– Я ждала Иггура со дня на день.
– У него появились более неотложные дела – в южных провинциях восстание, скоро он выведет остатки войск из Баннадора, так что ему сейчас не до Лиана.
Карана была искренне рада видеть Таллию, за время путешествия по Сухому Морю они очень сблизились. Теперь, когда Лиан совсем замкнулся в себе, ей не хватало подруги. Таллия, как всегда, была добра, жизнерадостна, и, главное, на нее во всем можно было положиться.
Стояла оттепель, так что все светлое время суток они разъезжали по окрестностям и Карана показывала Таллии красоты Готрима.
По ночам Лиан ощущал на себе пристальный взгляд, который жег его, как огонь. Он метался в постели, судорожно глотая воздух. Ему показалось, что он услышал вздох облегчения «Ааах!». Лиан нащупал огниво, но не сумел высечь ни единой искры.
Юноша ощущал чье-то присутствие, и тут раздался голос:
– Оставь свечу, мальчик. Я твой свет. И тебе не нужно иного.
Свеча вспыхнула, и комнату залило сияние, становившееся все ярче и ярче, так что в конце концов Лиан был вынужден зажмуриться.
– Время пришло, мой друг. Разбуди Карану, восстанови с ней связь. Быстрее, говорить с тобой на расстоянии очень трудно.
– Я не могу, – прошептал Лиан.
– Не можешь или не хочешь?
Лиан понял, что Рульк ничего не знает о том, что произошло между ним и Караной.
– Твой визит в Туллине едва не стоил мне жизни.
– Я тоже пострадал, летописец. После того как Карана так резко разорвала звено, я не мог двигаться целую неделю.
– Никто больше мне не верит, даже Карана. Иггур убьет меня, как только отыщет, он уже пытался это сделать.
Наступила тишина, словно Рульк задумался. Затем голос послышался снова:
– Приведи ее в Каркарон! Поспеши!
– Я этого не сделаю, – твердо сказал Лиан. Чего бы это ему ни стоило, он защитит Карану от Рулька. – Я не буду исполнять твою волю.
– Так, значит, ты до сих пор не понял, какие негодяи твои друзья? Мне очень жаль, но придется тебя заставить.
Лиан уже почти пожалел о своем решении, когда его голову пронзила адская боль, он издал дикий вопль и свалился с кровати.
Лиан пришел в чувство лишь через несколько часов. В отчаянии он принялся собирать вещи, чтобы бежать из Готрима. Но теперь он оказался в таком же безвыходном положении, как тогда, в Чантхеде, год назад. У него не было ни гринта, а своим искусством он сейчас ничего не заработает. Никто в Баннадоре не станет тратить деньги на такую роскошь посредине голодной зимы. К кому он может обратиться? Надирил в свое время предлагал помощь, но он теперь далеко, в Туркаде, если еще не вернулся в Великую Библиотеку.
На рассвете приступ начался снова, боль пульсировала в голове, доводя юношу до безумия. Потом наступило кратковременное облегчение. И опять Рульк звал его. Это был один из тех ночных кошмаров, которые стали теперь явью.
– Спокойной ночи, летописец, – услышал он вечером голос Рулька. – Ты готов? Ты сделал то, о чем я просил? Заставь Карану возобновить связь. Остальное предоставь мне.
Из груди Лиана вырвался стон.
– Ты отказываешься! – стучало у него в голове. – Неужели мой голос потерял силу? Или ты глупее, чем я думал. Пусть это убедит тебя быть более покладистым.
Лиан забился в конвульсиях, прикусив язык.
– Почему ты противишься мне? – спросил Рульк. – В этом нет смысла. Приведи ее в Каркарон, если понадобится – притащи силой. Не заставляй меня посылать гаршардов. Подумай о том, что станется с вашими новыми друзьями в Готриме.
Мендарк несколько часов карабкался по горам, чтобы узнать, что происходит в Каркароне. Рульк явно что-то готовил там, но что именно? Мендарк ощущал страх и собственное бессилие, обновленное тело быстро уставало.
Дрожа, он вошел в заднюю дверь и направился к кухне, чтобы согреться чашкой горячего чая перед сном. Было уже начало третьего. В доме стояла абсолютная тишина. Мендарк выпил кружку горького травяного настоя и отправился в свою комнату.
Проходя мимо комнаты Лиана, он услышал странный звук, а затем раздался вопль ужаса. Мендарк замер. Под дверью виднелась полоска света более яркого, чем от свечи или лампы.
