– Вот как?– Да. А семь лет назад, во время чумного поветрия, она умерла.– Мне очень жаль, – мягко откликнулся я. – Тогда многие лишились близких. В том числе и я.– Мне было тогда двенадцать лет. На всем белом свете некому было обо мне позаботиться, кроме бабушки. Но она была так стара и больна, что мне самой приходилось заботиться о ней.– Наверняка вам пришлось несладко.– Я никогда не знала, кто мой отец. Но думаю, он человек благородных кровей, – сказала Тамазин, и в глазах ее на мгновение вспыхнули гордые огоньки. – Моя мать говорила, что он занимал при дворе важный пост.– Вот как?– Да. Должно быть, он принадлежал к числу высокопоставленных придворных.«Скорее всего, он служил портным», – мысленно поправил я, с сожалением взглянув на Тамазин. Наверняка мать придумала сказку об отце благородных кровей, чтобы утешить дочь, подсластить горечь незаконнорожденности.– Вижу, сэр, слова мои не вызвали у вас особого доверия, – проницательно заметила девушка. – Но я верю, что отец мой был не из простых. И горжусь этим. Хотя, поверьте, мне пришлось вытерпеть немало оскорблений. Люди ведь очень жестоки.– Да, это так, – кивнул я. – И вы поступаете правильно, не обращая внимания на насмешки жестоких людей.«А как следует поступать, если жестокой насмешки тебя удостоил сам король?» – мысленно задал я вопрос самому себе.– Бабушка посоветовала мне воспользоваться тем, что чума унесла многих швей, и занять место матери, – продолжала Тамазин. – Я так и сделала, сэр. Пришла к управляющему двором и сказала, будто я искусная швея. Хотя, скажу вам честно, тогда я едва умела делать несколько стежков.– Как видно, вы всегда умели обводить людей вокруг пальца, – усмехнулся я.– К этому меня вынудила жизнь, сэр, – нахмурившись, проронила Тамазин. – Только обман недолго оставался обманом. Я работала день и ночь и вскоре действительно стала искусной швеей. Другие девушки, те, что работали вместе с матерью, учили меня в память о ней. Нам, беднякам, приходится всячески изворачиваться. Я должна была кормить себя и бабушку, а швеям неплохо платят. К тому же, работая при дворе, я ощущала себя в безопасности.– Я все понимаю. И не осуждаю вас.– Так что мне сызмальства пришлось научиться жить своим умом.– Как и Бараку.– Когда в тот день я увидела его в городе, меня, поверите ли, точно в сердце что-то кольнуло. Так он мне приглянулся, что и сказать нельзя. И я решила – почему бы мне не познакомиться с этим пригожим молодчиком?– Должен признать, мистрис Ридбурн, осуществляя свое желание, вы проявили немало сообразительности, – изрек я с едва заметной улыбкой. – Да и смелости тоже. Насколько я понимаю, вы не из тех, кто позволит рыбке сорваться с крючка.– Как вы сами сказали, сэр, подобные выходки не к лицу порядочной женщине, – серьезно произнесла Тамазин. – Но я ничуть не жалею о том, что сделала. Ведь мы с мастером Бараком нашли друг друга. И я хочу попросить вас об одном – пожалуйста, не чините нам препятствий. Или вы считаете, что подобная просьба с моей стороны – непозволительная дерзость?– Я считаю, что вы весьма необычная молодая особа, мистрис Ридбурн, – произнес я, устремив на девушку испытующий взгляд. – Поначалу я думал, что вы чрезмерно легкомысленны. Но вижу, я ошибался.– Джек сказал мне, что у вас вышла размолвка. Он очень сожалеет о своих словах.– В последнее время я его не узнаю. Прежде ему и в голову не пришло бы призывать меня к осторожности. А теперь его раздирают противоречия. Какая-то часть его существа жаждет спокойной и размеренной жизни, какая-то по-прежнему стремится к авантюрам.– Я надеюсь, он все же предпочтет спокойную жизнь, – заявила Тамазин. – Мне бы очень хотелось, чтобы он продолжал работать у вас и добился наконец устойчивого положения.– Я начинаю понимать, к чему вы клоните, мистрис Тамазин, – усмехнулся я. – Если я не ошибаюсь, вы хотите предложить мне сделку.– Просто мне кажется, что мы можем друг другу помочь, – пожала плечами девушка. – Джек очень вам предан, сэр. Он говорит о вас с восторгом. По его словам, вы сочувствуете простым людям и понимаете их нужды.– Неужели он и в самом деле так сказал?Какие бы цели ни преследовала Тамазин, ей удалось задеть мою чувствительную струну.