Репортеры шумно запротестовали.– Я не шучу. Помните тот визит в Россию в 60-х годах? А как Клинтона застукали на гомосексуализме и заставили переметнуться к соперникам?– Да будет тебе, Скотто, отпусти поводок, не дергай нас за ошейник.Скотто насмешливо ухмыльнулась и кивнула на меня:– А вот и его «возлюбленный» из России собственной персоной.Она повернулась и заспешила к машине, оставив меня на растерзание оголодавшим по новостям репортерам, которые уже навострили авторучки и сунули мне под нос портативные диктофоны. Я заметил, как они мгновенно обменялись взглядами, как в глазах у них засветились вопросы, как нависла надо мной реальная опасность. Правду ли она сказала? Может ли быть такое? Потом они дружно охнули и быстро расползлись, как тараканы. Я побежал вслед за Скотто.– Больше никогда так не делайте.– Почему же? Вы шуток не понимаете?– Надо мной не шутите. Над ними шутите сколько хотите. Они же готовы поверить каждому вашему слову.– Ну и чудесно.– А вы хорошо знаете жизнь журналистов.– Достаточно, чтобы избегать публичных заявлений, которые могут бумерангом вернуться ко мне, но уже в виде судебных преследований. – Ее лицо исказилось от жесткой ухмылки. – Мне, видимо, нужно пересмотреть свои лекции на семинарах. Я поняла, что вы, хитрожопые журналисты, умеете лучше манипулировать добытым материалом, чем я себе представляла.Открыв переднюю дверь «бьюика», она хотела сесть за руль, но увидела на ветровом стекле под щеткой стеклоочистителя желтую бумажку, похожую на рекламную листовку. Она подошла, чтобы выбросить ее, но вдруг глаза у нее стали круглыми от удивления.– С гостиницей придется обождать, Катков. Быстро в машину и пристегивайтесь или пойдете пешком.Она скользнула за руль и бросила листовку мне на колени. На ней были наклеены откуда-то вырезанные печатные буквы: I.P.S.E.Я захлопнул дверь, она завела мотор, вырулила со стоянки, влилась в транспортный поток, ведущий на Фэрфакс, и погнала машину, проскочив светофор на перекрестке и обдав грязными брызгами нескольких пешеходов. Затем крутила влево, вправо – дорогу я не запомнил, – проехала еще километра два и притормозила у пересечения шоссе на Джексон и Першинг, подъехав к тротуару на углу.«Бьюик» еще не остановился, а из кофейной лавки напротив выскочил какой-то мужчина, на вид слабак, в пальто и перчатках. Увидев меня рядом со Скотто, он разом остановился, нервно озираясь по сторонам, затем решился, открыл заднюю дверь и сел рядом с моим багажом.– Кто это? – на всякий случай поинтересовался он, когда Скотто отъехала от тротуара.– Все в норме. Это друг.– Но здесь не место для свиданий.– Ничего, давай к делу. Что там у тебя?– Да нет, ничего. Мне за это не платят.– Мы работаем вместе. Ты слышал что-нибудь насчет Вуди?– Меня это не касается.– Ну-ну, поубавь пыл-то, ради Бога.– А это уж при случае скажи тем жлобам.Скотто остановила машину, достала из сумочки кошелек, отсчитала купюры (на глазок я прикинул – штук пятьдесят) и передала мужчине.– Держи. Этого хватит, чтобы ублажить их.– Спасибочки, Гэбби, – искренне поблагодарил он. – Большое тебе спасибо.– Что-нибудь есть для меня?– Для тебя есть, – ответил он, показывая на меня глазами. – Больше ни для кого. Никаких друзей. Понимаешь, о чем это я?Скотто не успела ответить, а он уже выскочил из машины и захлопнул за собой дверь.– Кто Это?– Информатор Вуди, – ответила Скотто, трогаясь с места. – А раньше был моим. Думаю, мы с ним опять начнем работать.– Внешне он не подходит для таких дел, верно ведь?– А кто подходит по внешности? Он менеджер по перевозкам в транспортной пароходной компании. Каботажные коммерческие рейсы. «Коустлайн коммершл кэрриэрс». Угадайте, кто владеет этой компанией?– Наверное, та самая корпорация, которая, как вы считаете, связана с кокаиновым картелем.Она решительно кивнула.– А почему он сотрудничает с вами?– А чтобы ублажать жлобов-акул, а то они откусят ему ноги. Он профессионально играет на скачках, вешает лапшу на уши проигравшим обалдуям, но информацию приносит что надо. Мы предполагаем, что картель использует эту грузоперевозочную компанию для транспортировки денег. А он помогает устанавливать места доставки.