Запасы у вас в стране не скудеют только потому, что вы их не распределяете. Не производите, но и не распределяете.– А также потому, что любой ловкач выручит от продажи своих товаров на внешнем рынке гораздо больше, чем на внутреннем.– Нет ничего плохого в том, если, скажем, купить нефть в Одессе по доллару за баррель, а продать ее в Лондоне уже по двадцать долларов. Так совершаются все сделки на свободном рынке. Ваши предприниматели прекрасно это усвоили и, надо сказать, довольно быстро. Таким путем и сколачиваются капиталы. Господь Бог знает, что России нужна твердая валюта и она достает ее любыми путями.– Совершенно согласен с вами, но только мы не просто достаем ее. Ведь ловкачи больше вывозят из страны, чем ввозят.– Но только не тот ловкач, который сидит перед вами. Я, к примеру, поставляю массу всяких товаров. Я ваш союзник, а вовсе не враг, и можете сказать своим друзьям в СБФинП, что все мои деловые операции законны.– Они все это сами выяснят, уж поверьте мне на слово.– Зачем же попусту терять время? И вам, и мне наша страна небезразлична. А эти правоохранительные учреждения, что русские, что американские, горазды лишь давать пинка под зад инициативным людям, нимало не заботясь о последствиях. – Он с сердитым видом откинулся на спинку стула. – А лупят они ей-ей как пребольно. Выколачивают напрочь дух предпринимательства. Чтобы не загубить бизнес окончательно, приходится крутиться, мошенничать, обманывать, нужно быть гением и дьявольски удачливым. А если хотите сделать хоть что-то из ничего, надо иметь железные яйца размером с добрую дыню… – Он повернул голову – блеснула серебристая прядка в его волосах – и, посмотрев мне прямо в глаза, добавил: – Вот чего добиваются те самые ловкачи, которых вы готовы стереть с лица земли.– Никого я не собираюсь стирать с лица земли. Однако в России теперь вовсю свирепствуют преступность и коррупция. Мы…– Так вот оно что? – Рабиноу не дал мне договорить. – А вы думаете, здесь, в Америке, сто лет назад все, шло по-другому? Да в ту пору она была рассадником алчности, взяточничества и политической коррупции, да таких, что на этом фоне ваши крутые ребята выглядят детишками, играющими в банкиров. В стране тогда верховодили проницательные и наглые заправилы. Они подчинили себе власти и заставили их расчистить дорогу для крупнейших монополистов, для семейств Карнеги, Рокфеллеров, Морганов. Конечно, они были паханами уголовного мира. Но разве не оказали позитивное воздействие на экономику? Разве не создали демократическое общество с мощной рыночной экономикой? Спорю на что угодно, что все это дело их рук; да они и по сей день занимаются этим же. Возьмем, к примеру, Милкена. – Рабиноу сердито нахмурился и недовольно вздохнул. – Этот парень создал, что называется, совершенно новую отрасль в экономике: финансовый рынок купонов ценных бумаг, которого раньше и в помине не было, пока он в одиночку не придумал, как организовать его. Теперь на этом рынке вращаются миллиарды долларов. Миллиарды!И что получил он в награду за все это? Те же бывшие повесы-недоумки, которые возненавидели меня за то, что я блестяще закончил в свое время Гарвард, облачили его в арестантскую робу и засадили за решетку. Если этих прытких ребятишек не попридержать, они быстренько лишат Россию возможностей развивать рыночную экономику. Учтите: эту мысль я высказываю вам первому.Рабиноу разразился целой лекцией, а я из тех, кто не переносит длинные речи, кому непременно требуется передышка. Меня больше тронул его энтузиазм, а не аргументы, хотя они и не были лишены лихо закрученной логики.Он подошел к окну и посмотрел вниз на огромный город.– Подойдите-ка сюда, Катков, – попросил он по-русски, подкрепив просьбу жестом руки.Тон его стал мягче, дружественнее, словно он захотел поделиться со мной чем-то сокровенным. Я не знал, что он говорит по-русски, и мне потребовалась секунда-другая, чтобы оправиться от удивления. Переход на родной язык в некоторой степени снял мою напряженность.– Посмотрите туда. Видите? – Он показал на блестящую медно-красную ленту, пересекающую городской пейзаж. – Это течет Ист-Ривер. Большинство жителей только эту реку и видели. Но не я. Я видел Волгу. Какая интересная принадлежность нашей планеты. Объединяет воды нескольких морей. Понимаете, что я имею в виду?