Окруженные этой толчеей, Дэниел и Кристина поняли, что здесь им вряд ли удастся как следует поговорить. И тогда Дэниел взял Кристину за руку и повел ее через дорогу.
– Вот так-то намного лучше, – сказал он, когда они оказались в спокойном и пустом дворике. Они присели на стоявшую тут же деревянную скамеечку.
– Теперь, Крис, объясни, что случилось? – поинтересовался Дэниел. – Прости, но я не смогу долго задерживаться…
Кристина рассказала ему обо всем, что произошло за эту неделю: о докторе Декстере, о Карле Ландовски, о своих предположениях. Сама она прекрасно понимала, что это лишь только одна причина, почему она решила встретиться с Дэниелом. Второй причиной было ее желание вновь увидеть его, побыть с ним наедине.
– Если бы только мы могли заставить Карла поднапрячь свою память, – сказал Дэниел. – Он наверняка что-то видел, даже, вполне возможно, говорил с Дорианом.
– Если только Карл сам и не напал на Раймонда. Он ведь очень трогательно относился к Кейт, был тайно в нее влюблен, – сказала Кристина. – Мы должны иметь в виду и такую версию. Как ты считаешь?
– Посмотрим. Может, нам так и не удастся этого узнать, – печально сказал Дэниел.
– Джон Декстер считает, что его память должна восстановиться, причем очень быстро, когда он вновь оказался в привычной и знакомой обстановке. Необходимо какое-то время подождать.
– Иногда это очень трудно. Очень трудно ожидать, не зная, чем все закончится, – задумчиво произнес Дэниел.
Дэниел обнял Кристину и стал целовать ее так неистово, что сразу можно было догадаться, что он очень соскучился, не имея возможности видеть и слышать ее более двух недель. Он прижал девушку к спинке скамейки и продолжал страстно целовать, от чего Кристина сначала вся сжалась, а потом покорилась его мужской силе. Девушке захотелось, чтобы эта их встреча никогда не заканчивалась. Когда его пальцы коснулись воротничка ее блузки, а страстные губы запечатлели сладостный поцелуй на шее, девушка совсем расслабилась, а потом прижалась к Дэниелу всем телом.
– Мама сейчас поехала к Маргарет, – прошептала девушка. – Но я все равно должна идти… Если я задержусь, папа захочет узнать причину моего отсутствия. Ты же знаешь моего строгого отца?
– Да, конечно. А мне, должно быть, попадет от строгой Илспет, – рассмеялся Дэниел.
Дэниел посадил Кристину в кеб, а сам вернулся в магазин. Услышав ядовитые комментарии Илспет, он не обратил на них никакого внимания. На душе у него было светло и радостно, единственное, что удручало – это неопределенное положение его сестры Кейт.
Вернувшись домой, Кристина сразу же поднялась в свою комнату. Надев любимое вечернее платье из зеленого шелка и с помощью Бетси уложив волосы аккуратными локонами, она, довольная и счастливая, спустилась в столовую, где за столом сидел ее отец, держа в руках свежий номер «Таймс».
Мистер Уориндер отложил газету и взглянул на дочь.
– А-а, вот и ты, дорогая! Я уже подумал, что мне не суждено сегодня поужинать в твоем милом обществе.
– Извини, папа. Я не предполагала, что уже так поздно…
– А знаешь, Крис, ты очень хорошо выглядишь сегодня. Это ради меня или мы ожидаем в гости Гарета?
– Нет, конечно, ради тебя, папочка. Сказать Бартону, чтобы он подавал ужин?
– Пожалуйста, если только перед ужином ты не хочешь для аппетита выпить немного шерри…
– О нет, папа. Спасибо, но сначала хочется что-нибудь съесть, я так проголодалась, – улыбаясь, призналась девушка.
– Ну что ж, будем ужинать!
Кристина расположилась за столом, слуги принесли и расставили серебряные блюда с самыми разными угощениями.
– Поведай-ка мне, Крис, как же ты провела целый день? – спросил мистер Уориндер, принимаясь за ароматно пахнущий суп. – Твоя мама была всю прошлую неделю очень не довольна твоим поведением. Она сказала, что у тебя возникла совершенно неожиданная страсть к изучению Древней Греции. Это так?
– Отчасти, папа, – Кристина взглянула на Бартона, который принес вино. – Можно я расскажу тебе обо всем после того, как мы поужинаем?
– Хорошо, дорогая, не возражаю. Ты сможешь покаяться в своих грехах мне за чашечкой кофе. Может, немного вина, дорогая?
– Да, совсем немножко, пожалуйста.