– Да, сэр, конечно. И он очень переживает из-за похищенного содержимого шкатулки. Все время твердит, что это его вина. Думаю, он стал таким раздражительным лишь потому, что сердится на себя. Прошу, не будьте с ним слишком суровы.– Я подумаю над тем, что вы сказали, мистрис, – изрек я с глубоким вздохом.– Это все, о чем я прошу, сэр.– Вижу, вы успели очень привязаться к Бараку. Надеюсь, он разделяет ваши чувства?– Я тоже на это надеюсь, сэр. После возращения в Лондон мы можем продолжить наши встречи. Но все зависит от желания Джека.– Вы сказали мне, что устроились работать швеей, – заметил я. – А как получилось, что вы стали служить под началом мистрис Марлин и леди Рочфорд?– После смерти Джейн Сеймур при дворе произошли большие перемены. Мистрис Корнуоллис, кондитерша королевы, предложила мне поступить на кухню. Она научила меня выпекать пирожные и сладкое печенье.– Она прониклась к вам симпатией?– Да, она очень добра ко мне.– Я вижу, вы обладаете способностью завоевывать людские сердца. Впрочем, как вы сами сказали, беднякам приходится всячески изворачиваться.– В прошлом году, когда король женился на королеве Кэтрин, меня оставили на кухне. Выяснилось, что новая королева тоже обожает сладости. Но я работаю под началом мистрис Марлин.– Мистрис Марлин производит впечатление довольно суровой особы.– Ко мне она очень добра. Хотя ей приходится тяжело. Другие леди осыпают ее насмешками.«Доброе отношение людей нередко служит наградой тому, кто сам наделен добротой», – подумал я.Судя по всему, это в полной мере относится к Тамазин.– А как к вам относится леди Рочфорд? – спросил я вслух. – Что вы можете сказать о ее характере?– К счастью, мне почти не приходится иметь с ней дело, сэр. Откровенно говоря, я ее побаиваюсь. По слухам, она может погубить кого угодно.– Вы полагаете, эти слухи справедливы?– Похоже, что так, сэр. Одно могу сказать – леди Рочфорд обожает собирать сплетни и при случае способна обернуть их человеку во вред. Уж конечно, ее никак не назовешь глупой, – добавила Тамазин, нахмурившись. – Но подчас она ведет себя… неразумно.– Скажем так, она ведет слишком рискованную игру, – поправил я.– Да, вы правы. И подобными играми она занималась всю жизнь. Но королеве она предана всей душой. И та тоже очень к ней привязана.– Сегодня я имел честь видеть королеву, – сообщил я.– В Фулфорде? – в некотором замешательстве уточнила Тамазин.– В Фулфорде. Джек рассказал вам о том, что там произошло?– Рассказал, – потупившись, проронила она. – С вами поступили очень… несправедливо.– Не будем об этом вспоминать. Но так или иначе, я полон желания оставить Йорк и вернуться в Лондон. Полагаю, вы всецело это желание разделяете.– Да, сэр, – кивнула Тамазин, поднимаясь со скамьи. – Прошу прощения, но я должна уйти. Мне необходимо увидеть мистрис Марлин.– Барак знал о вашем намерении поговорить со мной?– Нет, сэр. Я все решила сама.– Признаюсь, Тамазин, вы меня очаровали. Впрочем, я далеко не первый, кто оказался во власти ваших чар. Вы не будете возражать, если я вас провожу?– Спасибо, сэр, но в этом нет необходимости, – с улыбкой ответила Тамазин. – Как вы уже поняли, я привыкла сама о себе заботиться.– Тогда доброй вам ночи.Тамазин сделала реверанс, повернулась и решительно зашагала прочь. Провожая ее взглядом, я думал о том, что ошибался, считая эту девушку пустоголовой кокеткой. Возможно, Барак нашел свою судьбу. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Смелость, которую проявила Тамазин, подойдя ко мне, доверие, с которым она со мной говорила, заставили меня устыдиться своего недавнего поведения. Мне было неприятно вспоминать о том, что при встречах с этой девушкой я едва не пренебрегал требованиями учтивости.Становилось все прохладнее, и потому я поднялся со скамьи, решив прогуляться до лагеря в полях и по возможности отыскать Барака. Миновав дверь во внутренней стене, я пересек дорогу и подошел к плетеной ограде, которой был обнесен лагерь. У ворот стояли в карауле двое часовых. Я предъявил им свои документы, и они пропустили меня внутрь.