Мне кажется, что теперь я понимаю, почему моя мать любила его, и я счастлива иметь отца, которого могу любить и уважать. Я могу сказать об этом каждому. Уориндер улыбнулся.
– Боюсь, Кейт, тебе это не принесло бы пользы, дорогая.
– В моем сердце только хорошее чувство. Вы, мистер Уориндер, перевернули всю мою жизнь. Я никогда не смогу по-настоящему отблагодарить вас.
– Мне не нужна благодарность. Мне достаточно знать, что мы не враги. – Он вздохнул и обвел всех пристальным взглядом. – Вы хотели правды, и вы ее получили, – продолжал он устало. – Но я должен согласиться с Гарри. Я ничего не собираюсь предпринимать в связи с этой статьей. Я буду по-прежнему ровно вести себя в обществе, и мне хотелось бы, чтобы вы все мне в этом помогли. Особенно ты, Кларисса. – Уориндер подошел к жене и хотел приобнять ее, но она оттолкнула его руку. – Ты моя жена, и что бы ты ни испытывала ко мне в душе, я ожидаю от тебя поддержки и понимания.
– Не знаю, смогу ли я после всего быть с тобой прежней, – с обидой сказала леди Кларисса. – Как бы я ни старалась, я всегда буду помнить об этом. Я буду читать это в каждом взгляде, слышать жалость в каждом слове. Я никогда не смогу избавиться от этого. – Голос ее был хриплым, она всхлипнула и затем выбежала из комнаты.
Уориндер хотел пойти за женой, но Гарри остановил его.
– Не надо, папа. Мама сейчас очень расстроена. Ты должен дать ей время. Лучше я пойду и поговорю с ней.
– Да, наверное, так будет лучше, – сказал отец. Какое-то время в комнате стояла тишина. Потом Эверард решил попытаться сгладить напряженную обстановку.
– Похоже, мы все остались живы, – сказал он, – полагаю, надо сказать Бартону, что пора накрывать на стол. Мы должны сделать все, как обычно, чтобы хотя бы остановить разговоры прислуги. Только Богу известно, что они уже там о нас говорят. Дэниел, Кейт, присоединяйтесь к нам, пожалуйста!
– Спасибо, – сказал Дэниел, – не сейчас. Это только вызовет еще большие разговоры. И Кейт, и я здесь чужие.
– Не такие уж чужие после того, что вы сегодня узнали, – заметил Уориндер. – Но все равно, прошу вас, не теряйтесь. Приходите, навещайте меня хоть иногда. Кристина говорила, что ты, Дэниел, публикуешься уже в других изданиях, не только в своем радикальном листке. Я смогу быть тебе полезным. У меня есть кое-какие связи с издателями.
– Спасибо, – сдавленно сказал Дэниел. – Я буду очень благодарен вам.
– Кейт, ты тоже не забывай меня… Ты собираешься продолжать выступать в труппе мистера Кина?
– Да, он приглашает меня, но у меня есть и другие заманчивые предложения. Я все еще не могу поверить, что у меня есть право выбора.
– Идем, Кейт, мы должны уходить, – сказал Дэниел, чувствуя, что если он задержится еще хоть на минуту, с его губ сорвется вопрос, который не должен сейчас прозвучать при Кристине, которая не догадывалась о нависшей над их отношениями опасности.
Когда брат и сестра Хантер ушли, появился Гарет, он сказал, что леди Кларисса осталась у себя в спальне и не будет ужинать.
– Это неправильно! – воскликнул Уориндер. – Она должна перекусить. Кристина, дорогая, попроси, пожалуйста, миссис Гант, чтобы она отнесла маме что-нибудь вкусненькое.
Когда после ужина Кристина заглянула к матери, леди Кларисса сидела в халате перед зеркалом и задумчиво смотрела перед собой.
– Где отец? – спросила женщина.
– Они с Гарри внизу. Он скоро придет. Мама, ты хочешь что-нибудь? Может, тебе принести горячего чаю?
– Нет, спасибо, ничего не нужно. Кристина, иди спать.
– Мама, не сердись на него. Это было очень давно. Все в прошлом, он ведь тебя любит.
– Да? Ты так считаешь? Сегодня мне трудно было в это поверить. Откуда тебе знать? Ты еще очень молода. Я чувствую себя такой обманутой… Все эти годы твой отец скрывал от меня… Почему он ничего не объяснил мне раньше?
– Может быть, не сказал потому, что боялся, что если расскажет тебе, то ты, мама, не поймешь его, а только отвернешься, как, впрочем, ты и сделала сегодня вечером… Я считаю, что ты должна его понять и постараться простить. Пожалуйста, мама!
