За ней стоял чиновник в форме. Уж не меня ли он ждет как важную персону? Если так, это наверняка Скотто постаралась открыть передо мной «зеленую улицу».– Мистер Катков? – Приземистый молодой человек поспешил мне навстречу с дружеской улыбкой на лице. – Добро пожаловать в Соединенные Штаты.– Благодарю вас. Я здесь впервые.– Да-да. Нам это известно. К вам несколько вопросов. – Проверив мой паспорт и наличие въездной визы, он спросил: – Вы свободный журналист?– Да, – развязно бросил я, как бы обретая второе дыхание. – Я работаю над очерком.– Понимаю, но работы в конкретной газете у вас вроде нет, так ведь?Что-то в его тоне заставило меня насторожиться.– Я не работаю на какую-то одну газету, если вас это интересует.– А как насчет вашего московского адреса? Можете назвать его?Я весь напрягся и похолодел, словно в предчувствии явной угрозы.– Что конкретно вас интересует?– Дело в том, что наше посольство в Москве провело положенную проверку. По адресу, указанному в паспорте, вы не проживаете. Как сообщили, из вашего дома недавно все съехали и он подлежит сносу. Это правда?– Да, все так и есть. Этот адрес записали с моего паспорта. Нового мне не выдадут, пока у меня не появится новый адрес, а нового адреса у меня не появится, пока я не вернусь в Москву и не подыщу себе новое жилье. Сейчас же я нахожусь, как вы, американцы, говорите, в подвешенном состоянии.– Двадцать два, – произнес он, не двигаясь с места, затем поднял трубку телефона и набрал добавочный номер. – Мак? Это Косгроув говорит… Насчет Каткова. Вы были правы. Мы запросили во второй раз… нет, вообще-то он говорит почти как англичанин… А-а… гм..Как раз по пути.Косгроув повел меня по коридору в конторку, где за столом сидел строгого вида мужчина в очках с толстенными стеклами. На столе стояла табличка с его именем «У.Т. МАКАЛИСТЕР». Золотой значок на белой рубашке военного покроя удостоверял, что его владелец является чиновником иммиграционной службы высокого ранга. Он взял мои документы у коллеги, и тот вышел из конторки с моими багажными квитанциями.– Стало быть, вы журналист? – спросил Макалистер.– Да. Чиновник из иммиграционной службы в вашем посольстве в Москве уверил, что проблем у меня не должно возникнуть, если я предъявляю вот эту бумагу. – И я протянул ему письмо от агента Скотто.– А, министерство финансов. – Он задумчиво поджал губы, читая письмо, – А вы понимаете, господин Катков, что письмо не имеет официальной силы?– Конечно. Это ведь копия. Оригинал остался в посольстве. Агент Скотто должна была встретить меня. Она предъявит аутентичный экземпляр.Чиновник кивнул, поднял телефонную трубку и попросил миссис Скотто.– Видите ли, в чем трудность, мистер Катков, – назидательным тоном стал пояснять он. – Непосвященные люди считают, что виза дает право на въезд в нашу страну. Но это далеко не так. Она дает лишь право просить разрешение на въезд.– Есть какая-то причина не давать мне такого разрешения?– Возможно, есть. – Он сложил письмо и отдал его мне. – Ваша профессия наводит на мысль, что здесь вы можете незаконным образом заняться поисками работы, а я на то и поставлен, чтобы выявлять и пресекать такие поползновения.– Незаконным образом? Что-то я не понимаю. Ведь я уже говорил, что работаю над одним очерком.В этот момент зазвонил телефон.– Макалистер слушает. – Он выслушал что-то, ухмыльнулся, повесил трубку и произнес так, будто выносил приговор. – Агент Скотто на вызов не откликается.– Но вы же видели письмо…– Копию, а не само письмо, – с подковыркой уточнил он. – Станьте на наше место. Вы не женаты, в Москве семьи у вас нет, жить вам негде. Иными словами, слишком мизерны мотивы, чтобы возвращаться. Откуда мы знаем, что вы…– Но у меня есть обратный билет! – теряя терпение, перебил я его.– Вот вы и полетите по нему, но раньше, чем думаете. Откуда нам знать, что вы не станете работать на американскую прессу?– Даю честное слово.– Мистер Катков! Если бы я получал по доллару от каждого, кто утверждает, что не будет незаконным образом искать себе работу, я бы уже давно жил во Флориде и занимался любимым делом.– Чем-чем?– Играл бы в гольф. А может, в Никлаусе или Тревино. Ну, хватит об этом. Прежде чем разрешить вам въехать на территорию Соединенных Штатов, мы должны быть уверены, что вы не станете обузой для американского налогоплательщика.