– Неудивительно. Мне тоже не нравится его характер, и знаю, что я никак не мог бы с ним подружиться.
Ваше величество согласится со мной, – продолжал Харли, – что мы не можем допустить этого.
– Я очень рада, мистер Харли, что вы разделяете мое мнение.
– Ваше величество, в своей снисходительности вы забываете, что только вы правите королевством.
– Я не могла бы править без помощи министров, и мне просто необходимо состоять с ними в дружеских отношениях.
– В высшей степени справедливо, – поддержал ее Харли.
– А с этим человеком…
– Ваше величество никогда не сможет подружиться.
– Истинная, истинная правда.
– Я опасаюсь, мадам, что зреет заговор.
– Заговор?
– Образовать прочный союз из членов определенного семейства…
Эбигейл затаила дыхание. Харли ступил на очень зыбкую почву. Те, кто видел королеву и Сару вместе, должны понимать, как сильны чувства Анны к подруге.
– Мадам, – торопливо продолжал Харли, так как прекрасно знал об этой опасности, – я многим обязан великому герцогу. Я его ставленник. Он помог мне получить занимаемую должность. Но я всей душой служу моей королеве, и если для того, чтобы проявить благодарность за прошлые благодеяния, нужно будет предать мою повелительницу, то мне, мадам, придется быть неблагодарным.
– Дорогой мистер Харли, я понимаю вас. Прекрасно понимаю.
– Проницательность вашего величества всегда ободряла меня. Потому-то я и осмеливаюсь разговаривать с вами подобным образом.
– Прошу вас, мистер Харли, будьте со мной откровенны.
– В таком случае, мадам, скажу вот что. Ни во благо страны, если какое-то семейство становится, по сути дела, правящим. В стране есть одна правительница и только одна. Я буду служить моей королеве всей душой и сердцем, но не стану служить семейству, которое с помощью ухищрений лишает ее неотъемлемых прав.
– Ухищрений! – ахнула королева. – Лишает!
– Я выразился слишком резко. Прошу ваше величество простить меня.
– Ну что вы, мистер Харли. Я же сама просила вас говорить откровенно.
– Значит, дозволяете мне продолжать?
– Да, мистер Харли. Разумеется.
– Тогда, мадам, скажу вот что. Если зять Мальборо станет государственным секретарем, при том, что герцог является главнокомандующим, Годолфин, тесть его дочери, лордом-казначеем, а герцогиня будет подбирать министров… тогда вы окажетесь королевой только по названию. Фактически вы уступите правление семейству Черчиллов. А мне бы очень этого не хотелось. Служа моей королеве душой и сердцем, я не должен служить этим… узурпаторам.
В зеленом кабинете воцарилось молчание. Королева была потрясена. Харли опустил взгляд на свои руки. Может, он слишком далеко зашел? Не грех подвергать нападкам Сандерленда и Годолфина, даже герцога Мальборо. Но Сара – фаворитка королевы!
Он приободрился, услышав голос Анны – чуть дрожащий, но исполненный упрямства:
– Мне никогда не нравился характер лорда Сандерленда, и добрых отношений между нами не может быть.
Сара в Вудстоке поторапливала Джона Вэнбру, он хотел сохранить часть красивого старого замка. Равнодушная к истории и архитектуре герцогиня заявила, что дом должен быть памятником гению герцога Мальборо, а все прочее незачем принимать в расчет. Кроме того, он должен был служить комфортабельным жилищем.
Вместе с тем она не забывала о Сандерленде и готовилась по возвращении возобновить натиск на королеву. «Пока что Анна упрямится, – думала Сара, – но лишенная на какое-то время общества своей обожаемой миссис Фримен, вскоре будет готова вновь обрести его… любой ценой».
Тем временем королева, обеспокоенная обстрением астмы принца, советовалась с Эбигейл.
– Боюсь, Хилл, здешний воздух ему не подходит. Вчера ночью его высочество очень страдал. Я не могла из-за этого спать… и мой бедный ангел тоже.
Девушка предположила, что переезд в Кенсингтон может пойти ему на пользу. Оттуда ближе к Лондону, чем из Хемптона, и воздух там удивительно чистый. Помнит ли ее величество, как прекрасно чувствовал себя принц во время последнего пребывания там?
– Да, Хилл, теперь вспомнила. Переезжаем в Кенсингтон.