Леди Кларисса, казалось, была удивлена, как будто то, о чем сейчас говорила Кристина, не приходило ей в голову. Подумав, она резко сказала:
– Какая ерунда, Кристина! Твой отец никогда ничего не боялся. Иди спать, девочка. Ты выглядишь уставшей.
– Думаю, мы все сегодня переволновались. Спокойной ночи, мама. Постарайся не думать ни о чем плохом.
Кристина поцеловала мать и пошла в свою комнату.
Через некоторое время Кристина услышала, как по лестнице медленно поднимается отец. Он подошел к двери спальни леди Клариссы, подергал за ручку, но дверь оказалась запертой. Он постоял с минуту и вернулся в свою комнату. У Кристины возникло страстное желание побежать к матери и поговорить с нею, может быть, даже возмутиться ее хладнокровием, неприятием отца. Кристина не понимала, что ее мать, гордая и капризная женщина, всегда очень ценила свою счастливую и устроенную семейную жизнь и теперь она переживала шок от столкновения с жестокой реальностью, где было место измене.
Леди Клариссе хотелось наказать своего мужа, она была уверена в том, что он придет просить у нее прощения, поэтому она и закрыла дверь своей спальни. Она, конечно же, слышала, как Эверард Уориндер подошел к двери. Затаив дыхание, женщина ожидала, когда же он постучится, станет просить ее открыть дверь. Она услышала, как он уходил к себе, и расплакалась. Ей стало жалко себя и того, что все произошло не так, как она надеялась.
Глава 9
В тот необыкновенный вечер в доме Уориндеров перед Дэниелом ожила более привлекательная картина прошлого, но зато возникла проблема, которая казалась одинаково невыносимой и неразрешимой.
Когда его мать рассталась с Эверардом Уориндером и вышла замуж за Джона Хантера, она была уже беременна. Был ли Уориндер его отцом? Неужели Джон Хантер, которого Дэниел все эти годы обожал, восхищался и любил, был на самом деле не его отцом, а просто усыновил ребенка своей жены?
Если это так, то он должен принять тот факт, что Кристина его сестра.
От этой мысли ему становилось жарко. То, что было между ними, представлялось ему смертным грехом. Его воспитывали в строгости и аскетизме. В жутких условиях, когда ему приходилось жить вместе с другими рабочими с фабрики – большие семьи в одной крохотной комнатке – он видел, как это случается: отцы спят с дочерьми, братья с сестрами. У него в памяти на всю жизнь остался чудовищно некрасивый ребенок с трясущейся головой, неуклюже открытым ртом и каким-то отсутствующим взглядом. Он вспомнил, что о нем говорили… Дэниел и Кристина любили друг друга чистой невинной любовью, но представить, только на минуту представить… От одной подобной мысли ему становилось не по себе. Ему надо избавиться от таких дум.
Он должен верить, что его отец – хороший честный человек Джон Хантер. Дэниел, как и планировал, пойдет к отцу Кристины и прямо скажет ему, что они любят друг друга и Кристина согласна стать его женой. Приняв, наконец, такое решение, на следующий день Дэниел начал действовать.
Эверарда Уориндера Дэниел нашел на работе. Когда Дэниел вошел к нему в кабинет, Эверард поднялся ему навстречу.
– Проходи, Дэниел. Я рад тебя видеть. Значит, ты поймал меня на слове. Отлично. Чем я могу тебе помочь?
– Я пришел не поэтому.
– Да? Ну что же, это не важно. Присаживайся. – И он указал на одно из красивых, обтянутых кожей кресел. – Устраивайся поудобнее. Хочешь кофе?
– Нет, спасибо, я предпочитаю стоять.
– Как хочешь. Так что же тебя привело ко мне, если не желание, чтобы я помог тебе с публикацией? – спросил Эверард и откинулся назад, слегка улыбаясь.
– Я хочу жениться на вашей дочери, – прямо сказал Дэниел.
– В самом деле? – Уориндер выпрямился, а его руки, до этого вертевшие карандаш, замерли. – Продолжай, – сказал он после небольшой паузы. – Когда же ты пришел к такому гениальному решению?
Все заготовленные заранее Дэниелом речи о классовых различиях, о неважности того, что у одного из них деньги есть, а у другого нет, вылетели у него из головы. Вместо этого с его языка срывались, обгоняя друг друга, слова:
– Мы с Кристиной любим друг друга. Я два года убегал от этой любви, потому что чувствовал эту проклятую разницу между нами, думал, что никогда не прощу вас, но сейчас все изменилось. Мы с Кристиной решили, и что бы вы ни думали по этому поводу, вам придется смириться с этим. Я знаю, что вам и леди Клариссе будет очень трудно…
– Не так трудно, как будет Кристине, если я дам согласие на этот глупый брак.