– Никогда я не был обузой ни для кого и не собираюсь становиться ею впредь.– Хорошо. Я это учту. Кстати, хотел похвалить ваш английский. Но, к сожалению, это опять-таки работает против вас.– Против меня? Как вас понимать?– А все так же. Вы легко наладите контакты, никто не заподозрит, что вы иностранец, и вы незаконно получите работу. Могу предположить: вам обрадуется тот же «Пост», несмотря на все препоны.Я уже собрался вскипеть и психануть, но тут появился Косгроув. Увидев его, Макалистер изрек:– Хорошие новости, мистер Катков, ваш багаж прошел таможенный досмотр. Теперь покажите, пожалуйста, кейс.Сердито зыркнув на него, я все же подумал, что делать надо, как велят.Все перебрав в кейсе, Макалистер задержался на документах Воронцова.– А это что такое, мистер Катков?– Материал для моего очерка. А в чем дело?– Мне кажется, это оригиналы. Вот штамп «Входящий номер». Наверное, это вашего Министерства внутренних дел?– Да.– Как это вы умудрились получить оттуда такие документы?– У меня, как и любого другого журналиста, есть свои источники.– Источники? – с подозрением откликнулся чиновник и посмотрел на Косгроува. – Знаете, о чем я сейчас думаю?– О том, что самое время подключать сюда ФБР.Макалистер покачал головой.– ФБР? Эту дьявольскую контору? Здесь разыгрывается какой-то форменный кошмар, но чудовища вовсе не злонамеренные чинуши из нашего Министерства иностранных дел и не следователи КГБ. Нет, они из департамента США по иммиграции и натурализации.– Вы шьете мне дело, которого на самом деле нет, – резко запротестовал я. – Позвоните на работу агенту Скотто. Уверен, там сумеют…Тут зазвонил телефон. Макалистер не успел поднести трубку к уху, как кто-то постучал в дверь.– Спасибо за предупреждение. Она уже здесь, – успел он сообщить кому-то.В контору вихрем ворвалась потрясающая дама в светло-голубой форме, сильно напоминающей форму наших кагэбэшников. В лихо заломленной офицерской фуражке, она была опоясана кожаным ремнем с портупеей, на которой висела кобура со всякими нашлепками и прибамбасами, а из кобуры торчал пистолет.– Скотто, из Минфина, – кратко представилась она, показав чиновникам удостоверение личности. – Извините, что опоздала, господин Катков, выкроила время в перерыв. Последние пару дней верчусь как белка в колесе. – Она опять обратилась к чиновникам. – Я и впрямь чертовски устала и выбилась из графика. Можем мы уладить недоразумение побыстрее?– Да видите ли, все зависит от…– Вот и ладно, я так и думала, что ваши ребятки поймут.Не прошло и пары минут, как мы уже шагали через стоянку автомашин вместе с носильщиком, толкавшим тележку с моими пожитками.– Вы что, Катков, сегодня встали не с той ноги?– Боюсь, что это они встали не с той ноги.– Это уж точно. Подобные штучки никогда бы не случились в старом добром СССР.– Теперь и страны такой нет.– Да ладно вам, Катков, не будьте таким наивным Вы ведь помните притчи о ягнятках и волках-злодеях?– И вы все еще верите этим сказкам?Она лишь усмехнулась и потащила меня к лимузину, обляпанному пятнами соли, с двумя антеннами, и открыла багажник. Однако он был весь забит разными картонными коробками. В одной были продукты: печенье, кукурузные и картофельные хлопья в пачках, всякие консервы, бутылка водки, блок сигарет. В другой, забитой разным тряпьем, лежали джинсы, свежие рубашки, носки, кроссовки, темно-голубая штормовка с надписью на спине «АГЕНТ МИНФИНА» и нечто похожее на парики. В третьей я увидел ручной фонарик, бинокль, щипчики и ножницы, мячик для игры, перчатки, пластмассовую тарелку и крошечный переносной телевизор. В коробки же были втиснуты спальный мешок, подушка, одеяла, зонтик, полотенце, пачка соли и автомобильные цепи для колес. Скотто попыталась умять все это разнообразие, но потом махнула рукой и захлопнула крышку. Разместив мои сумки на заднем сиденье, мы помчались в город, стеклоочистители только и успевали сбрасывать снег с обледенелого ветрового стекла.– У вас просторный загородный дом?– Какой загородный дом? Я же из Бруклина. Не терплю всякие дачи и загородные резиденции.– А где вы живете? Неужто муж выкинул вас на улицу при разводе?