Георг обрадовался. Он всегда любил Кенсингтонский дворец. Анна с улыбкой вспомнила, как после смерти Вильгельма принц сказал: «Теперь Кенсингтон принадлежит нам». И безотлагательно завладел дворцом. Отрадно было видеть Георга в любимом месте. Она сама находила этот дворец восхитительным, к тому же ей хотелось взглянуть, в каком состоянии находится сад. Там работали десятки садовников, и результаты их трудов наконец становились заметны. Выстроенный по ее повелению зал приемов с коринфскими колоннами и нишами для роскошных канделябров был великолепен. Как приятно будет устраивать там балы и концерты. Горожане очень обрадуются открытию сада для посещений.
– Да, – негромко произнесла она, – переезжаем в Кенсингтон.
Они переехали. И когда Хилл сказала, что, если ее величество не возражает, она займет апартаменты, соединенные ходом с королевскими покоями, Анна согласилась. Раньше их занимала Сара. Эбигейл еще не жила в такой роскоши. Она была счастлива поселиться там с согласия Анны.
Миссис Дэнверс удивилась этому.
– Королева хочет, чтобы я находилась поблизости, – сказала девушка.
– Но это апартаменты ее светлости.
– Я вполне могу пожить там, пока ее светлости нет при дворе… раз ее величество не возражает.
Миссис Дэнверс пошла жаловаться миссис Эбрехел, что Хилл много себе позволяет, и неизвестно, чего ждать от нее дальше.
Королева была счастлива, что Хилл находится рядом. Неприятный разговор относительно Сандерленда, казалось, забылся, и Анна чувствовала себя спокойно, поскольку герцогиня Мальборо не появлялась при дворе.
Она устраивала увеселения, и люди очень радовались, что их допускают в королевский сад. Туда было принято ходить нарядно одетыми, и, по словам одного из придворных писателей, подданные королевы Анны расхаживали под музыку в парчовых платьях, кринолинах, чепцах и с веерами.
Д'Урфи, придворный поэт, писал стихи и песни специально для таких случаев, и люди со всего Лондона шли туда увидеть свою королеву.
– Такие приятные дни и вечера! – вздыхала Анна, уходя в свои покои под попечение Хилл.
Сара тем временем советовалась с Годолфином, какой шаг ей предпринять для назначения Сандерленда. Кроме того, она писала зятю длинные письма. Написала и Мальборо, убеждая его присоединить свой голос: он – победитель при Бленхейме, и королева ни в чем не сможет ему отказать.
Приехав в Кенсингтон, чтобы снова поговорить с королевой, она внезапно появилась в своих апартаментах и обнаружила, что там кто-то живет.
Встав посреди комнаты, Сара уставилась на кровать, где лежал чей-то капот. Нахмурясь, взяла его, и, пока стояла там с гримасой отвращения, в комнату вошла Эбигейл, как сама рассказывала позже – значительно позже – весело, бесцеремонно, с улыбкой.
– Что ты здесь делаешь? – спросила герцогиня.
– Я… я думала, эти комнаты пустуют.
– Что?
– Поскольку королева постоянно во мне нуждается…
– Ты сочла, что можешь жить в моих апартаментах… без моего разрешения?
– Прошу прощения у вашей светлости…
Эбигейл хотела сказать, что заняла их с одобрения королевы, но передумала. Сара принялась бы упрекать Анну, а девушке не хотелось никаких осложнений. Лучше было принять всю вину на себя. Поэтому она молча потупилась.
– Немедленно забирай свои вещи и убирайся отсюда, – приказала Сара.
Эбигейл собралась и, не поднимая глаз, поспешила прочь; за ее спиной послышался голос Сары:
– Чего еще ждать? Ни воспитания. Ни манер. В конце концов, я вытащила ее из грязи!
Мысли Сары обратились к более важным делам, чем наглость горничной; она снова говорила с королевой о Сандерленде, но добилась лишь того, что называла криком попугая. Анна была настроена категорически против Сандерленда. Но герцогиня твердо решила настоять на своем. Она немедленно напишет Малю, пусть присоединит к ее голосу свой.
В ярости Сара принялась осматривать гардероб королевы.
– Миссис Дэнверс! – послышался ее гневный крик. – Мне кажется, здесь недостает нескольких манто королевы. Я хотела бы знать, где они.
Миссис Дэнверс, покраснев, ответила, что эти манто износились, а горничные имеют право на долю ненужных королеве вещей.
– Только с моего разрешения! – напустилась на нее герцогиня. – Распорядительница гардеробной – я! Забыли?
– Нет, конечно, ваша светлость, но я решила, что имею право забрать эти манто.
– Я хочу видеть их.
– Но, ваша светлость…
– Иначе доложу ее величеству.