Дэниела будто ударили:
– Почему вы так говорите? Почему глупый? Кристина не ребенок. Она, как и я, долго думала. Мы пришли к этому решению очень медленно, мучительно трудно, и оно непоколебимо.
– И как два идеалиста, вы решили, что не можете больше жить друг без друга? Так?
– Не смейтесь над нами! – вскипел Дэниел.
– Поверь, я вовсе не смеюсь. О, ради Бога, Дэниел, не смотри на меня, как на своего врага. Присядь, давай обсудим ситуацию, как два взрослых, разумных человека.
Дэниел нерешительно взглянул на Эверарда. Он ожидал гневного взрыва, с которым приготовился бороться, а не этого, почти дружеского, обращения.
– Я очень серьезен, и Кристина тоже, – растерянно произнес Дэниел.
– Я уверен в этом, и я тоже не шучу, – сказал Уориндер и подался вперед. Дэниел вдруг испугался его разумных доводов.
– Ты когда-нибудь всерьез задумывался над тем, что вас с Кристиной ожидает? Ты умный, способный, готовый упорно трудиться, чтобы достичь успеха, но, к сожалению, это очень медленный процесс. Тебе это будет не так трудно, ты вырос с этим, ты научился рассчитывать свои средства. Но только на секунду задумайся, что это означает для Кристины, которая никогда ни в чем не знала отказа, которой не нужно было стирать даже свой носовой платок, которая не имеет понятия, что значит экономить деньги или разумно вести хозяйство. Даже если учесть деньги, оставленные ей бабушкой, даже если я дам ей такое же приданое, как и Маргарет, ей не хватит этого и на год на ее платья и шляпки.
– Кристина научится, – упрямо сказал Дэниел. – Она хочет научиться. Нам не нужно богатства.
– Это не богатство, Дэниел. Это только та маленькая часть, что делает жизнь Кристины нормальной. Что она станет делать, когда родится ребенок? Что будешь делать ты, когда тебе придется отказаться от всех твоих честолюбивых планов, а вместо этого влачить жалкое существование, едва сводя концы с концами?
– Почему вы мне это все говорите? – наконец, перебил его Дэниел. – Что вы можете об этом знать? Вы, который никогда не испытывал ничего подобного?!
– Может быть, лично и не испытывал, но тридцать лет в суде кое-чему меня научили. Я достаточно видел житейских трагедий, доведенных до отчаяния людей, жестоких людей, которые вынуждены были оставить свои надежды для того, чтобы просто прожить. Я однажды защищал женщину, которая утопила своих детей, потому что не могла смотреть, как они медленно умирают от голода.
– Вы ее спасли?
– Ее не повесили, а приговорили к пожизненному заключению, хотя лично мне кажется, что она бы предпочла смерть. Я не желал бы Кристине подобной судьбы.
– И я тоже. Я буду работать до изнеможения, чтобы она не страдала.
– Конечно, но этого будет недостаточно. В таких случая любовь исчезает, а приходит горечь, сожаление и даже ненависть. Нет, Дэниел, я никогда не допущу для Кристины подобной жизни. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить эту женитьбу.
– Нам не обязательно ваше согласие, – гневно сказал Дэниел. – Нам не нужны ни ваши деньги, ни что-нибудь еще от вас. Мы сами устроим свою жизнь.
– Нет, Дэниел, нет! – Эверард встал и, обойдя стол, подошел к молодому человеку. – Есть еще нечто, что не выходит у меня из головы, над чем мы оба с тобой не властны.
Дэниел медленно поднялся, отодвинул кресло. Он надеялся, что ошибался, что этот момент никогда не наступит. Но он наступил. Дэниел произнес:
– Я знаю, что вы хотите сказать. Когда вы оставили мою мать, она была беременна, верно? И возможно, всего лишь возможно, что я – тот ребенок. Но ведь у вас нет доказательств. Я сын Джона Хантера, я частичка его, я чувствую это, я всегда это знал.
– Чувствовать недостаточно. Вероятность остается, и меня это пугает. Женщина, которая сказала мне, что у Мэри родился ребенок, весело заметила: «У вас замечательный сын, но вам он никогда не принесет радости». Это может быть правдой. Я пытался тогда узнать еще что-то, но так и не сумел, пока жизнь сама не подбросила мне неожиданный подарок.
У Дэниела по телу прокатилась волна дрожи. С некоторым трудом он произнес:
– Когда к вам пришла моя мать, она ничего не сказала вам о сыне?
