Даже просто стоять было больно, и я чувствовала, как кровь начинает течь по моему животу. Никуда не годится, и если больно стоять, то насколько больнее будет идти. Замечательно.
Эдуард заправил кое-что из моего оружия внутрь своей одежды и вокруг тела, но многое, и мой жилет в том числе, было на полу.
- Оружие, - произнесла я немного напряженным голосом.
- Оставь его, - сказал Виктор.
- Нет, - сказал я.
Олаф просто начал собирать его и взял то, что помещалось в его пояс. Эдуард уже добавил мой рюкзак к своему грузу. Он взял кожаную куртку.
- Чтобы скрыть мои руки, - сказал он.
Я поняла, что его руки были забрызганы моей кровью. Я видела их и до этого, но одновременно из-за их вида и того факта, что теперь я стояла, тепло пустыни поплыло вокруг меня.
- Внутрь, - прошептала я, - мне нужно внутрь как можно скорее.
Эдуард не стал задавать вопросов, просто помог мне повернуться, чтобы идти. Что-то в моем животе натянулось совсем неправильно, когда я повернулась. Мои внутренности угрожающе покатились. Я молилась, чтобы не вырвать, в то время как мой желудок разрезан снаружи. Это было бы очень болезненным. Я вдохнула через рот горячий, неподвижный воздух, и сосредоточилась на каждом шагу. Сосредоточилась на том, чтобы двигаться настолько естественно, насколько это было возможным, перед камерами, и не так быстро, чтобы не дать рваным ранам раскрыться сильнее. Это была одна из самых осторожных прогулок, какие я только могла вспомнить. Я сосредоточилась так сильно, что не очень обращала внимание на здание, пока Виктор не открыл дверь для нас. Тогда я посмотрела вверх и увидела знак, на котором было написано "У Трикси" и была изображена неоновая полуобнаженная женщина, сидящая в огромном стакане мартини. Знака было достаточно, но они были обязаны поместить больше неона в окно возле двери, который просто кричал: девушки, девочки, девушки все-ню, все время.
Я посмотрела на Виктора, когда мы медленно проходили мимо него. Он прошептал:
- Врач ждет внутри, это то самое заведение, где работает Паула Чжу. Вы можете найти улики, которые позволят вам сказать им задержать ее, не выдавая твоего секрета.
Я не могла спорить с его логикой, а воздух за дверью был прохладным. На данный момент все, что меня волновало, неважно где и как, это лечь в помещении с кондиционированием. Я проглотила подкатившую тошноту еще один раз, и позволила Эдуарду помочь мне войти в прохладные сумерки Трикси, все ню, все время. По крайней мере, черт возьми, тут было холодно.
Глава 49
Музыка играла громко, хотя и не до дребезга в ушах, как в некоторых клубах. Музыка звучала устало, или, может, это только мне так казалось. Мои глаза привыкли, и я увидела столики, разбросанные по удивительно большой комнате. Там была основная сцена и столики-сцены поменьше с местами вокруг них. Еще не было семи часов, но мужчины уже сидели в затемненной комнате. Женщины ползали по столам-сценам ню, как и обещала вывеска. Я отвела глаза, потому что некоторые ракурсы должны видеть только ваш гинеколог или любовник.
Основная сцена была пуста, но огромна. На ней был небольшой подиум и круговая площадка с сидениями по периметру. Я никогда не видела сцену, подобную этой, ни в одном стрип-клубе, разве что в старом фильме. Виктор вел нас между столов, и мы шли, потому что, если бы мы прошли прямо перед клиентами, это едва ли способствовало бы нашему прикрытию.
Эдуард не пытался поддержать меня, он просто держал руки согнутыми и твердыми под замком моих сцепленных вместе рук, и шел медленно. Олаф и Бернардо были все еще позади. Виктор добрался до маленькой двери сбоку от главной сцены задолго до того, как мне удалось туда попасть. К боли добавилось головокружение. Картинка у меня в глазах пошла пятнами, и это было нехорошо. Сколько крови я потеряла, и сколько продолжала терять?
Мир сузился до сосредоточения на движении моих ног. Боль в животе росла словно далеко, зрение стало размываться и пошло светлыми и темными полосами вокруг меня. Я мертвой хваткой вцепилась в руку Эдуарда и доверилась ему, чтобы ни во что не врезаться. Голос Эдуарда:
- Анита, мы пришли. Анита, ты можешь остановиться.
Он вынужден был схватить меня за плечо, чтобы заставить меня взглянуть на него. Я просто смотрела на него, видя его лицо, но не понимая, почему свет стал ярче. Рука коснулась моего лба.
