Вистан теперь понимал, как важны могущественные друзья. И хотя Мендарка свергли в прошлом году, он оставался очень влиятельным. В этой войне никому было не обойтись без союзников, а имя Лиана неоднократно упоминалось в историях о войне и о Зеркале. Вистан, как и все летописцы, был жаден до новостей. Кто мог сообщить ему больше сведений?
Лиан вкратце рассказал о последних событиях.
– А ты сильно изменился, – произнес Вистан, когда тот закончил.
Лиан и сам это знал. Ему было противно вспоминать о том зеленом юнце, каким он был тогда. Юноша многое понял и многое выстрадал. Оказалось, что в мире есть еще кое-что кроме его драгоценной персоны.
– Да, – ответил он. – Я прошу прощения за неприятности, которые вам доставил. Тогда для меня это было просто игрой. Теперь я поумнел.
– Кто старое помянет... – великодушно сказал Вистан. – Ты можешь еще многое для нас сделать, если мы переживем надвигающуюся бурю.
– Вы тоже стали другим, – заметил Лиан. Вистан был таким же безобразным сморчком, как и прежде, но он уже не казался Лиану таким черствым и надменным. Возможно, Вистан никогда и не был таким уж чудовищем, каким его представлял Лиан. Война стала для него большим потрясением, заставившим понять, что он уже слишком стар, чтобы защитить Школу. Нужен был новый ректор, и не просто великий летописец, но человек, у которого есть могущественные покровители.
– Скажите, а где Траск? – спросил Лиан. Он нигде не видел большого веселого капитана.
– Бедняга Траск погиб на войне, защищая Школу, – со вздохом ответил Вистан.
– Мои соболезнования. Он был вашим другом, и я его любил.
– Мне его недостает. Но довольно об этом, – отрывисто сказал Вистан. – Так чем я могу вам помочь? Вы задержитесь здесь? Вам непременно надо остаться на Праздник и выступить со своей историей.
Лиан взглянул на Карану.
– Я бы очень хотела, но мне срочно нужно домой, – твердо произнесла она.
– Я не могу, не в этом году, – сказал Лиан. – История с Зеркалом еще не закончилась, и Мендарк запрещает пока предавать его огласке. Думаю, я вернусь следующей осенью, а до этого постараюсь написать новое Великое Сказание.
– Слишком долго ждать! – воскликнул Вистан. – А если ты не вернешься? Что если... – Старик посмотрел куда-то вдаль. Лиан догадался, что Вистан думает о смерти, которая уже не так далека. Он боялся умереть, не увидев, что предание написано, к вящей славе Школы и, что там говорить, к его собственной. – Те события, свидетелем которых ты стал, должны войти в историю.
На это Лиан ничего не смог возразить. Вистан приказал принести угощение, а также подозвал двух писцов. Лиан сообщил обо всем, что произошло с тех пор, как он уехал из Чантхеда, не упомянув только о решении аркимов и Мендарка воссоздать флейту. Эта была не его тайна, и он не имел права ее раскрывать. Рассказ занял всю ночь и еще три дня. Было исписано двадцать четыре свитка, длина каждого составляла шестьдесят листов.
– Неудовлетворительно, – заключил Лиан, после того как несколько дней просматривал записи. – Совсем не похоже на Предание. Но лучше, чем ничего.
– Это прекрасный материал, – возразил Вистан с сияющими глазами. – Из него получится Великое Сказание, которое прославит нашу Школу.
Свитки положили в сейф, который заперли до возвращения Лиана или до его смерти.
Затем Лиан попросил права снова воспользоваться библиотекой, и ему выдали специальный пропуск. Он никак не мог свыкнуться с мыслью о том, что теперь он почетный гость, а не жалкий неудачник. Лиан все еще ощущал себя беспомощным юнцом, которого год назад вышвырнули из Школы.
Карана проснулась на рассвете от боли в запястье, которое она повредила прошлой осенью, сражаясь с огромной собакой Идлиса. Ей казалось, она забыла что-то важное. Выглянув в окно, они увидели, что все вокруг бело от снега, выпавшего на месяц раньше, чем обычно.
За завтраком в небольшом придорожном кафе она наконец сообразила:
– Лиан, у меня сегодня день рождения! Мне исполнилось двадцать пять.
Не произнося ни слова, Лиан поцеловал ее руку и бросился на кухню.