– Да нет, он великодушно предложил мне раскладушку у одного из своих приятелей.– А, догадываюсь. Вы из тех современных особ, которые так и живут в своих автомашинах.– Иногда случалось, – загадочно произнесла она. – В далекие времена. Тогда у меня был «Бьюик-скайларн-81», у этих машин большие багажники. Вы прихватили с собой документы?– А как по-вашему, Сталин был палачом? – спросил я, уводя разговор в сторону и похлопывая ладонью по кейсу.– Чудесно. Я хотела бы увидеть их сразу, как только приедем ко мне в офис, но сначала мне надо выполнить одну срочную миссию. Так что пока расследуйте сами, без меня.– Ради чего еще я приехал сюда? А вы? Ведь вы явно собрались не на… как это в Америке называется?.. не на тусовку, верно ведь?– На тусовку? – с иронией переспросила Скотто. – Почему вдруг вам пришла в голову такая мысль, черт побери?– Вы сами сказали, что у вас перерыв, да и одеты вы явно не для званого приема.Она лишь тяжело вздохнула.– Мы называем это мероприятие разборкой, а не тусовкой. СБФинП непосредственно такими делами не занимается. Наше дело – снабжать сведениями и аналитическими материалами другие правоохранительные органы. Я не носила этот мешковатый костюм целую вечность и надеюсь, что никогда больше не надену. Сейчас он на мне лишь в силу чрезвычайных обстоятельств.– Для этих целей у вас специальная экипировка?– Можно и так назвать.– Ну ладно, если уж этот мешковатый костюм не для участия в тусовке, то для чего же?– Для похорон, – мрачно ответила она. – Перерыв в служебном мероприятии имеет весьма тягостные последствия. 21 Специальный агент Скотто вела машину, как профессиональный московский таксист. Выпал снег, на дорогах наступил час пик, а она непринужденно догоняла, обгоняла и подрезала другие автомашины.– Эй, эй! Нельзя ли потише, – не выдержал я, когда она слишком смело обошла еще одну машину. – Так ведь и нас заодно похоронить могут.– Вряд ли, – парировала она, сворачивая с широкой магистрали на боковую дорогу. – Чтобы похорошеть вас на Арлингтонском кладбище, нужно по крайней мере быть военным.– Арлингтонское кладбище? Там, где ваш президент Кеннеди лежит, а?С серьезным видом кивнув, она спросила:– Он и у вас в героях ходит?– О да. Правда, не столь знаменит, как Линкольн или Петр Великий. Впрочем, он говорил довольно впечатляюще.– Впечатляюще действуя на всех женщин, с которыми встречался. Он так и говорил: спрашивайте, не что ваш президент может для вас сделать, а что вы можете дать своему президенту.Я не мог удержаться от смеха.– Действительно, впечатляюще. Здесь подходит первоначальный смысл этого слова.Наша семья не жаловала его за наглость, но вы правы – было в нем что-то особенное. Сейчас на кладбище к нему должен присоединиться мой знакомый агент Элвин Вудрафф – у него остались чудесная жена, трое детей, он был честнейший человек и самый преданный полицейский, каких я только знала. – Она грустно улыбнулась, что-то вспомнив, и добавила: – Он чертовски здорово играл в бейсбол на второй линии.Мы подъехали к чугунным узорчатым воротам, укрепленным на массивных каменных столбах. Часовой в форме морской пехоты посмотрел на удостоверение личности Скотто и махнул рукой – дескать, проезжайте. Дорога вилась по аллее, деревья с двух сторон устремляли ввысь свои голые вершины, словно в немой молитве. На покрытых снегом пологих холмах виднелись тысячи могильных плит, уложенных в шеренги с воинской аккуратностью.Скотто припарковалась на стоянке позади других машин, затем вылезла из кабины и поспешила присоединиться к похоронной процессии людей, одетых в форму. По сигналу священника они подняли гроб с катафалка и торжественно понесли его к свежевырытой могиле, где уже стояли скорбящие родственники и близкие покойного.Подъехал лимузин с членами семьи агента Вудраффа. Это оказались негры. Раньше людей с такой черной кожей видеть мне не доводилось. В России чернокожих не так уж много, чаше всего это студенты и дипломаты. Во всяком случае, в московской милиции негры не служат. Все окружили могилу, печально склонив головы, почетный караул устанавливал гроб на тележку.