В ноздри сразу ударил густой запах дыма, немытых человеческих тел и нечистот. Трава на поле была сплошь вытоптана неисчислимым множеством ног и копыт. Вдруг где-то поблизости раздался призывный звук горна, и обитатели лагеря, похватав деревянные миски и кружки, стремглав бросились к кострам. Час для обеда был поздний, и люди наверняка успели изрядно проголодаться.Стоя поодаль, я наблюдал за обедающими. В прямоугольной яме был разложен огромный костер; над ним, на невероятных размеров вертеле, жарился целый бык. Поварята без устали суетились вокруг: одни добавляли в огонь поленьев, другие крутили ручку вертела под наблюдением старшего повара, с которого градом катился пот. Прямо под брюхом быка, щедро поливаемые сочившимся из него жиром, на железных спицах жарились цыплята. Поварята ловко извлекали готовых птиц и раскладывали их на огромные блюда. Я поразился проворству, с которым действовали эти мальчуганы в кожаных фартуках и косынках, закрывающих их лица от брызг жира. Тарелки, которые протягивали им обитатели лагеря, мигом наполнялись. Со всех сторон доносились крепкие шутки и хохот, однако в большинстве своем люди держались вполне пристойно. Вид у всех был усталый – ведь сегодня им пришлось встать на рассвете, присутствовать на торжественной церемонии в Фулфорде, а потом разбивать здесь палатки и раскладывать костры.Глядя на шустрых поварят, суетившихся среди языков пламени и брызг жира, я подумал, что Крейк отозвался о придворной челяди с незаслуженным пренебрежением. Разумеется, организация королевского путешествия потребовала от высоких сановников немалых усилий, однако же и простые работники были достойны всяческих похвал. Если бы не дружные и согласованные действия всех этих кучеров, поваров и носильщиков, планы, намеченные вельможами, оказались бы неосуществленными.За спиной моей раздалось покашливание. Обернувшись, я увидел Барака.– О, вы здесь, – пробормотал я нарочито равнодушным тоном. – Это зрелище производит сильное впечатление, правда?Несколько мгновений мы молчали, наблюдая, как обитатели лагеря, рассевшись на корточки у костров, торопливо поглощают свой обед.– На дальнем поле пасется несколько сотен великолепных суффолкских лошадей, – сообщил Барак. – Никогда я не видел такого множества.– А мне удалось окинуть взглядом всю панораму, – похвастался я. – Мастер Крейк водил меня на колокольню. Там устроили смотровую площадку, дабы чиновники могли в любой момент удостовериться, что в лагере все в порядке.– Наверняка старина Крейк сто раз повторил, что все это настоящий кошмар, – ухмыльнулся Барак.– А как же иначе, – со смехом подтвердил я.– Простите за то, что я вышел из себя, – буркнул мой помощник, и лицо его стало серьезным. – Общество этих продувных бестий, Малеверера и Рича, кого угодно доведет до помешательства.– Причины вашей вспышки мне вполне понятны. Но и вы поймите – я не могу бросить дело, пока у нас остается хотя бы малейший шанс выиграть процесс.– Да, ваши принципы мне известны.Барак немного помолчал и резко сменил тему.– Я тут разговаривал с одним клерком, который тоже был в Фулфорде.– И что же он вам рассказал? – спросил я, метнув на него быстрый взгляд.– Рассказал, что мастер Ренн серьезно захворал сразу после церемонии.– Вот как?– Да, по его словам, старикан рухнул на землю без сознания. Пришлось отвезти его домой в карете.– Так вот почему он исчез так внезапно. Я-то думал, он от меня скрывается. Ваш клерк не знает, как он чувствует себя сейчас?– Ему известно лишь, что старика отвезли домой. Думаю, он не так уж плох, иначе к нему вызвали бы лекаря.– Завтра я непременно его навещу. А вам с Тамазин удалось увидеть короля?– Удалось. Господи боже, ну и здоровенный же он. Рядом с ним королева кажется крошечной, точно мышь рядом со слоном. Король вовсю улыбался и махал рукой, делал вид, что у него прекрасное настроение. Да только лица у горожан были довольно злые, и от короля их отделяла цепочка солдат.– Да, жители Йорка настроены не слишком радушно, – кивнул я.Жар, идущий от костра, становился невыносимым.«Любопытно, как это поварам удается подолгу вращать ручку вертела, не изжарившись заживо?» – подумал я.– Идемте, – повернулся я к Бараку. – Иначе тоже превратимся в жаркое.