За нами следовали «Лада» с фруктовыми тортами для Баркина и «вольво», где сидели его мордовороты. Наш скоростной караван напоминал правительственный выезд, когда останавливается весь уличный транспорт, чтобы помпезный «членовоз» мог проехать через всю столицу, нигде не задерживаясь и не притормаживая.Но мы шали вовсе не на Красную площадь.Баркин уговорил меня поехать на Ленинские горы, где нас ожидал его знакомый с черного рынка наград. В ночном клубе он с треском открыл свой дипломат-апаше и вынул компьютерную распечатку списка компаний.– Смотри сюда, – с гордостью произнес бывший спортсмен. – Мой маленький взаимный фонд. Знаешь, тебе стоило бы написать еще один очерк – «Десять лет спустя». Я имею в виду, что ты был прав относительно цели.Я заставил себя улыбнуться, поскольку меня не грела собственная роль, которую я невзначай сыграл в рождении нового хищника. Правда, тут не я один виноват. Может, и пробудил у Баркина амбиции, но его жизненную позицию сформировал коммунизм, а демократия предоставила практические возможности. Он и осуществил их – прежде всего на своих земляках-москвичах, что претило мне больше всего.– Ну давай, похвались немного и собой, Катков, – попросил Аркадий, сидя рядом в «мерседесе». – Да и Артуро тоже послушает. – Он кивнул на шофера, атлетически сложенного кубинца, который был и его личным телохранителем.– Он приехал сюда десять лет назад как бейсбольный тренер, да так и остался, – пояснил Аркадий.– Но не из-за местного климата.– По экономическим причинам.– Как это понимать?– У нас экономика процветает по сравнению с Кубой.– Конечно, если сравнивать голодных с умирающими от голода, то у первых она процветает.– За возвращение кубинские власти посулили ему велосипед, а я предложил работу. Ты его винишь?– Стало быть, его пытались купить за велосипед?– Да, автомашина там ни к чему. В стране нет ни капли горючего.– Значит, элита разъезжает на велосипедах, а простые люди топают пешком.Аркадий мрачно кивнул.– За все надо благодарить Кастро. Кубинцы тоже могли бы ездить на таких вот «мерседесах», если бы не этот тупоголовый идиот. Вот смотри, у нас быстро и легко дела не провернешь, не то что у них. В прошлом году я побывал на Кубе и без труда установил контакты с теми, кто серьезно настроен рискнуть на кое-какие дела.– Что за дела?– Туризм.Наш караван мчался уже по Воробьевскому шоссе, приближаясь к лесистым скверам, окружающим Московский государственный университет. Со смотровой площадки около шоссе, откуда открывается захватывающий вид на Москву, и была назначена встреча с торговцами орденами и медалями на черном рынке, здесь же они должны собраться на этой неделе. Баркин рассказал, что торговать начинают на рассвете, когда в милиции заканчивается смена, стражи порядка устали и мечтают, как бы поскорее добраться до дома. «Мерседес» повернул на узенькую боковую дорожку и остановился около невысоких елок.Баркин опустил боковое стекло, поморщившись от порыва холодного воздуха, ворвавшегося в кабину. Минуту спустя из-за деревьев появился невысокий субъект – пальто в рубчик, твидовая кепка, задорно сидевшая на его голове, отчего он напоминал маленького большевика времен революции.– Вот он. Зовут его Рафик. Ну, желаю успеха.– Спасибо, Аркадий. Большое тебе спасибо.– Спасибо тебе, Никола.Он пристально посмотрел прямо мне в глаза и крепко пожал руку. Я вышел из «мерседеса» и закрыл дверь.– Катков! – позвал Аркадий из окна кабины, протянув мне газовую зажигалку. – Далеко не прячь ее.И машины тут же растворились в белесой дымке, стоявшей между холмов. Я обернулся, Рафик куда-то исчез, я поспешил к рощице, как вдруг тишину нарушил чирикающий звук – заработал мой бипер. Должно быть, Вера беспокоится, жив ли я. Все правильно – всего сутки назад я тоже разыскивал ее целых полночи.Я уже подходил к деревьям, и тут Рафик вновь возник между корявыми стволами. В его облике было что-то таинственное и вместе с тем трогательное, что вызывало чувство доверия к нему. Остро запахло сосной и елью, когда он, вороша ногами листья и хвою, продвигался по заброшенной тропинке к группе припаркованных автомашин, велосипедов, мотоциклов, фургонов и микроавтобусов.