Оставшись ненадолго одна, Карана стала вспоминать свои прошлые дни рождения. Год назад в этот день ее разбудил вой псины Идлиса. Спаслась она только благодаря тому, что засунула в пасть собаке кулак, отчего та в конце концов задохнулась. Это было так давно, что теперь девушка с трудом могла все это представить. Прошел целый год, а она так и не выпуталась из истории с Зеркалом, которая, казалось, никогда не закончится.
Вернулся Лиан с огромной кружкой шоколада, украшенного разноцветными взбитыми сливками.
– Я помню, что ты любишь шоколад, – сказал он, с поклоном ставя перед ней чашку.
«Интересно, сколько это стоит?» – подумала она, облизывая ванильный крем. Ведь шоколад ценился на вес серебра, это она узнала, когда как-то захотела купить немного.
Время промелькнуло незаметно. Лиан водил ее по всем своим любимым местам в Чантхеде. Это был чудесный, беззаботный день, одни из лучших в ее жизни. Вечером, когда Лиан и Карана спускались с холма, направляясь к своему постоялому двору, чтобы поужинать, они снова встретились с Тандивой. Теперь Карана уже не чувствовала к ней той жгучей ревности.
– Тандива, рада снова тебя видеть, – сказала Карана. – Что нового в Баннадоре? Я давно уже не была дома и очень беспокоюсь.
– О Готриме я ничего не слышала, – ответила Тандива. – Но селения в долинах сильно пострадали во время войны.
Карана ощутила себя совсем беспомощной и пожалела, что спросила.
– Я иду в библиотеку, – сказал Лиан. – Ведь за этим я и приехал в Чантхед. Хочешь со мной?
– Честно говоря, нет! – ответила Карана. – Особенно если ты собираешься провести целый день копаясь в пыльных бумагах.
– Это не долго, – ответил Лиан. – Я знаю, что ищу. – Карана насупила брови.
– И что же?
– Это связано с моим главным исследованием, «Сказанием о Непреодолимой Преграде». Помнишь, Феламора расспрашивала меня об этом в Катадзе? Ей очень хотелось знать, кто же первым проник в горящую башню. Но когда я рассказал ей обо всем, она притворилась, будто ее это больше не интересует.
– Так что же ты хочешь найти?
– Рисунки, сделанные тогда военными художниками. Ведь там было несколько армий и каждое событие фиксировалось. Я хочу снова просмотреть все эти документы. В прошлый раз кое-какие показались мне интересными, но у меня не было времени как следует их изучить. На некоторых, по-моему, изменены номера.
В архивах он проверил каждую гравюру и рисунок. На нескольких была изображена Ялкара в золотых украшениях. Значит, он видел их здесь! Все рисунки лежали как попало, были небрежно рассованы по конвертам без всякой системы.
Лиан пришел в ярость:
– Кто так скверно обошелся с ценными документами?
– Тот, кто очень спешил, – предположила Карана.
– Это же оригиналы, сделанные в то время! – Лиан перекладывал их один за другим, пока не нашел рисунок, изображавший людей, готовых ворваться в полуразрушенную башню. – Ни одно предание не говорит о том, кто вошел в башню первым, после того как была уничтожена флейта. – Он внезапно умолк, глядя на рисунок, который держал в руке. – Номера не совпадают с каталогом.
Карана разложила рисунки на полу, а затем принялась складывать их по порядку.
– Тут нескольких не хватает, – сказала она.
– Может, завалились за полку, – ответил Лиан. – В прошлом году здесь были все.
Карана пошарила за стеллажами:
– Нет, двух все-таки не хватает.
– Странно! – воскликнул Лиан, пробираясь между стопками. – Кажется, это те самые, у которых были изменены номера.
Они посмотрели друг на друга.
– Кто еще приходил сюда? – спросила Карана. Разложив конверты с рисунками по местам, они выбежали из зала. Лиан сообщил о случившемся хранителю архива. Она заглянула в свой журнал.
– За последнее время этими документами интересовалось только три человека, – ответила она. – Вы сами в прошлом году незадолго до Выпускных Испытаний. Вистан, проверяя ваши доказательства...
– Догадываюсь, кто был третьим, – сказал Лиан в сторону.
– И какая-то женщина с пропуском из библиотеки Теллулиора, университетского городка на юго-востоке. Она приезжала сюда прошлым летом.
– Как ее звали? – хором спросили Карана и Лиан. Хранительница склонилась над журналом, надевая и снова снимая очки.
– Кеккулиель, – ответила она. – Невысокая светловолосая женщина с золотистыми глазами.