Мы неторопливо обошли лагерь. К этому времени темнота сгустилась окончательно, хотя костры и факелы, установленные перед палатками, давали достаточно света. Холодный ветер доносил до нас запах дыма, заставляя беспрестанно покашливать.– Сегодня у меня с Редвинтером вышла драка, – сообщил я. – Думаю, вам стоит об этом знать.– Ну уж и драка? – недоверчиво протянул Барак.Я рассказал ему о том, как у нас дошло до рукопашной. Выслушав, он одобрительно присвистнул.– Честно говоря, у меня тоже руки чесались дать ему пару оплеух. После того, что он сказал о евреях Йорка. Богом клянусь, эта каналья умеет довести человека до белого каления.Он вперил в меня пронзительный взгляд.– Как вы думаете, он намеренно пытался вывести вас из себя?– В этом у меня нет ни малейших сомнений. Он надеется, что сможет держать меня в узде. Скажите-ка, а о прибытии шотландского короля вам ничего не довелось услышать?– О короле Джеймсе никто не говорит ни слова. Что до обитателей лагеря, то, насколько мне удалось выяснить, они рассчитывают отдохнуть здесь несколько дней. Сами видите, устроились они неплохо – разумеется, если не зарядят проливные дожди. Будем надеяться, местные фермеры в состоянии обеспечить всю эту прорву съестными припасами. По рассказам, в Понтефракте королевская свита опустошила все окрестности и слугам пришлось довольствоваться весьма скудными порциями.– Сейчас время урожая, так что, думаю, с провиантом не будет больших затруднений, – заметил я, подумав о том, что местным фермерам выпала возможность неплохо нажиться.– Да, и платят поставщикам по весьма высоким ценам, – вторил моим мыслям Барак. – Это еще один способ, посредством которого король намерен завоевать расположение жителей Йорка.Я окинул взглядом лагерь. Некоторые его обитатели прогуливались взад-вперед, другие сидели возле своих палаток с мисками в руках, ожидая, когда и для них наступит время обеда.– Люди здорово устали, – заметил Барак. – Подумать только, они в пути почти три месяца!Я кивнул, мысленно позавидовав той легкости, с которой Джек вступал в разговоры с простонародьем.Мы подошли к кругу, где проходили петушиные бои. Зрители громко подбадривали двух черных петухов, которые с остервенением набрасывались друг на друга, нанося удары железными крючками, прикрепленными к их когтям. Перья обоих бойцов покраснели от крови.– Ваш петух опять проигрывает, – донесся чей-то голос с жеманной растяжкой. – Лучше вам не вступать со мной в пари на петушиных боях, мастер Дерем. Все равно я окажусь в выигрыше.Оглянувшись, я увидел смазливого щеголя, которого леди Рочфорд называла Калпепер. Рядом с ним стояли еще несколько придворных. Все прочие зрители старались держаться от них на почтительном расстоянии. Свет костра выхватывал из темноты самодовольное лицо Калпепера. На лице Дерема, стоявшего рядом, играла саркастическая ухмылка.– Я тоже не останусь внакладе, сэр, – сообщил он. – Ведь я поставил не только на своего петуха, но и на вашего.– Но как же так… – в замешательстве пробормотал Калпепер.Дерем лишь усмехнулся.Про себя я отметил, что, при всем успехе, которым красавчик Калпепер пользуется у дам, умом он явно не блещет.Тут Дерем увидел меня. Нахмурившись, он сделал шаг вперед.– Эй, вы! – крикнул он с чванливой развязностью. – Вы ведь стряпчий Шардлейк?– К вашим услугам, сэр.– Сэр Уильям Малеверер расспрашивал меня о какой-то расписной шкатулке, которую вы якобы притащили в королевский особняк несколько дней назад. Какого черта вы впутали меня в свои махинации, грязный крючкотвор?– Я никуда вас не впутывал, сэр, – ответил я ровным голосом. – Сэр Уильям пожелал узнать, кто мог видеть, как я пронес в дом шкатулку. Я вспомнил, что вы и леди Рочфорд стояли в холле. Вне всякого сомнения, вы меня видели. Мой плащ, запачканный известью, весьма вас позабавил.– Да что это за шкатулка такая? – процедил Дерем. – Малеверер не счел нужным мне сообщить. Сказал только, из нее что-то украли.Я в растерянности огляделся по сторонам. Люди, привлеченные пронзительным голосом секретаря королевы, уже начали на нас оглядываться. Малеверер, разумеется, пришел бы в ярость, узнав, что пустоголовый повеса разносит по лагерю государственные тайны.– Из шкатулки пропали бумаги, сэр, – вполголоса произнес я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80