- Ее кожа прохладна на ощупь, - сказал Олаф.
Эдуард поднял меня, и это причинило сильную боль, достаточную для того, чтобы я закричала, и мир поплыл яркими полосами. Я сосредоточилась на том, чтобы не вырвать, и это помогло преодолеть боль. Мы оказались в комнате, которая была опять-таки тусклой, но не такой темной, как клуб. Они положили меня на стол под свет. Подо мной была ткань, и рифление пластика под ней. Кто-то щупал мою левую руку. Я увидела человека, которого я не знала, и сказала:
- Эдуард.
- Я здесь, - и он встал у меня в изголовье.
Голос Виктора.
- Это наш врач. Он действительно врач, и зашил многих из моего народа. Он очень хорошо зашивает, даже шрамов не остается.
- Будет немного печь, - сказал доктор. Он поставил мне капельницу и пустил внутривенно раствор. Я была в шоке. У видела только образ с темными волосами и темной кожей, и что он был более экзотическим, чем Бернардо или я. Помимо этого, он для меня был размытым пятном.
- Как много крови она потеряла? - Спросил он.
- Не похоже, чтобы она потеряла ее много в машине, - сказал Эдуард.
Было какое-то движение, и я попыталась посмотреть на него, но Эдуард поймал мое лицо между своих рук.
- Посмотри на меня, Анита. - Это был способ, которым родитель постарался бы отвлечь ребенка от большого плохого доктора.
- О, сказала я. -Это не очень хорошо.
Он улыбнулся.
- Что, я не достаточно интересен? Я могу позвать Бернардо, чтобы ты могла смотреть на него. Он красивее.
- Ты дразнишь меня, пытаясь меня отвлечь. Дерьмо, что должно произойти?
- Он не хочет давать тебе обезболивающие, из-за потери крови и шока. Если бы мы были в больнице с лучшим оборудованием, он бы попробовал, но без него, он не хочет идти на этот риск.
Я сглотнула, и на этот раз это была не тошнота, а страх.
- У меня четыре следа от когтей, - сказала я.
- Да.
Я закрыла глаза и попыталась замедлить пульс, и прогнать желание слезть со стола и бежать.
- Я не хочу этого делать.
- Я знаю, - сказал он, но держал руки на моем лице, не то чтобы удерживая меня, но заставляя смотреть на него.
Олаф сказал откуда-то справа:
- Анита исцелялась от худшего, чем это. В Сент-Луисе не потребовалось зашивать ее раны.
- Это потому, что она исцелялась слишком быстро, чтобы нуждаться в лечении, -сказал Эдуард.
- Почему она не может сделать это сейчас? - Спросил он.
Я питалась царем лебедей, и через него каждым лебедем по всей Америке. Это был удивительный прилив энергии. Достаточно, чтобы спасти мою жизнь, и Ричарда, и Жан-Клода. Мы все были очень больны. Столько энергии, что даже позже, когда я была ранена гораздо хуже, чем сейчас, я спокойно исцелила шрам в рекордное время, почти как настоящий ликантроп. Но я не хотела объяснять это незнакомым людям, вслух я сказала:
- У меня нет силы.
- Ей нужно по-настоящему большое кормление, - сказал Эдуард.
- А, - произнес Олаф, - лебеди.
- Вы имеете в виду ardeur? - Спросил Виктор.
- Да, - сказала я.
- Насколько большое кормление может тебе понадобиться? - Спросил он.
- Она питалась перед тем, как получила раны. Я не думаю, что секс в таком состоянии будет тем, что нужно.
Я была того же мнения.
Руки убрали мою рубашку от раны. Я старалась увидеть и сказала:
- Что происходит? Что он делает?
Голос врача.
- Я просто очищаю рану. Ладно?
- Нет, но да.
- Посмотри на меня, Анита. - Бледно-голубые глаза Эдуарда смотрели на меня сверху вниз. Я бы никогда не назвала его лицо добрым, но теперь в нем отражалось сочувствие, которого я никогда не думала там увидеть.
Руки начали очищать рану чем-то холодным и узким.
- Дерьмо, - сказала я.
- Мне сказали, что у нее не должно быть шрамов. Если она будет так сильно дергаться, я не смогу этого обещать.
- Кто заставил вас такое пообещать? - Спросил Виктор.
- Вы знаете кто, - сказал он, и его голос прозвучал достаточно испуганно, чтобы я не уловила это.
Эдуард сжал мое лицо немного крепче:
- Анита, ты все-таки должна держаться.
