Переправа длилась несколько часов. Говорили, что лодки для королевской свиты были доставлены со всего Йоркшира.Возвращаясь в таверну, я ощущал какую-то странную опустошенность. В течение долгого времени все мои помыслы были связаны с королевским путешествием, и мне трудно было осознать, что отныне я не имею к нему отношения. Однако же при мысли, что король Генрих, его супруга, а также леди Рочфорд, Калпепер и Дерем отдаляются от меня с каждым часом, у меня точно камень с души свалился.«Дай бог, я более никого из них не увижу», – сказал я себе.Отношения королевы и Калпепера, скорее всего, так и не получат огласки. К тому же оба они так напуганы, что вряд ли рискнут продолжить свои ночные свидания. Правда, надо мной по-прежнему тяготели угрозы Рича. Но я чувствовал, что имею все шансы выиграть дело, и не без удовольствия предвкушал возможность сразиться с Билкнэпом в суде.Увы, вечером после отбытия короля дождь зарядил с прежней силой и не прекращался в течение следующих десяти дней. Лишь пятнадцатого октября, после того как мы провели в Халле уже две недели, я, возвращаясь из библиотеки брата Дэвиса, внезапно понял, что ветер стих и за последние сутки с неба не упало ни капли.В библиотеке я не раз разговаривал с братом Сванном, точнее, почтительно внимал рассказам старого законника.«Возможно, этим беседам пришел конец, ибо корабль наш наконец оставит Халл», – подумал я.Затем мысли мои обратились к Бродерику. В течение всего времени, проведенного в городе, я не имел о нем никаких известий и не знал, в каком состоянии он пребывает ныне.В таверне меня ждала записка, в которой Малеверер выражал настоятельное желание меня увидеть. Значит, он еще не вернулся в Йорк. С тревогой думая о том, зачем ему понадобилась моя скромная персона, я направился в бывший особняк семейства де Ла Поул, совсем недавно служивший резиденцией королю. Дом этот, несомненно, превосходил все прочие городские здания и красотой, и размерами.Стражник провел меня в кабинет Малеверера. Войдя, я прежде всего увидел заваленный бумагами письменный стол, такой же внушительный, как и в прежнем его кабинете. Это был необходимейший атрибут крайне занятого чиновника, которого любил изображать из себя сэр Уильям.Сам он восседал за столом, вертя в руках гусиное перо.– Ну, мастер Шардлейк, прощайтесь со славным городом Халлом, – заявил он, бросив на меня холодный, неприязненный взгляд, к которому я успел привыкнуть. – Завтра мы отплываем. Знающие люди говорят, что хорошая погода установилась надолго. Возможно, добираясь до Лондона верхом, мы подверглись бы меньшей опасности. Но будем надеяться, что море не готовит нам неприятных сюрпризов.– Насколько я понял, вы тоже направляетесь в Лондон, сэр Уильям?– Да. Мне необходимо дать отчет обо всем случившемся в Йорке. А также уладить кое-какие дела, связанные с приобретением недвижимости.Я молча кивнул, про себя подумав о том, что недвижимость эту Малеверер наверняка получит почти даром. Он тесно связан с Ричем, а у того есть надежное средство, при помощи которого он может вертеть беднягой Крейком. Уж конечно, мой бывший однокашник предельно занизит цены на те дома, на которые положил глаз Малеверер.– Завтра будьте в порту ровно в десять. Вы, ваш клерк, девица по имени Ридбурн и старикан, который с вами путешествует. У вас набралась целая свита.– Все они будут рады узнать о скором отплытии.– Ваши лошади будут доставлены в Лондон с обозом. А вам, возможно, придется еще раз встретиться со мной и ответить на некоторые вопросы, связанные с мистрис Марлин.«Значит, забывать о случившемся еще рано», – отметил я про себя.– Могу я узнать, как долго продлится плавание, сэр Уильям?– Все зависит от погоды. Меньше недели, если она будет нам благоприятствовать. В любом случае, мы окажемся в Лондоне раньше, чем король.– А как себя чувствует Бродерик? – осмелился спросить я.– Превосходно. Мои попечения явно пошли ему на пользу. Он вздумал было отказываться от еды, но я быстро нашел на него управу. Сказал, если он не прекратит эти фокусы, я прикажу вставить ему в глотку клистирную трубку и кормить насильно. Так что теперь он разжирел, словно рождественский каплун.