Торгаши оказались на удивление молодыми, большинству на вид лет восемнадцать-двадцать. В раннем утреннем свете ярко поблескивал товар, разложенный на одеялах у задних дверей автомашин и на капотах или на крышках чемоданчиков, а то и просто приколотый на подкладках пальто, полы которых торговцы приоткрывали, будто показывая свое мужское достоинство. Черный рынок сильно смахивал на цыганский базар: скорые легкомысленные решения, мелькание рук, настороженные воровские взгляды, возгласы удивления и неверия, когда называлась цена, а затем быстрый торг, шуршание купюр и позвякивание металла, когда продавцы и покупатели сходились в цене, а деньги и награды переходили из рук в руки. Купив товар, их новые хозяева сразу же сматывали восвояси, а продавцы без промедления переключались на других покупателей.Рафик подошел к группке дельцов, собравшихся у откидного борга грузовичка, и отрекомендовал меня.– Так вы, стало быть, хотели бы написать про нас? – осторожно спросил молодой парень с длинными, до плеч, волосами. – А зачем?– Да вот, чтобы заработать себе на хлеб с маслом.– Ну что ж, дело стоящее. А что мы будем с этого иметь?– Головную боль от милиции! – громко сказал кто-то.– Вот-вот. Да они нас всех повяжут! – воскликнул другой, отчего некоторые сразу же стали откалываться и исчезать.– Не задерживай их, пускай уходят! – бросил я Рафику, когда он стал их удерживать. – Так ты думаешь, что милиция ничего не знает про ваши дела-делишки здесь?– Ты что, смеешься над нами? – возмущенно зафыркал длинноволосый. – Да мы завсегда на стреме и разбежимся, лишь только менты появятся на подходе.– Отстегни на лапу – и торгуй спокойненько, – самоуверенно произнес плотно сбитый паренек.– Ну а если моя публикация привлечет не ментов, а покупателей, которые повалят к вам толпой?– А ведь он прав, – нехотя процедил кто-то еще. – Да-да, прав, – подхватил другой.Тут все начали совещаться, перешептываясь и с умным видом покачивая головами, как команды КВН.– Ну ладно, – объявил общее решение длинноволосый, когда стихийное совещание закончилось. – Но только без упоминаний фамилий. Идет?– Идет. Вопрос первый: где вы достаете товар?– А у людей, которым нужны деньги.– Пример какой-нибудь можете привести?– Конечно, можем, – запищал один из подростков в теннисной куртке «Айрон мэйден». – Вот, к примеру, у моего дядьки была куча всяких орденов и медалей еще с войны. Когда он умер, родственники продали их за наличные и накупили всякой всячины для поминок, да еще купили на них автомашину, телевизор и видак, сестра сделала себе мост на зубы, а я приобрел вот что – он с гордостью показал на высокие баскетбольные кеды с воздушной подкачкой. – Потом и я втянулся в этот бизнес.– Но это же, наверное, не единственный источник, откуда поступает товар? – предположил я.– Что вы имеете в виду? – спросил длинноволосый, бросив на меня быстрый взгляд.– Да слышал я, поскольку некоторые награды стоят больших денег, их воруют, все равно как драгоценности какие, верно ведь?– Воруют? – обидевшись, резко бросил он, а торгаши угрожающе сдвинулись. – Так вы, значит, считаете, что мы скупаем и перепродаем краденое?– Нет, да нет же, что вы! Я просто не так выразился! Как бы это сказать поточнее, ну, почему не предположить, что награды были… утеряны, а затем случайно найдены кем-то и проданы вам? – Я совсем запутался в поисках подходящих к случаю формулировок.Они как-то неуверенно переглянулись, некоторые нехотя кивнули, а длинноволосый согласно подтвердил:– Да, такое возможно.– В таком случае можно ли определить, кому они принадлежали?– Так вы хотите знать, можно ли установить, кому ранее принадлежал утерянный орден или несколько орденов, предлагаемые к продаже?– Ага.– Да это все зависит от… – Он нагнулся к лежащему рядом одеялу, выбрал несколько наград и стал объяснять: – Посмотрите, на одних орденах есть номера, на других выгравированы инициалы, а то и фамилии награжденных, есть же награды без всяких номеров пли надписей. А почему вас это интересует?– Да просто любопытствую, – ушел я от ответа. Было бы глупо рассказывать им про убийство и украденные медали. Чтобы переменить тему, я задал другой вопрос:– По вашим наблюдениям, кто покупает ордена и медали?