Летели уже час, в полной темноте.
Лес внизу, без единого огонька и проблеска света, затаился и молчал,
провожая полет колдовского аппарата сотней враждебных или равнодушных
глаз. Облака разошлись, и взору открылось угольно-черное звездное небо, на
котором нельзя было отыскать ни одного знакомого созвездия. Низко над
горизонтом сияла яркая красная звезда, заменявшая Полярную -
Прикол-звезда, - и азгляд ее был мрачен и угрожающ. Впрочем,
путешественники уже поняли, почему край этот неуютен, дик и зловещ,
источает ненависть и угрозу: на них продолжало действовать пси-поле
близкого Чергова Кладбища с могилами демонов.
Кладбище они облетели стороной, невольно прижимаясь друг к Другу
спинами. Стоять в ступе было неудобно, к тому же края ее стали горячими,
задымили; запахло окалиной.
- Аппарат явно перегружен, - заметил Такэда. - Зря не попросили
парашюты.
Никита мысленно приказал ступе увеличить скорость, но летающая
диковина не отозвалась, она действительно работала на пределе. Если бы не
диморфанты, закрывшие головы людей прозрачными колпаками, путешественники
давно замерзли бы.
Мрачные башни - могильники Чертова Кладбища - ушли вправо и назад,
ступа снова повернула на траверс Прикол-звезды.
Под ней развернулась смутно угадываемая холмистая равнина с
островками леса и болотными марями, кое-где отсвечивающими в свете звезд
зеркалами воды. Никита заметил внизу по ходу движения какие-то странные
образования - скалы не скалы, сооружения не сооружения, - снизился, чтобы
разглядеть их получше, и в этот момент ступа содрогнулась от сильнейшего
удара снизу.
Седоки едва не повылетали за борт, хватаясь за края ступы и обжигая
руки. Что-то затрещало, с боков аппарата посыпались искры, эн накренился и
с визгом и воем понесся вниз, к земле.
Их спасло то, что летели они достаточно низко, на высоте ле более
тридцати метров, и упали прямо на моховую подушку небольшого болотца.
Кубарем выкатившись из ступы на берег болотца, они разом оглянулись назад
и, прежде чем ступа затонула в прорванной ею трясине, увидели в
раскаленном докрасна днище аппарата длинную черную стрелу толщиной с руку.
Зашипев, ступа ушла под воду, увлекая за собой стрелу.
- М-да! - задумчиво сказал Такэда. - Стрелок был отменно меткий.
Попасть ночью в летящий и почти невидимый на фоне неба предмет диаметром в
полметра - все равно, что плевком поразить летящую стрекозу. Далеко мы
успели улететь?
- Километров сорок, не больше. До Огнь-реки еще столько же, а упали
мы, наверное, на край Дикого поля, о котором говорила Ягойой.
- Ты хорошо видишь в темноте?
- Почти как днем.
- Тогда пошли пешком.
- Не спеши. - Никита встал, поправил плащ, огляделся, прислушиваясь
больше к себе, чем к звукам вокруг, и махнул рукой. - Давай в ту сторону.
- Там же болото!
- Вот и проверим свойства плащей. Баба Яга говорила, что в них можно
ходить по болотам. Потом вылезем на холм и заночуем. Есть у меня одна
мысль...
- Вооружиться на Диком поле?
- Угадал, телепат...
Они осторожно двинулись по упругой поверхности мхов, покрывающих
болотце, к его центру, затянутому ряской и водорослями, и вскоре
убедились, что их держит не только мох, но и грязевая трясина! Плащи
Ягойой не то уменьшали вес владельцев, не то увеличивали поверхностное
натяжение воды - по прикидкам Такэды, привыкшего все анализировать и.
объяснять хотя бы для себя.
Но, главное, плащи действовали.
Выбравшись из болота и взойдя на ближайший холм, путники залегли в
кустах, на сухих подушках все того же пушистого мха, и стали дожидаться
утра. Обоим хотелось спать, но память продолжала прокручивать события
прошедшего дня, и призывала к осторожности, хотя в "скафандрах"
диморфантов им был не страшен никакой зверь.
