– Леди Мальборо, ваше величество?
Анна кивнула. Леди Мальборо, в скором будущем герцогине.
Сара с восторгом прочла письмо. Герцогиня Мальборо. Маль – герцог. Только… ни слова о поместьях и средствах, необходимых, чтобы соответствовать этому более высокому положению. Неужели старая Морли этого не понимает? К титулу надо бы присовокупить не менее пяти тысяч в год.
Погруженная в задумчивость Сара отправилась к королеве. Анна подняла взгляд с надеждой услышать потоки благодарностей. Но перед ней стояла совершенно подавленная подруга.
– Должно быть, миссис Фримен не получила моего письма.
– Получила.
– Вы, кажется… недовольны им.
– Прочтя письмо миссис Морли, – неторопливо заговорила Сара, – я выронила его и какое-то время чувствовала себя так, словно получила весть о смерти дорогого мне человека.
– Миссис Фримен, я ничего не понимаю.
– Я знаю, дражайшая Морли хочет обрадовать меня. И поверьте, ничто не доставляет мне большей радости, чем почести мистеру Фримену. Но чтобы соответствовать высокому титулу, нам нужны деньги. Я – простая женщина и дам простой ответ. Не стану употреблять цветистых изречений. Скажу голую правду. Герцогство не для нас, миссис Морли, мы для него слишком бедны. И должна сказать еще вот что – титулы меня особо не прельщают. Конечно, миссис Морли хотела обрадовать меня. Но таким, как ваше величество, трудно понять безденежье других.
Казалось, Анна вот-вот расплачется.
Но Сара, высказав все, что хотела, попросила разрешения удалиться.
Сара была вне себя. Анна, разумеется, немедленно изыскала возможности обеспечить Черчиллам доход, соответствующий титулу, и предложила ежегодную ренту в пять тысяч фунтов из почтовых сборов. Учитывая новый титул Мальборо, объявила она, это необходимо. Притом сын его унаследует вместе с титулом и ренту.
Правительство этому воспротивилось. Заслуги Мальборо перед страной признавали все. Вызывала недовольство наследуемая рента, и Мальборо, вновь находившемуся дома, осталось лишь отказаться от предложенной суммы.
Сара бушевала, разражалась гневными тирадами. Джон пытался успокоить ее, но тщетно.
– Неблагодарные! – выкрикивала она. – Ведь ты столько сделал для них. А теперь из-за каких-то пяти тысяч…
Она отправилась к королеве.
– Видите, миссис Морли, как права я была, отказываясь от герцогства. Мистер Фримен не желает принимать почестей, раз их дают так неохотно. Если б он послушал моего совета, то ни под каким видом не принял бы этого титула. Но дело сделано… и вот вам – человек, принесший славу своей стране, не имеет средств, чтобы жить, как подобает герцогу. Прекрасный пример неблагодарности страны! Я сказала мистеру Фримену: неразумно принимать титул в королевстве, в котором тебя определенно не почитают… скорее хотят унизить.
– Дорогая, дорогая миссис Фримен, это в высшей степени огорчительно. Вы станете получать две тысячи из моих личных денег. Об этом никто не узнает. У нас будет маленький секрет…
– Миссис Морли следует знать, что мистера Фримена трудно подговорить на тайные сделки…
Сара была безутешна. Уходя, она оставила королеву дрожащей и плачущей.
Пришла Эбигейл и омыла ей лоб.
– Выпейте, мадам. – Анна взяла бренди. – Ваше величество, поиграть немного на клавесине?
– Нет, Хилл. Посиди рядом. Твое присутствие утешает меня.
Эбигейл взяла ее дрожащие руки в свои, и королева улыбнулась ей.
– Теперь я, кажется, немного успокоилась. Давай поболтаем, а перед сном, может, немного мне поиграешь.
Сара ворвалась к Мальборо.
– Она готова платить две тысячи из своих личных денег. Зачем нам это?
Джон покачал головой.
– Нельзя их брать, Сара. Будет неловко, если раскроется, что мы получаем деньги таким образом. Но есть еще одна проблема. Я получил письмо от Сидни Годолфина. Из Ньюмаркета.
– Мог бы находиться и в Лондоне. Здесь правительство обходится с тобой так неблагодарно, а он, извольте видеть, в Ньюмаркете.
– С ним и наш Джон. – Наш Джон! А почему он не в Кембридже?
– Там оспа.
Сара побледнела.
– Господи…
– Нет, мальчик здоров. Сидни счел, что ему лучше пожить в Ньюмаркете. Воздух там чистый, свежий. Но все-таки я слегка беспокоюсь.
