– Ну вот, опять! Ты, как всегда, неправильно истолковываешь мои слова. Ты слушаешь, но как будто не слышишь. Или слышишь, но не понимаешь. Это не твоя вина, Джез, просто я, наверно, не знаю, как точнее выразиться. Ты мне, конечно, не поверишь, но со мной никогда прежде не было ничего подобного, будь то мужчина, женщина или неведома зверушка. В тебе есть что-то такое... нет, скорее во мне... Я сам не знаю что, но когда я рядом с тобой, то становлюсь каким-то неуклюжим, делаю все не так, говорю невпопад...– Давай-ка разберемся во всем по порядку. Ты хочешь обратить на себя мое внимание, я правильно поняла?– Да, – с несчастным видом подтвердил Кейси.– И ты хочешь правильно себя вести?– Да.– И точно выражать свою мысль?– Именно так, признаю себя виновным.– А почему?– Слушай, не делай вид, будто ничего не понимаешь, – грубовато произнес он, опустив голову в отчаянии и смущении от этого безжалостного допроса. После того, как она повторила его слова, он почувствовал себя еще большим идиотом.– Опять ты что-то не то говоришь, – сказала она, и в ее голосе прозвучал плохо скрываемый восторг от того, до какого жалкого состояния она его довела.– Знаю. Я... Черт побери, Джез, я так чертовски смущаюсь! Все из-за тебя. Это твоя вина, что ты такая... Впрочем, какая бы ты ни была... Я люблю тебя! Я схожу по тебе с ума, я по уши влюблен! Я хочу всегда быть рядом с тобой, жить с тобой всю оставшуюся жизнь, никуда тебя не отпускать и даже не позволять тебе глядеть на посторонних мужчин! Я знаю, что ты никогда не будешь моей, но это сильнее меня, я вечно буду тебя любить, буду желать тебя, даже зная, что это невозможно, так что давай радуйся, и можешь записать на свой счет еще одну жертву.– О'кей, – прошептала Джез.– О'кей? И это все, что ты можешь сказать? А где же довольная усмешка?– Я тоже люблю тебя, о'кей? – Ее голос задрожал от облегчения, она так долго ждала этого момента, что просто не знала, смеяться ей или плакать. Он так восхитительно не замечал того, что каждый другой на его месте уже давным-давно бы понял. Да, она делала вид, что ничего не понимает, отвечала все время уклончиво, старалась казаться легкомысленной, дразнила его, как и следует в таких случаях, но все только потому, что не хотела слишком облегчать его задачу, не хотела пасть ему в ноги, боясь отпугнуть преждевременной капитуляцией. К тому же разве не мужчина должен сделать первый шаг, ведь законы человеческого общения требуют этого и по сей день?Пока она произносила эти незамысловатые слова, он, понурив голову, глядел на ее руки и вдруг увидел, как они тянутся навстречу ему, словно желая вручить или получить подарок, неважно какой. Заглянув в ее встревоженные, искренние глаза, он увидел, как в них происходит удивительное превращение: насмешка преобразуется в открытое, честное признание, смысл которого понятен даже ему, и только тогда он осознал, что она не смеется над ним.– И ты выйдешь за меня замуж? – поспешно произнес он, словно боялся, что она передумает.– И я обязательно выйду за тебя замуж, – заверила его Джез. Он обнял ее, немного неуклюже, и притянул к себе, так что ее лицо оказалось у него под подбородком.– А сейчас давай помолчим. Милый, поцелуй меня. Так мы всегда поймем друг друга. XVIII Джез с трудом пробуждалась от глубокого сна, совершенно забыв, где она находится. Она не помнила, какой сегодня день недели, не знала, который час, не представляла даже, где она. Единственное, что сразу до нее дошло, – что наконец пошел дождь; тяжелые капли, барабанившие по крыше и стучавшие в окна, разбудили ее, но сон был так сладок, что она пыталась еще хоть на несколько мгновений его продлить, и вдруг неожиданно осознала, что лежит в постели с Кейси Нельсоном и постель это его, а вовсе не ее. Как только она услыхала его теплое, спокойное дыхание, почувствовала рядом его крепкое и надежное тело, все остальное перестало для нее существовать, и она закрыла глаза, чтобы до конца ощутить безмерность своего счастья.