Эверард отвернулся. Память о том времени была слишком болезненной для него.
– Мы думали только о себе, – наконец сказал он, нахмурясь. Несколько минут они молчали, потом Эверард снова заговорил:
– И еще, Дэниел, мы должны посмотреть на это с разных точек зрения. Как ты, наверное, знаешь, у меня есть враги, которые копают под меня. А что, если они не остановятся на этом, а станут действовать и дальше? Ты хочешь, чтобы они облили грязью и Кристину? Подумай, что это может означать для тебя и для нее. Ты этого хочешь? Не надо, Дэниел. Оставь ее. Я все-таки верю, всегда верил, что ее чувство к тебе несерьезно, это не любовь, которая должна быть основой семьи. Я совершенно не против вашей дружбы. Я думаю, ты знаешь это. Суд над твоей сестрой сплотил нас, но сейчас все встало на свои места. Ее первой любовью был Гарет, и я уверен, что в душе моей дочери эта любовь еще живет, и когда ты уйдешь из ее жизни, она поймет, насколько важен ей Гарет. Если ты готов принять мою помощь, я смогу облегчить тебе этот шаг.
– Гарет! – с горечью и злостью в голосе повторил Дэниел. – Доктор Гарет Фрайзер, такой удобный, который не обращал на нее внимания, пока не почувствовал, что теряет ее, а теперь прикладывает все силы, чтобы вернуть ее. Я не боюсь его, и вам, мистер Уориндер, не купить меня. От меня не так легко избавиться. Я не оставлю Кристину ни за что, клянусь!
– Это ты сейчас так думаешь, а когда успокоишься, то на все посмотришь по-другому. Ты поймешь, что я прав.
– Никогда! На этот раз вы ошибаетесь! Я люблю Кристину и женюсь на ней! – Дэниел с силой стукнул кулаком по столу, повернулся и выбежал из кабинета.
Дэниел вышел из здания суда, весь дрожа от возмущения. Он не верит в то, что я его сын, говорил Дэниел себе, даже больше, чем я, но он использует это как главную причину, почему мы должны расстаться, но я не позволю ему, не позволю! Кристина, когда узнает об этом разговоре, наверняка расстроится. Надо предупредить ее, чтобы, когда отец заговорит с ней, она знала, о чем речь. Он пойдет к ней прямо сейчас.
На стук в дверь вышел Бартон. Узнав Дэниела, он сказал:
– Мисс Кристины нет, сэр. Она пошла с мистером Гаретом выбирать портьеры для его нового дома. Они должны вернуться к обеду. Передать ей, что вы заходили?
– Не надо.
После разговора с мистером Уориндером это был еще один удар по его надеждам. Конечно, нет причин, почему она не может помочь Гарету. Он ее старый друг, черт его побери! Ее отец, кажется, сказал: «Гарет был ее первой любовью». И он, наверно, был прав. Ревность кипела у Дэниела внутри, но подходя к своему дому, он стал успокаиваться.
Гнев начал медленно утихать, и Дэниел снова взглянул на отношения Кристины и Гарета в прежнем безоблачном свете.
«Я женюсь на Кристине, даже против вашей воли», – сказал он Уориндеру и был точно уверен в этом. Но, допустим, они действительно поженятся. Куда он ее приведет? На Райскую Аллею, где все соседи выйдут на улицу и будут с любопытством смотреть на Кристину, думая самое худшее.
Все его сбережения пошли на оплату услуг по процессу Кейт. Сейчас у него ничего не было, кроме зарплаты, выдаваемой ему мистером Брауном. Этого едва хватало одному.
Кристина, конечно, предложит платить за все сама, но эта мысль жгла Дэниела, как раскаленное железо. Весь день и почти всю ночь он думал об этом, в душе зная, что Эверард Уориндер прав.
Они живут в каком-то выдуманном мире, не имеющем ничего общего с горькой реальностью. «Уходи, Дэниел. Оставь ее», – сказал ее отец, но он не знает, как много у них было, как много их соединяет: общая радость, общий смех, безумная минута, соединившая их, даже общие ссоры.
На следующее утро Дэниел пошел в школу. Уже давно там надо было навести порядок. Он взял ведро, тряпку и с некоторым ожесточением стал мыть стену в коридоре, куда выходили классы.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показалась Кристина. Она очень тяжело дышала, очевидно, бежала, шляпка ее упала на спину, и ветер успел растрепать ее прекрасные волосы.
– Ведь это все ложь, да? То, что сказал мне папа? – выпалила она, будто всю дорогу эти слова дрожали на ее губах, и теперь она больше не могла сдержать их.