- Я знаю, - сказала я.
- Ты можешь это сделать? - спросил он.
- Кто? - спросил Виктор врача.
- Вивиана.
- Мы должны спешить, - сказал Виктор. - Моя мать знает. Кто-то говорил с ней. Я бы предпочел, чтобы Аниты здесь не было, когда она приедет.
- Подожди, - сказал Эдуард.
Врач чистил слишком глубоко, и я дернулась снова, мои руки сотрясались на столе.
- Я не могу не двигаться, - наконец признала я.
- Бернардо, Олаф, - позвал он.
- Черт, - выругалась я.
Я не хотела, чтобы меня держали, но... не cуществовало способа, чтобы я не боролась. Я не могла не бороться.
Было смешно, что никто из нас не спорил, что мы не хотим быть здесь, когда мама Виктора прибудет. Она почти подчинила меня, когда со мной все было в порядке, а такую слабую и больную... Я не знала, смогу ли я не пустить ее в мою голову.
Бернардо взял мою правую руку и держал ее в двух местах. Виктор взял меня за другую руку с капельницей, еще торчащей из нее. Когда я почувствовала руку на одном из моих бедер, я знала, чья это рука: Олаф.
- Черт, - сказал я.
- Посмотри на меня, Анита. Поговори со мной.
- Ты поговори со мной, - сказала я.
Я почувствовала руки на животе.
- Что вы делаете? - И я ненавидела свой высокий и испуганный голос.
- Я собираюсь начать шить. Я сожалею, чтобы причиняю вам боль.
Тогда я почувствовала укол первого прохода иглы, но он не будет последним. Чтобы избежать рубцов, они использовали более тонкую иглу, более тонкую нить. Все это вместе займет больше времени, больше стежков. Я не была уверена, что я стоила этого.
Эдуард разговаривал со мной, в то время как другие пытались удержать меня на месте. Он говорил о Донне и детях. Он шептал о миссиях в Южной Америке, где я никогда не была с ним, и он убивал тех, кого я встречала только в книжках. В его рассказе было больше личных деталей, чем он когда-нибудь говорил мне. Он готов был продолжать рассказывать свои секреты , только бы я могла просто лежать.
Я все ждала, что боль притупится, но этого не случилось. Боль оставалась острой и тошнотворной, и ощущение того, как мою кожу стягивают вместе, было сильнее, чем мог вынести мой желудок.
- Меня сейчас стошнит, - успела я сказать.
- Ее сейчас стошнит - повторил Эдуард, и руки отодвинулись. Я попыталась перекатиться на свою сторону слишком быстро, и распрощалась с едой, которую пыталась удержать на последнем месте убийства. Вегас собирался стать настоящим городом веселья.
Боль в животе была свежей и резанула где-то посередине рвоты. Доктор вытер мне рот, потом положил меня снова на спину.
- Она разорвала несколько швов.
- Прости, - удалось мне сказать.
Теперь голос доктора звучал сердито.
- Мне нужно, чтобы ее держали, она по-прежнему дергается, и если она продолжит рвать от боли, швы могут не выдержать.
- Что вы хотите от нас? - Спросил Виктор.
Я была просто счастлива, что он не зашивал меня. Пусть говорят вечно, только бы он не начинал снова. Я поняла, что это не только боль, но еще и ощущения.
- Держите ее, - сказал доктор.
Раствор помог очистить мой разум и мое видение, так что я могла разглядеть его сейчас. Он был афроамериканцем, волосы острижены близко к его голове, среднего телосложения, маленькие уверенные руки. Он был одет в зеленый хирургический халат поверх одежды, и такие же перчатки.
Руки Эдуарда переместились с моего лица к плечам, придавив их к столу. Виктор взял меня за ноги и позволил Олафу сжимать руку, которую он уже держал. Когда большой человек запротестовал, Виктор сказал:
- Я вертигр, и ни один человек, каким бы сильным он не был, не может соревноваться со мной.
Олафу это не понравилось, но он положил руку мне на плечо, выше локтя, а Виктор взобрался на стол, чтобы прижать нижнюю часть моего тела. Он был сильным. Все они были сильными, но благодаря вампирским меткам Жан-Клода, я тоже. Эдуард нажал достаточно сильно, чтобы удержать мои плечи, но я не могла помочь, и дергалась снова, как только иглы начинали двигаться через мою кожу.
- Кричи, - сказал он.
- Что?
- Кричи, Анита, ты должна дать этому выйти тем или иным способом. Если ты будешь кричать, может быть, ты перестанешь дергаться.
- Если я начну кричать, я не остановлюсь.
