Стивен КИНГ
АРМАГЕДДОН


ПРОЛОГ. КРУГ РАЗМЫКАЕТСЯ
Нам нужна помощь, - считал Поэт.
Эдвард Дорн
- Салли.
В ответ неясное бормотание.
- Просыпайся же, Салли.
Бормотание стало громче: "...оставь меня в покое!"
Он потряс ее посильнее.
- Просыпайся. Немедленно просыпайся!
"Чарли."
"Голос Чарли. Зовет ее. В который раз?"
Салли выплыла из пучины сна.
Первым делом она посмотрела на часы на ночном столике и увидела, что
на них было четверть третьего утра. Чарли вообще непонятно откуда взялся:
ведь была его смена. Затем она наконец-то внимательно взглянула на него, и
что-то встрепенулось в ней, какая-то ужасная догадка.
Ее муж был смертельно бледен. Глаза его вылезли из орбит. В одной
руке он держал ключи от машины, а другой все еще тряс ее несмотря на то,
что она уже проснулась.
- Чарли, в чем дело? Что случилось?
Он словно бы не знал, что ответить. Его адамово яблоко двигалось, но
единственным звуком, раздававшимся в небольшом служебном коттедже, было
тиканье часов.
- Пожар? - глупо спросила она.
- В некотором роде, - сказал он. - В некотором роде гораздо хуже.
Тебе надо одеться, милая. Буди крошку Ла Вон. Надо убираться отсюда.
- Почему? - спросила она, вставая с постели. Темный ужас охватил ее.
Все было не так. Все, как во сне. - Куда? Во двор? - Но она знала, что он
не это имел в виду. Никогда еще не видела она Чарли таким испуганным. Она
втянула ноздрями воздух, но не почувствовала запаха дыма.
- Салли, милая, не задавай вопросов. Нам надо уезжать. Чем дальше,
тем лучше. Буди крошку Ла Вон и одевай ее.
Новая догадка озарила ее. Раз Чарли собирается уехать под покровом
ночи, то это значит, что он хочет оставить пост САМОВОЛЬНО.
Она вошла в небольшую комнатку, которая служила детской крошке Ла
Вон. Она все еще цеплялась за слабую надежду, что все это - лишь
удивительно явственный сон. Он кончится, и она проснется как обычно в семь
часов утра, покормит крошку Ла Вон и поест сама, наблюдая за первым часов
программы "Сегодня" и варя яйца для Чарли, которого сменят на посту в
восемь утра. А через две недели у него будут дневные смены, и когда они
будут спать вместе, у нее больше не будет таких кошмарных снов, как
сегодня, и...
- БЫСТРЕЕ! - зашипел он, разбивая ее слабую надежду. Он нервно
кашлянул и начал вытаскивать вещи из комода и в беспорядке запихивать их в
пару старых чемоданов.
Она разбудила крошку Ла Вон. Малышка выглядела раздраженной и
удивленной тем, что ее разбудили посреди ночи. Звук ее плача испугал Салли
еще сильнее, о испуг медленно перешел в гнев, когда она увидела, как Чарли
пронесся, сжимая в руках ее белье. Застежки лифчика болтались, как
серпантин на новогодних хлопушках. Из груди свисала кружевная оборка ее
лучшей комбинации, и Салли готова была поклясться, что она порвана.
- В _ч_е_м_ все-таки дело? - закричала она. - Ты что, спятил? За нами
в погоню отправят солдат, Чарли! Понимаешь, _с_о_л_д_а_т_!
- Вряд ли это произойдет сегодня ночью, - сказал он, и голос его был
таким уверенным, что в нем чувствовалось что-то ужасное. - Пойми, радость
моя, если мы сейчас не смотаемся отсюда, нам уже никогда не выбраться с
базы. Я вообще не понимаю, как мне удалось выбраться из вышки. Надо
полагать, что-то не сработало. Почему бы и нет? Все на свете может
сломаться. - И он издал тонкий, птичий смешок, который испугал ее сильнее,
чем все остальное. - Крошка одета? Хорошо. Пора убираться. Надеюсь, с нами
все в порядке: слава Богу, ветер дует с востока на запад.
Он снова кашлянул.
- Папочка! - потребовала Ла Вон, протягивая вверх руки. - Папочка! Я
хочу покататься на лошадке!
- Не сейчас, - ответил Чарли и исчез на кухне. Салли услышала шум: он
доставал деньги из голубой супницы на верхней полке. Тридцать или сорок
отложенных ею долларов. Деньги, которые она откладывала на покупку
д_о_м_а_. Итак, все это не было сном. В чем бы ни было дело, все это было
явью.
