Мне хотелось сказать архиепископу, что он почти в точности повторяет слова Редвинтера. Но я счел за благо промолчать и, снова отвесив поклон, покинул комнату. Солдат, ожидавший у дверей, провел меня по коридорам. Мы пересекли лужайку и подошли к пристани, где ждал Барак.– Лодочник доставит вас домой, сэр, – сказал солдат и, поклонившись, удалился.Проводив его глазами, я осознал, что свободен. Барак коснулся моей руки.– Поехали домой, – сказал он. ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ Дождь начал постепенно стихать, когда мы проплывали мимо Вестминстера, и прекратился совершенно, когда лодка причалила у Темпла. Барак помог мне выйти. Несколько мгновений я не двигался с места, глядя на Темпл-гарденс и столь хорошо знакомый мне приземистый силуэт церкви Темпларс.– Вы в состоянии дойти до Канцлер-лейн? – осведомился Барак.– Конечно. Мысль о доме придает мне сил.– Наших лошадей доставили два дня назад. Свежих, чистеньких и заново подкованных.– Кто бы сомневался в том, что в королевских конюшнях служат умелые конюхи, – усмехнулся я. – В королевской армии служат отличные солдаты, а в королевских тюрьмах – превосходные палачи, – добавил я с горечью. – Кстати, я попросил Кранмера никогда более не обращаться к моим услугам. Он дал согласие, хотя и без особой охоты.– Вот и хорошо. Такой гонки, как в эти два дня, мне больше не выдержать. Да, а как насчет Рича и Малеверера? Они поплатятся за свою клевету?– Ричу, разумеется, все сойдет с рук. Его могущество слишком велико. А Малеверер потеряет свое место в Совете северных графств. Так, по крайней мере, сказал Кранмер. Кстати, я сообщил ему, что, по моим предположениям, убийца Бродерика – вовсе не Редвинтер. И посоветовал допросить сержанта Ликона.– И что только вы привязались к бедняге сержанту? – покачал головой Барак. – Если кто не похож на заговорщика, так это он. Его, как и старину Ренна, заботят лишь собственные семейные дела. Ну и еще, конечно, служба.– Кранмер выяснит, что к чему. А я больше ничем не могу ему содействовать. И никаких других подозреваемых у меня нет.– Идемте. А то за разговором мы совсем не двигаемся с места.– Да-да, конечно.И мы зашагали по тропе, покрытой скользкими опавшими листьями.– Джоан с ума сойдет, увидев, какой вы красавчик, – заявил Барак. – Надо придумать для нее какую-нибудь историю. Может, скажем, что на вас напали грабители?– Да, именно так и скажем. Только бы она не заметила этот чертов наручник.– Ничего, дома я его быстро сниму.– Пока я был в Тауэре, мне казалось, дождь льет не переставая, – сказал я. – Это и в самом деле было так?– Дождя в эти дни хватало.– Когда мы выезжали в Йорк, лето только кончилось. – Я окинул взглядом облетевшие деревья. – А сейчас зима не за горами.– Помните, сколько снега выпало в ноябре четыре года назад? Господи боже, ну и стужа стояла тогда!– Этот год я помню слишком хорошо. Тогда лорд Кромвель послал меня в Скарнси, расследовать убийство, случившееся в тамошнем монастыре. То было первое дело государственной важности, которое мне поручили. Именно тогда я впервые усомнился в реформах. В том, что все меры, принятые королем, справедливы и оправданны.Мы пересекли Флит-бридж и свернули на Канцлер-лейн. Впереди замаячила красная крыша моего дома.– Господи, наконец-то я дома!Против воли глаза мои вновь увлажнились слезами.Первым, кого мы увидели, войдя в холл, был Питер, мальчуган, помогавший Джоан на кухне. Он уставился на меня во все глаза, едва не выпустив из рук ведро с помоями. Я поглубже засунул скованную руку в карман плаща.– Где Джоан? – осведомился Барак, взглядом показывая парнишке, что ему лучше воздержаться от расспросов.– Пошла на базар, сэр. А мистрис Ридбурн только что отнесла мастеру Ренну чашку бульона.При упоминании о Тамазин губы его тронула многозначительная ухмылка.– В гостиной горит огонь? – спросил я.– Да, сэр.– Будь любезен, принеси нам пива.Питер поспешил на кухню, а мы с Бараком вошли в натопленную гостиную. Рухнув в кресло у камина, я принялся потирать свое многострадальное запястье.– Я схожу за инструментами, – бросил Барак.