– Феламора! – шепнула Карана Лиану. – Плохие новости. – Лиан поблагодарил ее и взял Карану под руку:
– Пойдем куда-нибудь, где можно поговорить.
В здании библиотеки они нашли пустую комнату.
– Зачем ей понадобились эти рисунки? – спросила Карана.
– Вероятно, ей удалось что-то выяснить, например кто первым вошел в башню, и она не хотела, чтобы об этом стало известно.
Карана вздрогнула, перед ее мысленным взором возникла жуткая картина: кароны, аркимы, феллемы и люди древней расы, со своими вратами и оружием, ввергающие целый мир в хаос войны.
– Что нам делать? – спросил Лиан.
– Понятия не имею. Кому мы можем доверять? Вероятно, нужно послать сообщение Иггуру в Туркад.
– Нет! – вскрикнул Лиан. Однако он понимал, что его долг – написать об этом в Туркад. Мендарк должен был скоро вернуться с востока.
Они рассказали о своем печальном открытии Вистану.
– Предоставьте это мне, – предложил он. – Я придумаю способ отослать письмо, хотя в Чантхеде после войны не осталось ни одной почтовой лодки.
Утром Лиан и Карана отправились в Туллин. Обернувшись, Карана увидела красавицу Тандиву, провожавшую их грустным взглядом.
За городскими воротами сидел безногий нищий. Его покрытое струпьями лицо облепили мухи.
– Сжальтесь, леди! – выкрикивал он. – Ради всего святого.
Карана пошарила в кармане поношенной куртки Лиана и выудила оттуда серебряный тар – не слишком большая пожива даже для нищего, но лучше, чем ничего. Она не знала, что деньги у Лиана на исходе.
Нищий уставился на серебро, затем перевел свои гноящиеся глаза на Лиана. С яростным криком он выбил из руки Караны монету. Она покатилась по камням на обочину дороги и исчезла в траве.
– Будь ты проклят, Лиан! – завопил нищий. – Будь проклят, пока сама земля не начнет кровоточить и не сгинет черная луна.
Лиан, открыв рот, уставился на попрошайку.
– Труль! – воскликнул он. – Что с тобой сталось?
Бывший сенешаль Вистана, напавший на Лиана по дороге в Туллин прошлой зимой, плюнул ему на штанину. Юноша отошел подальше.
– Из-за тебя я потерял работу. Вистан вышвырнул меня из города. Затем война. – Он шлепнул по своим культям. – Я хочу только одно тебе сказать. Радуйся пока своему успеху, долго он не продлится. Скоро во всем Сантенаре у тебя не останется ни единого друга. Твое имя станет проклятием, и моя участь покажется тебе завидной. Нищий Труль счастливее тебя!
Лиана, казалось, не тронули эти угрозы, но Карана почувствовала, как у нее по спине пробегают мурашки.
– Пойдем! – сказала она, потянув его за рукав.
Когда они скрылись за поворотом, Труль подполз к обочине дороги, где упала монетка. Он искал до темноты, но драгоценное серебро исчезло.
Вечером они разбили лагерь у подножия одного из чантхедских холмов, среди яблоневых деревьев, неподалеку от того места, где Лиан провел свою первую ночь вне стен Школы почти год назад. На большинстве яблонь не было плодов, и лишь на одном дереве ветки гнулись под тяжестью сладких сочных яблок.
Лиан словно забыл о проклятии нищего, весь день он был в превосходном настроении. Это немного сердило Карану.
– Чему ты так радуешься? – спросила она, собирая хворост для костра.
– Ты не знаешь, что значит быть презренным дзаинянином.
– Ты прав, – ответила она, стоя на четвереньках и пытаясь разжечь огонь. Дрова не хотели разгораться. – Я не знаю!
– Я провел в Школе полжизни, но никогда не был там своим. Даже получив звание мастера-летописца. – Он опустился рядом с ней на колени и стал дуть изо всех сил.
– Ты потушишь огонь, – раздраженно сказала Карана. Лиану обычно требовалось не менее получаса, чтобы развести костер.
Огонь разгорелся, языки пламени вырвались наверх. Лиан подбросил ветки потолще.
– Осторожней! – воскликнула она. – Ты его затушишь.
– Но теперь меня приняли в Школе как почетного гостя, – сказал Лиан. – Ты представить себе не можешь, как много значит для меня эта честь.
Карана понимала, что ей следовало бы радоваться за него, но ее собственные проблемы стали еще запутаннее после их открытия в библиотеке.