Чарли вернулся в спальню. Он все еще комкал и запихивал одно- и
пятидолларовые купюры в карман своих брюк. Салли взяла крошку Ла Вон на
руки. К тому моменту крошку уже совсем проснулась и могла бы идти сама, но
Салли хотела прижать ее к себе.
- Куда мы едем, папочка? - спросила крошка Ла Вон. - Я спала.
- Ты можешь поспать и в машине, - сказал Чарли, подхватывая чемоданы.
Из одного свисало оборванное кружево. Страшная догадка, переходящая в
уверенность, зародилась в сознании Салли.
- Произошел несчастный случай? - прошептала она. - О, пресвятая
Богородица, ведь так? Несчастный случай. _Т_а_м_.
- Я раскладывал пасьянс, - произнес он. - Я поднял взгляд и увидел,
что циферблат из зеленого стал красным. Я включил монитор. Салли, они все
были...
Он выдержал паузу и взглянул на крошку Ла Вон.
- Они все были М-Е-Р-Т-В-Ы, - сказал он. - Все, за исключением одного
или двух, да и тех, наверное, уже нет в живых.
- Что значит М-И-Р-Т-В-Ы, папочка? - спросила крошка Ла Вон.
- Не обращай внимания, моя радость, - сказала Салли. Ее собственный
голос доходил до нее словно из очень длинного ущелья.
- Когда циферблат становится красным, все выходы должны
блокироваться. Я посмотрел на монитор и выскочил за дверь. Я думал, эта
чертова штука перережет меня пополам. Она должна была закрыться в тот же
миг, когда покраснел циферблат. Но я уже был почти рядом со стоянкой,
когда услышал позади глухой удар.
- Но что случилось? Что...
- Я не знаю. Я _н_е _х_о_ч_у_ этого знать. Я знаю только, что это
убило их быстро. Мы едем на восток. Пошли.
Все еще чувствуя себя как в кошмарном сне, она пошла за ним к
подъездной площадке, где стоял их старенький "Шевроле", тихо ржавея в
благоуханной, пустынной тьме калифорнийской ночи.
Чарли положил чемоданы в багажник, а сумку - на заднее сиденье. Салли
с малышкой на руках на мгновение помедлила перед машиной, глядя на
коттедж, где они провели последние четыре года. Она подумала, что когда
они въехали, крошка Ла Вон сидела у нее в животе и все катанья на лошадке
еще только предстояли ей.
- Давай! - сказал он. - Садись скорее!
Она повиновалась. Он подал машину назад, полоснув фарами по дому.
Блики в окнах были похожи на глаза какого-то загнанного зверя.
Он напряженно нагнулся над рулем, и лицо его слабо осветилось тусклым
светом приборной доски.
- Если ворота базы закрыты, я попробую их протаранить.
Он так и сделает. Она может поручиться.
Но не было никакой необходимости в таких отчаянных мерах. Ворота были
открыты. Один из сторожей дремал над журналом. Другого она не разглядела.
Возможно, он находился во внешней части помещения. Это была граница базы,
выглядевший как самый обыкновенный склад военной техники. То, что
происходило на самой базе, никак не касалось этих парней.
Я ПОДНЯЛ ВЗГЛЯД И УВИДЕЛ, ЧТО ЦИФЕРБЛАТ ПОКРАСНЕЛ.
Она поежилась и положила руку ему на бедро. Крошка Ла Вон снова
спала. Чарли слегка похлопал ее по руке и сказал:
- Все будет в порядке, дорогая.
Когда взошло солнце, они ехали на восток, пересекая Неваду. Чарли
непрерывно кашлял.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КАПИТАН ШУСТРИК. 16 ИЮНЯ - 4 ИЮЛЯ 1990 ГОДА

Крошка, поймешь ли ты своего парня?
Он - парень что надо,
Он - парень шикарный.
Крошка, поймешь ли ты своего парня?
Ларри Андервуд
1
Заправочная станция Хэпскома была расположена на шоссе N_93 на
северной границе Арнетта, захудалого городишки из четырех улиц в ста
десяти милях от Хьюстона. В тот вечер завсегдатаи собрались у Хэпскома и,
усевшись рядом с кассой, принялись пить пиво, лениво болтать и наблюдать
за полетом жуков.