Спустя некоторое время, когда она подала отцу чашечку кофе, Уориндер весело сказал:
– Итак, приступим к интересному разговору. Если это не Древняя Греция и не Британский музей, тогда что же?
– Я была на Вайнер-Стрит.
– На Вайнер-Стрит? – Уориндер нахмурился и отставил чашку в сторону. – Кристина, дорогая моя, я не хочу, чтобы ты вмешивалась в эту неприятную историю.
– Но, папа, я не могу иначе! Ты же должен меня понять… Я очень хорошо знаю Кейт и Дэниела и прекрасно знала Раймонда Дориана. Кроме того, я лучше тебя понимаю психологию людей, которые живут и работают в Ист Энде. Я два года общалась с ними. Я слушала их, разговаривала о том, что им интересно в жизни, я знаю, что они чувствуют и о чем мечтают!
– Не буду лукавить, Кристина, но мне все это не нравится, – упрямо сказал отец. – Для тебя это может оказаться опасным.
– Послушай, папа, – Кристина взяла стул и села рядом с отцом. – За последние несколько дней я узнала больше, чем инспектор за несколько недель после случившегося.
Кристина стала подробно рассказывать о том, что она узнала, о Карле, его пребывании в больнице, о помощи доктора Декстера. Уориндер лишь молча слушал, перебивая лишь тогда, когда хотел уточнить некоторые детали.
– Все это просто невероятно! – сказала Кристина, откинувшись на спинку стула. – Так много зависит от того, что знает Карл о том вечере, а доктор Декстер говорит, что не в наших силах поторопить возвращение его памяти. Как ты считаешь, папа?
– И ты говоришь, что полиции уже известна эта информация?
– Да, Джон Декстер сказал, что лучше всего, если он сам обо всем расскажет полиции.
– Он прав, и слава Господу, что он не впутал в это дело тебя.
– Потому что я твоя дочь, да?
– И поэтому тоже, Крис…
– Папа, и еще я должна тебе кое-что сказать. Я видела Дэниела. Я не намеренно нарушила свое обещание! Но я должна была знать, что за разговор совершился тогда между вами в тот вечер, помнишь?
– И что же Дэниел тебе сказал, интересно?
– Он сказал, что ты согласился выступить в суде в защиту Кейт. Это правда, папа?
– Да, родная, это так.
– И мне кажется, я знаю, почему ты так решил. – Кристина помолчала, а потом тихо сказала, – Кейт ведь на самом деле твоя дочь?
– Дэниел и это рассказал тебе?
– Да… и очень давно, папа. Еще в день выборов, когда я была у него. Я тогда не поверила даже. Да я и сейчас не верю, хотя знаю, что это, наверняка, правда…
– Скажи мне, Крис, как именно он тебе все объяснил?
Девушка не осмелилась посмотреть в глаза отцу. Она как будто вся сжалась в комочек и тихо произнесла:
– Ну, он сказал… Сказал, что его мать пришла к тебе просить спасти ее мужа. Что у нее были доказательства невиновности его, и что ты пообещал помочь, а потом… потом жестоко и подло изнасиловал ее… О папа!… И в конце концов ты не помог бедной женщине. Ты, зная правду, не спас невинного человека. – Голос Кристины дрожал, потом, помолчав минуту, она продолжила. – Но ты не мог так сделать, не мог так жестоко поступить! Я так и сказала Дэниелу. Я сказала, что если это действительно так случилось, то, наверное, была какая-то исключительная причина. Должно же быть что-то, что мы до сих пор не знаем… Папа, скажи, что это так! Прошу тебя!
Слушая слова дочери, Уориндер испытывал чувство унижения и нестерпимой боли. Какое-то время он был не в силах вымолвить ни слова. Потом он встал из-за стола и подошел к окну, которое еще не было зашторено. За окном в молочном свете уличных фонарей, точно сказочные, блестели яркие звезды, выделяясь на черном куполе неба. Но Уориндер ничего этого не замечал. Перед его глазами стояло любимое лицо, как память из прошлого, когда бешеная страсть закружила их обоих и толкнула на безумие, о котором со временем пришлось очень сожалеть.
Несколько минут, показавшихся Кристине вечностью, отец молчал. Потом он не сразу сказал:
– Не было насилия, не было жестокости, по крайней мере, в этом моя совесть чиста. Но я действительно допустил, что человека казнили, зная, что он невиновен. – Уориндер повернулся к Кристине и с болью в голосе продолжал. – Доказательства его невиновности принесли мне слишком поздно. Уже прошел суд, и был вынесен окончательный приговор. Если бы я сделал публичное заявление, потребовал пересмотра решения, это означало бы одно – конец моей карьеры. У меня просто не хватило тогда мужества на такой шаг… Я допустил эту казнь и с тех пор очень сожалею… Кристина, ты не можешь презирать меня больше, чем я презираю себя сам.