– Да, кажется, понимаю, – ответил я, удивляясь беглости и чистоте его речи. Почти совсем без акцента.– Вот и хорошо. Рад, что мы понимаем друг друга. – Он с удовлетворением улыбнулся, снова переходя на английский язык. – А теперь вот что меня интересует. Вы же пришли сюда не для того, чтобы выслушивать мои разглагольствования. Итак, что вам нужно?– Правда.– Иногда и она бывает суть дела. А правда касательно чего?– Фамилия Воронцов вам ни о чем не говорит? – Вроде что-то припоминаю.– И только, мистер Рабиноу? А ведь у вас с ним большие дела, и вы прекрасно осведомлены, что произошло. В его кейсе нашли документы с упоминанием и компании ИТЗ. Они ставят вас прямо в центр скандальной истории, на которую вы уговариваете меня не обращать внимания.– Что-то не нравятся мне ваши намеки.– Докажите, что я говорю не то.– О Воронцове у меня сложилось представление как о приятном человеке и честном государственном служащем. Мне доставляло удовольствие вести с ним дела.– Надеюсь, дела вполне законные?– Совершенно верно, какие же еще.– Никакие. Меня этот вопрос не волнует. Но он очень интересует его дочь. Она считает, его добрая репутация замарана, даже сильно.– За это пусть благодарит таких ребят, как вы.– Вы имеете в виду журналистов. Но должен сказать, что новости делаем вовсе не мы – мы всего лишь пишем о них.– Мы? Катков, меня не интересуют безликие «мы». Сейчас меня интересует ваша конкретная личность. – Он сделал подобие улыбки, снова посмотрел на семейные фотографии, потом глянул на меня и угрожающе прошептал: – Как не хотелось бы мне, чтобы моя дочь оказалась в такой лодке, в какой сейчас плывет дочка Воронцова. 25 В Вашингтон я вернулся далеко за полдень. Решил не жаться, экономя выданные мне деньги, и взял в аэропорту такси. Водитель довез меня до самой стоянки автомашин у штаб-квартиры СБФинП. Я шел к главному входу, мусоля во рту сигарету, как вдруг заметил что-то знакомое: под стеклоочистителем автомашины Скотто желтела бумажка. Когда я ее вынул, то увидел те же четыре аккуратно вырезанные условные буквы, которыми информатор извещал ее о встрече.Тот же охранник в вестибюле хоть и признал меня, но просто так не пропустил, сообщив, что, согласно инструкции, все посетители должны регистрироваться, носить на лацкане пиджака специальный пропуск-карточку и проходить внутрь здания только в сопровождении чиновника. Он уже намеревался позвонить Скотто, но тут возвращался с ленча Том Краусс и прихватил меня с собой.Скотто я увидел через приоткрытую дверь ее кабинета. Расхаживая перед окнами, она говорила по радиотелефону. Опершись на дверной косяк, я стоял и смотрел на ее энергичные броски по кабинету. Одета она была на сей раз весьма броско: красно-голубой шерстяной свитер и коричневатая юбка, соблазнительно подчеркивая ее роскошные формы, выгодно отличались от повседневной куртки, слаксов и простенькой блузки. Скотто была сейчас просто очаровательна, излучала жизнерадостность, светилась, несмотря на занудный служебный разговор. Свободной рукой она забавно накручивала на палец локон своих волос. Несколько секунд простоял я в дверях, пока она не заметила меня и жестом руки не пригласила войти, сразу же став деловой и самоуверенной.Я остался стоять в ожидании конца телефонного разговора, затем помахал бумажкой от информатора, взятой из-под стеклоочистителя.Мигом подскочив но мне, она выхватила эту бумажку.– Эге, это срочное. Я должна бежать. Она что, была на моей машине? – Скотто уже схватила куртку.– На лобовом стекле. Как и то послание.– Спасибо. – Она стала надевать куртку. – А я думала, что вы придете сюда сразу же утром. Звонила, звонила в гостиницу. Где это вы болтались?– Да так, ходил по городу, смотрел, – ответил я с легкой улыбкой.– Ходил и смотрел, – машинально повторила она.– Точно. Пошел к мемориалу Линкольна, а оттуда побрел к Эмпайр Стейт Билдингу.– Ничего себе прогулочка в такую погодку. – Она подхватила туристскую сумку и направилась к двери.– Я поспел в Национальный аэропорт на ранний челночный рейс.Скотто, поняв, что я не шучу, остановилась на полдороге и внимательно глянула на меня.