- Если Яга хаббардианка и сестра Хуббата, - завел разговор Толя о
том, что его мучило, - то она сестра и Вуккубу.
- Логично, - согласился Сухов, думавший о своем.
- Но если Хуббат - триглав, то и Вуккуб тоже?
- Логично.
- Жаль. Мне он нравится с одной головой. Но тогда и Ягойой, то есть
Баба Яга, триглав? Горб ее помнишь? Там, наверное, она и прячет остальные
головы.
- К чему ты клонишь?
- Да так, рассуждаю. Прослеживается интересная схема злых сил: и баба
Яга, и ее братья, и Змей Горыныч - олицетворение зла в русском фольклоре,
все они трехголовые монстры. Понимаешь?
- Не понимаю. Ну и что?.
- Я и сам пока толком не понимаю. Только уж очень подозрительно, что
зло - трехлико. Кстати, и Соловей-разбойник здесь не одинок, с сыновьями
своими тоже троицу образует.
- Не вижу связи. Троица бывает и добрая, положительная.
Спи, утро вечера мудренее, я пока покараулю.
Такэда затих.
Оба уснули почти тотчас же и не заметили, как из-под пня неподалеку
вылез маленький человечек, заросший шерстью по глаза, величиной с два
кулака, и утащил их узелок с едой.
Наутро первым, что у них исчезла снедь бабы Яги, спохватился Такэда.
Причина пропажи выяснилась тут же: из-под пня, в небольшой норе торчал
край платка, в который были завернуты пироги.
Никита вытащил платок, нагнулся и проговорил в нору:
- Вылезай, не то заколдую.
С минуту было тихо, потом послышался шорох, и перед глазами
удивленных путников предстала маленькая, лысая, опушенная сероседым пухом,
головка с глазами-бусинками, широким - до ушей - носом, с бородой и усами,
скрывающими рот.
- Лопни мои глаза - гном! - тихонько, прошептал Такэда.
- Вылезай, вылезай, - отступил на шаг Сухов.
- А колдовать не будешь? - неожиданно хриплым басом спросила кроха.
- Не буду, - засмеялся Никита. Сел на мох напротив пня, поджав ноги.
- К-то будешь-то?
- Лесовик я, Жива. - Гном выполз наружу, похожий на постаревшего и
поседевшего мохнатого Чебурашку.
Путешественники переглянулись.
- Жива, говоришь? А тот Жива, что у Ягойой ютится, не родственник
тебе?
- Брательник старшой.
Такэда фыркнул.
- По-моему, они все тут в родстве, хаббардианцы замаскированные.
- Не-е, - застеснялся лесовик, - не хабдерьянцы мы, лес бережем,
чистим, расколдовываем.
- Как это?
Человечек наставил ручонку на мухомор, выглядывавший из-под мха на
краю поляны, и тот вдруг лопнул бурым облачком дыма.
Запахло горелым.
- Нежить-ухо, - пояснил лесовик. - Землю ест и рямит.
- Заболачивает, - шепнул Лингвер. - От слова рям - болото с-порослью.
- Не наше оно, - продолжал Жива, - гиблое, все время пищит и струнит,
и бухает, жить не дает.
- Струнит? - Такэда посмотрел на Сухова. - Не слишком вразумительно.
- Эта "нежить-ухо" связана с Чертовым Кладбищем, - нахмурился Никита.
- Видимо, рождена демонической радиацией. По сути, подслушивающее
устройство демонов и одновременно эффектор, разъедающий трехмерность. Вот
почему здесь так много болот.
А лесовики с ними борются, в меру своих сил, конечно. Интересно, кто
их оставил и как давно? И много вас. Жив-то? - обратился танцор к
лесовику.
- Не-е, - сожалеюще ответил старичок, - совсем мало осталось, дюжины
две на Порубежье. Померли все, старые, а юноты нету.
- Кто же вы, откуда взялись?
Лесовик вздохнул совсем по-человечески, провел ладошкой по лысине.
- Забытые мы, никому не нужны...