У меня был случай убедиться, что помощник мой чрезвычайно ловко обращается с замками. Год назад он открыл запертый колодец в саду Уэнтвортов. Тогда его сноровка заставила меня несколько насторожиться. Теперь мне было совершенно все равно, где и когда Барак поднаторел в ремесле взломщика.Барак провозился с наручником полчаса, однако все его усилия не принесли результата.– Проклятый замок проржавел насквозь, – буркнул он.Я тщетно пытался испепелить наручник взглядом; прежде мне и в голову не приходило, что кусок железа может возбуждать такую ненависть.– Что же делать? – спросил я, и голос мой дрогнул. – Того и гляди, на руке возникнет язва.– В Чипсайде у меня есть приятель, который справится с любым замком, – сообщил Барак. – У него и опыта побольше, чем у меня, и инструменты лучше.Джек злобно взглянул на наручник, доставивший нам столько хлопот.– Придется мне сходить за ним.– Вам необходимо отдохнуть.– Да ладно, отдохнуть всегда успею.Он одним глотком допил свое пиво и выскочил прочь. Я с трудом поднялся на ноги и принялся медленно подниматься по лестнице.Открыв дверь комнаты для гостей, я увидел Джайлса, который сидел на кровати в халате и ночной рубашке. Рядом на стуле Тамазин что-то шила. При моем появлении она вскочила и уронила шитье. Оба уставились на меня, онемев от изумления.– На самом деле все не так страшно, – произнес я, коснувшись своего опухшего лица. – Я всего лишь потерял один зуб.– Вас выпустили на свободу? – обрел дар речи Джайлс.– Да, благодаря Бараку. Но сейчас у меня нет желания об этом говорить. Как вы себя чувствуете, Джайлс?– Я крепну с каждым днем, – с улыбкой ответил старик. – Путешествие забрало у меня много сил, но я еще непременно встану на ноги. Боже милосердный, я так рад, что вы на свободе! Словами не передать, сколько тревог я пережил.Неподдельное участие, светившееся в глазах старика, тронуло меня до глубины души.– Мастер Ренн не слишком терпелив, сэр, – подала голос Тамазин. – Он все время порывается встать с постели.На губах ее играла улыбка, но взгляд был исполнен настороженности. Я заметил, что она выглядит бледной и усталой.– Барак рассказал мне, что вы оказались отличной сиделкой.– Да, Тамазин очень добра ко мне, – сказал Джайлс, ласково поглядев на девушку.– Ваш друг мастер Гай сказал, что мастеру Ренну необходимо провести в постели несколько дней, – продолжала Тамазин. – Но мастер Ренн, как видно, не собирается следовать его предписаниям.– Я знаю, что Барак приводил к мастеру Ренну Гая.– Если не возражаете, я оставлю вас, джентльмены, – проронила Тамазин. – Я обещала мистрис Вуд сходить в лавку кое-что купить.– Конечно, идите, Тамазин. Да, и спасибо вам за то, что передали мне в Тауэр еду и одежду.– Я счастлива, сэр, что вам удалось вырваться из этого жуткого места. Пока вы были там, Джек просто обезумел от беспокойства.Взгляд Тамазин по-прежнему оставался выжидательным и настороженным. Возможно, она не знала, на какое отношение с моей стороны может рассчитывать. Сделав реверанс, девушка удалилась. Я опустился в кресло у кровати Джайлса.– Вас пытали? – тихо спросил старик.– На мою удачу, они лишь приступили к пыткам, когда Джек принес письмо от Кранмера. Так что я отделался сравнительно легко.– Барак говорил, что Рич и Малеверер организовали против вас настоящий заговор.– Да. И их козни известны Кранмеру. Рич, как всегда, выйдет сухим из воды. А вот Малеверера ожидают крупные неприятности.Я поймал взгляд Джайлса, устремленный на мое запястье. Рукав снова задрался, обнажив наручник и ссадину, которая становилась все глубже.– Эта штуковина наводит меня на горькие размышления, – задумчиво произнес он. – Король готов заковать в наручники всю Англию, а порядка в стране становится все меньше. Высокопоставленный мошенник вроде Рича может безнаказанно оклеветать честного человека, бросить его в тюрьму, даже подвергнуть пыткам. Ему ничего не стоит попрать закон, повернув в свою пользу любую тяжбу. Поверьте мне, Мэтью, прежде Англия не знала подобного произвола.– Да, Джайлс, Англия переживает сейчас не лучшие времена. Кстати, о высокопоставленных мошенниках. Помните, вы рассказывали, что Малеверер происходит из семьи, известной своей неколебимой преданностью католицизму? Но в тысяча пятьсот тридцать шестом году, в чаянии грядущих выгод, он присоединился к реформаторам.