Он тихонько приоткрыл дверь. Лиан стоял на коленях, простирая к кому-то руки. В дальнем углу сияла незажженная свеча. Свет был слишком ярким, и Мендарк не мог разглядеть все хорошенько, да в этом и не было необходимости. В комнате ощущалось присутствие Рулька.
Распахнув дверь, он вошел, ему пришлось прикрыть рукой глаза от слепящего сияния. Мендарк попытался вспомнить какое-нибудь заклятие. Вспомнив, он напрягся так, что, казалось, мозг задымился, а глаза начали кипеть. Он ощутил удивление на другом конце звена и напрягся сильнее, свет внезапно погас.
Мендарк очнулся на полу рядом с лежавшим без сознания юношей. Магистр попытался подняться, тело словно разбил паралич, а боль в глазах усилилась. Почти вслепую он доковылял до кровати и, несмотря на страх, не смог встать раньше полудня.
Лязгнула задвижка. Лиан не поднял глаз. Кто бы это ни был, он не хотел никого видеть. Дверь заскрипела, и только тут Лиан сообразил, что был заперт снаружи. Волоски на его шее поднялись дыбом. Он со страхом ждал. В глубине души юноша надеялся, что это Карана пришла навестить его, как вчера.
– Что предложил тебе Рульк? – холодно спросил Мендарк. Выглядел он ужасно.
Лиан чуть не повалился на кровать. Он даже не знал о приезде Магистра.
– Что тебе надо? – спросил он срывающимся голосом. Тонкие губы Мендарка растянулись в подобие улыбки.
– Я хочу знать, что ты делал в Ночной Стране. О чем на самом деле вы говорили с Рульком и что произошло сегодня ночью.
– Я...
– Даже не пытайся мне лгать. Старик Вистан неоднократно предостерегал меня, когда писал о твоих успехах. «Гений без всяких моральных принципов – страшное зло», – говорил он. Я спас тебе жизнь. И теперь ты расскажешь мне, что замышляет Рульк. Я вытяну из тебя это, даже если придется расколоть твой череп.
Мендарк приблизил к лицу Лиана ладонь и начал считывать информацию из его мозга. Боль в груди юноши разрослась, поднялась по шее к голове.
– Скажи мне правду, и я сумею тебя защитить. Ты знаешь, я держу свое слово в отличие от Великого Предателя.
Мендарк пытался пробиться сквозь защиту, установленную Рульком, и узнать правду. Это было слишком. Лиан не выдержал и рухнул без сознания.
Лиан проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Ему так не хотелось открывать глаза: снилось, что он свободен и больше не чувствует боли. Наконец он все же взглянул на своего мучителя.
– Нет, – простонал юноша, натягивая на лицо одеяло. – Р-р-рульк... – На губах у Лиана выступила пена, и он откинулся на подушку.
Мендарк решил, что таким образом Рульк наказывает своего нерадивого раба, и стал бормотать еще более сильные заклинания, которые должны заставить юношу сказать правду. Лицо Магистра было словно вырезано изо льда.
– Что ты от меня хочешь? Неужели я никогда не освобожусь от тебя?
– Я пятнадцать лет платил за твое обучение и содержание. Пришло время возвращать долги.
Лиан начал извиваться. Мендарк посмотрел в его пустые глаза:
– Я не дам тебе погасить светильник моего правления, Лиан.
Он стал водить руками перед лицом юноши и бормотать заклинания, но так и не продвинулся дальше. Наконец, измучившись почти так же, как Лиан, Мендарк поплелся к себе. Он позвал Таллию, но ему сообщили, что она уехала вместе с Караной на верховую прогулку и вернется поздно.
Лиан проспал весь день, если, конечно, его состояние можно было назвать сном. Ночью Мендарк вернулся. Лиан запер дверь, но тот залез в окно.
Лиан забился в дальний угол, однако Мендарк мгновенно нашел его, и пытка возобновилась.
На следующий день, когда Карана принесла Лиану обед, она увидела, что завтрак остался нетронутым. Лиан спал, и Карана решила не будить его. Она знала, что он мог не есть целый день, и занялась своими многочисленными хозяйственными делами.
В полночь вновь пришел Мендарк. Все было как в прошлый раз, только намного хуже.
Наутро Карана и Таллия сидели в гостиной у камина. Это была маленькая, уютная комната с выходившими в сад узкими стрельчатыми окнами. В ясные дни отсюда были видны горы, но сегодня шел снег, застилая пейзаж белой пеленой. Все окна, кроме одного, через которое проникал свет, были закрыты ставнями, чтобы сберечь тепло. В саду уже навалило высокие сугробы.