– Проходи в класс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Боюсь, Кейт, тебе это не принесло бы пользы, дорогая.
– В моем сердце только хорошее чувство. Вы, мистер Уориндер, перевернули всю мою жизнь. Я никогда не смогу по-настоящему отблагодарить вас.
– Мне не нужна благодарность. Мне достаточно знать, что мы не враги. – Он вздохнул и обвел всех пристальным взглядом. – Вы хотели правды, и вы ее получили, – продолжал он устало. – Но я должен согласиться с Гарри. Я ничего не собираюсь предпринимать в связи с этой статьей. Я буду по-прежнему ровно вести себя в обществе, и мне хотелось бы, чтобы вы все мне в этом помогли. Особенно ты, Кларисса. – Уориндер подошел к жене и хотел приобнять ее, но она оттолкнула его руку. – Ты моя жена, и что бы ты ни испытывала ко мне в душе, я ожидаю от тебя поддержки и понимания.
– Не знаю, смогу ли я после всего быть с тобой прежней, – с обидой сказала леди Кларисса. – Как бы я ни старалась, я всегда буду помнить об этом. Я буду читать это в каждом взгляде, слышать жалость в каждом слове. Я никогда не смогу избавиться от этого. – Голос ее был хриплым, она всхлипнула и затем выбежала из комнаты.
Уориндер хотел пойти за женой, но Гарри остановил его.
– Не надо, папа. Мама сейчас очень расстроена. Ты должен дать ей время. Лучше я пойду и поговорю с ней.
– Да, наверное, так будет лучше, – сказал отец. Какое-то время в комнате стояла тишина. Потом Эверард решил попытаться сгладить напряженную обстановку.
– Похоже, мы все остались живы, – сказал он, – полагаю, надо сказать Бартону, что пора накрывать на стол. Мы должны сделать все, как обычно, чтобы хотя бы остановить разговоры прислуги. Только Богу известно, что они уже там о нас говорят. Дэниел, Кейт, присоединяйтесь к нам, пожалуйста!
– Спасибо, – сказал Дэниел, – не сейчас. Это только вызовет еще большие разговоры. И Кейт, и я здесь чужие.
– Не такие уж чужие после того, что вы сегодня узнали, – заметил Уориндер. – Но все равно, прошу вас, не теряйтесь. Приходите, навещайте меня хоть иногда. Кристина говорила, что ты, Дэниел, публикуешься уже в других изданиях, не только в своем радикальном листке. Я смогу быть тебе полезным. У меня есть кое-какие связи с издателями.
– Спасибо, – сдавленно сказал Дэниел. – Я буду очень благодарен вам.
– Кейт, ты тоже не забывай меня… Ты собираешься продолжать выступать в труппе мистера Кина?
– Да, он приглашает меня, но у меня есть и другие заманчивые предложения. Я все еще не могу поверить, что у меня есть право выбора.
– Идем, Кейт, мы должны уходить, – сказал Дэниел, чувствуя, что если он задержится еще хоть на минуту, с его губ сорвется вопрос, который не должен сейчас прозвучать при Кристине, которая не догадывалась о нависшей над их отношениями опасности.
Когда брат и сестра Хантер ушли, появился Гарет, он сказал, что леди Кларисса осталась у себя в спальне и не будет ужинать.
– Это неправильно! – воскликнул Уориндер. – Она должна перекусить. Кристина, дорогая, попроси, пожалуйста, миссис Гант, чтобы она отнесла маме что-нибудь вкусненькое.
Когда после ужина Кристина заглянула к матери, леди Кларисса сидела в халате перед зеркалом и задумчиво смотрела перед собой.
– Где отец? – спросила женщина.
– Они с Гарри внизу. Он скоро придет. Мама, ты хочешь что-нибудь? Может, тебе принести горячего чаю?
– Нет, спасибо, ничего не нужно. Кристина, иди спать.
– Мама, не сердись на него. Это было очень давно. Все в прошлом, он ведь тебя любит.
– Да? Ты так считаешь? Сегодня мне трудно было в это поверить. Откуда тебе знать? Ты еще очень молода. Я чувствую себя такой обманутой… Все эти годы твой отец скрывал от меня… Почему он ничего не объяснил мне раньше?
– Может быть, не сказал потому, что боялся, что если расскажет тебе, то ты, мама, не поймешь его, а только отвернешься, как, впрочем, ты и сделала сегодня вечером… Я считаю, что ты должна его понять и постараться простить. Пожалуйста, мама!