– Да самые разные люди. Коллекционеры, продавцы нумизматических магазинчиков, пенсионеры, наконец.– Многие ведь хотят пользоваться льготами, – уточнил другой торговец, – получать привилегии, покупать в магазине без очереди, проходить туда, куда простых смертных не пускают.– Можно, кстати, пролезть без очереди в переполненный трамвай пли в автобус, – вступил в разговор третий торговец. – Я не говорю, что с их помощью легче достать билеты на рок-концерт или на финал футбольного кубка.– Неплохие льготы. Жаль, что у меня нет таких. Торгаши весело заржали. Напряженность между нами спала, а тот, с писклявым голоском, преподнес мне даже набор значков – дешевых памятных сувенирчиков, прикалываемых к лацканам пиджаков, – их продают, почитай, в каждом киоске. Там и Святой Георгий на коне, поражающий змея, изображение Кремля, а на одном, в форме пятиконечной красной звезды, красовался в центре портрет Ленина в младенческом возрасте, что вызвало новый взрыв смеха. Постепенно атмосфера приобрела деловой характер, объявились несколько потенциальных покупателей, рыскавших по рядам. Настал удобный момент сматывать удочки.Мы с Рафиком потопали прочь, по дороге он вдруг зажал рот ладонью, будто охраняя важную государственную тайну, и шепотом произнес:– Национализм.– Про что это вы?– Он ширится и крепнет. Вот что вы сами-то думаете насчет этого повального психоза на ордена и медали? Когда дела идут плохо, людьми овладевает тоска по прошлому. Они готовы возродить прошлое – большевизм, Сталина, Великую Отечественную войну, спутники. Коммунисты вернутся к власти. Попомните мои слова.– Вы забыли упомянуть ГУЛАГ.– На то есть свои причины.– Лагерь «Пермь-35»? – назвал я наугад, чувствуя, куда он клонит.– Нет, Чистополь, – быстро поправил он. – Три года за…– …антигосударственную деятельность, – сказали мы с ним в унисон и рассмеялись, вспомнив немыслимую абсурдность и широкое толкование обвинений, предъявляемых по этой статье. Но веселость мигом слетела с нас. Глаза у Рафика потускнели, да и у меня гоже, ибо память вернула нас к зловещим атрибутам тюрем: крошечные камеры из шершавого железобетона – два шага в ширину, три – в длину – на двоих мужиков, тусклая лампочка под потолком, неотгороженная параша в углу, деревянные нары. И ни окошка. Даже зарешеченного. Только глухая толстенная железная дверь. До сих пор слышу леденящий кровь лязг и противный визг отодвигаемой задвижки-кормушки, через которую в камеру подавали грубый черный хлеб, вареную картошку или капусту и жиденькую размазню, словно в насмешку называемую кашей. Все это бросали, словно последней скотине. В памяти мгновенно ожила монотонная, бездумная работа, изнуряющая жара, пробирающий до костей холод, повальные болезни. И никакой связи с внешним миром: ни посетителей, ни новостей с воли, ни почты.– Чтоб никогда такое не повторилось, – произнес Рафик, выводя меня из этих воспоминаний.Я с трудом заставил себя улыбнуться.– Ну если мы затронули эту тему…– Какую? Про тюрьмы и лагеря?– Да нет. Про антигосударственные преступления. Поскольку все же есть случаи похищения наград, как по-вашему, можно ли проследить, у кого они исчезли?– А что вы имеете в виду? Разыскать торговца, который их приобрел, и через него выйти на вора?– Точно.Рафик подозрительно глянул на меня.– Так, стало быть, Катков, у вас задача не только заработать себе на хлеб с маслом, но и выяснить кое-что, не так ли?Я согласно кивнул.– Ну что ж, желаю удачи.– Послушайте, я далек от того, чтобы поднимать шум. Вся эта история началась с… некоего инцидента, а я пытаюсь выяснить мотивы.– Инцидент, говорите? – рассердился Рафик. – Не надо мне пудрить мозги и ходить вокруг да около. Говорите прямо, что нужно, или забудем о нашем разговоре.– Совершено убийство. Понятно теперь?– Стало быть, кто-то потерял больше, чем просто награды?– Да. И мне нужно выяснять, был ли здесь действительно грабеж или это искусная маскировка другого мотива убийства.– А как звали несчастного бедолагу?– Воронцов. Владимир Ильич.