Малеверер самодовольно улыбнулся и погладил бороду.– Кстати, гонец недавно привез мне письмо из Лондона. Бернард Лок не стал запираться. Он признался, что Дженнет Марлин действовала по его наущению.– И как только ему удалось превратить эту женщину в столь покорное орудие своих замыслов? – тихо проронил я.– Вы же сами знаете, она была влюблена в него как кошка, – пожал могучими плечами Малеверер. – А он полностью подчинил ее своей воле. Он знал о существовании шкатулки с документами, опасными для короля, и приказал своей невесте похитить ее. Ради того, чтобы выполнить его приказ, она была готова на все, даже на убийство. Лок признался также, что велел Марлин уничтожить документы, а не везти их в Лондон. Хотя в свое время он получил распоряжения, согласно которым в случае провала северного восстания ему следует доставить бумаги в столицу, где за ними явится один из заговорщиков. Своей невесте Лок заявил, что раскаивается и потому желает уничтожить документы, которые могут посеять в стране раздор и смуту. Но в Тауэре он не стал кривить душой и признал, что хотел избавиться от бумаг ради спасения собственной шкуры.– Так я и думал, – с непроницаемым видом кивнул я.– Как видно, среди бумаг было письмо, обращенное к Олдройду. В нем содержалось приказание передать содержимое шкатулки Локу и подробно описывалась его внешность. Однако о том, что вместо Лока к стекольщику может явиться женщина, в письме не говорилось ни слова. Поэтому стекольщик и заартачился, и нашей отчаянной Марлин пришлось его убить. Сами понимаете, письмо, которое она уничтожила вместе с другими документами, служило сокрушительной уликой против ее жениха.– А он…Прежде чем вопрос сорвался с моих губ, я с содроганием подумал о том, каким способом был вырван у Лока ответ на него.– А он назвал имена других заговорщиков?– Нет. Вероятно, он попросту их не знает. Эти негодяи отнюдь не глупы. Я уже говорил вам, что их организация представляет собой множество ячеек и каждый ее член знаком лишь с несколькими своими сообщниками. К тому же Лок не имел представления о том, что именно помимо опасного для него письма содержалось в шкатулке. Знал лишь, что эти документы обладают чрезвычайной важностью. В Лондоне он был связан с неким мерзавцем, который ныне пустился в бега. Скорее всего, сейчас он в Шотландии, вместе с королем Джеймсом строит планы, как навредить Англии. Лок рассказал лишь, что ему было предписано передать шкатулку некоему барристеру, который явится к нему сам.– Барристеру из Грейс-Инна?– Об этом Локу ничего не известно. По крайней мере, так он заявил, и, думаю, он не стал бы запираться.Малеверер поджал губы.– Но мы непременно найдем этого барристера. Даже если для этого понадобится посадить в Тауэр всех законников родом из северных графств.«В том числе и племянника Ренна», – мысленно добавил я, и сердце сжалось от дурного предчувствия.– А как Бернард Лок принял известие о гибели своей невесты?– Он отказывался в это верить. До тех пор, пока тюремщик не показал ему обручальное кольцо, которое я снял с ее пальца и отослал в Лондон.– Лок очень горевал?– Кто его знает, – пожал плечами Малеверер. – Меня его переживания ничуть не волнуют.Неожиданно он встал, пересек комнату и, остановившись рядом, воззрился на меня с высоты своего огромного роста. Я ощутил на своем лице его несвежее дыхание.– Держите язык за зубами, ясно? – процедил Малеверер. – Вы работали на лорда Кромвеля, следовательно, знаете, что молчание – золото, а болтливость – большой порок.– Знаю, – кивнул я.Мысли мои крутились вокруг Мартина Дейкина. Если до сих пор ему удавалось избежать неприятностей, то ныне они неминуемо на него обрушатся. Как и на всех прочих законников, практикующих в Гарден-Корте.Малеверер, прищурившись, сверлил меня глазами. На губах его играла столь знакомая мне зловещая улыбка.– Кстати, на корабле вы сможете наслаждаться обществом еще одного своего доброго знакомого, – промолвил он. – Сэра Ричарда Рича.– Неужели он расстался с королем?– Да, ему тоже необходимо попасть в Лондон как можно скорее.Малеверер вновь растянул губы в улыбке.– Кстати, вы вняли советам сэра Ричарда и отказались от того злополучного дела?– Нет, сэр Уильям.