На коленях у Караны лежал блокнот, в руке она держала карандаш. Она то принималась что-то писать и подсчитывать, то задумчиво смотрела вдаль. Таллия сидела за маленьким столом и передвигала фигурки на семиугольной доске, играя в какую-то замысловатую игру. Кто-то закутанный в плащ прошел вдоль веранды. Раздался протяжный стон.
– Что это? – спросила Карана, поднимая голову.
– Просто ветер, – ответила Таллия. Тем не менее она резко встала и вышла.
Карана никак не могла сосредоточиться на расчетах. С тех пор как она вернулась домой, всем приходилось трудиться, словно рабам, чтобы заготовить необходимое на зиму. Тогда она мечтала о том времени, когда сможет целиком уйти в работу над проектами по реконструкции имения. Теперь досуга у нее было хоть отбавляй, но ей не удавалось отделаться от страхов и мрачных предчувствий. Она не могла не думать о Лиане. Порой она слышала по ночам его стоны, окна их комнат были расположены друг над другом. Но он не звал ее, и она не решалась к нему прийти. Лежа без сна в постели, страдая по нему, она тщетно пыталась убить в своем сердце любовь.
Неожиданно Карана поняла, что не видела Лиана бодрствующим с тех пор, как приехал Мендарк. Юноша все время спал. Последний раз они разговаривали три дня назад. С тех пор как приехал Мендарк! Карана выронила карандаш. Как она могла быть так слепа? А она еще разорвала связывавшее их звено.
Раздался душераздирающий крик. Карана вскочила, блокнот упал на пол. В этот момент в комнату вбежала Таллия.
– Пойдем скорее! – крикнула она. – Это Лиан! Кажется, ему плохо, но дверь заперта.
Они навалились на дверь вдвоем, и засов не выдержал. Карана протиснулась вперед. Лиан лежал на боку, подтянув колени к груди, его кулаки были крепко сжаты. Над ним, словно коршун над жертвой, возвышался Мендарк. Карана сразу же ощутила присутствие Рулька.
– Как ты посмел? – тихо спросила она Мендарка.
– Ты даже не знаешь о том, что творится в твоем доме, – гневно ответил Мендарк. – Я чуть не погиб, пытаясь вырвать его из когтей Рулька.
Карана переводила взгляд с одного на другого.
– Почему ты не сказал мне?
– Тебя здесь не было! Рульк приходил к нему две последние ночи, но это началось уже очень давно. Как ты могла допустить такое? Неужели ты не замечала, что происходит у тебя под носом?
Карана была сражена.
– Что ты делаешь с ним? – спросила она, со слезами глядя на Лиана.
Мендарк опустился на стул.
– Я пытался разорвать их связь с Рульком. Но мне не удалось, карон слишком силен.
– Ты убьешь Лиана, – всхлипнула Карана.
– Невелика потеря, – безжалостно ответил Мендарк.
– Ты... – Задыхаясь от ярости, Карана одним прыжком оказалась у камина и, схватив чугунную кочергу, двинулась на Мендарка. Таллии с трудом удалось ее удержать. – Убирайся из моего дома и никогда больше не возвращайся сюда! – прошипела Карана. – Если ты еще когда-нибудь ступишь на мою землю, я тебя убью.
Мендарк был слишком измучен, чтобы спорить. Он молча поднялся и вышел.
– Таллия! – раздался из коридора его хриплый голос.
– Я остаюсь, – крикнула она в ответ.
Лиан лежал без движения с закрытыми глазами. Карана взяла его запястье, пульс едва прощупывался, кожа была мертвенно-холодна.
– Я не знаю, что делать, – простонала она. – Что Мендарк сотворил с ним?
Таллия опустилась на колени. Обхватив голову Лиана, она приложила ухо к виску, словно прислушиваясь к работе мозга.
– Мендарк решил, что Лиан заключил в Ночной Стране сделку с Рульком, о которой тот заставил его забыть.
– А ты этому веришь? – спросила Карана. Ее саму терзали сомнения, и она словно молила о поддержке.
– Я... я не знаю, – сказала Таллия. – Здесь что-то не так. – Она снова склонилась над юношей. – Заклинания Мендарка не подействовали. – Она взглянула на побледневшую Карану.
– Ты можешь что-нибудь сделать?
– У меня не хватит силы.
В городке не было лекаря, да и чем он поможет. Малиена, вернувшаяся из Туркада некоторое время назад, ушла на охоту в горы, порой она проводила там целую неделю. До ее возвращения ничего нельзя было предпринять.
Лиан бился в конвульсиях, удар его кулака пришелся Каране в живот, так что девушка согнулась пополам.