- Мы не скажем, - произнес Бернардо со стороны руки, которую он прижимал, очень сильно, к столу.
Иглы впились в мою кожу, и потянули. Я открыла рот и закричала. Я поместила весь страх, все отчаяние в этот звук. Я кричала так часто, как только могла дышать. Я кричала громко, долго и позволила себе погрузиться в это. Я кричала и плакала, и ругалась, но я перестала дергаться так сильно.
Когда врач закончил, я дрожала и была покрыта потом, и меня тошнило, мои глаза не могли сосредоточиться, и горло болело, но мы закончили.
Доктор заменил пустой пакет с прозрачной жидкостью на свежий.
- Она снова в шоке. Мне это не нравится.
Кто-то принес одеяло и укрыл меня им. Я успела сказать грубым, словно не принадлежащим мне, голосом:
- Мы должны идти. Виви будет здесь, и с Паулой Чжу нужно разобраться.
- Вы никуда не поедете, пока не закончится другой пакет жидкости в капельнице, - сказал доктор.
Эдуард вернулся к моей голове, приглаживая концы моих волос там, где завитки приклеились к моему лицу.
- Он прав. Ты не можешь вот так выйти.
- Мы пойдем и убедимся, что Паула Чжу не уйдет, - сказал Олаф.
- Да, - подтвердил Бернардо. - Мы можем сделать это.
Они уехали, и меня обернули еще одним одеялом, потому что мои зубы начали стучать. Эдуард коснулся моего лица еще раз.
- Отдыхай, я буду здесь.
Я не хотела спать, но как только я перестала дрожать, оказалось так сложно держать глаза открытыми. Вивиана приближалась, но я не могла ни черта с этим поделать. Я заснула и позволила своему телу начать исцеляться. Последнее, что я видела, был Эдуард, который подтягивал стул, чтобы быть рядом со мной и в то же время видеть все двери. Это заставило меня улыбнуться, а потом я провалилась в тепло одеял и усталость моего тела.
Глава 50
Я спала, и во сне я шла по белому коридору с дверьми по обе стороны. Я знала, что за дверями что-то было, но не знала, что именно. Одна из дверных ручек повернулась, и мне стало страшно. Я начала двигаться по коридору быстрее, и поняла, что одета в какие-то длинные белые одежды. В них было тяжело и трудно двигаться. У меня никогда не было ничего подобного. Между дверями показались зеркала, и я уловила свое мелькание в них. Бледный овал лица, черные волосы, собранные наверху головы, с искусными локонами вокруг плечей. В моих волосах было перо, а вокруг моей шеи рассыпались драгоценные камни. Это был не мой сон.
Следующее зеркало показало вторую фигуру, шедшую рядом со мной. Она была одета в красное, цвета мятого бархата и розовых лепестков. Золото мелькало то тут, то там, когда она двигалась. Меня она одела в белое и серебряное с блеском алмазов. Сама носила золото и рубины.
Я заставила себя прекратить бежать по коридору, который, казалось, не становился короче. Я стояла перед одним из зеркал, и она оттуда смотрела на меня, стоя прямо за плечом моего отражения.
- Бель Морт, - прошептала я, и это прозвучало, как заклятие, потому что я ощутила, как ее рука скользнула вокруг моих плечей, поворачивая меня. Она была немного короче, чем я, но каблуки сделали ее выше. Наши волосы были почти одинакового оттенка черного, но в то время, как мои глаза были глубокими коричневыми, у нее они были почти янтарные.
- Ma Petite, вы были очень занятой девушкой. - Прошептала она, и прикоснулась темно-красными губами к белизне моей шеи.
- Нет, - сказала я.
Она оставила лишь совершенный отпечаток помады на моей коже. Бель улыбнулась мне через плечо, прижавшись ко мне лицом.
- Разве тебе не нравится время, которое мы проводим вместе, Ma Petite?
Я хотела сказать нет, но ее эго было слишком большим и слишком хрупким для правды. Если это была правда. Она пришла ко мне, когда я была без сознания, на грани смерти, и у нас был секс. Она накормила меня достаточно, чтобы я пришла в себя, и могла кормиться в реальном мире, и спасти себя и Жан-Клода, и Ричарда, хотя я не была уверена, насколько она заботится о нашем короле волков. Но она хотела спасти меня и Жан-Клода. Я до сих пор не точно не знала, почему она сделала это. Бель никогда не делала ничего без выгоды для себя.
Ее рука опустилась спереди по моей белой одежде, пока ее пальцы не скользнули в лиф. Я схватила ее за руку, чтобы остановить движение.