– Что ж, думаю, я тебе больше не нужна, – бросила она. – Боюсь, Готрим слишком убогое место для такой важной персоны. В Чантхеде для тебя открываются прекрасные перспективы. Ты, наверное, хочешь стать ректором Школы.
– Глупышка, – сказал он, но на какую-то долю секунды его глаза загорелись.
«Он оставит меня из-за Чантхеда! Я ему наскучу». Каране было уже не остановиться.
– Я видела, как она смотрела на тебя своими большими коровьими глазами этим утром.
– Зато я на нее не смотрел! – Он переменил тему: – Какие у тебя планы?
– Никаких, – ответила Карана. Она сидела уткнувшись подбородком в колени. Ночь была ясной, но холодной. Лиан пододвинулся ближе к огню. – Никаких планов. Просто надежда и мечта о доме. Но война началась с вторжения в Баннадор, а Готрим находится как раз между Туркадом и Шазмаком. Может, у меня и нет больше никакого дома. Горцы – народ горячий и непокорный. Я боюсь за свое имение.
– Мы скоро там будем.
– Мне этого не вынести, – простонала Карана. – Надеюсь, что Шанд в Туллине. Я скучаю по нему.
Она действительно не знала, что делать. Ведь проблемы, которые тяготили Карану, были неразрешимы. Прошлой ночью ей опять приснился тот же сон, который тревожил ее перед смертью Селиалы. Он был как мимолетное прикосновение, словно Рульк просто проверял ее, напоминая о своей власти. Чего теперь он хочет от нее? С первой их встречи в Ночной Стране Карана знала, что рано или поздно Рульк появится вновь. Эта была судьба, которой она страшилась. И проклятие нищего стало еще одним камнем, прибавившимся к ее ноше.
Карана боялась возвращаться в Готрим. Она чувствовала, что с каждым шагом их путешествия приближается к Рульку. И каждую ночь ее сны становились все более отчетливыми и реальными.
25
Фантастический сон
Через четыре дня, когда они поднимались по тропе в Туллин, снег повалил стеной, что было необычно для этого времени года.
– Интересно, что нас там ждет? – спросил Лиан, грея руки в подмышках. – Как они пережили войну?
Карана была погружена в свои тревожные мысли и не ответила. Они завернули за горный уступ и увидели деревушку, приютившуюся в маленькой долине. Трубы гостиницы весело дымили.
– Мне нравится Туллин. Я так мечтал вернуться сюда. Будем молиться, чтобы погода нас не подвела, мы можем позволить себе остановиться в гостинице только на одну ночь.
– Надеюсь, Шанд уже здесь, – сказала Карана.
Они двинулись к дому. Карана с трудом приоткрыла тяжелую дверь и заглянула в большой зал, где горел камин. Там сидело несколько местных жителей. За стойкой стояла робкая темноглазая девушка – дочь хозяина.
Карана прошла через зал к камину, кивнув посетителям. Хотя она бывала здесь много раз и хорошо знала владельца гостиницы и его семью, недавние события сделали ее очень неуверенной в себе, и она едва могла найти силы говорить с людьми. Карана долго сидела у огня, грея руки, затем сделала глубокий вдох и повернулась. Собрав все свое мужество, она направилась к стойке и поздоровалась.
Лиан, не входя в гостиницу, направился прямо к дровяному сараю, откуда доносился стук топора. Он надеялся встретить там Шанда, но, завернув за угол, увидел лишь хозяина гостиницы. Торген поднял глаза, на мгновение нахмурился, а потом заулыбался.
– Лиан из Чантхеда! – воскликнул он, потирая покрасневший нос. – Ты гостил у нас год назад, еще до войны. Мы видели, как ты поднимался по дороге. – Положив топор, он пожал Лиану руку.
Лиану польстило, что его не забыли, хотя наверняка о нем здесь часто слышали, к тому же запоминать посетителей – обязанность хозяина гостиницы.
– В прошлый раз ты уезжал от нас в большой спешке, – сказал Торген.
– Тех денег, что я оставил, было достаточно? – Хозяин рассмеялся:
– Гринт в гринт, если правильно помню. Но я не об этом. Надеюсь, теперь твои дела, не так плохи, как прошлой зимой.
Хозяева гостиниц всегда искренне желают благополучия своим клиентам.
– Все более менее, – ответил Лиан. – Значит, война обошла Туллин стороной?
Торген уже поднял топор, но снова опустил его на снег.
