Я успел забыть, как их носят, и мне не сразу удалось приладить ермолку на свои непокорные кудри. Кое-как натянув ее, я вместе со Скотто заторопился за ним. По обеим сторонам узенькой дорожки высились надгробные плиты с выбитыми типично еврейскими фамилиями: РОЗЕР, ЛЕВИН, ГОЛДБЕРГ, АБРАМОВИЧ. Дорожка привела нас к деревьям, стоящим вокруг невысокого гранитного памятника, по бокам которого возвышались восьмиугольные колонны, похожие на минареты. На памятнике простыми, без всяких завитушек, буквами была высечена фамилия: ЛАНСКИ.Рабиноу положил на него цветы, постоял минутку в глубоком раздумье, затем повернулся к нам.– Здесь бедному Мейеру должно быть хорошо. Он любил Кубу, любил ее народ. Он любил также ее историю и был очень проницателен в политике. Еще тогда предсказал все то, что произошло на Кубе. И с этими своими соображениями пошел в ФБР и выложил им все, потому что он также любил и свою страну.– Очень все трогательно, мистер Рабиноу, – заметила Скотто, хотя было видно, что ее эта история ничуть не тронула.– Не нравится мне ваш тон, агент Скотто. В назидание вам скажу, что сын Мейера, Поль, учился в Вест-Пойнте.– А там же обучался и начальник штаба панамского главнокомандующего Норьеги. Мне и в голову не приходит проявить неуважение к покойному, но похоронили его здесь не из-за любви к Кубе, а по определенным мотивам, и вам это хорошо известно. Ланский вложил в Кубу огромные капиталы.– Еще бы мне этого не знать. Все, до последнего цента, Мейер вложил в «Ривьеру». Это был самый шикарный отель и самое доходное казино в Гаване.– Вот и я об этом говорю. Он потерял очень и очень много.– Да не только он, но и Соединенные Штаты вообще, – огрызнулся Рабиноу. – Правительство не вняло его предупреждениям и решило не вмешиваться, безучастно глядя на то, что там творится. А кончилось это тем, что советские ракеты положили конец булавочным уколам из Майами, а мы вплотную подошли к ядерной войне.Скотто сердито нахмурилась:– Мистер Рабиноу, мы пришли сюда не для того, чтобы изучать уроки истории. Какое все это имеет отношение к тому факту, что Кастро привлек вас к финансированию проекта?– А она ведь терпением не отличается, как считаете, Катков? – спросил он с обезоруживающей улыбкой.Я не мог не вернуть ему такой же улыбки, но сделал это молча.У Скотто же на лице не дрогнул ни один мускул.– Все началось еще в конце 40-х годов, – начал Рабиноу. – После многолетнего сотрудничества Мейер и его итальянские партнеры переругались из-за шорного бизнеса в Лас-Вегасе. Итальянец Костелло посчитал, что дело там не выгорит, и отказался инвестировать капиталы. Мейер же не согласился и присоединился к Сейгелю, который в то время энергично проталкивал лас-вегасский проект. Что тут можно сказать? Только то, что Мейер оказался гением. Посмотрите на тот город сегодня.– Как же, – презрительно фыркнула Скотто. – Настоящая витрина американской честности и неподкупности и семейных понятий о добре и зле.– И государственных доходов от налогов, – добавил Рабиноу, не упустив случая уколоть ее, и подмигнул мне. – Подумайте только, агент министерства финансов США пренебрегает налогами! Так или иначе, каждый человек в первую очередь заботится о себе. Вот и Мейер, когда прознал, что итальянцы вступили в сговор с ЦРУ, чтобы устранить Кастро, решил прежде всего позаботиться о Мейере же.– Помнится, они вроде пытались убить Кастро с помощью миниатюрной атомной бомбы, – сказал я.– Можете мне не рассказывать, – с негодованием вступила в разговор Скотто. – Это была целая комедия ошибок. Любовница Кастро тайком пронесла в спальню таблетки с цианом, потом затеяли какую-то штуку с кремом для чистки обуви, чтобы у него борода облысела, придумали подсунуть отравленные сигары. Но ничего не срабатывало, каждый раз он умудрялся избежать гибели.– Поразительно, – вымолвил Рабиноу с хитрой улыбкой на лице. – Поразительно. Щелкнув пальцами, они в момент свалили главаря гангстеров своих соперников, которого охраняла целая армия умненьких ребят, а до Кастро не сумели добраться. Почему же он так удачно избегал все опасности?Скотто перевела взгляд с Рабиноу на надгробный камень и обратно, обдумывая детали и составляя в уме единую картину. Получалось одно:– Видимо, Лански предупреждал Кастро о готовящихся покушениях?