Я остался сидеть в машине, И тут же мокрый снег залепил все ветровое стекло. Тогда я вылез из машины – не умею писать, когда сам ничего не видел, не слышал, не прочувствовал. На кладбище царила могильная тишина, даже легкий хлопок закрывавшейся двери машины прозвучал, словно пушечный выстрел. Я увязался за телевизионным репортером, тихонько шептавшим что-то в микрофон, и довольно близко подошел к толпе, так что видел заплаканные глаза вдовы и услышал молитву пастора.В Америке я всего какой-то час, а уже угодил на похороны. Такая метаморфоза сбивала с толку – мысленно я все еще там, в Москве, здешние события уносят меня в прошлое, тоже в зимний день, но на другое кладбище, вижу покосившийся, выветрившийся надгробный камень и на нем надпись: «КАТКОВ». Из задумчивости меня вывел чистый печальный звук сигнального горна.Вдова Вудраффа выпрямилась и гордо подняла голову. Когда прощальная церемония закончилась, она и Скотто обнялись, словно горюющие сестры, охваченные единой скорбью. Провожавшие покойного в последний путь быстро разъезжались, подгоняемые собачьим холодом. Скотто молча вела машину, глаза у нее не просыхали от слез.– С вами все в порядке?– В порядке? Все-таки нет на свете справедливости.– Может, хотите выговориться? – Я закурил сигарету. – Иногда это помогает.Она лишь мотнула головой.– Назад его уже не вернешь. – Скотто сняла руку с руля и ладонью смахнула слезу. – Не могу поверить, что его нет. Дважды он был на войне во Вьетнаме и ничего, а тут его угробил какой-то четырнадцатилетний сопляк на свалке в Сент-Луисе.– Неужели четырнадцатилетний? – недоверчиво переспросил я.– Школьник. Из охотничьего дробовика. Они искали на свалке оружие с помощью детекторов металла. Свидетели говорили, что Вуди уже вытащил свой пистолет, но стрелять сразу не стал, помедлил на какой-то миг… черт побери…– Нелегко стрелять в ребенка.– Вообще нелегко стрелять в человека, Катков… – Скотто не договорила и резко затормозила – ее ослепили фары встречной машины. Нас слегка занесло. Она стукнула кулаком по рулю и с сожалением вздохнула: – Простите меня. Вы правы, на его месте я наверняка поступила бы так же.– Да нет, миссис Скотто. Вы же тверды, как кремень. Уж вы бы так треснули этого сопляка, что он вылетел бы из своих кроссовок.Она слегка улыбнулась.– Может, и треснула бы, а может, и нет. У агента, прикрывавшего Вуди, выбора не было.– Мне почему-то кажется, что вы были близкими друзьями с Вудраффом.Скотто прикусила губу и молча кивнула.– До этой работы я служила в полиции, а Вуди был моим партнером. Мы жили с ним душа в душу, вроде как муж с женой: вздорили из-за пустяков, делили радости и горе, поддерживали друг друга. Когда мне дали это задание, я попросила задействовать и его. Если бы не я… может, он был бы…Она тяжело вздохнула и всхлипнула.– Не надо. Вы-то здесь ни при чем.– Но ведь это я послала его в Сент-Луис.– А что, вы намеренно посылали его, чтобы убить? – Я сознательно заострил вопрос.– Конечно нет. Как обычно у нас говорят, он шел по следу денег. Так или иначе, он помогал нам в следствии.– А чьи деньги-то?– Одного кокаинового картеля. Мы расследуем очень крупное преступление. Вы даже не поверите, если я расскажу вам кое-что о нем.– Что значит «если»? Думаю, лучше решить вопрос сейчас же. Без всяких «если». Мы ведь с вами работаем сообща, ухо в ухо. Вы говорите мне, что вам известно, а я сообщаю вам. Идет?– Хорошо, но только при двух условиях, – согласилась она. – Во-первых, как сказали те парни из департамента иммиграции, здесь вы не опубликуете ни строчки; во-вторых, пока операция не завершится, вы вообще нигде и ничего о ней публиковать не должны.– Что ж, требования вполне разумные. А теперь рассказывайте…Говорить стало легче. Скотто согласно кивнула и прибавила скорости.– Мотались мы из Монреаля в Майами, из Нью-Йорка в Сент-Луис и все же вычислили, что картель загребает здесь порядка 100 тысяч долларов в Минуту, а это 6 миллионов в час, до 150 миллионов в день, а в год под 50 миллиардов. Понимаете, 50 миллиардов долларов!– Да, в такие деньжищи с трудом веришь.– Но прежде чем их потратить пли вложить куда-то, эти деньги нужно отмыть, а для этого – собрать, пересчитать, упаковать и где-то хранить, прежде чем пустить в ход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44