– Совершенно верно. Алчность этого человека не знает пределов. Но почему…– А что, если Малеверер ведет двойную игру? Объявив себя сторонником реформ, он получил доступ ко многим благам. Но, может статься, в глубине души он верен прежним убеждениям.– И что из этого?– Сам не знаю, – пожал я плечами.– Я отнюдь не уверен в том, что у Малеверера есть какие-либо убеждения, – с улыбкой заметил Джайлс. – А для того, чтобы вести двойную игру, у него не хватит ума.Я уснул, едва коснувшись головой подушки, и проснулся лишь утром следующего дня, проспав более двадцати часов. Столь длительный сон освежил меня, хотя расшатанные зубы по-прежнему ныли и каждый шорох заставлял меня вздрагивать. Мысленно проклиная наручник, по-прежнему впивавшийся в руку, я встал и оделся. Посмотрев в стальное зеркало, я едва не зажмурился при виде заросшего щетиной призрака с глубоко запавшими глазами.Я спустился вниз. Джоан, заслышав мои шаги, вихрем примчалась из кухни и замерла на пороге гостиной, открыв рот от ужаса. Кажется, она готова была разразиться горестными воплями. Я предостерегающе вскинул руку.– На самом деле все не так страшно, – произнес я, чувствуя, что эта фраза войдет у меня в привычку.– Господи боже, сэр, да эти мерзавцы вам весь рот порвали! – принялась причитать Джоан. – Погибели на них нет! Честному человеку уже нельзя ходить по улицам, столько развелось грабителей! И куда только смотрят власти!Я в недоумении воззрился на нее, но вовремя вспомнил, что мы с Бараком решили выставить меня жертвой грабительского нападения.– Ничего, Джоан, в жизни бывают и более крупные неприятности. Кстати, мой зверский аппетит доказывает, что я отнюдь не на пороге смерти. Может, вы подадите мне завтрак?– Да-да, конечно, сэр, – закивала головой Джоан и с озабоченным видом скрылась в кухне.Я опустился в кресло и принялся глядеть в окно на сад, все дорожки которого были усыпаны листьями. Дождя не было, но небо сплошь затянули свинцовые тучи. Взор мой устремился к дальней стене. Я вспомнил рассказ Барака о том, что правление Линкольнс-Инна приказало вырубить сад, вплотную примыкавший к моему. Об этом намерении я узнал еще летом. Тогда я предупреждал, что, вырубив деревья, корни которых поглощают грунтовые воды, они рискуют устроить на участке настоящий потоп. Надо пойти и взглянуть, что там творится, решил я.Затем мысли мои вернулись к Малевереру. Он стал сообщником сэра Ричарда и помог оклеветать меня, вне всякого сомнения рассчитывая, что Рич окажет ему ответную услугу в деле приобретения земель мятежников. Расчеты его не оправдались. Но что, если он и в самом деле вел двойную игру и, содействуя грязным замыслам Рича, преследовал некую тайную цель? Почему он столь решительно отвергал все мои предположения? Убедив себя, что Дженнет Марлин похитила и уничтожила документы, а Бродерика убил обезумевший Редвинтер, он оставался глух ко всем доводам рассудка. Скорее всего, он знал, что солдаты, которым поручена охрана заключенного, неравнодушны к выпивке, однако до поры до времени это ничуть его не тревожило. Я приписывал все эти просчеты его глупости и упрямству, но что, если здесь скрывался тайный умысел? Кстати, где сейчас сэр Уильям, в Лондоне? Или на пути в Йорк? Хорошо бы все-таки точно узнать, кто отобрал для Бродерика стражников-пьяниц…Вернулась Джоан с подносом, на котором лежали яйца, хлеб и сыр.– Джоан, простите за столь нежданное нашествие гостей, – произнес я вкрадчивым тоном. – Еще в Йорке я обещал мастеру Ренну, что он может остановиться у меня дома. В Лондон его привели семейные дела, а здоровье его, как вы сами видите, оставляет желать лучшего. Что до Барака, он повредил ногу, и я решил, что ему лучше остаться у меня до полного выздоровления. Мистрис Ридбурн… – Я осекся, не зная, что сказать. – Кстати, где они все?– Разбежались с утра пораньше, – фыркнула Джоан. – У мастера Джека какое-то дело, а Тамазин отправилась в Уайтхолл. Сказала: хочет узнать, сохранилось ли за ней место на кухне. По слухам, всю челядь королевы сейчас разогнали.– Я тоже слышал нечто подобное, – безучастно проронил я.«Да, совсем скоро слуги королевы лишатся своей госпожи, – добавил я про себя. – Тамазин некому будет печь сладкое печенье».