- "Мы - забытые следы чьей-то глубины", - негромко продекламировал
Такэда. - Есть у Блока такие строки: "Зачумленный сон воды. Ржавчина
волны. Мы - забытые следы чьей-то глубины".
Да-а, повеселилась здесь свита Люцифера, много зла оставила в
наследство Руси. Видно, и маг, к которому нас направили, не справляется.
Вовремя ты здесь появился, Посланник.
- Ас? - подался вперед лесовичок, подставив к уху ладошку. - Не
ослышался я, часом? Ты Посланник будешь?
- Он самый, - подтвердил Толя.
- Ой, радость-то какая! - Старичок вдруг заплакал и засмеялся
одновременно, клубком прокатился по земле, не шевельнув ни одной травинки,
и скрылся в своей норе.
- Вот не чаял дожить, - донеслось оттуда, и все стихло.
- Псих, - сказал Такэда, встретив взгляд Сухова. - И ворюга.
- Не обижай маленьких, - покачал головой тот. - Они слишком долго
ждали перемен, не в силах совладать с деструкцией пространства
собственноручно.
- Все равно он не воспитан. Хотя лично мне симпатичен.
Что теперь есть будем?
Из норы донеслись скрипы, шуршание и пыхтение, и на свет появился
Жива задом наперед. Он тащил какую-то белую, с зеленой полосой и черным
клеймом "НЗ" коробку. Глянул снизу вверх на застывших в столбняке землян.
- Вот, возьмите, пригодится, небось.
- Лопни мои глаза! - просипел Такэда. - Это же блок НЗ!
Точно такой же, что дал нам Истуутука. Где ты его взял, воришка?
- Нашел, - хихикнул старичок. - До вас тут гости шастали, что-то
искали, голые, как моя лысина, тальке кожа голубая. Но добрые, сами вот
дали. - Жива взмахнул ручками и исчез, добавив из норы на прощание: - Вот
обрадуется... е-ет.
- Что еще за "еет"?
- Яросвет, - догадался Никита. - И Ягойой послала нас к нему. Что ж,
будем искать Яросвета. А пока неплохо бы все-таки вооружиться. Это хорошо,
что у нас есть помощники, но не дремлют и враги. Чувствую их приближение,
но где они, кто и сколько - разобрать не могу.
- Так колдани, чтобы мы оказались в столице, или свяжись с этим
Яросветом телепатически.
- Ты мне это уже предлагал, а я уже пробовал. Не выходит.
Весть не включается, канал закрыт. Поэтому и надо вооружаться, пока
Путь Меча не закончится.
Выбрав направление, они зашагали с холма вниз, чтобы взобраться на
более высокий холм в километре от них. И застыли, глядя на развернувшийся
ландшафт.
Перед ними простиралось вспаханное давними катаклизмами поле-шрам на
шраме, заросшее серо-зеленой травой и лишайником, уродливыми кустиками
краснотала без листвы и карликовыми, в рост ребенка, деревцами с плоскими
черно-зелеными кронами.
Но главным, что приковывало взгляд, было каменное войско, застывшее в
поле. Войско, огромный отряд из тысяч всадников и пеших воинов, стояло
здесь давно, воины успели погрузиться в землю, кто по грудь, кто по шею,
но все они не были людьми, в том числе и всадники, чьи "лошади" лишь
отдаленно напоминали земных лошадей.
Рост их говорил сам за себя: даже торчащие из земли и скал головы
превосходили по высоте человека.
- Мать честная! - сказал Никита. - Кто же это их так?!
- Василиск, - предположил Такэда, не зная, как близок к истине в
своих предположениях. - По земным поверьям люди под его взглядом каменели.
- Но не армия же целиком! А может быть, этот полк воевал на стороне
Люцифера? Уж больно несимпатичны бойцы. Давай посмотрим на них поближе.
- Может, не стоит? Да и оружия здесь не добудешь, оно, наверное, тоже
окаменело. Зря баба Яга намекала.