– Ваша светлость, я состою при королеве с тех пор, как ее величество были еще ребенком.
– Это не значит, что вы здесь останетесь, если не постараетесь услужить мне.
– Ваша светлость, я всегда служила ее величеству.
– Я распоряжаюсь гардеробом королевы и хочу видеть эти манто.
– Я покажу их вашей светлости.
– Покажите – и как можно скорее. Кроме того, мне хотелось бы осмотреть юбки, платья и веера.
Миссис Дэнверс в надежде отвести от себя ярость герцогини, сказала:
– Ваша светлость, я бы хотела поговорить с вами о мисс Хилл.
– Что там с ней?
– Кажется, ваша светлость, она слишком часто бывает у ее величества.
Глаза герцогини сузились. Миссис Дэнверс продолжала:
– И в зеленом кабинете, ваша светлость…
– Миссис Дэнверс, известно вам, что мисс Хилл устроила сюда я?
– Да, ваша светлость.
– В таком случае, предоставьте решать мне, в чем будут заключаться ее обязанности. Теперь об этих юбках…
«Дэнверс придется уйти, – решила Сара. – Жалуется на Эбигейл Хилл, подозревая, что это моя шпионка. Посмотрим, миссис Дэнверс, кто уйдет… моя ставленница или вы».
Сказав, что у нее есть серьезные сомнения относительно тщательности ухода за гардеробом королевы, Сара отпустила миссис Дэнверс и пошла к Анне.
Анна потягивала только что принесенный Эбигейл шоколад.
– Отведайте, дорогая миссис Фримен. Хилл восхитительно готовит его.
– Нет, спасибо, – ответила Сара. – Полагаю, миссис Морли довольна Хилл, которую я приставила служить ей.
– Дорогая миссис Фримен, это такое доброе создание. Ваша несчастная Морли не знает, как и благодарить вас.
– Рада, что она способна вам услужить, потому что кое-кем из ваших горничных я недовольна.
– О Господи…
Лицо Анны приняло встревоженное выражение.
– Речь идет о Дэнверс.
– Дэнверс! Вы же знаете, как долго она здесь служит, она стареет. Я отношусь к ней, как к доброй, старой няне.
– Это не причина для того, чтобы она держалась нагло со мной.
– О Господи! Какой ужас! Моя дорогая, бедная миссис Фримен.
– Эта женщина – шпионка.
– Шпионка? Для кого же она шпионит?
– Это мы постараемся выяснить. И таскает одежду из гардероба. Призналась, что взяла четыре манто. Сочла, что они принадлежат ей по праву, а вам больше не нужны.
– Но ведь миссис Дэнверс всегда так поступала. По должности ей разрешается время от времени забирать ненужную мне одежду.
– Дорогая миссис Морли, вашей одеждой могу распоряжаться только я.
«Господи, – подумала Анна, – как болит голова! Попрошу Хилл потереть лоб этим смягчающим лосьоном».
– Дэнверс не должна таскать вещи из гардеробной, – продолжала Сара.
– Непременно скажу ей, чтобы не брала ничего без вашего разрешения.
– Ее нужно прогнать.
– Я поговорю с ней.
Сара с любезной улыбкой подалась к королеве.
– И хочу напомнить еще об одном небольшом деле, которое миссис Морли уже давно обдумывает.
– Что же это за дело, дорогая миссис Фримен?
– Сандерленд…
Веер Анны поднялся к губам и замер.
– Мое мнение осталось прежним, – сказала королева. – Я не смогу установить с ним добрых отношений, потому что не могу выносить его характера.
«По крайней мере, – злобно подумала Сара, – рефрен слегка изменился».
Она ушла от королевы, и та сразу же призвала к себе Эбигейл.
– Хилл, у меня ужасно болит голова.
Говорить больше ничего не потребовалось. Девушка тут же принялась за дело.
Какие нежные пальцы! Какая отрада быть вдвоем с Хилл, никогда не повышающей голоса.
Бедняга Дэнверс! Неужели можно прогнать служанку, находящуюся при тебе всю жизнь?
«Я не прогоню Дэнверс, – решила королева. – Дам ей необходимую ренту, особые подарки и скажу, пусть предоставит герцогине распоряжаться гардеробной».
От беспокойств – главным образом, из-за назначения Сандерленда – разыгралась подагра. Анна, в расстегнутом платье, с компрессами на ногах, с покрывшимся красными пятнами лицом сидела, развалясь, в кресле. Почти единственным ее утешением являлось присутствие Эбигейл. В этой женщине трудно было узнать королеву, появлявшуюся перед людьми в роскошных одеждах. Среди европейских монархов она становилась едва ли не самым могущественным и прекрасно сознавала, что в значительной степени обязана этим герцогу Мальборо.