Рабиноу чуть-чуть улыбнулся и кивнул.– Не сочтите меня за хвастуна, но идею подал ему я.– Уж не за нее ли вас исключили из гильдии адвокатов и дисквалифицировали?– Давайте об этом не будем, – отрезал Рабиноу, которого перекосило от одного только напоминания об этом эпизоде. – Сначала Мейер воспротивился моей идее и не принимал ее, но когда понял, что с Кастро придется считаться, то начал действовать, чтобы спасти «Ривьеру».– Вот как? Он мог бы стать гением, – нараспев произнесла Скотто, – но на этот раз не прислушался к своей интуиции.Рабиноу лишь махнул рукой:– Гостиницу «Ривьера» действительно вновь открыли, но вскоре Кастро снюхался с Кремлем и ее национализировали, как и собственность «Кодака», «Вестингауза», «Вулворта», – добавил я. – Но, черт побери, «Ривьера» теперь опять в строю. В течение ряда лет все русские шишки останавливались непременно в ней: политики, генералы, инженеры. Казино они превратили в место собраний и совещаний. Однако парадокс в том, что теперь играть в карты и рулетку можно в Москве, но не в Гаване.– За нее тогда никакой компенсации не выплатили? – спросила Скотто, стремясь завести его.– Компенсацию действительно не выплатили… тогда, – подтвердил Рабиноу, в глазах его так и плясали озорные огоньки. Медленно подойдя к ближайшему дереву, он сорвал с нижнего сучка веточку с пышными цветками и протянул ее Скотто. – Но зато ее выплатили сейчас.У Скотто глаза засверкали, совсем как у Рабиноу. Наконец последний фрагмент занял место в загадочной мозаике.– Это ответ на мой вопрос, не так ли? – умиротворенно заключила она.Рабиноу кивнул и продолжал рассказывать:– Тридцать лет назад Кастро разрушил туристский бизнес, а доходы от него стала замещать помощь Советов. Теперь это ушло в прошлое. Экономика свалилась под откос, и он предпринимает отчаянные усилия, чтобы вновь поставить ее на рельсы. Единственный путь – возродить на Кубе туризм и сделать из нее туристскую Мекку. Ключом к возрождению может стать легализация шорного бизнеса. Я же тот человек, которого он подрядил осуществить эту затею.– Так сказать, благодарность по-кастровски.– Один из видов благодарности, если быть точным. Он улаживал долг не просто его погашением. Мне доподлинно известно, что о моей честности и надежности он запрашивал руководителей из компании «Рэдиссон и Хатт». Конечно, они и сами могли бы взяться за это дело и выполнить его в лучшем виде, но все же похуже Рабиноу. Варадеро уже приносит прибыль. Гостиницы работают с 86-процентной загрузкой. Этот район становится местом отдыха и развлечений для многих канадцев, итальянцев и русских.Скотто недоверчиво покачала головой:– Мне все же не верится, что государственный департамент согласился иметь с вами дела.– А почему бы и нет? Они же не погнушались действовать рука об руку с итальянскими мафиози, чтобы только дать Кастро под зад коленом. Почему бы не разрешить какому-то еврейскому антрепренеру вытаскивать Кубу из горящего дома?– Не какому-то антрепренеру, а пользующемуся доверием Кастро.– Очень хорошее уточнение, Катков. Если учесть все то, что в последнее время натворили некоторые наши финансовые умники, то по сравнению с ними в своих делах с правительством США я выгляжу, как мистер Клин. По-русски это господин Незапятнанный.– Пожалуйста, не трубите о своих добродетелях слишком громко, мистер Рабиноу, – предостерегла его Скотто. – Вы пока еще не отмылись от тех двух миллиардов наркодолларов, которые переправляются для компании «Туристика интернасиональ».Рабиноу кивнул и, положив руку на надгробный камень на могиле Лански, задумчиво произнес:– Вы что, дарите мне привилегию на то, чтобы высказать сомнение по этому поводу?– Уточните.– Пусть тот контейнер плывет на Кубу. Я имею в виду следующее: если кто-то использует меня втемную, я хотел бы выяснить, кто этот скверный человек, даже вам не уступающий в своих пакостях.