– Что ж, надеюсь, вы знаете, что делаете, – изрек Малеверер.В порт мы явились заблаговременно. Впервые за все время нашего пребывания в Халле утро выдалось ясным и безветренным. На небе светило солнце, морские птицы с криками носились над водой. Корабль мы увидали издалека – то была впечатляющих размеров каравелла с огромными квадратными парусами, позволявшими развить большую скорость. Корма корабля поднималась над водой футов на двадцать. Подойдя ближе, мы прочли на боку название – «Неустрашимый». Заделанные отверстия для пушечных дул свидетельствовали о том, что корабль был прежде военным. По всей вероятности, каюты для пассажиров располагались на нижней палубе и были устроены со всеми возможными удобствами. Однако на причале толпилось еще с полдюжины богато разодетых чиновников в сопровождении слуг, и я понял, что нам на удобные помещения рассчитывать не приходится. Среди чиновников я заметил и Рича, и Малеверера, однако ни один из них не удостоил меня даже взглядом.Мы остановились поодаль, ожидая, когда нам будет разрешено подняться на борт. Джайлс, опираясь на палку, с любопытством разглядывал судно. Не желая преждевременно расстраивать старика, я так и не рассказал ему об опасности, нависшей над племянником. Тамазин стояла рядом с Бараком, готовая в любую минуту поддержать его, ибо он все еще сильно хромал.– Все готово к отплытию, – повернулся Джайлс к Бараку и Тамазин.Барак молча кивнул, Тамазин натянуто улыбнулась.Внимание мое привлекла карета, прогрохотавшая по причалу. Под прицелом любопытных взглядов из кареты вышел сержант Ликон и еще два солдата в красных мундирах. За ними последовал Редвинтер, обеспокоенно озиравшийся по сторонам. И наконец еще два солдата вывели Бродерика. На узнике был широкий плащ, однако я заметил, что он придерживает правой рукой левую и при каждом движении морщится от боли.«Всего несколько минут на дыбе – и рука у человека повисла как плеть», – пронеслось у меня в голове.Бродерик окинул взглядом собравшихся на причале. Глаза его остановились на мне и моих спутниках. Несколько мгновений он неотрывно глядел на нас, но лицо его оставалось непроницаемым. Потом он медленно кивнул, словно хотел сказать: «Посмотрите, что со мной сделали». Солдаты подтолкнули его к трапу, ведущему на корабль. Я заметил, что ноги его по-прежнему скованы кандалами, которые звенели при каждом шаге. Заключенный поднялся на корабль, Редвинтер следовал за ним. Они пересекли палубу и скрылись внизу.– Так вот он какой, Бродерик, – едва слышно проронил Джайлс. – В Лондоне его ожидает смерть? – спросил он, вперив в меня пронзительный взгляд.– Да, – неохотно ответил я. – Если он не умрет во время пыток, его казнят. Скорее всего, у него заживо вынут внутренности.– Я не думал, что он так молод.К чиновникам подошел какой-то клерк, отвечающий за посадку, и они принялись подниматься по трапу. Некоторые опирались на руки слуг, бросая на воду боязливые взгляды.Затем клерк приблизился к нам. Это был упитанный суетливый малый. Он напомнил мне мастера Крейка, который сейчас скакал по дорогам вслед за королем. Кстати, Крейк не удосужился даже проститься со мной.– Поднимайтесь на борт, джентльмены, – распорядился клерк.Джайлс вступил на трап первым. Я повернулся к Бараку:– Вот оно, счастливое мгновение, которого мы так долго ждали.– И наконец дождались. Прощай, Йоркшир! Не дай бог побывать здесь вновь!С этими словами он оперся на руку Тамазин и двинулся к трапу. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ Всем нам – мне, Бараку, Тамазин и Джайлсу – были предоставлены крохотные каюты, размерами едва ли превосходившие стенные шкафы. Места там хватало лишь для узкой койки, привинченной к полу. Проходя по коридору, я через приоткрытую дверь увидел слугу, который распаковывал сундуки своего хозяина в другой каюте, куда более просторной и удобной. В конце коридора, у массивной двери, стояли в карауле два солдата; вне всякого сомнения, там находился Бродерик. Скорее всего, общество ему составлял неизменный Редвинтер. Оставив поклажу, мы вчетвером поднялись на палубу. Несмотря на то что день был спокойный и солнечный, здесь пробирал прохладный ветерок. Я с содроганием подумал о том, каково будет в открытом море в ненастье.