– Ясно как божий день, что они шуруют вовсю прямо у вас под носом, разве не так?– Отмывание денег – это международный бизнес. Где лучше и легче всего завязывать знакомства и устанавливать связи? В международном сообществе. Картель уже имеет налаженные связи в дипломатическом корпусе.– Как и Воронцов?– Возможно, и так. Сделка с нефтепроводом – наглядный пример.– И навел на след этот ваш стукач?– Не он. Наши оперативники взяли на заметку некоторые подозрительные телеграфные переводы и проследили за ними. Кстати, уточняю: работающих с нами принято называть информаторами, а не стукачами.– Какая разница? Сталин называл их даже Героями Советского Союза. Те, кто попадал в лагеря ГУЛАГа по их доносам, называли таких информаторов совсем по-другому.– Да уж догадываюсь как.– Любимым героем Сталина был Павлик Морозов. Этот мальчик совершил такой поступок, до которого даже тоталитарный режим додуматься не сумел.– Наверное, он заявил на самого себя? Что у него появились вредоносные мыслишки в голове?– Э-э, нет. Он заявил на своего отца, что тот припрятал запас зерна. Отца за это расстреляли.Скотто даже задохнулась от возмущения.– Вот он-то отпетый стукач.– Спасибо. Люблю английский язык за точность и лаконичность. Всегда найдется самое верное слово, чтобы только им одним охарактеризовать любого человека.– Какой-нибудь конкретный пример привести можете? – усмехнулась она.– Ну, если вы просите. Как тот информатор сейчас назвал вас? Крэбби, так вроде? По-русски это вечно сердитая, недовольная. Довольно точное определение.– Да нет же, он сказал Гэбби, уменьшительное от моего полного имени.– Ах, Гэбби? Тогда это тот, кто слишком много говорит, не так ли? Это действительно ваше имя.– Огромное спасибо, – буркнула она, подруливая к парадному входу в гостиницу. – Вот мы и приехали. Похоже, здесь ваша остановка.Я рассмеялся и открыл дверь.– Ну-ка подождите, Катков, – внезапно сказала Скотто.Я устало вздохнул и повернулся к ней.– Что еще теперь?Она как-то странно взглянула на меня в зеркало заднего обзора, резко повернулась назад и подняла с заднего сиденья белый конверт, лежавший рядом с багажом. Вынула из него разлинованную страничку из тетради с наклеенными печатными буквами и, прочитав текст, спросила бодрым голосом:– Ну и как, выходите или остаетесь?Не раздумывая, я тут же захлопнул дверь, сильно стукнувшись при этом коленом о кронштейн для автомобильного радиотелефона.– Что там такое?Она молча рванула с места, пронеслась пару кварталов по дороге на Фэрфакс и свернула на стоянку у здания СБФинП. Я и моргнуть не успел, а Скотто, выскочив из машины, чуть ли не бегом помчалась к входу. Я поспешил вслед, ломая голову над происходящим. И вот мы снова в вестибюле – она на ходу предъявляет охраннику свое удостоверение, а я замираю на месте. Он внимательно изучил мою карточку посетителя и предложил снова расписаться в регистрационном журнале. Пока я возился с этими формальностями, Скотто успела войти в лифт, двери которого вот-вот должны были захлопнуться. Я опрометью помчался к нему, и двери за мной тут же закрылись.– Скорее, скорее же, черт возьми! – нетерпеливо подгоняла она лифт, а он поднимался неспешно, дребезжа, скрипя и останавливаясь на каждом этаже.– Он уже искал вас, – предупредила секретарша Банзера, когда мы, запыхавшись, подбежали к его кабинету.– Тьфу! Ведь сейчас совещание по бюджету, совсем забыла, – выругалась Скотто и, постучав в дверь, вошла в кабинет, где сидел Банзер, Краусс и несколько сотрудников.Длинный стол для совещаний был завален Компьютерными распечатками и листами со всякими сведениями. На стене висели схемы и диаграммы с пояснениями: «Расходы на усиление эффективности», «Расходы на экспедицию «Северный полюс-V», «Непредвиденные расходы управления гражданской обороны» и другими непонятными надписями. На отдельном стенде висели ватманские листы со схемами различных программ – «Поддержка местных агентств и управлений», «Системы интегрирования». «Основные данные тенденций в преступности», «Важнейшие параллельные процессы». Кое-чего я вообще не понял.– Извините, шеф, – отрывисто бросила Скотто, едва отдышавшись и поймав укоряющий взгляд Банзера. – С трудом выкроила минутку-другую в операции «Пряталки».