Он поднялся на колени и провел ногтями по лицу – на коже остались алые борозды. Другой рукой юноша принялся выдирать себе волосы. Рот его был широко раскрыт, но из груди вырывался только жуткий хрип. По подбородку потекла пена, ноги начали дергаться.
Карана пыталась удержать его руки, но в своем безумии Лиан был гораздо сильнее и отбросил ее в угол комнаты. Он стал сжимать череп, так словно пытался запустить пальцы в мозг, чтобы избавиться от нечеловеческих мучений. Таллия приложила руки к основанию черепа Лиана и с силой надавила. Он тут же закрыл глаза и сник. Если бы они не поддержали его, он упал бы на пол. За дверью столпились челядинцы.
– Возьмите его за ноги, – сказала Таллия одному из слуг. Натан, садовник, поднял Лиана за ноги, и они вдвоем понесли его в соседнюю комнату.
– Здесь ему не станет лучше, – сказала Карана. – Отнесите его в мою спальню.
Они подняли его этажом выше и положили на кровать Караны. Он был в ужасном состоянии. На щеках горели красные борозды, руки в крови, в кулаке Лиан все еще сжимал клок каштановых волос. Он прикусил язык в нескольких местах, и изо рта сочилась кровь, левую ногу свело судорогой.
– Что же это? – прошептала Карана. – Он сошел с ума?
– Не знаю, – сказала Таллия. – Лучше его связать. – Карана опустилась на кровать, обхватив голову руками.
Как Лиан дошел до такого состояния, что его надо привязывать, словно бешеную собаку? Неужели в этом была и ее вина? Как она могла разорвать с ним связь? Если бы она этого не сделала, то уже давно поняла бы, что с ним творится что-то неладное.
Она разжала его кулак и, вынув клок окровавленных на корнях волос, разрыдалась. Таллия нашла мягкую материю, разрезала ее на полосы и привязала руки Лиана к кровати. Он не шевельнулся. Карана перестала плакать и тихо сидела у его ног.
– Сейчас не время предаваться отчаянию, – строго сказала Таллия. – Делай что-нибудь полезное. Массируй ему ногу, пока не отпустит судорога.
Карана была счастлива, что кто-то взял на себя руководство. Растирая твердые, словно камень, мышцы, она погрузилась в воспоминания о более счастливых днях, которые они провели вместе. Как она скучала по нему, как хотела снова лежать рядом с возлюбленным, согреть его теплом своего тела. Наконец ноги распрямились, и Таллия привязала их таким же манером.
«Никогда раньше не видела ничего подобного, – подумала Таллия. – Чего же добивается от него Рульк?»
– Следи за ним, – сказала она Каране и вышла, закрыв за собой дверь.
Они по очереди сидели у постели Лиана всю ночь. Лиан часами лежал неподвижно, словно в глубоком сне. В полночь он начал дергаться и издал отчаянный крик, но вскоре снова затих, провалившись в забытье.
Лиан проснулся. Было совсем темно. В его мозгу пульсировал приказ: «Приведи ее. Приведи ее!»
Он сопротивлялся изо всех сил. Но это было бесполезно, через несколько секунд он почувствовал такую боль, словно его мозги закипели. Единственным его желанием было разбить себе череп, только чтобы избавиться от этой пытки. Он попытался вырваться, но Таллия надежно привязала его. И все же он извивался, словно уж на горячей сковороде. Его лицо исказила страшная гримаса, из груди вырывались отчаянные крики. Но приступ длился недолго, он снова потерял сознание.
Так продолжалось всю ночь. Карана испробовала все средства: травы, успокоительные настойки, сонные зелья, но ничего не действовало. Несмотря на все знания и способности, Таллии не удавалось проникнуть в сознание Лиана и выяснить причину его мучений. Карана понимала, что боль вскоре убьет юношу.
Он снова начал вырываться. Карана бы все отдала, чтобы только прекратить страдания несчастного. Опустившись на колени у кровати, девушка прильнула к обезумевшему Лиану, который брыкался, словно дикий жеребец. Ее слезы омочили его истерзанное лицо, и он снова погрузился в сон.
Наступило утро. Теперь Таллия дежурила у постели больного, а Карана дремала в кресле около камина. Таллия никогда еще не видела подругу такой изможденной. Она тоже устала. Кто-то принес им чай. Когда Карана взяла кружку, ее рука так дрожала, что расплескался чуть ли весь напиток.