- Если бы ты хотела секса, ты поместила бы нас в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Эдуард заправил кое-что из моего оружия внутрь своей одежды и вокруг тела, но многое, и мой жилет в том числе, было на полу.
- Оружие, - произнесла я немного напряженным голосом.
- Оставь его, - сказал Виктор.
- Нет, - сказал я.
Олаф просто начал собирать его и взял то, что помещалось в его пояс. Эдуард уже добавил мой рюкзак к своему грузу. Он взял кожаную куртку.
- Чтобы скрыть мои руки, - сказал он.
Я поняла, что его руки были забрызганы моей кровью. Я видела их и до этого, но одновременно из-за их вида и того факта, что теперь я стояла, тепло пустыни поплыло вокруг меня.
- Внутрь, - прошептала я, - мне нужно внутрь как можно скорее.
Эдуард не стал задавать вопросов, просто помог мне повернуться, чтобы идти. Что-то в моем животе натянулось совсем неправильно, когда я повернулась. Мои внутренности угрожающе покатились. Я молилась, чтобы не вырвать, в то время как мой желудок разрезан снаружи. Это было бы очень болезненным. Я вдохнула через рот горячий, неподвижный воздух, и сосредоточилась на каждом шагу. Сосредоточилась на том, чтобы двигаться настолько естественно, насколько это было возможным, перед камерами, и не так быстро, чтобы не дать рваным ранам раскрыться сильнее. Это была одна из самых осторожных прогулок, какие я только могла вспомнить. Я сосредоточилась так сильно, что не очень обращала внимание на здание, пока Виктор не открыл дверь для нас. Тогда я посмотрела вверх и увидела знак, на котором было написано "У Трикси" и была изображена неоновая полуобнаженная женщина, сидящая в огромном стакане мартини. Знака было достаточно, но они были обязаны поместить больше неона в окно возле двери, который просто кричал: девушки, девочки, девушки все-ню, все время.
Я посмотрела на Виктора, когда мы медленно проходили мимо него. Он прошептал:
- Врач ждет внутри, это то самое заведение, где работает Паула Чжу. Вы можете найти улики, которые позволят вам сказать им задержать ее, не выдавая твоего секрета.
Я не могла спорить с его логикой, а воздух за дверью был прохладным. На данный момент все, что меня волновало, неважно где и как, это лечь в помещении с кондиционированием. Я проглотила подкатившую тошноту еще один раз, и позволила Эдуарду помочь мне войти в прохладные сумерки Трикси, все ню, все время. По крайней мере, черт возьми, тут было холодно.
Глава 49
Музыка играла громко, хотя и не до дребезга в ушах, как в некоторых клубах. Музыка звучала устало, или, может, это только мне так казалось. Мои глаза привыкли, и я увидела столики, разбросанные по удивительно большой комнате. Там была основная сцена и столики-сцены поменьше с местами вокруг них. Еще не было семи часов, но мужчины уже сидели в затемненной комнате. Женщины ползали по столам-сценам ню, как и обещала вывеска. Я отвела глаза, потому что некоторые ракурсы должны видеть только ваш гинеколог или любовник.
Основная сцена была пуста, но огромна. На ней был небольшой подиум и круговая площадка с сидениями по периметру. Я никогда не видела сцену, подобную этой, ни в одном стрип-клубе, разве что в старом фильме. Виктор вел нас между столов, и мы шли, потому что, если бы мы прошли прямо перед клиентами, это едва ли способствовало бы нашему прикрытию.
Эдуард не пытался поддержать меня, он просто держал руки согнутыми и твердыми под замком моих сцепленных вместе рук, и шел медленно. Олаф и Бернардо были все еще позади. Виктор добрался до маленькой двери сбоку от главной сцены задолго до того, как мне удалось туда попасть. К боли добавилось головокружение. Картинка у меня в глазах пошла пятнами, и это было нехорошо. Сколько крови я потеряла, и сколько продолжала терять?
Мир сузился до сосредоточения на движении моих ног. Боль в животе росла словно далеко, зрение стало размываться и пошло светлыми и темными полосами вокруг меня. Я мертвой хваткой вцепилась в руку Эдуарда и доверилась ему, чтобы ни во что не врезаться. Голос Эдуарда:
- Анита, мы пришли. Анита, ты можешь остановиться.
Он вынужден был схватить меня за плечо, чтобы заставить меня взглянуть на него. Я просто смотрела на него, видя его лицо, но не понимая, почему свет стал ярче. Рука коснулась моего лба.
- Ее кожа прохладна на ощупь, - сказал Олаф.