Оно, это счастье, было сильным и чистым, абсолютно лишенным каких-то недомолвок, вопросов, полутонов. Оно не просто казалось полным, оно и было именно таковым, естественное явление природы, которое существовало всегда, ожидая, когда она придет и насладится им. Господи, подумала она, как же долго они оба шли к этому счастью! Долгие месяцы, когда все должно было решиться в считанные часы или даже минуты. Но они были слишком хорошо воспитаны и старались закрывать глаза на то, в какие игры играют люди, какие маски носят, какие подозрения живут в их сердцах, поэтому они не могли просто посмотреть друг на друга, понять – ибо они должны были понять все с самого начала – и честно признаться друг другу в своем открытии.Наверно, она была единственной женщиной своего возраста, согласившейся выйти замуж за мужчину, который всего-навсего ее поцеловал, но вчера они наконец наверстали упущенное. Кейси был... Она задумалась, подыскивая нужное слово, и с внутренней дрожью произнесла про себя: «виртуоз». Он заставил ее пожалеть о том, что в ее жизни были другие мужчины. Но если бы их у нее не было, она бы не смогла по достоинству оценить его, стыдливо подумала Джез, с головой забираясь под одеяло, чтобы почувствовать его запах. Может, это неправильно, что мужчина пахнет так хорошо? Каждая клеточка его тела. Пожалуй, надо его разбудить, для его же пользы: зачем он тратит свой восхитительный запах на сон, когда он может проснуться и они снова займутся любовью?Пытаясь понять, можно ли уже будить Кейси или пока еще рано, Джез посмотрела на часы. Почти полдень. Или полночь? Нет, вчера в полночь они еще не спали. Не могли же они проспать двадцать четыре часа подряд! Значит, сейчас полдень, только очень дождливый и темный. Хорошо еще, что сегодня воскресенье и нет Сьюзи, а то она могла бы пройтись по дому в поисках проголодавшихся хозяев, заглянуть сюда, обнаружить их вместе в постели и... Пожалуй, она испытала бы шок. Джез хихикнула, представив себе Сьюзи. Нет, она настолько умудрена жизненным опытом, что скорее была бы шокирована их невинностью.Вдруг Джез на лоб упала капля. Она высунула лицо из своего уютного гнездышка и с негодованием посмотрела на потолок. За первой последовали новые и новые капли, постепенно превращаясь в маленький ручеек, а затем уж в настоящий водопад. Джез принялась ожесточенно трясти Кейси за плечо.– Что такое... милая, любимая моя... – забормотал он.– Крыша течет!– Черт! Дай я подвинусь... кровать...– Вставай, городской житель!– Послушай, ты же обещала меня больше не дразнить... ну, иди сюда...– Кейси, милый, ну, пожалуйста! Дождя давно не было, а крыша старая и, должно быть, протекает во многих местах. Мы должны осмотреть весь дом!– Ты серьезно?!– У нас нет выбора.– Давай просто найдем другую кровать, а эта тем временем высохнет. О господи, ведь вымокнет мой факс! – Его сонливость как рукой сняло.– Кейси!– Хорошо, хорошо, но ты должна мне помочь.– С удовольствием, – горячо пообещала Джез, пытаясь отыскать одежду.Кейси тем временем выключил факс из розетки и поставил на стол в гостиной.Они быстро пробежали по веранде, проверили многочисленные комнаты, но на сердце у Джез было неспокойно. У нее было такое чувство, что потолок протекает не только в комнате Кейси.– Архив! – вдруг вспомнила она. – Как же я могла забыть? Где ключ?Когда дверь была наконец открыта, они услыхали шум воды там, где его быть не должно. Джез затаила дыхание, Кейси включил свет. В комнате, где хранился архив, стояли те немногие вещи, которые нельзя было переносить, поэтому ее надо было осмотреть в первую очередь. Наконец, обнаружив место протечки, Джез вздохнула с облегчением: на стене, где расположились полки с документами, следов влаги не было, но в противоположном конце комнаты струйки воды образовали небольшую лужицу на полу.– Слава богу, фото не пострадали! – радостно воскликнула Джез.– Дыра в крыше может увеличиться, – предупредил Кейси. – К тому же могут образоваться новые протечки, так что давай лучше перенесем папки в какое-нибудь безопасное место, где они все время будут у нас на глазах.– Перенести папки? Мы вдвоем? Да их здесь сотни!– Вместе мы с тобой пока достаточно сильны, – усмехнулся он.– Что касается меня, то это в прошлом, – покорным тоном пробормотала Джез. – Все куда-то исчезло с тех пор, как появился ты.– У нас есть шанс еще немного побыть вдвоем, пока крыша не рухнула.– Тогда забирайся на лестницу и передавай их мне, – предложила Джез. – Пообедаем, когда закончим, а там видно будет.