– Не совсем. Сражений здесь, правда, не было, но зато заходили солдаты Иггура, а прошлой весной вернулись твои «друзья» – вельмы. Правда, теперь они называют себя по-другому. Солдаты прожили у нас несколько дней. Вельмы тоже тут ничего не нашли, да и что им искать в Туллине?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Лиан вкратце рассказал о последних событиях.
– А ты сильно изменился, – произнес Вистан, когда тот закончил.
Лиан и сам это знал. Ему было противно вспоминать о том зеленом юнце, каким он был тогда. Юноша многое понял и многое выстрадал. Оказалось, что в мире есть еще кое-что кроме его драгоценной персоны.
– Да, – ответил он. – Я прошу прощения за неприятности, которые вам доставил. Тогда для меня это было просто игрой. Теперь я поумнел.
– Кто старое помянет... – великодушно сказал Вистан. – Ты можешь еще многое для нас сделать, если мы переживем надвигающуюся бурю.
– Вы тоже стали другим, – заметил Лиан. Вистан был таким же безобразным сморчком, как и прежде, но он уже не казался Лиану таким черствым и надменным. Возможно, Вистан никогда и не был таким уж чудовищем, каким его представлял Лиан. Война стала для него большим потрясением, заставившим понять, что он уже слишком стар, чтобы защитить Школу. Нужен был новый ректор, и не просто великий летописец, но человек, у которого есть могущественные покровители.
– Скажите, а где Траск? – спросил Лиан. Он нигде не видел большого веселого капитана.
– Бедняга Траск погиб на войне, защищая Школу, – со вздохом ответил Вистан.
– Мои соболезнования. Он был вашим другом, и я его любил.
– Мне его недостает. Но довольно об этом, – отрывисто сказал Вистан. – Так чем я могу вам помочь? Вы задержитесь здесь? Вам непременно надо остаться на Праздник и выступить со своей историей.
Лиан взглянул на Карану.
– Я бы очень хотела, но мне срочно нужно домой, – твердо произнесла она.
– Я не могу, не в этом году, – сказал Лиан. – История с Зеркалом еще не закончилась, и Мендарк запрещает пока предавать его огласке. Думаю, я вернусь следующей осенью, а до этого постараюсь написать новое Великое Сказание.
– Слишком долго ждать! – воскликнул Вистан. – А если ты не вернешься? Что если... – Старик посмотрел куда-то вдаль. Лиан догадался, что Вистан думает о смерти, которая уже не так далека. Он боялся умереть, не увидев, что предание написано, к вящей славе Школы и, что там говорить, к его собственной. – Те события, свидетелем которых ты стал, должны войти в историю.
На это Лиан ничего не смог возразить. Вистан приказал принести угощение, а также подозвал двух писцов. Лиан сообщил обо всем, что произошло с тех пор, как он уехал из Чантхеда, не упомянув только о решении аркимов и Мендарка воссоздать флейту. Эта была не его тайна, и он не имел права ее раскрывать. Рассказ занял всю ночь и еще три дня. Было исписано двадцать четыре свитка, длина каждого составляла шестьдесят листов.
– Неудовлетворительно, – заключил Лиан, после того как несколько дней просматривал записи. – Совсем не похоже на Предание. Но лучше, чем ничего.
– Это прекрасный материал, – возразил Вистан с сияющими глазами. – Из него получится Великое Сказание, которое прославит нашу Школу.
Свитки положили в сейф, который заперли до возвращения Лиана или до его смерти.
Затем Лиан попросил права снова воспользоваться библиотекой, и ему выдали специальный пропуск. Он никак не мог свыкнуться с мыслью о том, что теперь он почетный гость, а не жалкий неудачник. Лиан все еще ощущал себя беспомощным юнцом, которого год назад вышвырнули из Школы.
Карана проснулась на рассвете от боли в запястье, которое она повредила прошлой осенью, сражаясь с огромной собакой Идлиса. Ей казалось, она забыла что-то важное. Выглянув в окно, они увидели, что все вокруг бело от снега, выпавшего на месяц раньше, чем обычно.
За завтраком в небольшом придорожном кафе она наконец сообразила:
– Лиан, у меня сегодня день рождения! Мне исполнилось двадцать пять.
Не произнося ни слова, Лиан поцеловал ее руку и бросился на кухню.
Оставшись ненадолго одна, Карана стала вспоминать свои прошлые дни рождения. Год назад в этот день ее разбудил вой псины Идлиса. Спаслась она только благодаря тому, что засунула в пасть собаке кулак, отчего та в конце концов задохнулась. Это было так давно, что теперь девушка с трудом могла все это представить. Прошел целый год, а она так и не выпуталась из истории с Зеркалом, которая, казалось, никогда не закончится.
