- Уэ, ты в прошлый раз намекнул, что знаешь, где Ксения. Если и
сейчас не скажешь, я тебя убью.
Мстиша с интересом глянул на Никиту, потом повернулся к Такэде.
- Зело грозен Посланник. Много он уже убил?
- У него всегда было плохо с чувством юмора, - ответил Толя. - Но я
бы посоветовал ответить. Убить не убьет, но помучает.
Князь рассмеялся.
- Мне нравится ваше отношение друг к другу, давно не чувствовал себя
так легко в компании. А почему вы не пьете мед, Наблюдатель?
- Дурное воспитание. Я люблю дзаданкай.
- Что, простите?
- Беседу за чашкой чая. Я ведь японец.
- Ну, русские любят чай не меньше. - Мстиша шевельнул рукой, и слуга,
хлопотавший с медом, принес самовар и чайный сервиз.
Такэда от такой обходительности пришел в состояние каталепсии, и это
было лучшим выражением благодарности для понимающего такие моменты князя.
- Она у Гиибели, - сказал наконец лаконичный почти до абсолюта
Уэ-Уэтеотль. Его оценкой меда Мстиши было прищелкивание языком, что князь
тоже понял прекрасно.
Никита рванулся было из-за стола, но сел обратно, встретив темный
взгляд индейца. Побледнел.
- Что с ней?!
- У тебя будут проблемы. Во-первых, Ксения "рассыпана" по множеству
Миров Веера, не физически - психически, вот почему ты так сильно
реагируешь на некоторых женщин. Гиибель, Лада... Тааль.
- Ты хочешь сказать... - Никита задохнулся; бокал в его руке
разлетелся в стеклянно-каменную пыль.
- В них всех живет частица души Ксении, если говорить языком науки
вашего хрона - ментальная матрица, живет по закону затухания: чем ближе к
хрону, где спрятана сама девушка, тем сильнее заметно сходство.
В комнате повисло молчание. Мстиша оторвал сочувственный взгляд от
белого лица Сухова, глянул на бесстрастное лицо индейца.
- Не пужай бирича, старшой. Не может быть, чтобы не нашлось средства
вернуть девушку.
Уэ-Уэтеотль посмотрел на князя сквозь бокал.
- Может быть, и есть, но я его не знаю. Это еще не все. В Гашшарве -
так называется обиталище Гиибели и ее хрон - Ксения лишена возможности
связно мыслить, говорить, нормально жить, и вырвать ее из этого состояния
можно, только выделив из толпы двойников.
- Сказки! - прошептал Никита одними губами. Такэда понял танцора:
русские сказки переняли все, что было создано наяву в других Мирах Веера,
в том числе и ситуацию распознавания, сообщенную Уэтлем.
- Все?
- Учти вот еще что. - Уэ-Уэтеотль ничем не выразил своих чувств, но
не стоило спрашивать, пойдет ли он с землянами до конца. - Только самые
слабые твои враги - порождение человеческой фантазии и бреда: то есть
имеют "страшные" пасти, клыки, зубы, когти, клювы, жала. Они мешают лишь
на начальном этапе Пути, ты его прошел. Дальше тебя ждут враги, облик
которых трудно или невозможно описать человеческим языком. Это умные,
хладнокровные, чрезвычайно далекие от всего земного, занятые своим делом
существа, безжалостные, хотя и не порождения зла, равнодушные к любым
проявлениям чувств, сильные и могущественные. Великий игва Даймон тому
пример.
Уэтль со вздохом облегчения умолк. Он никогда так много не говорил.
- Мне нужен проводник, - произнес Никита после минутной тишины.
Мстиша покачал головой. Он понял, о каком проводнике речь.
- Посланник, ты не имеешь права рисковать до того, как закончишь
Путь. Втроем мы не сможем пробиться в Гашшарву и вызволить Ксению, и даже
вчетвером с Наблюдателем, несмотря на его ишварапрамидзару. Да и твое
Посвящение не может считаться полным, пока ты не овладел каналом связи с
ментальным полем без риска быть подчиненным пси-матрицам игв, свободно
поглощающим информацию эйдоса. Если же ты свернешь с Пути и погибнешь,
задача следующего Посланника усложняется во сто крат.
- Вы не понимаете...
- Погоди, еще не все, - властно остановичл Сухова князь движением
руки. - Сейчас я говорю от имени Яросвета. Позволь кое-что объяснить и
дать пару советов. Я слышал, что ты говорил Тояве Оямовичу, утешая, по
поводу его "некосмичности".