Два часа спустя, вконец измотанные, но преисполненные чувства исполненного долга, Кейси и Джез перенесли все папки в гостиную и аккуратно сложили на полу в том порядке, в каком они стояли на полках. Только маленький коричневый альбом, принадлежавший ее прабабке, Джез положила на стол в своей комнате: она помнила, какие очаровательные, изящные открытки ко Дню святого Валентина хранились в нем, и тайно решила воспользоваться ими, поскольку День святого Валентина был уже на носу и Эмилия наверняка не стала бы возражать.Была уже глубокая ночь. Они с Кейси отметили завершение героической операции по спасению документов едой, вином и любовью, время от времени навещая спальню Кейси и архив, чтобы вылить воду из ведер, куда она набиралась, стекая с потолка. День выдался тяжелый, и Кейси крепко спал, на этот раз у нее в комнате. Джез с удивлением смотрела на него. Очевидно, между полами существует какое-то принципиальное различие, раз мужчины могут моментально засыпать после акта любви, пусть даже он венчает дождливый, нервный и напряженный день. А она сама никак не могла уснуть, прислушиваясь к тихому шуму дождя и чувствуя себя ребенком, перевозбудившимся после рождественского торжества. Она пыталась забыться, но не в состоянии была расстаться с ощущением чуда, которое вдруг случилось в ее жизни. Ей казалось, что она будет бодрствовать всю ночь.Может, взять какую-нибудь скучную книгу? Она оглядела комнату и не нашла ни одной, которая обещала быть скучной. Ванну на сон грядущий она уже приняла; она считала до ста, представляла себе, что спускается на лифте, отмечая про себя номера этажей, воображала, будто медленно крутится на чертовом колесе, но ни один из привычных способов не помогал.Тогда Джез выскользнула из постели, взяла альбом Эмилии и забралась обратно под стеганое одеяло. Она вспомнила про письмо своей прапрабабки и решила, воспользовавшись школьным знанием испанского, попробовать перевести написанный четким почерком документ на английский, полагая, что это поможет ей победить бессонницу. Ее мозг, надеялась она, не справится с этой почти невыполнимой задачей, и она провалится в забытье, в котором так нуждалось все ее усталое тело.Меньше часа спустя глаза у нее слипались и почерк казался совсем неразборчивым. Письмо начиналось с теплого, но довольно формального приветствия предполагаемой невестке, Эмилии Монкада-и-Ривера, от будущей свекрови, Хуаниты Изабеллы Валенсия Килкуллен. Из письма выходило, что женщины были троюродными сестрами – Джез никогда об этом не знала. Голова соображала все хуже и хуже, и предпоследний параграф давался с таким трудом, что Джез решила отказаться от своей затеи, но перед сном все-таки перечитать текст, который ей удалось перевести.«Теперь, когда ты собираешься... и стать женой Килкуллена, ты должна узнать о договоре... который мой род, род Валенсия, заключил в местечке... со святыми отцами много лет назад. Я чувствую... что ты будешь, как и я... горда узнать, что Килкуллены... не испанцы... Валенсия. Они... согласились на договор, когда мой... муж... ранчо моего отца, и они чтут его с тем же... что и Валенсия».– Многоточие, многоточие, многоточие, – бормотала Джез, гася свет и откладывая листок с переводом, в который было завернуто письмо. Когда листок соскользнул на пол, Джез уже крепко спала.
Конечно, размышляла Лидди Килкуллен, продавщица в «Бергдорфе» – дама весьма тактичная, но даже всего ее такта не хватило, чтобы скрыть удивление, когда покупательница, никогда прежде не позволявшая себе ничего, кроме уцененных товаров, вдруг направилась прямиком к самым модным вещам, только-только поступившим в продажу, и попросила отнести кое-что из отобранного ею в примерочную. Продавщица сказала, скорее даже предупредила, что все вещи новые и еще долго не будут уценены.Что и говорить, продолжала думать Лидди, растянувшись в шезлонге в комнате у Фернанды и попивая чай, она выглядела слишком глупой и взволнованной. Она пропустила это неуместное замечание мимо ушей, сказала что-то о том, что скоро приходит ее пароход, и продолжала покупать, покупать, покупать. Она даже не смотрела на цену. Стоило вещи ей приглянуться, как она тут же покупала ее: она покупала одежду для утреннего выхода, на день и на вечер, в десятки раз больше того, что когда-либо приобретала за один раз; одежда для курорта всегда была более экстравагантна, чем обычные летние модели, но именно такая и была ей нужна для поездки в Калифорнию, где она собиралась руководить действиями дочерей.