Вернулся Лиан с огромной кружкой шоколада, украшенного разноцветными взбитыми сливками.
– Я помню, что ты любишь шоколад, – сказал он, с поклоном ставя перед ней чашку.
«Интересно, сколько это стоит?» – подумала она, облизывая ванильный крем. Ведь шоколад ценился на вес серебра, это она узнала, когда как-то захотела купить немного.
Время промелькнуло незаметно. Лиан водил ее по всем своим любимым местам в Чантхеде. Это был чудесный, беззаботный день, одни из лучших в ее жизни. Вечером, когда Лиан и Карана спускались с холма, направляясь к своему постоялому двору, чтобы поужинать, они снова встретились с Тандивой. Теперь Карана уже не чувствовала к ней той жгучей ревности.
– Тандива, рада снова тебя видеть, – сказала Карана. – Что нового в Баннадоре? Я давно уже не была дома и очень беспокоюсь.
– О Готриме я ничего не слышала, – ответила Тандива. – Но селения в долинах сильно пострадали во время войны.
Карана ощутила себя совсем беспомощной и пожалела, что спросила.
– Я иду в библиотеку, – сказал Лиан. – Ведь за этим я и приехал в Чантхед. Хочешь со мной?
– Честно говоря, нет! – ответила Карана. – Особенно если ты собираешься провести целый день копаясь в пыльных бумагах.
– Это не долго, – ответил Лиан. – Я знаю, что ищу. – Карана насупила брови.
– И что же?
– Это связано с моим главным исследованием, «Сказанием о Непреодолимой Преграде». Помнишь, Феламора расспрашивала меня об этом в Катадзе? Ей очень хотелось знать, кто же первым проник в горящую башню. Но когда я рассказал ей обо всем, она притворилась, будто ее это больше не интересует.
– Так что же ты хочешь найти?
– Рисунки, сделанные тогда военными художниками. Ведь там было несколько армий и каждое событие фиксировалось. Я хочу снова просмотреть все эти документы. В прошлый раз кое-какие показались мне интересными, но у меня не было времени как следует их изучить. На некоторых, по-моему, изменены номера.
В архивах он проверил каждую гравюру и рисунок. На нескольких была изображена Ялкара в золотых украшениях. Значит, он видел их здесь! Все рисунки лежали как попало, были небрежно рассованы по конвертам без всякой системы.
Лиан пришел в ярость:
– Кто так скверно обошелся с ценными документами?
– Тот, кто очень спешил, – предположила Карана.
– Это же оригиналы, сделанные в то время! – Лиан перекладывал их один за другим, пока не нашел рисунок, изображавший людей, готовых ворваться в полуразрушенную башню. – Ни одно предание не говорит о том, кто вошел в башню первым, после того как была уничтожена флейта. – Он внезапно умолк, глядя на рисунок, который держал в руке. – Номера не совпадают с каталогом.
Карана разложила рисунки на полу, а затем принялась складывать их по порядку.
– Тут нескольких не хватает, – сказала она.
– Может, завалились за полку, – ответил Лиан. – В прошлом году здесь были все.
Карана пошарила за стеллажами:
– Нет, двух все-таки не хватает.
– Странно! – воскликнул Лиан, пробираясь между стопками. – Кажется, это те самые, у которых были изменены номера.
Они посмотрели друг на друга.
– Кто еще приходил сюда? – спросила Карана. Разложив конверты с рисунками по местам, они выбежали из зала. Лиан сообщил о случившемся хранителю архива. Она заглянула в свой журнал.
– За последнее время этими документами интересовалось только три человека, – ответила она. – Вы сами в прошлом году незадолго до Выпускных Испытаний. Вистан, проверяя ваши доказательства...
– Догадываюсь, кто был третьим, – сказал Лиан в сторону.
– И какая-то женщина с пропуском из библиотеки Теллулиора, университетского городка на юго-востоке. Она приезжала сюда прошлым летом.
– Как ее звали? – хором спросили Карана и Лиан. Хранительница склонилась над журналом, надевая и снова снимая очки.
– Кеккулиель, – ответила она. – Невысокая светловолосая женщина с золотистыми глазами.
– Феламора! – шепнула Карана Лиану. – Плохие новости. – Лиан поблагодарил ее и взял Карану под руку:
– Пойдем куда-нибудь, где можно поговорить.
В здании библиотеки они нашли пустую комнату.