Леди Кларисса, казалось, была удивлена, как будто то, о чем сейчас говорила Кристина, не приходило ей в голову. Подумав, она резко сказала:
– Какая ерунда, Кристина! Твой отец никогда ничего не боялся. Иди спать, девочка. Ты выглядишь уставшей.
– Думаю, мы все сегодня переволновались. Спокойной ночи, мама. Постарайся не думать ни о чем плохом.
Кристина поцеловала мать и пошла в свою комнату.
Через некоторое время Кристина услышала, как по лестнице медленно поднимается отец. Он подошел к двери спальни леди Клариссы, подергал за ручку, но дверь оказалась запертой. Он постоял с минуту и вернулся в свою комнату. У Кристины возникло страстное желание побежать к матери и поговорить с нею, может быть, даже возмутиться ее хладнокровием, неприятием отца. Кристина не понимала, что ее мать, гордая и капризная женщина, всегда очень ценила свою счастливую и устроенную семейную жизнь и теперь она переживала шок от столкновения с жестокой реальностью, где было место измене.
Леди Клариссе хотелось наказать своего мужа, она была уверена в том, что он придет просить у нее прощения, поэтому она и закрыла дверь своей спальни. Она, конечно же, слышала, как Эверард Уориндер подошел к двери. Затаив дыхание, женщина ожидала, когда же он постучится, станет просить ее открыть дверь. Она услышала, как он уходил к себе, и расплакалась. Ей стало жалко себя и того, что все произошло не так, как она надеялась.
Глава 9
В тот необыкновенный вечер в доме Уориндеров перед Дэниелом ожила более привлекательная картина прошлого, но зато возникла проблема, которая казалась одинаково невыносимой и неразрешимой.
Когда его мать рассталась с Эверардом Уориндером и вышла замуж за Джона Хантера, она была уже беременна. Был ли Уориндер его отцом? Неужели Джон Хантер, которого Дэниел все эти годы обожал, восхищался и любил, был на самом деле не его отцом, а просто усыновил ребенка своей жены?
Если это так, то он должен принять тот факт, что Кристина его сестра.
От этой мысли ему становилось жарко. То, что было между ними, представлялось ему смертным грехом. Его воспитывали в строгости и аскетизме. В жутких условиях, когда ему приходилось жить вместе с другими рабочими с фабрики – большие семьи в одной крохотной комнатке – он видел, как это случается: отцы спят с дочерьми, братья с сестрами. У него в памяти на всю жизнь остался чудовищно некрасивый ребенок с трясущейся головой, неуклюже открытым ртом и каким-то отсутствующим взглядом. Он вспомнил, что о нем говорили… Дэниел и Кристина любили друг друга чистой невинной любовью, но представить, только на минуту представить… От одной подобной мысли ему становилось не по себе. Ему надо избавиться от таких дум.
Он должен верить, что его отец – хороший честный человек Джон Хантер. Дэниел, как и планировал, пойдет к отцу Кристины и прямо скажет ему, что они любят друг друга и Кристина согласна стать его женой. Приняв, наконец, такое решение, на следующий день Дэниел начал действовать.
Эверарда Уориндера Дэниел нашел на работе. Когда Дэниел вошел к нему в кабинет, Эверард поднялся ему навстречу.
– Проходи, Дэниел. Я рад тебя видеть. Значит, ты поймал меня на слове. Отлично. Чем я могу тебе помочь?
– Я пришел не поэтому.
– Да? Ну что же, это не важно. Присаживайся. – И он указал на одно из красивых, обтянутых кожей кресел. – Устраивайся поудобнее. Хочешь кофе?
– Нет, спасибо, я предпочитаю стоять.
– Как хочешь. Так что же тебя привело ко мне, если не желание, чтобы я помог тебе с публикацией? – спросил Эверард и откинулся назад, слегка улыбаясь.
– Я хочу жениться на вашей дочери, – прямо сказал Дэниел.
– В самом деле? – Уориндер выпрямился, а его руки, до этого вертевшие карандаш, замерли. – Продолжай, – сказал он после небольшой паузы. – Когда же ты пришел к такому гениальному решению?
Все заготовленные заранее Дэниелом речи о классовых различиях, о неважности того, что у одного из них деньги есть, а у другого нет, вылетели у него из головы. Вместо этого с его языка срывались, обгоняя друг друга, слова:
– Мы с Кристиной любим друг друга. Я два года убегал от этой любви, потому что чувствовал эту проклятую разницу между нами, думал, что никогда не прощу вас, но сейчас все изменилось. Мы с Кристиной решили, и что бы вы ни думали по этому поводу, вам придется смириться с этим. Я знаю, что вам и леди Клариссе будет очень трудно…
– Не так трудно, как будет Кристине, если я дам согласие на этот глупый брак.