Тяжелые времена наступили в Арнетте. В 1980 году в городе было два
промышленных предприятия: бумажная фабрика и завод по выпуску
калькуляторов. Теперь бумажная фабрика была закрыта, а калькуляторный
завод переживал не лучшие времена. Как выяснилось, тайваньские
калькуляторы требуют куда меньших затрат на производство.
Норман Брюетт и Томми Уоннамейкер, раньше работавшие на бумажной
фабрике, недавно сумели найти себе новую работу. Генри Кармайкл и Стью
Редман оба работали на калькуляторном заводе, но у них редко набегало
более тридцати рабочих часов в неделю. Виктор Палфри был на пенсии и курил
самокрутки из вонючего табака - все, что он мог себе позволить.
Хэп и Вик Палфри спорили о деньгах и об их загадочной способности
исчезать куда-то, лишь только они появятся. Слушая их, Стюарт Редман, едва
ли не самый тихий человек во всем Арнетте, вспоминал о том, как
кровоточили его руки, когда в девятилетнем возрасте он после занятий
помогал разгружать грузовики за тридцать пять центов в час. Он знал, что
такое нищета. Он пытался спрятать свои руки от матери, но не прошло и
недели после того, как он начал работать, и она все поняла. Она поплакала
немного, но не упрашивала его оставить работу. Она понимала, в каком
положении они находятся. Она была реалистом.
Стью был молчалив - отчасти потому, что у него никогда не было ни
друзей, ни времени, чтобы их найти. Сначала школа, потом работа. Его
младший брат Дэв умер от пневмонии в тот самый год, когда он начал
работать. Стью так и не смог его забыть. Может быть, дело в чувстве вины,
- думал он. Он любил Дэва больше всех на свете... но его смерть означало
также и то, что одним ртом стало меньше.
В средней школе он увлекся футболом. Его мать поддержала это
увлечение, даже несмотря на то, что оно отнимало время у его работы.
- Играй, - сказала она. - Если ты и сумеешь выбраться отсюда, то
только благодаря футболу, Стюарт. Играй. Помни об Эдди Уорфилде.
Эдди Уорфилд был местным героем. Он вырос в очень бедной семье,
прославился как защитник районной школьной команды и десять лет играл за
"Грин Бэй Пэкерс". В настоящий момент Эдди был владельцем целой сети
забегаловок на западе и юго-западе. Когда в Ариетте произносили слово
"успех", то имели ввиду Эдди Уорфилда.
Стью не был защитником и не годился на роль Эдди Уорфилда. Но ему
казалось, что у него есть хоть какой-то шанс получить спортивную
стипендию.
Тогда заболела его мать. Она не могла продолжать работу. Это был рак.
За два месяца до того, как он окончил среднюю школу, она умерла, оставив
его с братом Брюсом на руках. Стью послал куда подальше спортивную
стипендию и пошел работать на калькуляторный завод. И в конце концов
именно Брюс, который был на три года его младше, сумел выбраться из этого
дерьма. Теперь он работал в Миннесоте системным аналитиком компании IBM. В
последний раз он видел Брюса на похоронах своей собственной жены, умершей
от той же самой разновидности рака, которая убила его мать. Он размышлял о
том, что у Брюса тоже может быть свое чувство вины... и что, возможно, он
немного стыдится того, что его брат превратился в очередного добродушного
старожила вымирающего техасского городка, который проводит свои дни за
работой на калькуляторном заводе, а вечера - у Хэпа или в баре за пивом.
Семейная жизнь была самым счастливым его временем, но длилась она
только восемнадцать месяцев. Утроба его жены породила только одного -
темного и зловещего - ребенка. Было это четыре года назад.
В четверти мили от них Стью заметил машину. У Стью было хорошее
зрение, и он определил автомобиль как очень старый "Шевроле", возможно,
75-го года выпуска. Фары были выключены, скорость - не более пятнадцати
миль в час, машина виляла из стороны в сторону. Вот она пересекла белую
линию и подняла пыль на обочине. Потом она свернула в другую сторону и
чуть не свалилась в кювет. Затем, словно бы водитель принял освещенное
здание заправочной станции за маяк, она двинулась прямо по шоссе,
напоминая пулю на излете. Миновав подъездной путь, машина въехала на
тротуар. Флуоресцентные лампы над колонками отражались в забрызганном
грязью ветровом стекле, так что было трудно разобрать, что там внутри, но
Стью разглядел смутные очертания водителя, тело которого мешковато
подпрыгнуло на ухабе. Машина шла все с той же скоростью, по-видимому, не
собираясь останавливаться.