– Зачем ей понадобились эти рисунки? – спросила Карана.
– Вероятно, ей удалось что-то выяснить, например кто первым вошел в башню, и она не хотела, чтобы об этом стало известно.
Карана вздрогнула, перед ее мысленным взором возникла жуткая картина: кароны, аркимы, феллемы и люди древней расы, со своими вратами и оружием, ввергающие целый мир в хаос войны.
– Что нам делать? – спросил Лиан.
– Понятия не имею. Кому мы можем доверять? Вероятно, нужно послать сообщение Иггуру в Туркад.
– Нет! – вскрикнул Лиан. Однако он понимал, что его долг – написать об этом в Туркад. Мендарк должен был скоро вернуться с востока.
Они рассказали о своем печальном открытии Вистану.
– Предоставьте это мне, – предложил он. – Я придумаю способ отослать письмо, хотя в Чантхеде после войны не осталось ни одной почтовой лодки.
Утром Лиан и Карана отправились в Туллин. Обернувшись, Карана увидела красавицу Тандиву, провожавшую их грустным взглядом.
За городскими воротами сидел безногий нищий. Его покрытое струпьями лицо облепили мухи.
– Сжальтесь, леди! – выкрикивал он. – Ради всего святого.
Карана пошарила в кармане поношенной куртки Лиана и выудила оттуда серебряный тар – не слишком большая пожива даже для нищего, но лучше, чем ничего. Она не знала, что деньги у Лиана на исходе.
Нищий уставился на серебро, затем перевел свои гноящиеся глаза на Лиана. С яростным криком он выбил из руки Караны монету. Она покатилась по камням на обочину дороги и исчезла в траве.
– Будь ты проклят, Лиан! – завопил нищий. – Будь проклят, пока сама земля не начнет кровоточить и не сгинет черная луна.
Лиан, открыв рот, уставился на попрошайку.
– Труль! – воскликнул он. – Что с тобой сталось?
Бывший сенешаль Вистана, напавший на Лиана по дороге в Туллин прошлой зимой, плюнул ему на штанину. Юноша отошел подальше.
– Из-за тебя я потерял работу. Вистан вышвырнул меня из города. Затем война. – Он шлепнул по своим культям. – Я хочу только одно тебе сказать. Радуйся пока своему успеху, долго он не продлится. Скоро во всем Сантенаре у тебя не останется ни единого друга. Твое имя станет проклятием, и моя участь покажется тебе завидной. Нищий Труль счастливее тебя!
Лиана, казалось, не тронули эти угрозы, но Карана почувствовала, как у нее по спине пробегают мурашки.
– Пойдем! – сказала она, потянув его за рукав.
Когда они скрылись за поворотом, Труль подполз к обочине дороги, где упала монетка. Он искал до темноты, но драгоценное серебро исчезло.
Вечером они разбили лагерь у подножия одного из чантхедских холмов, среди яблоневых деревьев, неподалеку от того места, где Лиан провел свою первую ночь вне стен Школы почти год назад. На большинстве яблонь не было плодов, и лишь на одном дереве ветки гнулись под тяжестью сладких сочных яблок.
Лиан словно забыл о проклятии нищего, весь день он был в превосходном настроении. Это немного сердило Карану.
– Чему ты так радуешься? – спросила она, собирая хворост для костра.
– Ты не знаешь, что значит быть презренным дзаинянином.
– Ты прав, – ответила она, стоя на четвереньках и пытаясь разжечь огонь. Дрова не хотели разгораться. – Я не знаю!
– Я провел в Школе полжизни, но никогда не был там своим. Даже получив звание мастера-летописца. – Он опустился рядом с ней на колени и стал дуть изо всех сил.
– Ты потушишь огонь, – раздраженно сказала Карана. Лиану обычно требовалось не менее получаса, чтобы развести костер.
Огонь разгорелся, языки пламени вырвались наверх. Лиан подбросил ветки потолще.
– Осторожней! – воскликнула она. – Ты его затушишь.
– Но теперь меня приняли в Школе как почетного гостя, – сказал Лиан. – Ты представить себе не можешь, как много значит для меня эта честь.
Карана понимала, что ей следовало бы радоваться за него, но ее собственные проблемы стали еще запутаннее после их открытия в библиотеке.
– Что ж, думаю, я тебе больше не нужна, – бросила она. – Боюсь, Готрим слишком убогое место для такой важной персоны. В Чантхеде для тебя открываются прекрасные перспективы. Ты, наверное, хочешь стать ректором Школы.