Дэниела будто ударили:
– Почему вы так говорите? Почему глупый? Кристина не ребенок. Она, как и я, долго думала. Мы пришли к этому решению очень медленно, мучительно трудно, и оно непоколебимо.
– И как два идеалиста, вы решили, что не можете больше жить друг без друга? Так?
– Не смейтесь над нами! – вскипел Дэниел.
– Поверь, я вовсе не смеюсь. О, ради Бога, Дэниел, не смотри на меня, как на своего врага. Присядь, давай обсудим ситуацию, как два взрослых, разумных человека.
Дэниел нерешительно взглянул на Эверарда. Он ожидал гневного взрыва, с которым приготовился бороться, а не этого, почти дружеского, обращения.
– Я очень серьезен, и Кристина тоже, – растерянно произнес Дэниел.
– Я уверен в этом, и я тоже не шучу, – сказал Уориндер и подался вперед. Дэниел вдруг испугался его разумных доводов.
– Ты когда-нибудь всерьез задумывался над тем, что вас с Кристиной ожидает? Ты умный, способный, готовый упорно трудиться, чтобы достичь успеха, но, к сожалению, это очень медленный процесс. Тебе это будет не так трудно, ты вырос с этим, ты научился рассчитывать свои средства. Но только на секунду задумайся, что это означает для Кристины, которая никогда ни в чем не знала отказа, которой не нужно было стирать даже свой носовой платок, которая не имеет понятия, что значит экономить деньги или разумно вести хозяйство. Даже если учесть деньги, оставленные ей бабушкой, даже если я дам ей такое же приданое, как и Маргарет, ей не хватит этого и на год на ее платья и шляпки.
– Кристина научится, – упрямо сказал Дэниел. – Она хочет научиться. Нам не нужно богатства.
– Это не богатство, Дэниел. Это только та маленькая часть, что делает жизнь Кристины нормальной. Что она станет делать, когда родится ребенок? Что будешь делать ты, когда тебе придется отказаться от всех твоих честолюбивых планов, а вместо этого влачить жалкое существование, едва сводя концы с концами?
– Почему вы мне это все говорите? – наконец, перебил его Дэниел. – Что вы можете об этом знать? Вы, который никогда не испытывал ничего подобного?!
– Может быть, лично и не испытывал, но тридцать лет в суде кое-чему меня научили. Я достаточно видел житейских трагедий, доведенных до отчаяния людей, жестоких людей, которые вынуждены были оставить свои надежды для того, чтобы просто прожить. Я однажды защищал женщину, которая утопила своих детей, потому что не могла смотреть, как они медленно умирают от голода.
– Вы ее спасли?
– Ее не повесили, а приговорили к пожизненному заключению, хотя лично мне кажется, что она бы предпочла смерть. Я не желал бы Кристине подобной судьбы.
– И я тоже. Я буду работать до изнеможения, чтобы она не страдала.
– Конечно, но этого будет недостаточно. В таких случая любовь исчезает, а приходит горечь, сожаление и даже ненависть. Нет, Дэниел, я никогда не допущу для Кристины подобной жизни. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить эту женитьбу.
– Нам не обязательно ваше согласие, – гневно сказал Дэниел. – Нам не нужны ни ваши деньги, ни что-нибудь еще от вас. Мы сами устроим свою жизнь.
– Нет, Дэниел, нет! – Эверард встал и, обойдя стол, подошел к молодому человеку. – Есть еще нечто, что не выходит у меня из головы, над чем мы оба с тобой не властны.
Дэниел медленно поднялся, отодвинул кресло. Он надеялся, что ошибался, что этот момент никогда не наступит. Но он наступил. Дэниел произнес:
– Я знаю, что вы хотите сказать. Когда вы оставили мою мать, она была беременна, верно? И возможно, всего лишь возможно, что я – тот ребенок. Но ведь у вас нет доказательств. Я сын Джона Хантера, я частичка его, я чувствую это, я всегда это знал.
– Чувствовать недостаточно. Вероятность остается, и меня это пугает. Женщина, которая сказала мне, что у Мэри родился ребенок, весело заметила: «У вас замечательный сын, но вам он никогда не принесет радости». Это может быть правдой. Я пытался тогда узнать еще что-то, но так и не сумел, пока жизнь сама не подбросила мне неожиданный подарок.
У Дэниела по телу прокатилась волна дрожи. С некоторым трудом он произнес:
– Когда к вам пришла моя мать, она ничего не сказала вам о сыне?