Дочь посмотрела на отца пристальным и каким-то отрешенным взглядом. Она спокойным тоном сказала:
– Ты не прав. Я не презираю тебя, папа. Думаю, принять такое решение для тебя было неимоверно больно… Так получилось, наверное…
– Да, все очень непросто. – В какую-то секунду Уориндеру показалось, что сердце его сейчас не выдержит и разорвется от такого тяжелого разговора. Он выглядел очень бледным и расстроенным.
– Папа, и ты ничего не знал о Кейт? – робко спросила Кристина.
– Нет, поверь мне. Я даже не догадывался. Впервые такая мысль пришла мне на свадьбе Маргарет. Я увидел Кейт рядом с братом и на какое-то мгновение мне показалось, что это стоит ее мать…
– А мама знает обо всем этом?
– Конечно, нет. И она не должна ничего знать. Ей будет очень больно. Никто не должен знать об этом. Ты ведь понимаешь меня, верно?
– Папа, а кто-нибудь еще мог знать? Может ли кто-нибудь покопаться в твоем прошлом и обернуть этот факт против тебя?
– Всегда находятся завистники, которые любят покопаться в грязном белье того, кто чего-то достиг в этой жизни и кому они хотят навредить. Но я всегда не очень прислушивался к тому, что говорят обо мне посторонние люди.
– Но ведь твои недруги могут так непорядочно поступить?
– Вполне возможно, дорогая. – К Эверарду Уориндеру вернулись его обычное самообладание, чувство самосохранения и спокойствие. – Остался еще кофе? Я бы выпил еще с полчашечки… А ты не присоединишься?
– Боюсь, папа, он уже остыл. Я попрошу Бартона сделать нам еще…
– Не нужно, Кристина. И так хорошо. – Уориндер подошел к буфету и налил в две рюмки немного бренди. Одну рюмку он протянул Кристине. – Думаю, от этого нам не станет хуже.
Для Кристины бренди ассоциировалось с хорошим обезболивающим. Она пила однажды, когда ей вырвали зуб, но сейчас бренди оказало согревающий и успокаивающий эффект.
– Родная моя девочка, наверное, уже пора ложиться спать, – сказал Уориндер. – У меня впереди чрезвычайно трудная неделя. Хочу набраться сил.
– Да, папа. – Кристина поставила бокал и подошла поцеловать отца. – Я знаю, папа, ты не все рассказал мне. Но все равно знай, что я мысленно всегда с тобой.
– Благослови тебя Бог, девочка! Спокойной ночи, Кристина!
На минуту он крепко прижал ее к себе, а потом отпустил.
Эверард Уориндер прекрасно понимал, что поставил себя в опасное положение. Его решение защищать Кейт, несомненно, могло вызвать массу провокационных вопросов со стороны его коллег. Его завистники в поисках объяснений такого неожиданного поведения Уориндера могут копнуть глубже, и тогда ему придется со всей страстностью защищать не только Кейт, но и самого себя. Он налил себе еще бренди и постоял какое-то время, задумчиво глядя в пространство.
Так уж устроена жизнь, что каждый человек хотя бы раз принимает очень важное для него решение. И сейчас Уориндер принял такое решение.
Глава 5
Следующие несколько недель события неслись с почти ошеломляющей скоростью.
Во-первых, утром в понедельник инспектор Блейн вместе с констеблем и Джорджем Уэсткоттом стояли на лестничной площадке возле комнаты Кейт, пока специалист внимательно изучал замок в двери.
Инспектор явно нервничал, по его мнению, это была лишь бесполезная трата времени. Поэтому он был очень обескуражен, когда эксперт Эразмус Боулт произнес такие слова:
– Все правильно, замок был вскрыт тонким специалистом. Пожалуй, такую ювелирную работу я вижу впервые.
– Вы уверены? – спросил повышенным тоном инспектор Блейн.
– Конечно, уверен, как в том, что я сейчас стою перед вами. Замки – моя специализация, – с ноткой хвастовства заявил мистер Боулт. – Кроме того, я могу сказать, что знаю только одного человека, который способен выполнить такую работу. Несколько лет назад его звали Джек Райдер.
– Вы не знаете, где его можно найти? – спросил Джордж Уэсткотт.