Оспа. Ужасный бич. Саре была невыносима мысль, что эта болезнь подбирается к ее единственному сыну.
– Наверное, ему лучше приехать домой, – сказала она.
– Сидни пишет, у него все хорошо. Я подумал, может, тебе написать Джону, что ты больше на него не сердишься.
– Нет, я все еще сержусь.
– Он просит меня заступиться перед тобой за него.
– Тогда пусть напишет мне сам.
– Сара! – Мальборо взял ее за руки и нежно улыбнулся. – Я знаю, ты его очень любишь – как и всех нас. Не могла бы ты время от времени показывать ему, что помнишь и любишь его?
– Джон Черчилл, ты учишь меня, как обращаться с моим сыном?
– Нашим сыном, – напомнил он.
Сара рассмеялась.
– Мы заберем его домой. Не хочу, чтобы он жил в заразном месте.
– Напиши ему, сообщи, что простила его.
– Нет. Он должен написать мне первый. А что до нашего дохода…
Мальборо взял ее за плечи и привлек к себе.
– Со временем все наверняка образуется… моя герцогиня.
Анна решила, что ее дорогая миссис Фримен должна с радостью принять новую почесть, и Сара не собиралась препятствовать ей. Конечно, было приятно стать ее светлостью и называть Маля герцогом.
Он готовился с наступлением весны вновь отправиться в поход, их опять ждала разлука.
– Жаль, что ты стал военным, а не политиком! – сердито восклицала Сара.
Вскоре после Рождества младший Джон написал отцу, что покидает Годолфинов и возвращается в Кембридж.
– Надеюсь, – угрюмо сказала Сара, – он там поумнеет.
В январе ей пришла весть из Кембриджа.
Прочтя письмо от наставника своего сына, она не сказала ни слова, лишь побледнела.
Потом воскликнула:
– Еду в Кембридж! Немедленно.
И уставилась на служанку. Та, привыкшая к вспышкам своей госпожи, догадалась, что за этим кроется нечто серьезное.
– Мой сын, – неторопливо произнесла Сара, – заболел оспой. Мой единственный сын.
Эбигейл узнала об этом, находясь у Анны.
– Моя бедная, бедная миссис Фримен. Она тут же помчалась в Кембридж. Хилл, мы должны молиться за нее. Как она будет страдать, если лишится этого любимого ребенка. Я знаю, Хилл. Прекрасно знаю. Мысль о том, что ждет бедную миссис Фримен, если ее поразит тот же удар, какой поразил и ее несчастную Морли, просто невыносима.
– Вы очень добры, ваше величество, вы принимаете это так близко к сердцу.
– У тебя не было детей, Хилл. А с Сарой мы хорошо понимаем друг друга. Даже думать о его смерти нельзя. Пока есть надежда… Только ведь это оспа. От нее умерла моя несчастная сестра. Мы не были с ней в добрых отношениях… я часто вспоминаю ее, Хилл. Какая трагедия! Но я совсем забыла о моей бедной миссис Фримен. Хилл, сделай вот что. Созови моих врачей… всех. Я отправлю их в Кембридж, пусть окажут помощь несчастному маленькому Бленфорду. Мы должны сделать все, что от нас зависит. Я не могу допустить, чтобы бедную миссис Фримен постигла моя участь.
Сара, плача, сидела у кровати сына. Джон открыл глаза и увидел ее.
– Папа, – произнес он. – Папа.
– Отец приедет, дорогой мой. Он уже в пути.
Мальчик, видимо, понял, потому что нежно улыбнулся и очень напомнил ей мужа. «Он был бы таким, как отец, – подумала она, потом гневно поправилась: – Он будет таким, как отец».
Она не допустит его смерти. Но даже Саре не по силам было отогнать смерть.
– Это мой сын, – плакала она. – Мой единственный сын.
– Ваша светлость, – сказали ей врачи, – пошлите за герцогом.
Когда Мальборо примчался в Кембридж, Сара горько расплакалась у него на груди.
– Этого не может быть. Не может быть. Говорят, есть слабая надежда. Ведь совсем недавно он был сильным, здоровым.
– Сара, любимая, я тоже страдаю. Крепись, надо молиться. Если эта трагедия произойдет, надо встретить ее покорно.
– Покорно? Это мой сын… мой единственный сын!
Мальборо не стал напоминать, что мальчик и его сын. Он был на удивление ласков, и она льнула к нему в отчаянии, даже в это время сочетавшемся с яростью. Какое право имеет смерть угрожать ее сыну – единственному сыну, наследнику титула герцога Мальборо?
Внезапно ее охватил страх.