Никита порозовел.
- Но и ты не житель Космоса, - продолжал Мстиша-Яросвет. - да и
захочешь ли им стать, даже имея возможность, еще вопрос. Путешествуя из
хрона в хрон, ты, наверное, подумал, что вселенные-слои Веера состоят из
тверди планет. Это далеко не так.
Каждый хрон - такая же вселенная, как и ваша, заполненная вакуумом и
ячеистой структурой галактических скоплений. Просто темпорал, как реальный
объект - выход сети хроноскважин. "привязан" к планетам, на которых в
большинстве случаев и зарождалась жизнь. Хотя есть жизнь и на звездах -
выход туда вам пока заказан, - и в пустоте, и в континуумах разной
мерности, куда, кстати, свободно проникают игвы. Теперь об этих
удивительных с любой точки зрения существах, вернее, разумных системах.
Великих игв всего четверо, хотя игвы как разумные существа населяют
не один хрон. А Великими они стали благодаря колоссальному интеллекту и
таланту конструкторов. На Земле их назвали бы божествами, ибо они могут
становиться бесконечно большими, "растекаться" по всему объему хрона, или
малыми, невесомыми или исключительно массивными, мгновенно перемещаться в
пространстве, благодаря огромной концентрации пси-энергии подчинять своей
воле предметы и даже время! И это лишь ничтожная часть того, что они еще в
состоянии выполнить. Многие хроны в Болоте Смерти мертвы не из-за Битвы
или просачивания Хаоса из мираада Люцифера, а вследствие экспериментов
Великих игв!
К сожалению, пси-энергия не является изначально созидающим,
структурно упорядочивающим фактором, ее направление в значительной степени
зависит от воли разумной системы, и тут мы подходим к Определению абсолюта
в таких понятиях, как свобода воли, творческого поиска, добра и зла. Что
такое абсолютное добро и зло? Существуют ли они по отношению ко всей
Вселенной, к Вееру Миров? Или их выдумали слабые духом, от всего зависимые
существа?
Мстиша замолчал. Тишину в зале нарушал лишь далекий колокольный звон.
Такэда, буквально впитывающий речь князя, прерывисто вздохнул, виновато
посмотрел на магов. Уэ-Уэтеотль сидел, как изваяние, Мстиша выглядел
суровым и печальным, Сухов казался ушедшим в свои мысли.
- Я задавал себе эти вопросы раньше, - голос князя стал мягче, - и не
находил ответа, пока не открыл принцип, управляющий Бытием, от бытия
человека до бытия Вселенной: принцип взаимного доброжелательства.
Демономаги, в том числе игвы, его не исповедуют. Именно поэтому Люциферу
легко было склонить их на свою сторону. А ведь они действительно творцы
высочайшего класса, действия которых отзываются во всех мирах Веера... что
люди на Земле зачастую принимают за проявление природных стихий. Гагтунгр,
например, создал Дигм, хрон парадоксальных соответствий, подчиняющийся
формулам, отрицающим друг друга, Даймон - Эраншахр, Пространство
мысли-действия, Гиибель - Гашшарву, Вселенную Абсурда, инициирующую
маловероятные и совсем невероятные события, а самый мощный из Великих,
Уицраор, из-за своей деятельности прослыл "Богом того, чего не может быть
в принципе"! Очень близко к тому, что задумал Люцифер, по уровню стоящий
еще выше, и деятельность и возможности которого невозможно описать
словами. Их кредо: если великий космолог создает абстрактную модель мира,
достойную воплощения за присущее ей внутреннее совершенство, то такая
модель должна существовать, даже если в результате гибнет уже созданный
мир, полный жизни.
Мстиша встал из-за стола, прошелся вдоль стены из яшмовых панелей,
словно светящихся изнутри из-за хитроумно расположенных светильников.
- Хаос... вдумайтесь в это слово: Он захотел создать Абсолютный Хаос!
Мир идеальной смерти, исключающий категорию причинности, где невозможны
никакие регулярные и квазирегулярные процессы, где любое проявление
движения случайно и никогда не повторимо. Задача поистине Вселенской
сложности!
А ведь. Он ее решил! Хорошо, что магов, осиянных духовностью,
Созидателей и служителей принципа взаимной доброжелательности, гораздо
больше, чем игв, плохо, что все они - яркие индивидуалисты. Вот почему для
того, чтобы утихомирить таких личностей, как Люцифер, Вееру потребовался
махди, Посланник, способный объединить магов. Справиться с Люцифером
легко, собрав десять-двадцать магов высокого класса, но из соображений
этики необходимо и достаточно - семь!