Эдуард поднял меня, и это причинило сильную боль, достаточную для того, чтобы я закричала, и мир поплыл яркими полосами. Я сосредоточилась на том, чтобы не вырвать, и это помогло преодолеть боль. Мы оказались в комнате, которая была опять-таки тусклой, но не такой темной, как клуб. Они положили меня на стол под свет. Подо мной была ткань, и рифление пластика под ней. Кто-то щупал мою левую руку. Я увидела человека, которого я не знала, и сказала:
- Эдуард.
- Я здесь, - и он встал у меня в изголовье.
Голос Виктора.
- Это наш врач. Он действительно врач, и зашил многих из моего народа. Он очень хорошо зашивает, даже шрамов не остается.
- Будет немного печь, - сказал доктор. Он поставил мне капельницу и пустил внутривенно раствор. Я была в шоке. У видела только образ с темными волосами и темной кожей, и что он был более экзотическим, чем Бернардо или я. Помимо этого, он для меня был размытым пятном.
- Как много крови она потеряла? - Спросил он.
- Не похоже, чтобы она потеряла ее много в машине, - сказал Эдуард.
Было какое-то движение, и я попыталась посмотреть на него, но Эдуард поймал мое лицо между своих рук.
- Посмотри на меня, Анита. - Это был способ, которым родитель постарался бы отвлечь ребенка от большого плохого доктора.
- О, сказала я. -Это не очень хорошо.
Он улыбнулся.
- Что, я не достаточно интересен? Я могу позвать Бернардо, чтобы ты могла смотреть на него. Он красивее.
- Ты дразнишь меня, пытаясь меня отвлечь. Дерьмо, что должно произойти?
- Он не хочет давать тебе обезболивающие, из-за потери крови и шока. Если бы мы были в больнице с лучшим оборудованием, он бы попробовал, но без него, он не хочет идти на этот риск.
Я сглотнула, и на этот раз это была не тошнота, а страх.
- У меня четыре следа от когтей, - сказала я.
- Да.
Я закрыла глаза и попыталась замедлить пульс, и прогнать желание слезть со стола и бежать.
- Я не хочу этого делать.
- Я знаю, - сказал он, но держал руки на моем лице, не то чтобы удерживая меня, но заставляя смотреть на него.
Олаф сказал откуда-то справа:
- Анита исцелялась от худшего, чем это. В Сент-Луисе не потребовалось зашивать ее раны.
- Это потому, что она исцелялась слишком быстро, чтобы нуждаться в лечении, -сказал Эдуард.
- Почему она не может сделать это сейчас? - Спросил он.
Я питалась царем лебедей, и через него каждым лебедем по всей Америке. Это был удивительный прилив энергии. Достаточно, чтобы спасти мою жизнь, и Ричарда, и Жан-Клода. Мы все были очень больны. Столько энергии, что даже позже, когда я была ранена гораздо хуже, чем сейчас, я спокойно исцелила шрам в рекордное время, почти как настоящий ликантроп. Но я не хотела объяснять это незнакомым людям, вслух я сказала:
- У меня нет силы.
- Ей нужно по-настоящему большое кормление, - сказал Эдуард.
- А, - произнес Олаф, - лебеди.
- Вы имеете в виду ardeur? - Спросил Виктор.
- Да, - сказала я.
- Насколько большое кормление может тебе понадобиться? - Спросил он.
- Она питалась перед тем, как получила раны. Я не думаю, что секс в таком состоянии будет тем, что нужно.
Я была того же мнения.
Руки убрали мою рубашку от раны. Я старалась увидеть и сказала:
- Что происходит? Что он делает?
Голос врача.
- Я просто очищаю рану. Ладно?
- Нет, но да.
- Посмотри на меня, Анита. - Бледно-голубые глаза Эдуарда смотрели на меня сверху вниз. Я бы никогда не назвала его лицо добрым, но теперь в нем отражалось сочувствие, которого я никогда не думала там увидеть.
Руки начали очищать рану чем-то холодным и узким.
- Дерьмо, - сказала я.
- Мне сказали, что у нее не должно быть шрамов. Если она будет так сильно дергаться, я не смогу этого обещать.
- Кто заставил вас такое пообещать? - Спросил Виктор.
- Вы знаете кто, - сказал он, и его голос прозвучал достаточно испуганно, чтобы я не уловила это.
Эдуард сжал мое лицо немного крепче:
- Анита, ты все-таки должна держаться.
- Я знаю, - сказала я.
- Ты можешь это сделать? - спросил он.