– Джон, ты должен беречься. Не подходи близко к нему. Нас может поразить еще более сильный удар, чем этот.
Она поглядела ему в глаза, он увидел испуг в ее взгляде и удивился, что Сара, которая не боится, как говорили, ни Бога, ни черта, так страшится за него.
Мальборо отвернулся, он не мог скрыть своих чувств.
Джон Черчилл, шестнадцатилетний лорд Бленфорд, умер в Кембридже и был похоронен в часовне Кингз колледжа.
Убитая горем Сара внешне была на удивление спокойна. Они с герцогом вернулись в Сент-Олбанс и стали тихо жить там. Кроме мужа, утешить Сару было некому. Но ему предстоял скорый отъезд в войска, отложенный из-за смерти сына.
Сара бродила из комнаты в комнату. У нее в голове не укладывалось, что младший Джон мертв. Совсем недавно он просил разрешения пойти в армию.
Даже не пытавшаяся сдерживать свою ярость или надменность, теперь она не могла скрыть горя. Бросалась на кровать и рыдала так неистово, что за ее здоровье опасались. Если бы было на кого излить свой гнев, ей стало бы легче. Но как она могла потрясать кулаками и оскорблять Провидение, как могла грозить Смерти отмщением за пренебрежение желаниям Сары Черчилл?
– Дорогая моя, – утешал ее герцог, – у нас будет еще сын.
– Он умер… умер… умер… Ты тоже покидаешь меня.
– Я скоро вернусь.
Сара прильнула к нему, горько плача.
Прекрасное лицо состарили потоки слез; голубые глаза, еще недавно столь дерзкие и сверкающие, покраснели и распухли.
– Она так убивается, что находится на грани помешательства, – говорили слуги.
Королева, узнав о случившемся, немедленно написала ей письмо с выражением сочувствия миссис Фримен от ее бедной, несчастной верной Морли. «Иисус Христос утешит и поддержит вас в столь ужасном горе, только Он в Своем милосердии способен на это».
Сара, прочтя письмо, отшвырнула его.
– Несчастная Морли! Что ж мне теперь, сидеть с ней, предаваясь слезливым воспоминаниям? Неужели она сравнивает своего большеголового мальчишку с моим Бленфордом?
Герцог подавил желание обуздать ее. Пусть повозмущается королевой. По крайней мере, это отвлечет ее от смерти сына.
Ей ненавистно общение с Анной; опостылела ее привязанность, все ее заверения в верности и преданности. Однако лишь благодаря теплым чувствам королевы к Саре Мальборо добились столь многого.
Когда Сара немного успокоится, надо будет ее предостеречь. Это понятно, что Анна ей кажется занудой, что ей противно разыгрывать несуществующую привязанность к ней. Однако поддержка королевы необходима всем честолюбивым людям.
А пока что пусть ярится, отводит душу.
После этого Сара как будто несколько смирилась с утратой.
ЗОЛОТУХА
Без Сары при дворе было спокойно. А покой Анна очень любила. Пиршества и балы не особенно привлекали ее. Здоровье не позволяло ей танцевать, Георгу тоже. Что касается пиршеств, то они, оба любившие поесть, предпочитали наслаждаться едой в своих уютных покоях. Разумеется, это было возможно не всегда. В торжественных случаях приходилось есть в окружении людей. Однако вспоминая о дворе своего дяди, Карла Второго, Анна понимала, до чего ее двор не похож на тот. Двор Вильгельма вряд ли можно было назвать таковым. Он вел почти уединенную жизнь в Хэмптоне или Кенсингтоне, наблюдая за тем, как разбивают сады и возводят постройки. Но люди не любили Голландца. Появление Вильгельма Оранского нигде не вызывало оживления. Его не приветствовали возгласами и даже теперь пили за Маленького Джентльмена в Черном Бархате. К Анне относились совершенно иначе. Все знали, что она страдает от подагры и водянки; что ее пришлось нести на коронацию, но сплетен о ее личной жизни не было. Видя их вместе с принцем, все понимали, как они привязаны друг к другу. Принц не заводил любовниц, Анна – любовников. Даже у Вильгельма была одна любовница, а Марию подозревали в связи с графом Шрусбери. Но Анна и ее муж оставались прекрасным образцом супружеского счастья.
Монархи определяют нравы. Такого распутства, как при Карле Втором, не было никогда. Почему? Да потому, что он не скрывал многочисленности своих любовниц, гулял по Сент-Джеймскому парку с ними, выгуливая собак, принимая при этом приветствия прохожих. Весь Лондон строил догадки, которая из них ему дороже; имена Кливленд, Портсмут, Манчини, Молл Дэвис и Нелл Гвин были у всех на устах.