Рафик приподнял и опустил брови, припоминая. Пока он раздумывал, утро прорезал стремительно приближающийся свет ослепительных фар и проблески ярко-синих мигалок милицейских автомашин. Мгновенно застегнулись на все пуговицы пальто, захлопнулись крышки чемоданчиков, свернулись одеяла, продавцы и покупатели устремились к своим машинам. Загудели моторы, завизжали тормоза. Те, у кого машин не было, побежали к холмам, под защиту густых елок.– У вас есть машина? – выкрикнул я на бегу. Ответа не услышал. Оглянувшись, увидел, что Рафик куда-то пропал. Сгинул так же таинственно, как и появился.Я уже было добежал до ближайших деревьев, как оттуда выскочили несколько торгашей и врассыпную бросились в противоположную сторону. Откуда ни возьмись высыпала целая шеренга милиционеров в форме, с наганами и пневматическими ружьями в руках и дали предупредительный залп поверх голов. Все замерли на бегу, заложили руки за голову, а милиционеры начали сужать кольцо вокруг нас. Затем обыскали всех, отобрав паспорта и другие документы. Тут же подкатили воронки с решетками на окнах.Какой-то сержант принялся выкликать нас пофамильно, сверяясь с документами, каждому задержанному надевали наручники и запихивали в автобус. Так он выкликнул десятерых, и вот мой черед.– Катков?– Здесь, – раздраженно отозвался я и подошел к нему. – Послушайте, я журналист, ни в чем предосудительном не замешан. Собираю материал для репортажа.– Залезай, – указал он на дверь воронка.– Вы делаете большую ошибку. Старший следователь Шевченко – мой приятель.Сержант недоверчиво оглядел меня.– Да, приятель, заверяю нас. Вызовите его по радио и назовите мою фамилию.Уловка удалась. Сержант взял меня под руку и повел между деревьев. В это время из-за горизонта выкатилось солнышко, но холмам поползли длинные тени, я уловил силуэт высокого человека в узком пальто, наблюдавшего за операцией. Вот сукин сын! Да это же старший следователь собственной персоной! Это он устроил облаву. Когда мы уже подходили к нему, нас обогнали два милиционера, сопровождающие длинноволосого дельца.– Думаю, мы договоримся на всем этом поставить крест. – Длинноволосый вытащил из-под дождевика пачку долларов. Оттянув резинку, он принялся отсчитывать сотенные купюры, остановившись на десяти.Шевченко отвернулся и прикурил сигарету.Длинноволосый добавил еще десяток купюр.Шевченко как-то безразлично втянул табачный дым и выдохнул. Торговец доложил еще пять сотен, тогда Шевченко несколько оживился, задумчиво кивнул и положил деньги в карман.Самодовольно ухмыльнувшись, длинноволосый повернулся, собираясь уходить, но Шевченко уже подал знак милиционерам и скомандовал:– Задержать его! И предъявить еще обвинение в попытке всучить взятку сотруднику милиции. Валюту приобщить в качестве вещественного доказательства.– Ты, подонок! – вскричал торговец, вырываясь из рук милиционеров, когда они стали надевать на него наручники. – Ты, хренов подонок!– Добавьте ему также обвинение в словесном оскорблении.Подобострастно улыбнувшись, милиционеры как можно туже затянули наручники па запястьях длинноволосого и повели его к машине. Сержант подтолкнул меня к Шевченко и доложил:– Вот этот тип заявляет, будто он с вами знаком, товарищ начальник.– Раненько встали сегодня, товарищ следователь, – заерничал я.Шевченко долго смотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом.– Как его фамилия? – спросил он с кислой миной. У меня глаза на лоб полезли.– Да хватит тебе, Шевченко.– Катков его фамилия. Николай Катков, – проворчал сержант.Шевченко сердито нахмурил брови.– Не знаю такого, – отрубил он и, шепнув что-то сержанту, чуть-чуть улыбнулся и зашагал прочь.Сержант потащил меня к воронку с арестованными, затолкал внутрь и захлопнул дверь. Обозленные торгаши сидели в ряд на двух деревянных скамьях напротив друг друга. Их набралось, должно быть, не меньше дюжины. Глаза всех полыхали ненавистью, когда они прикидывали, кто же их подставил. К счастью, руки у всех были скованы за спиной наручниками, как, впрочем, и у меня.Воронок задрожал, зафыркал и стронулся с места. Не успел он отъехать, как один из дельцов, изловчившись, плюнул на меня. За ним другой, потом еще один. Сзади поднялся длинноволосый и ногой брыкнул меня по ребрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44