- Кто? - спросил Виктор врача.
- Вивиана.
- Мы должны спешить, - сказал Виктор. - Моя мать знает. Кто-то говорил с ней. Я бы предпочел, чтобы Аниты здесь не было, когда она приедет.
- Подожди, - сказал Эдуард.
Врач чистил слишком глубоко, и я дернулась снова, мои руки сотрясались на столе.
- Я не могу не двигаться, - наконец признала я.
- Бернардо, Олаф, - позвал он.
- Черт, - выругалась я.
Я не хотела, чтобы меня держали, но... не cуществовало способа, чтобы я не боролась. Я не могла не бороться.
Было смешно, что никто из нас не спорил, что мы не хотим быть здесь, когда мама Виктора прибудет. Она почти подчинила меня, когда со мной все было в порядке, а такую слабую и больную... Я не знала, смогу ли я не пустить ее в мою голову.
Бернардо взял мою правую руку и держал ее в двух местах. Виктор взял меня за другую руку с капельницей, еще торчащей из нее. Когда я почувствовала руку на одном из моих бедер, я знала, чья это рука: Олаф.
- Черт, - сказал я.
- Посмотри на меня, Анита. Поговори со мной.
- Ты поговори со мной, - сказала я.
Я почувствовала руки на животе.
- Что вы делаете? - И я ненавидела свой высокий и испуганный голос.
- Я собираюсь начать шить. Я сожалею, чтобы причиняю вам боль.
Тогда я почувствовала укол первого прохода иглы, но он не будет последним. Чтобы избежать рубцов, они использовали более тонкую иглу, более тонкую нить. Все это вместе займет больше времени, больше стежков. Я не была уверена, что я стоила этого.
Эдуард разговаривал со мной, в то время как другие пытались удержать меня на месте. Он говорил о Донне и детях. Он шептал о миссиях в Южной Америке, где я никогда не была с ним, и он убивал тех, кого я встречала только в книжках. В его рассказе было больше личных деталей, чем он когда-нибудь говорил мне. Он готов был продолжать рассказывать свои секреты , только бы я могла просто лежать.
Я все ждала, что боль притупится, но этого не случилось. Боль оставалась острой и тошнотворной, и ощущение того, как мою кожу стягивают вместе, было сильнее, чем мог вынести мой желудок.
- Меня сейчас стошнит, - успела я сказать.
- Ее сейчас стошнит - повторил Эдуард, и руки отодвинулись. Я попыталась перекатиться на свою сторону слишком быстро, и распрощалась с едой, которую пыталась удержать на последнем месте убийства. Вегас собирался стать настоящим городом веселья.
Боль в животе была свежей и резанула где-то посередине рвоты. Доктор вытер мне рот, потом положил меня снова на спину.
- Она разорвала несколько швов.
- Прости, - удалось мне сказать.
Теперь голос доктора звучал сердито.
- Мне нужно, чтобы ее держали, она по-прежнему дергается, и если она продолжит рвать от боли, швы могут не выдержать.
- Что вы хотите от нас? - Спросил Виктор.
Я была просто счастлива, что он не зашивал меня. Пусть говорят вечно, только бы он не начинал снова. Я поняла, что это не только боль, но еще и ощущения.
- Держите ее, - сказал доктор.
Раствор помог очистить мой разум и мое видение, так что я могла разглядеть его сейчас. Он был афроамериканцем, волосы острижены близко к его голове, среднего телосложения, маленькие уверенные руки. Он был одет в зеленый хирургический халат поверх одежды, и такие же перчатки.
Руки Эдуарда переместились с моего лица к плечам, придавив их к столу. Виктор взял меня за ноги и позволил Олафу сжимать руку, которую он уже держал. Когда большой человек запротестовал, Виктор сказал:
- Я вертигр, и ни один человек, каким бы сильным он не был, не может соревноваться со мной.
Олафу это не понравилось, но он положил руку мне на плечо, выше локтя, а Виктор взобрался на стол, чтобы прижать нижнюю часть моего тела. Он был сильным. Все они были сильными, но благодаря вампирским меткам Жан-Клода, я тоже. Эдуард нажал достаточно сильно, чтобы удержать мои плечи, но я не могла помочь, и дергалась снова, как только иглы начинали двигаться через мою кожу.
- Кричи, - сказал он.
- Что?
- Кричи, Анита, ты должна дать этому выйти тем или иным способом. Если ты будешь кричать, может быть, ты перестанешь дергаться.
- Если я начну кричать, я не остановлюсь.
- Мы не скажем, - произнес Бернардо со стороны руки, которую он прижимал, очень сильно, к столу.