– Вы, конечно, знаете ту девчушку-оператора компьютера из оперативного центра, которая выяснила, где сейчас Рабиноу?– Дженнифер?– Да, Дженнифер. Она разыскала его в Нью-Йорке. Мы с ним чудесно позавтракали.– Смеетесь надо мной?Я мотнул головой – дескать, нет, и самодовольно улыбнулся.– Боже мой. – Она нерешительно сделала шаг к двери, потом назад, не зная, что важнее: послушать о Рабиноу или встретиться с информатором. – Ну и что же он вам такого наговорил?– Да много чего. Про первопроходцев, к примеру. Вам небось интересно знать, что, по его мнению, полицейские в массе своей просто беспощадны.Она состроила мину, изобразив удрученное состояние души.– Ну ладно. Уверена, что вам пришлось там с трудом отбиваться. – Зачирикал телефон на столе. – Черт, всегда так. Только соберусь уходить, обязательно кто-нибудь позвонит. – Она быстро подошла и столу и схватила трубку. – Скотто… Да-а… бросайте… А-а-а… Вы уверены? – Она тяжко вздохнула, не желая соглашаться. Ну хорошо, спасибо.Положив трубку, Скотто насупилась.– Звонили из оперативного центра. Они закончили проверку дел ИТЗ. Все оформлено как надо, все по закону.– Рабиноу мне то же говорил. Он сказал, что вы напрасно тратите время.– Поди догадайся, – бросила она и, выйдя из кабинета, заспешила по коридору к лифту. – Что еще он говорил?– Прочитав коротенькую лекцию по истории российской экономики, он попросил меня воздерживаться от всего, что может навредить нашей стране.– Нашей стране? Это кому же?– России, разумеется. Похоже, что мистер Рабиноу воспылал к ней поздней любовью.– Там можно зашибить сейчас огромную деньгу.– Да нет, говорил он вполне искренне. Я почувствовал, что он заслуживает доверия.– Слушать не хочу, – отмахнулась она, нетерпеливо нажимая кнопку вызова лифта. – Куда же, черт возьми, придется ехать?Я смерил ее взглядом и с улыбкой ответил:– Думаю, в какое-то предназначенное для этого место.– Катков, – проговорила она, неожиданно покраснев, чего я никак не ожидал от нее, – как вы приятно называете такие места. Нет чтобы сказать: вонючий, обшарпанный подвал, до потолка набитый деньгами, которые покоя не дают сердцу финансового агента. Когда я вчера добралась домой, там было так хорошо и уютно, что я не выдержала и позвонила мужу. Короче говоря, завтра у него какое-то совещание в районе Хилтон-Хеда – это курорт в Южной Каролине, на самом побережье Атлантики. Вам бы это место понравилось, он решил провести там пару денечков… Словом, я лечу с ним сегодня вечером.– На пару денечков? А мне как здесь волыниться?– Я уже думала об этом. А вдруг Марти попытается снова соединить наши жизни? Я не могу упустить такой случай. А вы сможете осмотреть здесь массу всяких достопримечательностей. – Дверь лифта медленно открылась. Кончинами пальцев она ткнула меня в грудь, давая понять, чтобы я не входил с ней в лифт. – Сейчас нам не по пути, – сказала Скотто.– У меня же тут нет друзей! – успел я крикнуть, пока двери закрывались.Потом долго стоял около лифта, на четвертом этаже, думая о Вере и размышляя, а можно ли и нам опять сойтись и соединить наши жизни. Всего месяц прошел со дня ссоры, а кажется, не месяц, а годы. Я поплелся в кабинет Скотто, чувствуя в душе какую-то опустошенность, потом решил сходить в оперативный центр и выпросить чашечку кофе. Мне повезло – там снимала копии на ксероксе Дженнифер.– Пришел, чтобы поблагодарить вас за помощь: я был у Рабиноу, – начал я.– Не стоит благодарности, мистер Катков. Если бы вы меня не надоумили, я бы его не нашла. – Дженнифер протянула мне одну из копий бумаг, с которыми только что работала. Это оказался полетный лист, представленный в Федеральное авиационное управление экипажем самолета Рабиноу. – Все, кто задействован в операции «Пряталки», имеет доступ к графику Д.– График Д? А что это такое?– Извините, сейчас объясню. Это график полетов, иначе говоря, полетный лист с расшифровкой. Так мы его условно называем в разговорах.– А-а. Ну и что это обозначает? Я имею в виду график Д.Дженнифер взяла другую копию полетного листа, желтым фломастером написала на нем: «Международный аэропорт Хосе Марти, Гавана» и объяснила:– Его самолет прилетел в Нью-Йорк из Кубы. Вам повезло. Если бы он летел не по заявке MP, мы не смогли бы достать его полетный лист. – Тут она слегка зарделась и пояснила: – Извините, сокращение MP означает международный рейс.