Через несколько часов им удалось влить в рот юноше несколько ложек горячего бульона. Но Лиан никого не узнавал, его глаза снова закатились, и он погрузился в темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– У него появились более неотложные дела – в южных провинциях восстание, скоро он выведет остатки войск из Баннадора, так что ему сейчас не до Лиана.
Карана была искренне рада видеть Таллию, за время путешествия по Сухому Морю они очень сблизились. Теперь, когда Лиан совсем замкнулся в себе, ей не хватало подруги. Таллия, как всегда, была добра, жизнерадостна, и, главное, на нее во всем можно было положиться.
Стояла оттепель, так что все светлое время суток они разъезжали по окрестностям и Карана показывала Таллии красоты Готрима.
По ночам Лиан ощущал на себе пристальный взгляд, который жег его, как огонь. Он метался в постели, судорожно глотая воздух. Ему показалось, что он услышал вздох облегчения «Ааах!». Лиан нащупал огниво, но не сумел высечь ни единой искры.
Юноша ощущал чье-то присутствие, и тут раздался голос:
– Оставь свечу, мальчик. Я твой свет. И тебе не нужно иного.
Свеча вспыхнула, и комнату залило сияние, становившееся все ярче и ярче, так что в конце концов Лиан был вынужден зажмуриться.
– Время пришло, мой друг. Разбуди Карану, восстанови с ней связь. Быстрее, говорить с тобой на расстоянии очень трудно.
– Я не могу, – прошептал Лиан.
– Не можешь или не хочешь?
Лиан понял, что Рульк ничего не знает о том, что произошло между ним и Караной.
– Твой визит в Туллине едва не стоил мне жизни.
– Я тоже пострадал, летописец. После того как Карана так резко разорвала звено, я не мог двигаться целую неделю.
– Никто больше мне не верит, даже Карана. Иггур убьет меня, как только отыщет, он уже пытался это сделать.
Наступила тишина, словно Рульк задумался. Затем голос послышался снова:
– Приведи ее в Каркарон! Поспеши!
– Я этого не сделаю, – твердо сказал Лиан. Чего бы это ему ни стоило, он защитит Карану от Рулька. – Я не буду исполнять твою волю.
– Так, значит, ты до сих пор не понял, какие негодяи твои друзья? Мне очень жаль, но придется тебя заставить.
Лиан уже почти пожалел о своем решении, когда его голову пронзила адская боль, он издал дикий вопль и свалился с кровати.
Лиан пришел в чувство лишь через несколько часов. В отчаянии он принялся собирать вещи, чтобы бежать из Готрима. Но теперь он оказался в таком же безвыходном положении, как тогда, в Чантхеде, год назад. У него не было ни гринта, а своим искусством он сейчас ничего не заработает. Никто в Баннадоре не станет тратить деньги на такую роскошь посредине голодной зимы. К кому он может обратиться? Надирил в свое время предлагал помощь, но он теперь далеко, в Туркаде, если еще не вернулся в Великую Библиотеку.
На рассвете приступ начался снова, боль пульсировала в голове, доводя юношу до безумия. Потом наступило кратковременное облегчение. И опять Рульк звал его. Это был один из тех ночных кошмаров, которые стали теперь явью.
– Спокойной ночи, летописец, – услышал он вечером голос Рулька. – Ты готов? Ты сделал то, о чем я просил? Заставь Карану возобновить связь. Остальное предоставь мне.
Из груди Лиана вырвался стон.
– Ты отказываешься! – стучало у него в голове. – Неужели мой голос потерял силу? Или ты глупее, чем я думал. Пусть это убедит тебя быть более покладистым.
Лиан забился в конвульсиях, прикусив язык.
– Почему ты противишься мне? – спросил Рульк. – В этом нет смысла. Приведи ее в Каркарон, если понадобится – притащи силой. Не заставляй меня посылать гаршардов. Подумай о том, что станется с вашими новыми друзьями в Готриме.
Мендарк несколько часов карабкался по горам, чтобы узнать, что происходит в Каркароне. Рульк явно что-то готовил там, но что именно? Мендарк ощущал страх и собственное бессилие, обновленное тело быстро уставало.
Дрожа, он вошел в заднюю дверь и направился к кухне, чтобы согреться чашкой горячего чая перед сном. Было уже начало третьего. В доме стояла абсолютная тишина. Мендарк выпил кружку горького травяного настоя и отправился в свою комнату.
Проходя мимо комнаты Лиана, он услышал странный звук, а затем раздался вопль ужаса. Мендарк замер. Под дверью виднелась полоска света более яркого, чем от свечи или лампы.