Эверард отвернулся. Память о том времени была слишком болезненной для него.
– Мы думали только о себе, – наконец сказал он, нахмурясь. Несколько минут они молчали, потом Эверард снова заговорил:
– И еще, Дэниел, мы должны посмотреть на это с разных точек зрения. Как ты, наверное, знаешь, у меня есть враги, которые копают под меня. А что, если они не остановятся на этом, а станут действовать и дальше? Ты хочешь, чтобы они облили грязью и Кристину? Подумай, что это может означать для тебя и для нее. Ты этого хочешь? Не надо, Дэниел. Оставь ее. Я все-таки верю, всегда верил, что ее чувство к тебе несерьезно, это не любовь, которая должна быть основой семьи. Я совершенно не против вашей дружбы. Я думаю, ты знаешь это. Суд над твоей сестрой сплотил нас, но сейчас все встало на свои места. Ее первой любовью был Гарет, и я уверен, что в душе моей дочери эта любовь еще живет, и когда ты уйдешь из ее жизни, она поймет, насколько важен ей Гарет. Если ты готов принять мою помощь, я смогу облегчить тебе этот шаг.
– Гарет! – с горечью и злостью в голосе повторил Дэниел. – Доктор Гарет Фрайзер, такой удобный, который не обращал на нее внимания, пока не почувствовал, что теряет ее, а теперь прикладывает все силы, чтобы вернуть ее. Я не боюсь его, и вам, мистер Уориндер, не купить меня. От меня не так легко избавиться. Я не оставлю Кристину ни за что, клянусь!
– Это ты сейчас так думаешь, а когда успокоишься, то на все посмотришь по-другому. Ты поймешь, что я прав.
– Никогда! На этот раз вы ошибаетесь! Я люблю Кристину и женюсь на ней! – Дэниел с силой стукнул кулаком по столу, повернулся и выбежал из кабинета.
Дэниел вышел из здания суда, весь дрожа от возмущения. Он не верит в то, что я его сын, говорил Дэниел себе, даже больше, чем я, но он использует это как главную причину, почему мы должны расстаться, но я не позволю ему, не позволю! Кристина, когда узнает об этом разговоре, наверняка расстроится. Надо предупредить ее, чтобы, когда отец заговорит с ней, она знала, о чем речь. Он пойдет к ней прямо сейчас.
На стук в дверь вышел Бартон. Узнав Дэниела, он сказал:
– Мисс Кристины нет, сэр. Она пошла с мистером Гаретом выбирать портьеры для его нового дома. Они должны вернуться к обеду. Передать ей, что вы заходили?
– Не надо.
После разговора с мистером Уориндером это был еще один удар по его надеждам. Конечно, нет причин, почему она не может помочь Гарету. Он ее старый друг, черт его побери! Ее отец, кажется, сказал: «Гарет был ее первой любовью». И он, наверно, был прав. Ревность кипела у Дэниела внутри, но подходя к своему дому, он стал успокаиваться.
Гнев начал медленно утихать, и Дэниел снова взглянул на отношения Кристины и Гарета в прежнем безоблачном свете.
«Я женюсь на Кристине, даже против вашей воли», – сказал он Уориндеру и был точно уверен в этом. Но, допустим, они действительно поженятся. Куда он ее приведет? На Райскую Аллею, где все соседи выйдут на улицу и будут с любопытством смотреть на Кристину, думая самое худшее.
Все его сбережения пошли на оплату услуг по процессу Кейт. Сейчас у него ничего не было, кроме зарплаты, выдаваемой ему мистером Брауном. Этого едва хватало одному.
Кристина, конечно, предложит платить за все сама, но эта мысль жгла Дэниела, как раскаленное железо. Весь день и почти всю ночь он думал об этом, в душе зная, что Эверард Уориндер прав.
Они живут в каком-то выдуманном мире, не имеющем ничего общего с горькой реальностью. «Уходи, Дэниел. Оставь ее», – сказал ее отец, но он не знает, как много у них было, как много их соединяет: общая радость, общий смех, безумная минута, соединившая их, даже общие ссоры.
На следующее утро Дэниел пошел в школу. Уже давно там надо было навести порядок. Он взял ведро, тряпку и с некоторым ожесточением стал мыть стену в коридоре, куда выходили классы.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показалась Кристина. Она очень тяжело дышала, очевидно, бежала, шляпка ее упала на спину, и ветер успел растрепать ее прекрасные волосы.
– Ведь это все ложь, да? То, что сказал мне папа? – выпалила она, будто всю дорогу эти слова дрожали на ее губах, и теперь она больше не могла сдержать их.
– Проходи в класс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59