– Видите, кому-то должно повезти хоть раз в жизни. Даже мне. А почему такое внимание к Кубе?– Американцам выезд туда ограничен. Дипломатических отношений с Кубой нет. Туристы туда не летают. Торговля не ведется.– Да-да, все так! – воскликнул я, вспомнив ночной клуб «Парадиз» и высказывания Аркадия Баркина относительно установления контактов с Кубой. Ну и что же мог делать там Рабиноу?– Вопрос, конечно, интересный, и я хотела задать его вам. На полет было получено разрешение авиаадминистрации. А это значит…– Федерального авиационного управления, – уточнил я.– Разрешение достать не так-то просто. Может, нам удастся выяснить, как Рабиноу умудрился получить его.Достав лист с основными данными на Рабиноу, через компьютерную систему Дженнифер связалась с государственным департаментом, после чего на экране компьютера появилась колонка основных сведений. Она выбрала нужный файл и приступила к поискам.Прошло полчаса, она все еще не отрывалась от работы, и в это время появилась Скотто.– Рад, что вы вернулись, – сказал я. – Мы, возможно, найдем сейчас кое-что важное.– У меня тоже есть кое-что важное. – Скотто была явно озабочена. Она вырвала листок из блокнота и передала его Дженнифер. – Прогони-ка вот это на компьютере. Здесь название фирмы. Мне нужно знать, чья она.Пальцы Дженнифер забегали по клавишам.– Грузовой склад фирмы «Мид-Атлантик трэкинг депоу», его приобрела два месяца назад корпорация ИТЗ, – довольно сообщила она.Скотто удостоила меня взгляда.– Рабиноу случаем ничего не говорил о покупке грузового склада? – спросила она с иронической ноткой в голосе.– Почти ничего, если не считать приобретения нескольких грузовых авиакомпаний и одной-двух железных дорог – в России, разумеется.– А этот склад в Мэриленде, в Хейгерстауне?– Учтем и его. Раз уж мы заговорили о Рабиноу… – Я положил копию полетного листа на стол. – Что вы скажете, узнав, что недавно он совершил путешествие в Гавану?– В Гавану? – удивилась она. – Как только исхитрился он там побывать?– Дженнифер это сейчас и выясняет. Вряд ли он летал туда отдыхать.– Нет, сейчас она ничего не выяснит, – возразила Дженнифер и показала на экран компьютера, где подрагивала надпись: «Доступа к данным нет». – Я запросила госдепартамент, потом министерство торговли. И тут и там закладывала в запросы Рабиноу, Кубу, его компанию и каждый раз получала этот ответ. Тут что-то странное.– Похоже, кто-то что-то хочет утаить. Но ты неплохо поработала. Продолжай в том же духе, – подбодрила ее Скотто и направилась к выходу.Я вылетел в коридор вслед за ней.– Что там с грузовым складом?– Информатор сообщает, что один из контейнеров, а именно номер 95824, может представлять для нас интерес.– Думаю, через этот склад ежедневно прогоняют сотни контейнеров. Почему же только один может представлять интерес?– Информатор говорит, что только он набит деньгами.– А он точно знает?– Та информация о подвале в Восточном Балтиморе говорит о том, что он человек надежный. Здесь речь идет о парочке миллиардов долларов.– Два миллиарда? – ошеломленно переспросил я.– Да. Их увезут в полночь.– Сегодня?– Да.– Информатор оставляет вам мало времени.– Скажите еще что-нибудь, – бросила она вскользь и резко свернула за угол, едва не столкнувшись с каким-то сотрудником. Затем направилась к директору.– У меня только один вопрос, – похвалил ее Банзер, услышав новости.– Насчет корпорации ИТЗ? – опередила его Скотто. – Я уже все проверила.– И нарочно помалкивали, так?– Конечно, я же знала, что вы непременно спросите, – с озорной усмешкой ответила она.– Умница. Что получается? Хейгерстаун становится одним из центров грузоперевозок в нашей стране. Этот контейнер уже могли забросить куда угодно.– Давайте поищем в Атланте, – предложила Скотто. – По документам, контейнер направляется на фабрику переработки макулатуры в западной части города, неподалеку от аэропорта графства Фултон.– А кто отправитель?– Известная нам компания «Коппелия пейпер продактс».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44