Он тихонько приоткрыл дверь. Лиан стоял на коленях, простирая к кому-то руки. В дальнем углу сияла незажженная свеча. Свет был слишком ярким, и Мендарк не мог разглядеть все хорошенько, да в этом и не было необходимости. В комнате ощущалось присутствие Рулька.
Распахнув дверь, он вошел, ему пришлось прикрыть рукой глаза от слепящего сияния. Мендарк попытался вспомнить какое-нибудь заклятие. Вспомнив, он напрягся так, что, казалось, мозг задымился, а глаза начали кипеть. Он ощутил удивление на другом конце звена и напрягся сильнее, свет внезапно погас.
Мендарк очнулся на полу рядом с лежавшим без сознания юношей. Магистр попытался подняться, тело словно разбил паралич, а боль в глазах усилилась. Почти вслепую он доковылял до кровати и, несмотря на страх, не смог встать раньше полудня.
Лязгнула задвижка. Лиан не поднял глаз. Кто бы это ни был, он не хотел никого видеть. Дверь заскрипела, и только тут Лиан сообразил, что был заперт снаружи. Волоски на его шее поднялись дыбом. Он со страхом ждал. В глубине души юноша надеялся, что это Карана пришла навестить его, как вчера.
– Что предложил тебе Рульк? – холодно спросил Мендарк. Выглядел он ужасно.
Лиан чуть не повалился на кровать. Он даже не знал о приезде Магистра.
– Что тебе надо? – спросил он срывающимся голосом. Тонкие губы Мендарка растянулись в подобие улыбки.
– Я хочу знать, что ты делал в Ночной Стране. О чем на самом деле вы говорили с Рульком и что произошло сегодня ночью.
– Я...
– Даже не пытайся мне лгать. Старик Вистан неоднократно предостерегал меня, когда писал о твоих успехах. «Гений без всяких моральных принципов – страшное зло», – говорил он. Я спас тебе жизнь. И теперь ты расскажешь мне, что замышляет Рульк. Я вытяну из тебя это, даже если придется расколоть твой череп.
Мендарк приблизил к лицу Лиана ладонь и начал считывать информацию из его мозга. Боль в груди юноши разрослась, поднялась по шее к голове.
– Скажи мне правду, и я сумею тебя защитить. Ты знаешь, я держу свое слово в отличие от Великого Предателя.
Мендарк пытался пробиться сквозь защиту, установленную Рульком, и узнать правду. Это было слишком. Лиан не выдержал и рухнул без сознания.
Лиан проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Ему так не хотелось открывать глаза: снилось, что он свободен и больше не чувствует боли. Наконец он все же взглянул на своего мучителя.
– Нет, – простонал юноша, натягивая на лицо одеяло. – Р-р-рульк... – На губах у Лиана выступила пена, и он откинулся на подушку.
Мендарк решил, что таким образом Рульк наказывает своего нерадивого раба, и стал бормотать еще более сильные заклинания, которые должны заставить юношу сказать правду. Лицо Магистра было словно вырезано изо льда.
– Что ты от меня хочешь? Неужели я никогда не освобожусь от тебя?
– Я пятнадцать лет платил за твое обучение и содержание. Пришло время возвращать долги.
Лиан начал извиваться. Мендарк посмотрел в его пустые глаза:
– Я не дам тебе погасить светильник моего правления, Лиан.
Он стал водить руками перед лицом юноши и бормотать заклинания, но так и не продвинулся дальше. Наконец, измучившись почти так же, как Лиан, Мендарк поплелся к себе. Он позвал Таллию, но ему сообщили, что она уехала вместе с Караной на верховую прогулку и вернется поздно.
Лиан проспал весь день, если, конечно, его состояние можно было назвать сном. Ночью Мендарк вернулся. Лиан запер дверь, но тот залез в окно.
Лиан забился в дальний угол, однако Мендарк мгновенно нашел его, и пытка возобновилась.
На следующий день, когда Карана принесла Лиану обед, она увидела, что завтрак остался нетронутым. Лиан спал, и Карана решила не будить его. Она знала, что он мог не есть целый день, и занялась своими многочисленными хозяйственными делами.
В полночь вновь пришел Мендарк. Все было как в прошлый раз, только намного хуже.
Наутро Карана и Таллия сидели в гостиной у камина. Это была маленькая, уютная комната с выходившими в сад узкими стрельчатыми окнами. В ясные дни отсюда были видны горы, но сегодня шел снег, застилая пейзаж белой пеленой. Все окна, кроме одного, через которое проникал свет, были закрыты ставнями, чтобы сберечь тепло. В саду уже навалило высокие сугробы.