- Лучше отключить колонки, Хэп, - мягко сказал Стью.
- Колонки? Почему?
Норм Брюетт повернулся и посмотрел в окно.
- Христос на осле, - сказал он.
Стью встал со стула, подался вперед и нажал на восемь пусковых кнопок
одновременно. Так что он оказался единственным человеком, который не
видел, как "Шевроле" врезался в ряд заправочных колонок, сбивая их одну за
другой.
Все они заметили искры, которые вырывались из-под выхлопной трубы,
цеплявшейся за бетон, и Хэп, видевший взрыв заправочной станции в Мексике,
инстинктивно закрыл глаза в ожидании огненного шара.
"Шевроле" сшиб три заправочных колонки и остановился. Тишина была
такой глубокой, что нервы не выдерживали.
- Твою мать, - беззвучно выдохнул Томми Уоннамейкер. - Она взлетит на
воздух, Хэп?
- Если б она собиралась, она давно бы уже взорвалась, - сказал Хэп,
поднимаясь с места. Хэп был охвачен опасливым ликованием. Колонки были
застрахованы, а взнос выплачен.
- Парень, должно быть, чертовски пьян, - сказал Норм.
- Я следил за задними фарами, - сказал Томми возбужденным тоном. -
Они ни разу не загорелись. Твою мать! Если бы он ехал со скоростью
шестьдесят миль, нас бы уже не было на свете.
Они быстро вышли из помещения, Хэп - впереди, Стью - замыкая шествие.
В воздухе пахло бензином. Хэп открыл левую переднюю дверь, и человек,
бывший за рулем, выпал оттуда, как мешок с грязным бельем.
- ЧЕРТ ВОЗЬМИ! - завопил Норм Брюетт, срываясь на визг. Он
отвернулся, схватился за свой объемистый живот, и его стошнило.
Дело было не в выпавшем человеке (Хэп подхватил его как раз вовремя,
чтобы не дать ему удариться о тротуар), дело было в запахе, исходящем из
машины, в тошнотворном зловонии, в котором смешались запахи крови,
фекалий, рвоты и разлагающегося человеческого тела.
Хэп повернулся и потащил водителя, ухватив его под руки. Томми
торопливо схватил волочащиеся ноги, и вместе они понесли его в помещение.
На лицах их было написано отвращение. Хэп забыл о страховке.
Вик и Стью заглянули в машину, потом посмотрели друг на друга и снова
в машину. Справа от водителя сидела молодая женщина. К ней прислонился
ребенок лет трех. Оба были мертвы. Шеи их распухли, а кожа была
пурпурно-красной, как один большой синяк. Глаза их были бессмысленно
вытаращены. Женщина держала ребенка за руку. Из ноздрей у них вытекала
густая слизь, теперь она подсохла и застыла. Вокруг них жужжали мухи,
время от времени опускаясь на корку слизи и вползая в их открытые рты.
Стью был на войне, но никогда ему не доводилось видеть более жалкого
зрелища. Взгляд его постоянно возвращался к этим сцепленным рукам.
Он и Вик одновременно подались назад и тупо посмотрели друг на друга.
Затем они повернулись к станции. Им был видел Хэп, который яростно кричал
что-то в телефонную трубку. Левая передняя дверь "Шевроле" так и осталась
открытой. Пара детских туфелек свисала с зеркала заднего вида.
Хэп повесил трубку. Водитель "Шевроле" лежал на полу.
- Скорая помощь будет здесь через десять минут. Ты думаешь, они?.. -
Он указал пальцем на "Шевроле".
- Абсолютно мертвы, - кивнул Вик. Его морщинистое лицо было
изжелта-бледным, и он просыпал табак на пол, пытаясь скрутить одну из
своих дерьмовых папиросок.
Человек на полу хрипло застонал, и все посмотрели на него. Спустя
мгновение, когда стало ясно, что человек говорит или, по крайней мере,
пытается что-то сказать, Хэп наклонился к нему.
Что бы это ни было, но то, что случилось с женщиной и ребенком в
машине, происходило и с этим человеком. Из его носа текло, а дыхание
сопровождалось странным звуком, исходившим из его груди. Плоть под глазами
набухла, но еще не почернела. Она была воспаленно-красного цвета. Шея его
казалась слишком толстой. Он был в лихорадке. Находиться рядом с ним было
все равно что наклоняться над раскаленными угольями, на которых жарят
шашлык.
- Собака, - пробормотал он. - Вы выпустили ее?
- Мистер, - сказал Хэп, слегка встряхнув его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96