Иглы впились в мою кожу, и потянули. Я открыла рот и закричала. Я поместила весь страх, все отчаяние в этот звук. Я кричала так часто, как только могла дышать. Я кричала громко, долго и позволила себе погрузиться в это. Я кричала и плакала, и ругалась, но я перестала дергаться так сильно.
Когда врач закончил, я дрожала и была покрыта потом, и меня тошнило, мои глаза не могли сосредоточиться, и горло болело, но мы закончили.
Доктор заменил пустой пакет с прозрачной жидкостью на свежий.
- Она снова в шоке. Мне это не нравится.
Кто-то принес одеяло и укрыл меня им. Я успела сказать грубым, словно не принадлежащим мне, голосом:
- Мы должны идти. Виви будет здесь, и с Паулой Чжу нужно разобраться.
- Вы никуда не поедете, пока не закончится другой пакет жидкости в капельнице, - сказал доктор.
Эдуард вернулся к моей голове, приглаживая концы моих волос там, где завитки приклеились к моему лицу.
- Он прав. Ты не можешь вот так выйти.
- Мы пойдем и убедимся, что Паула Чжу не уйдет, - сказал Олаф.
- Да, - подтвердил Бернардо. - Мы можем сделать это.
Они уехали, и меня обернули еще одним одеялом, потому что мои зубы начали стучать. Эдуард коснулся моего лица еще раз.
- Отдыхай, я буду здесь.
Я не хотела спать, но как только я перестала дрожать, оказалось так сложно держать глаза открытыми. Вивиана приближалась, но я не могла ни черта с этим поделать. Я заснула и позволила своему телу начать исцеляться. Последнее, что я видела, был Эдуард, который подтягивал стул, чтобы быть рядом со мной и в то же время видеть все двери. Это заставило меня улыбнуться, а потом я провалилась в тепло одеял и усталость моего тела.
Глава 50
Я спала, и во сне я шла по белому коридору с дверьми по обе стороны. Я знала, что за дверями что-то было, но не знала, что именно. Одна из дверных ручек повернулась, и мне стало страшно. Я начала двигаться по коридору быстрее, и поняла, что одета в какие-то длинные белые одежды. В них было тяжело и трудно двигаться. У меня никогда не было ничего подобного. Между дверями показались зеркала, и я уловила свое мелькание в них. Бледный овал лица, черные волосы, собранные наверху головы, с искусными локонами вокруг плечей. В моих волосах было перо, а вокруг моей шеи рассыпались драгоценные камни. Это был не мой сон.
Следующее зеркало показало вторую фигуру, шедшую рядом со мной. Она была одета в красное, цвета мятого бархата и розовых лепестков. Золото мелькало то тут, то там, когда она двигалась. Меня она одела в белое и серебряное с блеском алмазов. Сама носила золото и рубины.
Я заставила себя прекратить бежать по коридору, который, казалось, не становился короче. Я стояла перед одним из зеркал, и она оттуда смотрела на меня, стоя прямо за плечом моего отражения.
- Бель Морт, - прошептала я, и это прозвучало, как заклятие, потому что я ощутила, как ее рука скользнула вокруг моих плечей, поворачивая меня. Она была немного короче, чем я, но каблуки сделали ее выше. Наши волосы были почти одинакового оттенка черного, но в то время, как мои глаза были глубокими коричневыми, у нее они были почти янтарные.
- Ma Petite, вы были очень занятой девушкой. - Прошептала она, и прикоснулась темно-красными губами к белизне моей шеи.
- Нет, - сказала я.
Она оставила лишь совершенный отпечаток помады на моей коже. Бель улыбнулась мне через плечо, прижавшись ко мне лицом.
- Разве тебе не нравится время, которое мы проводим вместе, Ma Petite?
Я хотела сказать нет, но ее эго было слишком большим и слишком хрупким для правды. Если это была правда. Она пришла ко мне, когда я была без сознания, на грани смерти, и у нас был секс. Она накормила меня достаточно, чтобы я пришла в себя, и могла кормиться в реальном мире, и спасти себя и Жан-Клода, и Ричарда, хотя я не была уверена, насколько она заботится о нашем короле волков. Но она хотела спасти меня и Жан-Клода. Я до сих пор не точно не знала, почему она сделала это. Бель никогда не делала ничего без выгоды для себя.
Ее рука опустилась спереди по моей белой одежде, пока ее пальцы не скользнули в лиф. Я схватила ее за руку, чтобы остановить движение.
- Если бы ты хотела секса, ты поместила бы нас в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62