– Глупышка, – сказал он, но на какую-то долю секунды его глаза загорелись.
«Он оставит меня из-за Чантхеда! Я ему наскучу». Каране было уже не остановиться.
– Я видела, как она смотрела на тебя своими большими коровьими глазами этим утром.
– Зато я на нее не смотрел! – Он переменил тему: – Какие у тебя планы?
– Никаких, – ответила Карана. Она сидела уткнувшись подбородком в колени. Ночь была ясной, но холодной. Лиан пододвинулся ближе к огню. – Никаких планов. Просто надежда и мечта о доме. Но война началась с вторжения в Баннадор, а Готрим находится как раз между Туркадом и Шазмаком. Может, у меня и нет больше никакого дома. Горцы – народ горячий и непокорный. Я боюсь за свое имение.
– Мы скоро там будем.
– Мне этого не вынести, – простонала Карана. – Надеюсь, что Шанд в Туллине. Я скучаю по нему.
Она действительно не знала, что делать. Ведь проблемы, которые тяготили Карану, были неразрешимы. Прошлой ночью ей опять приснился тот же сон, который тревожил ее перед смертью Селиалы. Он был как мимолетное прикосновение, словно Рульк просто проверял ее, напоминая о своей власти. Чего теперь он хочет от нее? С первой их встречи в Ночной Стране Карана знала, что рано или поздно Рульк появится вновь. Эта была судьба, которой она страшилась. И проклятие нищего стало еще одним камнем, прибавившимся к ее ноше.
Карана боялась возвращаться в Готрим. Она чувствовала, что с каждым шагом их путешествия приближается к Рульку. И каждую ночь ее сны становились все более отчетливыми и реальными.
25
Фантастический сон
Через четыре дня, когда они поднимались по тропе в Туллин, снег повалил стеной, что было необычно для этого времени года.
– Интересно, что нас там ждет? – спросил Лиан, грея руки в подмышках. – Как они пережили войну?
Карана была погружена в свои тревожные мысли и не ответила. Они завернули за горный уступ и увидели деревушку, приютившуюся в маленькой долине. Трубы гостиницы весело дымили.
– Мне нравится Туллин. Я так мечтал вернуться сюда. Будем молиться, чтобы погода нас не подвела, мы можем позволить себе остановиться в гостинице только на одну ночь.
– Надеюсь, Шанд уже здесь, – сказала Карана.
Они двинулись к дому. Карана с трудом приоткрыла тяжелую дверь и заглянула в большой зал, где горел камин. Там сидело несколько местных жителей. За стойкой стояла робкая темноглазая девушка – дочь хозяина.
Карана прошла через зал к камину, кивнув посетителям. Хотя она бывала здесь много раз и хорошо знала владельца гостиницы и его семью, недавние события сделали ее очень неуверенной в себе, и она едва могла найти силы говорить с людьми. Карана долго сидела у огня, грея руки, затем сделала глубокий вдох и повернулась. Собрав все свое мужество, она направилась к стойке и поздоровалась.
Лиан, не входя в гостиницу, направился прямо к дровяному сараю, откуда доносился стук топора. Он надеялся встретить там Шанда, но, завернув за угол, увидел лишь хозяина гостиницы. Торген поднял глаза, на мгновение нахмурился, а потом заулыбался.
– Лиан из Чантхеда! – воскликнул он, потирая покрасневший нос. – Ты гостил у нас год назад, еще до войны. Мы видели, как ты поднимался по дороге. – Положив топор, он пожал Лиану руку.
Лиану польстило, что его не забыли, хотя наверняка о нем здесь часто слышали, к тому же запоминать посетителей – обязанность хозяина гостиницы.
– В прошлый раз ты уезжал от нас в большой спешке, – сказал Торген.
– Тех денег, что я оставил, было достаточно? – Хозяин рассмеялся:
– Гринт в гринт, если правильно помню. Но я не об этом. Надеюсь, теперь твои дела, не так плохи, как прошлой зимой.
Хозяева гостиниц всегда искренне желают благополучия своим клиентам.
– Все более менее, – ответил Лиан. – Значит, война обошла Туллин стороной?
Торген уже поднял топор, но снова опустил его на снег.
– Не совсем. Сражений здесь, правда, не было, но зато заходили солдаты Иггура, а прошлой весной вернулись твои «друзья» – вельмы. Правда, теперь они называют себя по-другому. Солдаты прожили у нас несколько дней. Вельмы тоже тут ничего не нашли, да и что им искать в Туллине?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59