На коленях у Караны лежал блокнот, в руке она держала карандаш. Она то принималась что-то писать и подсчитывать, то задумчиво смотрела вдаль. Таллия сидела за маленьким столом и передвигала фигурки на семиугольной доске, играя в какую-то замысловатую игру. Кто-то закутанный в плащ прошел вдоль веранды. Раздался протяжный стон.
– Что это? – спросила Карана, поднимая голову.
– Просто ветер, – ответила Таллия. Тем не менее она резко встала и вышла.
Карана никак не могла сосредоточиться на расчетах. С тех пор как она вернулась домой, всем приходилось трудиться, словно рабам, чтобы заготовить необходимое на зиму. Тогда она мечтала о том времени, когда сможет целиком уйти в работу над проектами по реконструкции имения. Теперь досуга у нее было хоть отбавляй, но ей не удавалось отделаться от страхов и мрачных предчувствий. Она не могла не думать о Лиане. Порой она слышала по ночам его стоны, окна их комнат были расположены друг над другом. Но он не звал ее, и она не решалась к нему прийти. Лежа без сна в постели, страдая по нему, она тщетно пыталась убить в своем сердце любовь.
Неожиданно Карана поняла, что не видела Лиана бодрствующим с тех пор, как приехал Мендарк. Юноша все время спал. Последний раз они разговаривали три дня назад. С тех пор как приехал Мендарк! Карана выронила карандаш. Как она могла быть так слепа? А она еще разорвала связывавшее их звено.
Раздался душераздирающий крик. Карана вскочила, блокнот упал на пол. В этот момент в комнату вбежала Таллия.
– Пойдем скорее! – крикнула она. – Это Лиан! Кажется, ему плохо, но дверь заперта.
Они навалились на дверь вдвоем, и засов не выдержал. Карана протиснулась вперед. Лиан лежал на боку, подтянув колени к груди, его кулаки были крепко сжаты. Над ним, словно коршун над жертвой, возвышался Мендарк. Карана сразу же ощутила присутствие Рулька.
– Как ты посмел? – тихо спросила она Мендарка.
– Ты даже не знаешь о том, что творится в твоем доме, – гневно ответил Мендарк. – Я чуть не погиб, пытаясь вырвать его из когтей Рулька.
Карана переводила взгляд с одного на другого.
– Почему ты не сказал мне?
– Тебя здесь не было! Рульк приходил к нему две последние ночи, но это началось уже очень давно. Как ты могла допустить такое? Неужели ты не замечала, что происходит у тебя под носом?
Карана была сражена.
– Что ты делаешь с ним? – спросила она, со слезами глядя на Лиана.
Мендарк опустился на стул.
– Я пытался разорвать их связь с Рульком. Но мне не удалось, карон слишком силен.
– Ты убьешь Лиана, – всхлипнула Карана.
– Невелика потеря, – безжалостно ответил Мендарк.
– Ты... – Задыхаясь от ярости, Карана одним прыжком оказалась у камина и, схватив чугунную кочергу, двинулась на Мендарка. Таллии с трудом удалось ее удержать. – Убирайся из моего дома и никогда больше не возвращайся сюда! – прошипела Карана. – Если ты еще когда-нибудь ступишь на мою землю, я тебя убью.
Мендарк был слишком измучен, чтобы спорить. Он молча поднялся и вышел.
– Таллия! – раздался из коридора его хриплый голос.
– Я остаюсь, – крикнула она в ответ.
Лиан лежал без движения с закрытыми глазами. Карана взяла его запястье, пульс едва прощупывался, кожа была мертвенно-холодна.
– Я не знаю, что делать, – простонала она. – Что Мендарк сотворил с ним?
Таллия опустилась на колени. Обхватив голову Лиана, она приложила ухо к виску, словно прислушиваясь к работе мозга.
– Мендарк решил, что Лиан заключил в Ночной Стране сделку с Рульком, о которой тот заставил его забыть.
– А ты этому веришь? – спросила Карана. Ее саму терзали сомнения, и она словно молила о поддержке.
– Я... я не знаю, – сказала Таллия. – Здесь что-то не так. – Она снова склонилась над юношей. – Заклинания Мендарка не подействовали. – Она взглянула на побледневшую Карану.
– Ты можешь что-нибудь сделать?
– У меня не хватит силы.
В городке не было лекаря, да и чем он поможет. Малиена, вернувшаяся из Туркада некоторое время назад, ушла на охоту в горы, порой она проводила там целую неделю. До ее возвращения ничего нельзя было предпринять.
Лиан бился в конвульсиях, удар его кулака пришелся Каране в живот, так что девушка согнулась пополам.