Какой восторг охватил ее, когда полковник Ричардс, адъютант герцога, привез весть о большой победе под Рамийи!
В сообщении Мальборо заверял королеву в своей преданности. Он писал, что особенно рад победе, так как она окажет ее величеству большую помощь в делах, а также искренне благодарил за доброту к нему и его родным.
Анна, прочтя письмо, прослезилась. Дорогой мистер Фримен! И как только она позволяла себе возмущаться хлопотами за человека, характер которого ей не нравится? Жаль, конечно, что Анна Черчилл вышла за него замуж.
Сара явилась к ней, сияя от радости.
– Миссис Морли, вы, очевидно, понимаете, что после Бленхейма это крупнейшая победа, которую мистер Фримен одержал для вас. Она изменит весь ход войны. Я слышала, что Людовик в отчаянии… Уверяю вас, враг трепещет… трепещет, едва заслышав имя Мальборо.
– Да, миссис Фримен, это большая победа, и я никогда, никогда не забуду военного гения мистера Фримена.
– Назначение Сандерленда доставило б ему огромную радость.
Однако даже в этой обстановке Анна сохраняла упрямство.
Она отвернулась.
– У дорогого мистера Фримена будет много забот на континенте. По случаю этой победы нужно будет отслужить благодарственный молебен. Я поговорю об этом своем желании с милордом Годолфином.
Сара, к великому облегчению королевы, не стала больше вести речь о Сандерленде. Она была, как ни удивительно это в подобных обстоятельствах, слегка подавленной, но когда сообщила Анне причину, та прониклась пониманием и сочувствием.
– Мистер Фримен едва не погиб, – вырвалось у Сары. – Я почти не в силах думать об этом, приходится всякий раз напоминать себе, что он ежечасно подвергается опасности. Смерть едва не настигла его при Рамийи.
– Моя бедная, бедная миссис Фримен!
– Герцог переправлялся через ров, и тут под ним убило коня; он упал. Не окажись рядом его адъютант, капитан Молсуорт, отдавший ему свою лошадь, он вполне мог бы попасть в руки врагов. Меня дрожь пробирает при этой мысли.
Сара не могла представить себе жизнь без Мальборо. Она бы не перенесла утраты. У нее даже мелькнула мысль отбросить все честолюбивые устремления и спокойно, мирно жить с ним в Холиуэлл-хаузе.
– Это еще не все, – мрачно сказала она. – Когда конюший, полковник Брингфилд, помогал ему взобраться на лошадь, в полковника угодило ядро, ему оторвало голову. Снаряд мог попасть…
– Это Промысел Божий, дорогая миссис Фримен, – утешающе сказала Анна.
– Я навестила вдову полковника, – продолжала Сара. – Бедняжка, она чуть с ума не сошла. Я утешила ее, сказала, что ее муж оказал неоценимую услугу своей стране и что вы не оставите это без награды. Потом, зная щедрость дорогой миссис Морли, пообещала ей пенсию. Уверена, вы одобрите мой поступок.
– Конечно, она должна получить пенсию. Какой ужас эта война! Я возблагодарю Господа, миссис Фримен, не только за эту славную победу, но и за сохранение жизни мистера Фримена.
Годолфин, сидя рядом с королевой, объяснял ей, как велико значение победы Мальборо.
– Французский король под Бленхеймом лишился не только своей лучшей армии, мадам, но и территории между Дунаем и Рейном. После поражения при Рамийи он потерял и Фландрию.
– Герцог – гений, – ответила Анна.
– Безусловно, он способствовал величию Англии, мадам.
– До меня дошла весть, что французы в отчаянии… в полном отчаянии.
– Я сказал бы – в панике, мадам. Маршал Вильруа боялся сообщить своему королю о катастрофе и не выходил из своей палатки пять дней.
– Бедный старик, – сказала Анна. – Я слышала, ему уже шестьдесят.
– Людовику самому почти семьдесят.
– Жаль, что старики, одной ногой стоящие в могиле, заняты убийством людей. Но это война, мистер Монтгомери.
Годолфин обрадовался, что королева вновь назвала его присвоенным ею прозвищем. После того, как Анна узнала, что он поддерживает Сару в ее требованиях о назначении Сандерленда, она официально именовала его милордом Годолфином. Ему стало понятно, что победа при Рамийи открыла королеве глаза на то, чем она обязана семейству Черчиллов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44