– Нельзя было подождать до конца совещания? – спросил Банзер. – Ваше присутствие здесь просто необходимо.– Никак не могу, нам нужно двигаться максимум через час.– Боже мой. А в чем дело?– Информатор сообщает, что связанная с картелем транспортная компания в прошлом году доставила на одну фабрику в Восточном Балтиморе сотни различных грузов.– И это вся информация?– Фабрика закрылась еще три года назад. Банзер навострил уши.– Оставьте-ка нас на несколько минут, – попросил он присутствующих. – Не шутите? Стало быть, лопнула еще три года назад?Скотто кивнула.– Там наверняка прятали товары. Последний раз грузы приходили туда в ноябре.– В ноябре, говорите? – повторил Банзер в раздумье. – Прошло целых полгола. Денежки, должно быть, уже улетели.– Нет никаких признаков, чтобы оттуда что-нибудь вывозили.– Вот как? А может, транспортная компания просто не отмечала такие работы? Может, мошенники привлекли для вывоза другие фирмы? – Банзер повысил голос. – Может, они создают и ликвидируют подставленные компании быстрее, чем мы можем… – Он даже руками всплеснул. – Где эта компания в Восточном Балтиморе? Ее название? Адрес?– Эти вопросы мы как раз и выясняем. – Скотто посмотрела на часы. – В моем распоряжении еще сорок пять минут.– Почему в вашем? Вы что, занимаетесь оперативной работой?– Да, занимаюсь с того дня, когда мы потеряли Вуди. А тот человек – мой давний информатор. Я задействована в операции, и вы это знаете.– Ну ладно, ладно. Но снова на аналитическую работу вы не вернетесь. Даже и не мечтайте. Сколько?– Двадцать пять.Банзер поморщился, откинулся на спинку стула и размеренно завертел большими пальцами.– Чего? – шепотом спросил я Скотто.– Тысяч баксов.– За малюсенькую информацию?! – Я даже поперхнулся от удивления.Она лишь кивнула, возмутившись не меньше меня.– А знаете ли вы, что в России…– Об этом расскажете мне потом, – отмахнулась Скотто и обратилась к Банзеру: – Часы идут, Джо.– Ну ладно. Но отдайте ему деньги, только получив информацию.– Да так он палец о палец не стукнет, – запротестовала Скотто. – Он ждет в телефонной будке на углу Уилсона и Вейча в два тридцать. Деньги нужно прикрепить липучкой снизу к коробке для монет, тогда я получу информацию. А если денег не окажется…Банзер задумался, затем нехотя кивнул, разрешая операцию.Скотто вынула толстую пачку листов из сумочки. Я успел заметить заголовок: «Предложения СБФинП по бюджету». Сказав кратко: «Я сделала кое-какие замечания», она положила листы на стол и пошла к себе в кабинет.Он не был таким безликим и казенным, как другие места в штаб-квартире, хотя и тут царствовал компьютерный терминал. Однако помещение украшали яркие репродукции с картин Тулуз-Лотрека, стояла тут старинная викторианская софа, висели медные крючки, на которых красовались шляпки. В считанные минуты Скотто выдала несколько звонков по многоканальному внутреннему телефонному устройству и зарезервировала еще несколько номеров, пока занятых. Тут я вспомнил Юрия с его телефонными муками, свидетелем которых был совсем недавно. Ему бы такой коммутатор.Пока она говорила по телефону, я тоже времени не терял, начав кое-что набрасывать. Примерно в два двадцать из заветной телефонной будки позвонил оперативник и доложил, что деньги пристроены.В два двадцать пять у нас появился Банзер. Уже два тридцать, тридцать пять, тридцать шесть, семь, восемь, девять, а звонка информатора все нет. Скотто мечется по кабинету, ее шеф не сводит глаз с часов. Я же просто подыхаю без курева. Наконец звонок – мы подпрыгнули от неожиданности, хотя и ждали его. Скотто подняла трубку, подала нам сигнал помалкивать, приложив палец к губам, и записала адрес. Передав его Банзеру, она только и вымолвила:– Теперь ваш ход, Джо.Банзер долго смотрел на адрес, потом сказал, воздев глаза к небу:– Очень мне не нравится, когда бросаешь в дело все оперативные силы, а они приходят с пустыми руками. Не знаете, кто владеет зданием фабрики?Скотто лишь виновато вздохнула.– Нет, зато нам известен владелец той транспортной компании.– Так? Вообще-то не столь и важно, кто ими владеет, потому что у них могут быть тысячи вполне законных счетов в банках. Откуда нам знать, что вполне законная компания не использует это здание в качестве вполне законного хранилища?