Мстиша остановился у кресла Никиты, опустил ему на плечо мощную руку.
- Правда, магов много, но не каждый захочет стать Одним из Семерых.
Учти и этот момент, Посланник. - Князь осушил бокал. - Здрав будь!
- Буду, - пообещал Никита глухо. - И вы будьте здоровы!
- С этим у него нормально, - проговорил слегка осоловелый Такэда, -
полная махапурушалакшана.
Мстиша улыбнулся в усы, уселся во главе стола.
- Итак, нас трое.
- Четверо, - проговорил кто-то внятно, и из ничего, из воздуха
проявился высокий, массивный, чернокожий и седой мужчина, одетый в
ослепительно белый балахон. Это был Зу-л-Кифл.
Такэда проснулся от крика Никиты: "Ксюша, я здесь!" Подскочив,
оглянулся. Сухов сидел, упираясь руками в ложе и глядя перед собой ничего
не видящими глазами. Потом с силой ударил кулаком в пол, поднялся и вышел.
Толя понимающе кивнул сам себе, потянулся, вспомнил, где они находятся, и
тоже встал. Выглянув из пещеры, он увидел Сухова стоящим на берегу озера.
Не выдав чувств, подошел и стал умываться.
Это был уже третий хрон, который они посетили в поисках живого жругра
с момента прощания с магами в доме князя Мстиши.
Всё три планеты были практически безлюдны, то есть цивилизации на них
после Битвы прекратили существование, и все три представляли собой свалки
послевоенного мусора, частично или полностью заплывшие почвой или горными
новообразованиями. Ничего годного к повторному применению на них не
осталось.
Толя вспомнил прощание с магами, и на сердце потеплело. Друзья
остались далеко, но не приходилось сомневаться, что они в любой момент
придут на помощь. Еще в доме князя Мстиша торжественно дал Никите "роту",
клятву братания, к которой присоединились Уэ-Уэтеотль и Зу-л-Кифл, а
Такэда, расчувствовавшись, пообещал отдать жизнь за каждого отдельно и за
всех вместе.
Конечно, процесс братания здорово походил на описанную стариком Дюма
клятву мушкетеров: один за всех, все за одного! Однако это сходство ничуть
не умаляло значения свершившегося.
Толя вытащил из кармашка-ножен длинный нож с красивой резной
рукоятью, полюбовался и спрятал. Нож назывался засапожник, и подарил его
Мстише, предупредив, что нож заговорен и способен рубить металл. Но еще
лучший подарок сделал Зу-л-Кифл: помог Никите овладеть "скремблером" -
способом выхода в эйдос, неподдающимся пси-пеленгированию и прослушиванию.
Правда, Сухова это не сильно обрадовало: способа освободить Ксению не знал
и Зу-л-Кифл, маг, который мог бы бросить вызов любому из Великих игв.
- О чем задумался? - спросил наконец Такэда, оглядев их стоянку.
Озеро находилось в кольце живописных скал, зарослей колючек,
"шерстяного" кустарника, отгораживающего пляж с крупным белым песком от
скалы с пещерой, где они спали. Небо здесь днем было дымчато-бесцветным, а
ночью - темно-серым, беззвездным, толстая шуба атмосферы не пропусала их
лучи на поверхность планеты.
- Ого-го-го! - заорал вдруг Такэда.
Сухов вздрогнул, вырванный из состояния созерцания.
- Ты что?!
- А ничего, - спокойно ответил Толя. - Горло, тренирую. По утрам. Так
куда мы сейчас направляемся?
- Завтракать мы направляемся. Будешь еще кричать, заколдую в... -
Сухов подумал, - в рака.
Такэда зашипел, попятилс-я, кланяясь, в речи его прорезался
знаменитый японский акцент.
- Сапасибо, гаспадина, однако, луцце не нада.
Никита фыркнул, примерился щелкнуть Толю в лоб, не попал и полез в
бой. Тренировка закончилась купанием в озере, воды которого для питья не
годились из-за большого содержания солей и окислов тяжелых металлов.
Позавтракали остатками продуктового пайка, которым их снабдила Лада.