Джоан в замешательстве переступала с ноги на ногу, явно собираясь сказать что-то еще.– Я ничего не имею против мастера Ренна, сэр, – произнесла она наконец. – Бедный старый джентльмен! Сразу видно, ему не много осталось. Но этой нахалке Тамазин у нас делать нечего. Где это видано, чтобы девушка жила с молодым человеком не венчанная? А она, похоже, не ведает, что такое стыд. Знай задирает нос и наряжается в платья, в которых не пристало расхаживать девице простого звания. По ее словам, она поселилась здесь, чтобы ухаживать за больным стариком. Но я ее насквозь вижу. Она из тех пронырливых особ, которые на все готовы, лишь бы обосноваться в доме джентльмена.– Тамазин пробудет здесь недолго, Джоан, – устало проронил я. – Во время путешествия все мы чертовски устали. Как только Барак и его подружка придут в себя, они покинут этот дом.– Верьте моему слову, она настоящая распутница, – не унималась служанка. – Думает, я не знаю, что по ночам она пробирается в комнату мастера Джека.– Что нам до их ночных дел, Джоан? Сейчас я слишком устал, чтобы переживать из-за чужой нравственности.Поняв, что я не расположен обсуждать недостойное поведение Тамазин, моя домоправительница сделала реверанс и вышла из комнаты.Я с жадностью набросился на еду и, съев все до последней крошки, принялся бродить по комнате.Малеверер и сержант Ликон не выходили у меня из головы, перед мысленным взором упорно возникал образ Бродерика, медленно раскачивающегося в петле. Потом я вспомнил, что как раз сегодня Барак собирался встретиться с приятелем, которому удалось добыть какие-то сведения об отце Тамазин. Любопытно, что он узнал? На ум пришел Мартин Дейкин, и я уже решил не откладывая сходить в Грейс-Инн и узнать о нем. Но потом вспомнил, что вид мой наводит на людей ужас, и отказался от этого намерения. К тому же до моих собратьев по ремеслу могли дойти слухи о происшествии в Фулфорде, а я чувствовал, что не в состоянии вынести докучливых расспросов.«Ничего, – сказал я себе, – в Грейс-Инн я схожу завтра, избавившись от наручника. Может статься, я встречу там Билкнэпа. Знает ли эта продувная бестия, каким испытаниям меня подвергли, дабы обеспечить ему победу над законом?»Я решил посмотреть, что творится на месте старого фруктового сада, надел сапоги и вышел из дома. На дорожках стояли лужи, а у дальней стены, за которой начинался фруктовый сад, земля превратилась в настоящее месиво. Я отпер калитку и вышел.На участке земли, раскинувшемся передо мной, яблони росли на протяжении столетий; это были старые, искривленные, шишковатые деревья. С одной стороны сад тянулся до Канцлер-лейн, с другой – до ограды Линкольнс-Инна. Барак ничуть не преувеличил, когда сказал, что ныне он превратился в болото. Ямы, оставшиеся от выкорчеванных яблонь, были до краев наполнены водой. Древесные корни более не поглощали грунтовых вод, да и осень выдалась на редкость дождливая. В результате у самой стены возникла невероятных размеров лужа, более напоминавшая пруд. Осознав, что моим владениям угрожает потоп, я мысленно выругался и пообещал себе завтра непременно поговорить с казначеем корпорации.Печальное зрелище, которое являл собой уничтоженный сад, произвело на меня угнетающее впечатление. Я поспешно вернулся к себе и заглянул в конюшню. Сьюки и Предок стояли в стойлах, лениво жуя сено. Обе лошади были в добром здравии и, завидев меня, приветственно заржали. Я подошел и погладил Предка по лоснящемуся боку.«Любопытно, о чем он думает? – спрашивал я себя, глядя в его темные глаза. – Переживал ли он, оказавшись на попечении незнакомых людей, которые заставили его проскакать двести миль? Тосковал ли по дому, так, как я в Тауэре?»На память пришла огромная лошадь Олдройда, внезапно возникшая из тумана и едва не сбившая с ног нас с Тамазин. Гибель хозяина оказалась для животного невыносимым потрясением. Смерть, ставшая первым звеном в целой цепи насильственных смертей.Выйдя из конюшни, я ощутил на лице дождевые капли и поспешил к дому. На крыльце спиной ко мне стоял какой-то высокий человек в черном плаще. Он смотрел на дверь, словно не решаясь постучать. Рука моя непроизвольно потянулась к кинжалу, висевшему на поясе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80