– Ну что ж, здесь есть над чем подумать, пробормотала в раздумье Скотто, искоса наблюдая за ним. – Если кто-то использует вас, мистер Рабиноу, действуя за вашей спиной, мы отыщем его. А если никто вас не использует, то выясним и этот факт. 33 В номере Скотто в гостинице на телефоне мигала лампочка вызова – звонил Банзер. Он и Краусс уже поселились на нашем этаже. Мы тотчас поспешили к ним. Номер у Банзера оказался обычным, практически ничем не отличаясь от наших номеров. Впрочем, и сам он особо не выделялся. Надел рубашку навыпуск, с короткими рукавами, расписанную узорами на морскую тематику, брюки с эластичным поясом, легкие сандалеты и, хотя по своей комплекции директор СБФиНП был весьма представителен, сейчас ничем не напоминал высокопоставленного чиновника. Не то что Краусс. Этот соответствовал своему положению чиновника средней руки – джинсовый костюм «Левайс», удобная тенниска со свободным воротником, спортивные кроссовки.Скотто, едва взглянув на своего начальника, тут же прикусила губу, чтобы не рассмеяться.– Эй, вашим домашним следовало бы запретить вам надевать эту хламиду, – шумно затараторила она. – А если вдруг на Майами-Бич разразятся суровые зимние холода со снегом и льдом?– Да ладно вам, – смутился Банзер. – Я все искал предлога надеть этот наряд с самого Рождества.– Семьдесят третьего года, – сострил Краусс. Скотто как прорвало. Я тоже больше не мог сдерживаться. Комната затряслась от нашего хохота.– И что же у нас? – спросила она наконец, отсмеявшись.– Рассчитываю, вы поправите меня, если я ошибусь, Гэбби. – Банзер добродушно улыбнулся. – Но вообще-то я из породы тех, кто первым задает вопросы.Он откинулся на спинку стула и внимательно выслушал все, что Скотто рассказала о встрече с Рабиноу.– Если этот человек замаран, – заключил он, – то играет он так, будто наделен этим даром от природы.– Да и ставка тут немалая, – быстренько добавила Скотто и обратилась к Крауссу:– Есть ли новости о «Коппелии»? Они ведь могут стать для Рабиноу вроде удавки.– Ничего нового нет, – доложил шеф оперативного центра. – Нет никаких связей ни с одной из его компаний. По сути дела, как вы, может, и думаете. – Он не докончил и жестом предложил Скотто досказать за него.–.. «Коппелия пейпер продактс» в природе не существует, – выпалила она, – а числится лишь на бумаге.– А как же ее банковский счет, на который перечисляются все переводы? – недовольно проворчал Банзер.– Откуда перечисляются-то?– Мы пока продолжаем выяснять.– И неудивительно, что продолжаете. – Скотто произнесла это по слогам и уселась напротив Банзера.Я же занял место неподалеку от шкафчика со всякими спиртными напитками. Краусс прошел мимо него как-то незаинтересованно и открыл дверцу небольшого холодильника.– Может, кому-то хочется прохладительных напитков?– Давай, что поближе, – поддержал его Банзер.– И мне того же, – прощебетала Скотто.– Катков, а вам что?– Кока-колу, пожалуйста.С ловкостью циркового фокусника Краусс принялся расставлять банки с напитками.– Что же вы все-таки предпочитаете? – спросил он, выстроив их в два ряда на столе.– Одну из ряда А, а другую тоже из ряда А, – бойко ответила Скотто. – Мы либо застукаем Рабиноу с поличным, либо… – Она подцепила пальцем кольцо на крышке банки с пивом и с громким хлопком оторвала заглушку. – …поймаем его, но непременно с поличным.– Вы так уверены? – не удержался я, сбитый с толку ее напором. – Насколько я понял, он считается невиновным, пока деньги не окажутся у него в руках.– Да, это так, – подтвердил Краусс. – И в то же время нет никаких признаков, что он намерен прикоснуться к ним здесь, в Америке.Скотто сердито нахмурилась.– Он может к ним лично вообще нигде не притронуться. Но если хоть немного усложнить ему жизнь, то, как знать, может, он и согласится сотрудничать с нами.– Знаю, что вы не преминете поправить меня, агент Скотто, если я что-нибудь не так скажу, – решился я, увидев, что Банзер вопросительно смотрит на меня, – но какой-то час назад Рабиноу вроде бы сам напрашивался на сотрудничество.– Вы имеете в виду ту чепуху, которую он молол, предлагая беспрепятственно пропустить контейнер на Кубу? – насмешливо спросила Скотто.– Наверное.– Это не тот случай.– Почему же? Мы же следили за контейнером на всем его пути сюда. Можно ведь передать эстафету на следующем отрезке кому-то еще?– Передать-то, конечно, можно. Но сотрудничества здесь никакого не просматривается, вместо него будет тайный сговор – в самом откровенном уголовном смысле.