– Не знаю… Последние несколько лет он мне как-то не встречался. Знаю только, что он работал в паре с неким Ником. Оба хитрые такие, точно лисы. Сколько дел они вместе провернули! Я больше не нужен вам, джентльмены?
– Нет, мистер Боулт, вы свое дело сделали, – сказал Джордж, – и благодарим вас за прекрасную работу.
Получив пару гиней, мистер Боулт распрощался с джентльменами и удалился.
– Интересные дела, не правда ли, инспектор? – весело сказал Джордж. – По крайней мере, это доказывает, что наш мистер Дориан знал, что ему здесь не будут рады.
– Все равно, девушка могла, увидев здесь Дориана, поссориться с ним и затем нанести удар ножом, – невозмутимо пробормотал полицейский.
– Думаю, если мы поскорее разыщем этого Джека Райдера, это многое нам прояснит.
Но, как обычно бывает в жизни, всегда легче сказать, чем сделать. В криминальном мире трудно порой бывает найти верные и немедленные решения.
А в это время Кристина, сидя в своей комнате, была вся в раздумьях. Она чувствовала себя безнадежно разочарованной. Она размышляла о том, что должно же было что-то помочь Карлу вспомнить все, что происходило с ним до несчастного случая.
Гарет подтвердил мнение доктора Декстера, что поторопить процесс восстановления памяти невозможно.
– Поврежденному мозгу на восстановление требуется долгое время. И нельзя никак это ускорить.
Гарет зашел к Уориндерам как-то вечером, и Эверард предложил ему отужинать с ними. Позже, когда они вдвоем с Кристиной остались в комнате, Гарет спросил, не хочет ли она сходить с ним и посмотреть дом на Уимпл-Стрит.
– Он сейчас свободен, и дядя Давид хотел бы, чтобы ты взглянула на дом до его ремонта.
– Гарет, а он знает о нас? – спросила Кристина.
– Нет, как я мог ему сказать? Он очень стар и слаб. Он живет надеждой на то, что у нас с тобой скоро будет семья, и я бы только расстроил его своим невеселым признанием…
– Но он должен все узнать, – грустно сказала Кристина. – Я не могу продолжать притворяться. Неужели ты не видишь, что я больше не могу? Я просто чувствую себя обманщицей, а дядя Давид все равно рано или поздно обо всем догадается, я знаю, что от него всегда было трудно скрыть истинные чувства.
И тут Гарет не выдержал и сердито воскликнул:
– Боже мой, Кристина! Ты так вбила себе в голову этого парня, что даже подумать не можешь о тех, кто тебя знал и любил всю жизнь! Кристина, что дал тебе Дэниел Хантер? Ничего!.. Он только использует тебя, неужели ты не видишь? Меня удивляет, почему твой отец проявил к делу его сестры такой интерес. Я считал, что его довольно трудно заставить что-нибудь сделать.
– Ты ничего не понимаешь, Гарет! Ты многого просто не знаешь. Мой отец должен помочь девушке и ее брату, а причина кроется в их далеком прошлом.
– Понимаю, я не посвящен в эту вашу страшную тайну. Я должен молчать, мне ведь нельзя ничего сказать.
– Не только ты, Гарет. Об этом никто не знает… Можешь мне поверить? Иначе это навлечет массу неприятностей. Неужели ты не понимаешь?
– Нет, не понимаю. Почему ты не можешь хотя бы на минуту подумать обо мне? Обо мне, который любит тебя! Я был таким терпеливым, а ты ничего не желаешь сделать ради меня. Разве ты не можешь просто ради удовольствия дяди Давида, который тебя просто обожает, сходить посмотреть этот дом? Ты, кажется, забыла, что когда-нибудь этот дом станет моим домом, даже если мне придется жить и работать там одному.
– Гарет, я всем сердцем желаю, чтобы ты встретил человека, который будет искренне любить тебя, – отчаянно сказала Кристина.
Он резко обернулся.
– Ты что, действительно этого хочешь?
– Конечно, Гарет, – сказала девушка и отвела взгляд, потому что в глубине души знала, что не хочет терять Гарета, и в то же время не желала больше ему врать. – Хорошо, – наконец сказала она. – Я как-нибудь схожу с тобой взглянуть на дом. Обязательно пойду.
Спустя пару дней они отправились на Уимпл-Стрит, где их уже ожидал дядя Давид. Они все вместе расхаживали по комнатам, поднимались на второй этаж, обсуждали возможную обстановку, и у Кристины неожиданно появилось такое странное чувство, что сейчас она планировала обстановку в доме, где когда-нибудь будет жить вместе с Дэниелом Хантером. Она существовала в двух мирах, и один из них был пока лишь чистой мечтой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59