Люди до того любили сплетни, пищу для которых поставлял король, что прощали ему все остальное. После скучных лет пуританства им была необходима резкая перемена. А теперь им хотелось угомониться, взяв за образец поведения добрую, высоконравственную королеву.
Анна, лаская своих собачек, часто думала об этом.
– Я хочу быть хорошей правительницей, – твердила она себе. – И остаться в народной памяти Доброй Королевой Анной.
Нужно преодолеть свою вялость. И никому, никому не позволять навязывать себе то, что идет вразрез с ее желаниями. Да, она решила не оспаривать ничьи взгляды. Ссоры ей ненавистны. Они бессмысленны и отбирают много сил. Она – королева и будет поступать по-своему. Только бы все поняли это без лишних разговоров.
Подавать людям хороший пример, творить добро, добиваться величия Англии. Какая приятная тема для размышлений, пока собачки тычутся в нее носом, а она ест засахаренные фрукты, потягивает горячий шоколад или просто лежит и ловкие руки Эбигейл Хилл массируют ее опухшие ноги.
Георг пришел к ней более оживленным, чем обычно, и привел странную пару – очевидно, супругов, – выглядящую в Виндзорском замке так неуместно, что Анна поразилась.
Эбигейл прекратила игру на клавесине и обернулась к ним, Анна всецело сосредоточилась на муже и этих странных людях.
– Дорогая моя, – воскликнул Георг, – я должен представить тебе Джона Даддлстоуна из Бристоля и его жену. Помнишь, милая, что я говорил тебе о его доброте?
Анна, улыбнувшись ошеломленной паре, переспросила:
– Джона Даддлстоуна, мой дорогой? Из Бристоля?
– Ты помнишь, любимая. – Он повернулся к гостям. – Королева очень добра. Она помнит все, что я рассказываю… и очень любит тех, кто выказал мне доброту.
Анна хотела, чтобы Георг высказался более определенно, однако продолжала улыбаться, ничем не выдавая, что понятия не имеет, кто эти люди.
Эбигейл, наблюдая за королевой, поняла, что считать ее дурой – большая ошибка. Из-за физической немощи она выглядит ленивой и сговорчивой, но это впечатление обманчиво. Анна похожа на многих тихих добродушных людей; часто делает уступки, но, если решит настоять на своем, ее не переупрямишь. К тому же, она твердо решила быть достойной своего положения. Ее обращение с этими незнакомыми людьми может служить уроком хороших манер и дипломатии. Она не хотела, чтобы ее беспокоили, не испытывает интереса к этим Даддлстоунам, не может даже вспомнить, что слышала о них, и однако ничем не выдает этого.
Георг продолжал:
– Я был в Бристоле на бирже, и никто не приглашал меня пообедать. Мастер Джон Даддлстоун подошел ко мне и спросил: «Вы муж королевы Анны?» Я ответил, любимая, что имею честь и счастье быть твоим мужем. Тогда этот человек сказал: «Я бристольский корсажник. Вас никто не приглашает на обед, так как считает очень важным джентльменом, поскольку вы муж королевы. Но какой позор падет на наш город, если супругу королевы придется есть на постоялом дворе, так как перед ним не открылась ни одна дверь ни одного дома». И он, любимая, пригласил меня к себе.
Георг сиял. Анне всегда приятно было видеть его довольным.
Она обратила взгляд на Джона Даддлстоуна.
– Раз человек выказал любезность моему мужу, значит, он мой друг.
Принц шепнул:
– Встаньте на колени перед ее величеством.
Даддлстоун неуклюже повиновался, и Анна протянула ему руку.
Затем вышла вперед его супруга и неловко сделала реверанс.
Георг засмеялся от удовольствия.
– Он позвал жену и сказал: «Женушка, к нам пришел пообедать муж королевы, поэтому надень чистый передник и спустись поприветствовать гостя». Она спустилась в чистом переднике…
– В синем, ваше величество, – сказала мистрис Даддлстоун.
Анна улыбнулась, словно цвет передника представлял для нее большой интерес.
– И обед был превосходен, – с удовольствием вспомнил принц.
– Его высочество очень разборчив в еде, – сказала Анна, и Эбигейл вновь удивилась тому, как хорошо она играет свою роль в подобной сцене.
– Я был так доволен, – продолжал Георг, – что сказал – когда он будет в Виндзоре, то пусть непременно зайдет ко мне пообедать.
– Мы приехали купить китового уса, ваше величество, – сказал Анне Джон Даддлстоун.
– Вы изготовляете…
– В настоящее время корсеты, ваше величество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44