– Вы играете со мной в словесные игры, Скотто. Скажите прямо, вы хотите выяснить, в чьи руки приплывут деньги?– Да ну тебя в задницу. Разумеется, хочу.– Вот и хорошо. В таком случае сама пойдешь в задницу, если они поплывут в Россию.Банзер и Краусс переглянулись.– А ведь вы правы. Так куда же они все-таки поплывут? – не выдержал Краусс.– А куда легче плыть. Боюсь, ваша коллега либо не хочет, либо не может этого предусмотреть.– А ты можешь? – взорвалась Скотто, грозно надвигаясь на меня.– Еще как, и с радостью прослежу, куда именно они направляются. Когда я только влез в эту заварушку, то думал, что она как-то связана с вывозом денег из России.– С утечкой капиталов, – уточнил Банзер.– Да, с ней. Но я ошибался. Все обстоит как раз наоборот. Дело не в оттоке, а в притоке денег. Россия очень нуждается в твердой валюте. У крупных компаний и главарей уголовных группировок она есть. Но, спасибо вашим сотрудникам, традиционные пути отмывания грязных денег – телеграфные переводы, всякие там чеки на предъявителя, анонимные банковские счета и тому подобное – становятся все более и более ненадежными. Следовательно, требуются новые…– Какой же вы умница, Катков, что указали это нам, несмышленышам, – не выдержала Скотто.– Помолчи, Гэбби, – резко одернул ее Банзер, – дай ему докончить мысль.– По моему разумению, им нужен новый механизм отмывания денег, и Рабиноу, видимо, держит в руках ключ от него. Он научен горьким опытом и полон радужных надежд на будущее, к тому же на старости лет воспылал лояльностью к матери-родине. Что он решил сделать? Использовав заключенную и одобренную американским правительством сделку с Кубой, он учредил консорциум по строительству нефтегазопровода. И для этого вся грязная наличка, хранящаяся и гниющая в подвалах США, теперь может быть спокойненько перемещена в Россию и прибыльно вложена там во всякие начинания.– И задумано все довольно по-умному, – высказал свое мнение Краусс. – Всего один контейнер, адресованный прямо в Россию, скорее привлечет повышенное внимание таможенников, чем тысячи контейнеров, отправляемых на Кубу по специальному правительственному разрешению.Банзер заметно заинтересовался – глаза у него вспыхнули и расширились.– Все его сделки в России ведутся на законных основаниях, только деньги он вкладывает в них, добытые незаконными путями. Хорошенькое дельце, – заметил он.– Более чем хорошенькое. Рабиноу, по сути, сам сказал мне, что он вкладывает туда деньги, но не уточнил чьи.– Ну ладно, ладно. Допустим, Катков прав, допустим… – Скотто особо подчеркнула последнее слово, будто объясняла какую-то теорему. – В таком случае в российской программе приватизации станут верховодить воровские шайки, разве не так?– Продолжайте дальше, Скотто, – попросил Банзер.– И продолжу. Возьмем систему ваучеров. Если их станут покупать у отдельных граждан на воровские деньги, то тем самым их будут отмывать многочисленными маленькими порциями, а не сразу огромными суммами.– Процедура схожа с покупками чеков на предъявителя, – заметил Краусс.– Очень даже. Точь-в-точь.– Нет, не так, – мягко возразил я. – Вы слишком усложняете проблему. В России отмывать деньги нет необходимости. С наличкой там вопросов не возникает. Нужно просто выложить несколько кейсов с баксами на стол, и сделка совершена.– Похоже на прямые капиталовложения, – сказал Краусс.– Разве похоже?– Ну вот что. Если Катков прав, – принялся размышлять вслух Банзер, потягивая пивко, – если эти деньги направляются в Россию на оплату сделок ИТЗ, в таком случае там, внутри страны, должен существовать кто-то из особо доверенных.– Наверное, Аркадий Баркин.– Не важно, кто он, – подчеркнул Банзер. – Он может быть даже мелкой сошкой, но та собственность, которую покупает ИТЗ, принадлежит ведь российскому правительству, верно я говорю?– Да.– В таком случае непременно должен быть перевалочный пункт для денег, а это значит, что в правительственных кругах должен сидеть свой человек.– Прежде я думал, что это, по всей видимости, Воронцов, – осмелился я высказать догадку, поскольку не представлял, кто же еще мог быть на таком месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44