Матросы под руководством помощника капитана, грузного мужчины с обветренным лицом, устанавливали паруса. Удостоверившись, что все сделано должным образом, он спустился вниз; тяжелые шаги гулко отдавались по палубе. Потом раздался глухой удар, скрип, и каравелла начала медленно отходить от причала. Джайлс сорвал с головы шапку и помахал ею, провожая глазами йоркширский берег.– Лучше вам спуститься вниз, – заметил я. – А то, чего доброго, простудитесь.– Ничего, здесь не так холодно, – покачал он головой и плотнее закутался в плащ.Внимательно посмотрев на него, я заметил, что глаза старика полны печали. Джайлс опустился на скамью, прибитую к палубе, а мы с Бараком и Тамазин наблюдали, как Халл исчезает из виду. Небольшие волны покачивали корабль, и я ощутил легкую тошноту. Вспомнив совет, некогда полученный от бывалого мореплавателя, я вперил взгляд в линию горизонта.Неожиданно до слуха моего долетел чей-то шепот:– Это он, тот самый горбун. В Фулфорде король заставил его обнажить перед толпой свою горбатую спину.Резко обернувшись, я увидел парочку клерков, которые бросали на меня любопытные взгляды. Я свирепо сдвинул брови, и они сочли за благо отойти прочь.«Похоже, случай, произошедший в Фулфорде, войдет в легенды и, как всякая легенда, будет обрастать невероятными подробностями, – с горечью подумал я. – Неужели мне будут до конца дней напоминать об унижении, которому подверг меня король Генрих?»Хотел бы я знать, что сказали бы эти пустозвоны, узнай они, что сам король – всего лишь внук лучника из Кента.– О черт!Барак внезапно пошатнулся, согнулся пополам и изверг содержимое своего желудка прямо на доски палубы. При этом он потерял равновесие и упал с тяжелым стуком. Клерки разразились хохотом, на лицах матросов, суетившихся у мачт, замелькали усмешки. Мы с Тамазин помогли бедолаге подняться и усадили его на скамью. Кислый запах рвоты заставил мой желудок подступить к горлу. Барак был бледен как полотно. Несколько мгновений он сидел, уронив голову на колени, затем поднял на меня искаженное досадой лицо.– Да что это за напасти такие! Сначала я охромел на одну ногу, теперь из-за этой проклятой качки все мои внутренности готовы вывернуться наизнанку! – пробормотал он. – Черт, только этого не хватало!Он бросил на клерков испепеляющий взгляд.– Если бы не больная нога, я бы научил этих весельчаков вежливости.– Напрасно вы так причитаете, – проронил я. – Вскоре нога ваша заживет и вы вновь будете носиться как угорелый.– В Лондоне ты должен как следует отдохнуть, Джек, – ласково пропела Тамазин. – Может быть, мастер Шардлейк разрешит тебе немного пожить в своем доме, – добавила она, бросив на меня умоляющий взгляд. – Его домоправительница позаботится о тебе, и ты быстрее поправишься.– Да, конечно, – растерянно кивнул я. – По приезде в Лондон вы можете пожить у меня.– Я не нуждаюсь в одолжениях, – буркнул Барак. – Господи, опять накатило… – простонал он и снова уронил голову на колени.Я подошел к перилам, ибо опасался, что запах рвоты вынудит меня последовать примеру Барака. Просьба Тамазин привела меня в раздражение; это маленькое хитроумное создание верно выбрало момент, когда я не мог отказать. Впрочем, в глубине души я понимал, что мне и в самом деле следует приютить у себя Барака. Предоставленный сам себе, он не будет беречь больную ногу и, пожалуй, останется хромым на всю жизнь.Через несколько минут я подошел к скамье. Барак согнулся пополам, Тамазин поглаживала его по спине. Джайлс сидел, неловко привалившись к стенке. Его неподвижность заставила меня похолодеть. Но стоило мне взять старика за руку, он открыл глаза.– Джайлс, как вы себя чувствуете? – мягко спросил я.Старик сморщился от боли.– Кажется, я задремал.– Барак совсем расклеился, его вырвало. Вы не слышали?Джайлс покачал головой. Он казался усталым, смертельно усталым.– Из нашего молодого друга вряд ли вышел бы хороший моряк, – произнес он, с усилием улыбнувшись. – Я давно уже не был в море. Но, к счастью, меня никогда не тошнило.Он бросил взгляд на кромку берега, видневшуюся на горизонте.– Йоркшир все еще не исчез из виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80