Вообще-то, вынуждена была признать Лидди, эти наряды ей не скоро понадобятся. Зимой в Калифорнии не очень-то курортная погода, в это время там царит межсезонье, когда скорее требуется костюм с блузкой, а по вечерам даже теплое пальто. Лидди вполне отдавала себе отчет, что поездка в Калифорнию была лишь предлогом пройтись по магазинам и накупить именно той одежды, которая единственная во всем городе не была выброшена на распродажу, но это ее ничуть не волновало.Только так она могла отпраздновать свалившееся на нее богатство, а такое событие нельзя было не отметить. Если бы она была сладкоежка, то накупила бы столько шоколада, что довела бы себя до приступа; если бы она любила выпить, то все время находилась бы под кайфом; если бы любила поесть, то сейчас, наверно, растолстела бы фунтов на двадцать по сравнению с тем временем, когда еще не начала дел с Джимми Розмонтом. Но жизнь давно научила ее ограничивать себя в сладостях, напитках и еде; она не собиралась даже покупать драгоценности, пока не подберет себе новый гардероб.Одни женщины выбирают одежду, чтобы показать свои драгоценности, другие подбирают украшения к одежде, но она не принадлежала ни к тем, ни к другим, в приступе самолюбования решила Лидди. Она была из той немногочисленной когорты женщин, костюм и украшения коих, пусть даже самые скромные, составляют безупречный фон, на котором блещет лишь их хозяйка.Да, вот что могут сделать настоящие деньги! Например, помочь раскрыться ее таланту, который прежде находился под спудом, потому что ей постоянно приходилось выгадывать и рассчитывать, на что потратить те крохи, которые она имела. Она всегда была в восторге от своих богатых друзей, ей хотелось понять, что это – быть богатым, она страстно желала оказаться на их месте, но сознавала, что нельзя ни вообразить себе, ни понять что-то глубинное в человеке, пока не побудешь в его шкуре, не прочувствуешь его жизнь как свою, не ощутишь независимости.Интересно, а что деньги сделают с Фернандой и Валери? Конечно, они тоже изменятся, но вот в какую сторону? Трудно сказать. Возможно, деньги не принесут им счастья, они станут действовать неосмотрительно, вести себя неподобающим образом, переменятся к ней. Именно эти мысли заставляли ее ехать к ним. Телефон – не самое надежное средство общения с дочерьми; теперь, когда они получили наследство, о котором она столько мечтала, они больше, чем всегда, нуждаются в ее совете и опеке. Вот уже целых тридцать лет она наблюдала ту жизнь, в которую они теперь готовились вступить, и знала все ловушки, которые подстерегают на этом пути.Да, продолжала думать Лидди, уж в чем она стала настоящим экспертом, так это в образе жизни богачей. Никто не может похвастаться объективностью в этом вопросе, как она, по собственной воле ставшая – если быть до конца откровенной самой с собой – приживалкой. Честно говоря, она, конечно, платила сполна за свое место в мире миллионеров, платила изо дня в день, стараясь содержать в порядке свои счета, и тем не менее была приживалкой, не имевшей полного права находиться среди них.Но с этих пор ей уже не придется считать каждую копейку! Не придется униженно благодарить, выдавливая из себя очаровательную улыбку, посылать цветы на следующий день после торжества, узнавать, не должна ли она кого-то пригласить, – с сегодняшнего дня другие будут чувствовать себя обязанными ей. Подобно признанной красавице, известной кинозвезде или великому таланту, богатая женщина может позволить себе жить беззаботно, снисходя до окружающих только тогда, когда сама того пожелает.Неожиданно для себя Лидди поняла, что больше никогда не вернется в Марбеллу. Словно после долгих и тщательных раздумий, она уже точно знала, где будет жить: в Сан-Клементе.Как удивительно, что теперь, когда она может безбедно существовать в любом уголке земного шара, она, словно завершив полный круг своей жизни, возвращается в маленький городок в Калифорнии!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65