Он поднялся на колени и провел ногтями по лицу – на коже остались алые борозды. Другой рукой юноша принялся выдирать себе волосы. Рот его был широко раскрыт, но из груди вырывался только жуткий хрип. По подбородку потекла пена, ноги начали дергаться.
Карана пыталась удержать его руки, но в своем безумии Лиан был гораздо сильнее и отбросил ее в угол комнаты. Он стал сжимать череп, так словно пытался запустить пальцы в мозг, чтобы избавиться от нечеловеческих мучений. Таллия приложила руки к основанию черепа Лиана и с силой надавила. Он тут же закрыл глаза и сник. Если бы они не поддержали его, он упал бы на пол. За дверью столпились челядинцы.
– Возьмите его за ноги, – сказала Таллия одному из слуг. Натан, садовник, поднял Лиана за ноги, и они вдвоем понесли его в соседнюю комнату.
– Здесь ему не станет лучше, – сказала Карана. – Отнесите его в мою спальню.
Они подняли его этажом выше и положили на кровать Караны. Он был в ужасном состоянии. На щеках горели красные борозды, руки в крови, в кулаке Лиан все еще сжимал клок каштановых волос. Он прикусил язык в нескольких местах, и изо рта сочилась кровь, левую ногу свело судорогой.
– Что же это? – прошептала Карана. – Он сошел с ума?
– Не знаю, – сказала Таллия. – Лучше его связать. – Карана опустилась на кровать, обхватив голову руками.
Как Лиан дошел до такого состояния, что его надо привязывать, словно бешеную собаку? Неужели в этом была и ее вина? Как она могла разорвать с ним связь? Если бы она этого не сделала, то уже давно поняла бы, что с ним творится что-то неладное.
Она разжала его кулак и, вынув клок окровавленных на корнях волос, разрыдалась. Таллия нашла мягкую материю, разрезала ее на полосы и привязала руки Лиана к кровати. Он не шевельнулся. Карана перестала плакать и тихо сидела у его ног.
– Сейчас не время предаваться отчаянию, – строго сказала Таллия. – Делай что-нибудь полезное. Массируй ему ногу, пока не отпустит судорога.
Карана была счастлива, что кто-то взял на себя руководство. Растирая твердые, словно камень, мышцы, она погрузилась в воспоминания о более счастливых днях, которые они провели вместе. Как она скучала по нему, как хотела снова лежать рядом с возлюбленным, согреть его теплом своего тела. Наконец ноги распрямились, и Таллия привязала их таким же манером.
«Никогда раньше не видела ничего подобного, – подумала Таллия. – Чего же добивается от него Рульк?»
– Следи за ним, – сказала она Каране и вышла, закрыв за собой дверь.
Они по очереди сидели у постели Лиана всю ночь. Лиан часами лежал неподвижно, словно в глубоком сне. В полночь он начал дергаться и издал отчаянный крик, но вскоре снова затих, провалившись в забытье.
Лиан проснулся. Было совсем темно. В его мозгу пульсировал приказ: «Приведи ее. Приведи ее!»
Он сопротивлялся изо всех сил. Но это было бесполезно, через несколько секунд он почувствовал такую боль, словно его мозги закипели. Единственным его желанием было разбить себе череп, только чтобы избавиться от этой пытки. Он попытался вырваться, но Таллия надежно привязала его. И все же он извивался, словно уж на горячей сковороде. Его лицо исказила страшная гримаса, из груди вырывались отчаянные крики. Но приступ длился недолго, он снова потерял сознание.
Так продолжалось всю ночь. Карана испробовала все средства: травы, успокоительные настойки, сонные зелья, но ничего не действовало. Несмотря на все знания и способности, Таллии не удавалось проникнуть в сознание Лиана и выяснить причину его мучений. Карана понимала, что боль вскоре убьет юношу.
Он снова начал вырываться. Карана бы все отдала, чтобы только прекратить страдания несчастного. Опустившись на колени у кровати, девушка прильнула к обезумевшему Лиану, который брыкался, словно дикий жеребец. Ее слезы омочили его истерзанное лицо, и он снова погрузился в сон.
Наступило утро. Теперь Таллия дежурила у постели больного, а Карана дремала в кресле около камина. Таллия никогда еще не видела подругу такой изможденной. Она тоже устала. Кто-то принес им чай. Когда Карана взяла кружку, ее рука так дрожала, что расплескался чуть ли весь напиток.
Через несколько часов им удалось влить в рот юноше несколько ложек горячего бульона. Но Лиан никого не узнавал, его глаза снова закатились, и он погрузился в темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59