Жена Мстиши готово была отдать и скатертьсамобранку, но, во-первых,
земляне вряд ли овладели бы искусством приготовления яств в короткие
сроки, а во-вторых, свойства скатерти - магического кухонного комбайна,
упакованного в скатерть с помощью субмолекулярного сжатия, едва ли
сохранились бы в иных вселенных с другими законами.
- А теперь, - твердо сказал Сухов, больше для себя, чем для Толи, -
мне предстоит путь за Предел.
Выход в эйдос, понял Такэда не без внутреннего трепета, не показав,
однако, что ему не по себе. Помочь другу в случае осложнений он бы не
смог.
Они вышли из пещеры, прихватив снаряжение, и устроились на берегу
озера, в россыпи валунов, скрывающих их от нескромного взгляда, если бы
таковой объявился. Никита уселся в позе синсокан, сосредоточился и уже
через минуту "ушел", представив себя огромной космической пустотой без
свойств, протяженности, времени и координат. А когда "скремблер" заработал
- выйти в ментальное поле-пространство информационно-энергетических связей
и мысли-действия было уже несложно.
Такэда наблюдал за переходом паранорма в состояние потока-приема
информации со смешанным чувством зависти и тревоги. Он уже не говорил
себе, как раньше, что насколько все было бы проще, окажись в положении
Никиты он сам, однако от зависти избавиться не мог.
Вокруг Никиты заискрились голубые ниточки, паутинки, собираясь в
голубоватую сеточку свечения. Он побледнел, стал полупрозрачным, словно из
расплавленного стекла, но на этом эффекты перехода не закончились, их
спектр был явно богаче предыдущих.
Воздух вокруг мага как бы загустел и завибрировал, почва под ногами
стала заметно вздрагивать, будто пласт желе, а озеро внезапно застыло.
Замерзло! И на льду невидимый резец почти мгновенным росчерком вырезал
портрет Ксении. Затем "лед" растаял вместе с портретом, зато на месте
Сухова возник столб темноты, похожий на скрученный дымный смерч, ушел в
небо. По окрестностям озера прокатился обманчиво мягкий раскат грома, от
которого "желе" берега под ногами закачалось сильней.
Столб тьмы исчез, Сухов по-прежнему сидел на том же месте и в той же
позе, но уже светился весь. Он как бы состоял из голубовато-сиреневого
переливчатого свечения, изредка сбрасывая расширявшиеся и тускнеющие волны
света, повторявшие контуры его тела. И наконец Такэде, который наблюдал за
происходящим, затаив дыхание, показалось, что Никита мгновенным скачком
превратился в гиганта, размерами превосходящего планету, наделенного
невообразимой мощью и властью!
Удар по психике был сравним с физическим ударом по голове, от
которого Такэда "улетел" в нокдаун, но диморфант защитил его и от этой
"дружественной оплеухи" Никиты. Когда Толя пришел в себя, Никита был уже
самим собой, обыкновенным человеком с гримасой раздумья на челе.
- Изыди, сатана! - слабым голосом проговорил Такэда, отмахиваясь
рукой. - Ты - это ты или обман чувств?
- Я - махди, Посланник богов! - гордо изрек Никита, но не выдержал и
засмеялся. - А ты старый и больной инженер...
- Ладно, ладно, махди... - посерьезнев, сдвинул брови Толя. - Хорошо
то, что хорошо кончается. На этот раз ты никого не встретил?
- Встретил, - кивнул Никита, не меняя задумчивого выражения лица. -
Они все там... пасутся, как и тысячи магов всех времен в вселенных. Как
известно, тень и свет равны, и в эйдосе магов и демонов поровну. Но
Зу-л-Кифл был прав, можно пить бессмертие эйдоса тихо, не поднимая брызг и
волн.
- И что ты вызнал?
Сухов потянулся к дипломату транскофа, который обречен был таскать
Толя, достал из него вардзуни; меч Толя носил на поясе, как и сам Никита.
- Я вызнал, что существует ряд энергий, не ощущаемых человеком. -
Вардзуни в руках Сухова окутался сеткой желтоватых разрядов, эта
потрескивающая "шуба" сползла на пальцы Никиты, подобралась к локтю,
плечу, шее и через несколько мгновений окутала его всего. Такэда дернулся
было к нему, но танцор не реагировал на свечение, смертельно опасное для
всего живого. Там, где оно сползало с его ног на песок, начала
образовываться дымящаяся впадина.
- А также и то, что ими можно управлять, - продолжал Сухов, как ни в
чем не бывало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79