такое время!
Она глянула на принца, откинувшегося на спинку кресла. Он дышал тяжело, было видно, что мучается он больше, чем обычно.
– Мэшем провела со мной всю ночь, – сказала королева. – Моему бедному ангелу нужно неусыпное внимание. Он не слышит, что мы говорим. Боюсь, ему очень плохо. И все эти беспокойства…
– Мадам, – сказал Харли, – я подам в отставку. Думаю, это избавит вас от беспокойства в такое время.
– Мистер Харли, я ее не приму.
– Мадам, вашего внимания требует его высочество. Сейчас вам не до министерских склок.
– Дорогой друг, не знаю, что буду делать без вас.
– Я не предлагаю вам обходиться без моих советов. Я всегда к вашим услугам. Единственная цель моей жизни – служить вашему величеству. Моя кузина, вернейшая ваша служанка, будет приводить меня сюда, как и раньше. Мы будем обсуждать все вопросы, которые вас беспокоят, и если мои взгляды представляют для вашего величества какую-то ценность, я буду высказывать их. От моей отставки, мадам, ничего не изменится. Я выйду из правительства, но буду по-прежнему всеми силами служить вам.
– То есть станете приходить сюда, как раньше? Давать мне советы… и вместе с тем прекратите эти ужасные склоки?
– Я оставлю вам Мальборо и Годолфина, мадам. И буду оказывать услуги… пока вы нуждаетесь в них.
– Кажется, нужно позвать Мэшем. Мэшем, дорогая моя, вызови врачей принца.
На другой день Георгу стало получше. Анна вызвала герцога и сообщила ему об отставке Харли.
Фракция Мальборо пришла в восторг, но герцог первый усомнился в том, что победа эта полная. Друзья Харли – Сент-Джон, сэр Саймон Харкур и сэр Томас Мэнселл – ушли в отставку вместе с ним, и места их заняли виги.
Главной темой для сплетен стало дело Грегга и связанный с этим уход из правительства Харли. Харли посоветовали не появляться на улицах, чтобы не подвергнуться нападению. Сара могла поздравить себя с тем, что этот небольшой бунт скоро окончится, а маленькая бесцеремонная горничная и ее учитель – как она называла Харли – будут изгнаны. Харли окажется в забвении – для честолюбивого политика это сущий ад, а Эбигейл снова в грязи.
Королева сильно огорчалась, но все ее чувства заглушались нарастающим беспокойством за мужа. Было ясно, что конец его близится.
И она, и Эбигейл не знали покоя по ночам. Анна спала очень чутко, услышав, что принц начинает задыхаться, она звала Эбигейл, они вдвоем приподнимали его, поддерживали, а Сэмюэл мчался за кем-нибудь из врачей. Арбетнот говорил, что принц жив лишь благодаря любви и заботе королевы и миссис Мэшем.
Зачастую, когда принц вел жестокие сражения за жизнь, глаза женщин встречались, взгляд Анны выражал благодарность, Эбигейл – безграничную преданность.
Обе понимали, что такую дружбу, как у них, может оборвать только смерть, и эти ночные бдения связывали их такими крепкими узами, на которые Сара с ее вызывающей красотой не могла надеяться.
Эбигейл была молода, и бессонные ночи, казалось, не сказывались на ней, но Анна выглядела очень усталой, и болезнь глаз, беспокоившая ее с детства, усилилась.
В довершение всего людей будоражило это ужасное дело Грегга.
Однажды ночью, потягивая принесенное Эбигейл бренди, когда Георг наконец уснул, Анна сказала:
– Ужасно видеть такие страдания, Мэшем, особенно страдания любимого человека… Я размышляла об этом бедняге Грегге.
– Мистер Харли не имеет к этому никакого отношения, ваше величество, – сказала Эбигейл с большей горячностью, чем обычно.
– Знаю, знаю. Бедняга, пусть он виновен, но ведь явно был очень беден и совершил этот ужасный поступок из-за денег. А теперь сидит в тюрьме. Говорят, он смертельно болен.
– Если он умрет, мадам, это избавит от трудов палача.
– Оно так, – вздохнула Анна. – Грегг изменник, и я как королева должна вынести ему смертный приговор. Это огорчает меня, Мэшем.
– Но этот человек преступник. Он действовал во вред вашему величеству. Во вред мистеру Харли… отдал его врагам.
– Однако он сейчас в тюрьме, больной, голодный. И знает, что его ждет смертная казнь. Это один из моих подданных, а я когда-то говорила тебе, что чувствую себя матерью всем подданным… даже тем, кто приносит мне зло. Завтра я отправлю к нему Арбетнота, пусть передаст гостинцы с кухни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44