Скотто поняла его намек.– А ведь вы правы, Джо. Я непременно выясню владельца.Она поднялась и пошла в оперативный центр, я поплелся за ней. Аналитик из секции разведки, связавшись с банком данных в офисе профсоюза клерков Балтимора, мгновенно получил нужные сведения.«На ваш запрос сообщаем, – появился развернутый текст на мониторе компьютера, – что в настоящее время здание арендуется фирмой «Коппелия пейпер продактс, лимитед».У Скотто от удивления брови полезли на лоб.– Лимитед? Они что, канадцы?– Да. Чеки за городские коммунальные услуги выписаны на Монреальский банк.– Не могу вспомнить, где я встречала такое название. – Скотто задумалась на минутку-другую, затем удрученно встряхнула головой.– Зато я помню, – заметил я как бы между прочим, сразу оказавшись в центре внимания. – «Коппелия», если мне не изменяет память, – название известного балета.Скотто сделала круглые глаза, но аналитик кивком подтвердил мои слова.– Я видел его в центре имени Кеннеди пару лет назад, – задумчиво проговорил он. – Это… ну… в общем романтическая комедия. Там… один хлипкий пижон… влюбляется… в восковую куклу…– Да-да! Ее и звали Коппелия, – поддержал я аналитика. – Нельзя сказать, что она была от этого в большом восторге.– В самый разгар своей страсти пижон угодил в дерьмо, попадал во всякие там переделки, – усмехнулся аналитик. – Но все же вернулся к своей красотке, и они зажили счастливо.Скотто посмотрела на нас, словно на клоунов, появлявшихся на арене цирка в паузах между номерами. – Колоссально! Они небось хранили в здании пачки и пуанты для балерин. – Она посмотрела на аналитика и добавила: – Потом их расхватали агенты из ФБР.Аналитик вытаращил глаза.– Пачки и пуанты? – недоумевающе спросил я. – Может, я что-то недопонимаю?– Да он сам на содержании у ФБР, – бросила Скотто. – Так кому же принадлежит здание?– Никогда не слышал такого названия, – отвечал аналитик. – Кто-то упоминал корпорацию ИТЗ.Мне показалось, что у Скотто даже глазные яблоки щелкнули, когда она метнула на меня быстрый взгляд. Я позволил себе легкую улыбку.– Два очка в вашу пользу, Катков!Потом она пошла докладывать Банзеру, а я готов был рухнуть от изнеможения. Пока Скотто была занята, я побрел в оперативный центр, где меня угостила чашечкой кофе та расторопная девушка-аналитик, которая с помощью компьютера выследила Рабиноу.– Как там дела? – спросил я ее.– Пока нового ничего нет, – раздраженно ответила она. – Мы выдали звонки, попросили проверить, нет ли Рабиноу по запрошенным адресам. Все ответили, что он не появлялся.– Можно подумать, будто все они получили такое указание – отвечать, что местопребывание Рабиноу не их ума дело.В ответ она протянула мне другую компьютерную распечатку:– Я запрашивала и ККЦБ.– ККЦБ?– Комиссию по контролю за ценными бумагами. Это федеральное агентство. Все компании, выпускающие акции для продажи на фондовой бирже, обязаны проходить регистрацию эмиссии и регулярно отчитываться за проделанную работу. Такие отчеты должны предварительно обсуждаться на заседаниях советов директоров ряда компаний Рабиноу. Но по меньшей мере за последние два месяца такие заседания нигде не проводились.– Целых два месяца?Она лишь удрученно кивнула.– Есть у меня кое-какие идеи, но пусть пока зреют. Я не знал, как мне быть, если она все же разыщет Рабиноу. Позвонить ему и попросить об интервью? Однако шансы на то, чтобы только связаться с ним по телефону, ничтожно малы. Проследить, где он прячется? А он может быть где угодно: в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, даже в Тель-Авиве, коли на то пошло. Но сейчас я выхожу из игры: слишком устал, чтобы стратегически мыслить.Когда я вернулся в кабинет Скотто, она по-прежнему висела на телефоне. Я плюхнулся на софу, намереваясь кое-что записать. Узоры на обивке софы казались живыми – они трепетали и плавали под моим взглядом. Последнее, что я помню, – желание попросить еще кофейку.– Катков? Катков, просыпайтесь! – трясла меня Скотто. – Поехали дальше, мы накроем ту фабрику.Я приподнялся на локте и покосился на окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44