Никита двинулся с холма, не дослушав. Если уж он решал, то не
передумывал, в чем Толя уже, успел убедиться, не очень радуясь растущей
самостоятельности и твердости решений друга.
Они достигли первого всадника и остановились, впечатленные его
размерами и формой.
Больше всего тот походил на гигантскую десятиметровую крысу,
закованную в броню, разве что с более тупой мордой. А "конь" его
напоминал, скорее, огромную сколопендру, застрявшую в скале по брюхо. И
оба они казались мертвыми и живыми одновременно!
- Ох и не нравится мне здесь, - с отвращением сказал Такэда. - Если
на них и лежит заклятие, то вот-вот утеряет силу, и они оживут.
- Дай копье. - Никита отобрал у Толи копье Ягойой, примерился и
метнул его прямо в грудь исполину.
И случилось чудо!
Копье вошло в тело "крысочеловека" легко, как в трухлявый пень,
вспыхнув при этом желтым накалом, исчезло. С резким металлическим лязгом
монстр схватился лапой за грудь, глянул на двух козявок, осмелившихся
уколоть его иглой, и... начал рассыпаться в пыль, потек, задымился. Миг -
и он рухнул, осел горой текучего серо-зеленого праха, язык которого
дотянулся до людей и заставил их закашляться от горечи.
Пока Такэда отплевывался и счищал пыль с лица и головы, Никита забрел
в курившуюся дымком кучу, поискал в ней что-то и вытащил копье, целое и
невредимое, только горячее. Потом снова нагнулся и с натугой вытащил за
рукоять трехметровое, зазубренное специально лезвие меча, зло и хищно
отбросившее зеркальный зайчик.
- Мне маловат будет, - с насмешливым сожалением протянул Толя.
Никита попробовал взять меч обеими руками, но перехватить рукоять не
смог. Отпустил, и меч канул в пыль, подняв серые дымные облачка.
- Что ж, поищем по своим размерам.
Они обошли войско, растянувшееся на несколько километров, и нашли то,
что искали: всадника высотой всего в два человеческих роста, сидевшего на
странном животном, помеси жирафа и верблюда. Судя по всему, этот "малыш"
был предводителем войска, так как возглавлял его.
- Альтикамиллус! - пробормотал Такэда, разглядывая "коня". - На Земле
тоже когда-то жили такие звери.
- Так, может быть, этот всадник - землянин? Неандерталец какой-нибудь
из тех, что вымерли?
Инженер пожал плечами.
- Тогда уж Конан-киммеринец, если вспомнить Говарда.
Меч у этого могучего существа, грузного, сутулого, с покатыми
плечами, закованного в коричневую броню, висел без ножен, на перевязи, и
слетел вниз, как только Сухов ударил по нему копьем.
Правда, всадника от разрушения это не спасло, через минуту он
распался в груду праха, как и его гигант-предшественник. А когда Никита
отыскал в пыли двухметровый клинок, его ожидал сюрприз" меч заговорил!
- Не трогай, слабак! - сказал он сварливо на чистом русском языке. -
Мной должен владеть только герой!
- Брось, - посоветовал Такэда, подзадоривая этим танцора. - Он все
равно слишком тяжел и велик.
Никита усмехнулся, со щек его сбежала краска, губы сжались в узкую
полоску, глаза вспыхнули. В следующее мгновение он сделал одно сложное и
длинное движение, состоящее из перетекающих друг в друга положений меча, и
Такэде показалось, что Сухов оплетен мечом со всех сторон.
- Кхе! - обрел голос меч. - Поосторожней чуток. Как тебя зовут,
герой?
- Никита Сухов.
- Славное имя. Что ж, владей, но береги. - В голосе меча неожиданно
послышалось ехидство, но Сухов не обратил на это внимания.
- Что скажешь. Наблюдатель?
- Ты велик, Посланник! - обрел дар речи Такэда. - Это уже не уровень
иаи-дзюцу, это уровень ядомэ-дзюцу, высшее исполнение кэндо-но рирон то
дзиссай.
- То-то, - самодовольно кивнул Никита, укрепляя перевязь меча на шее,
иначе он цеплял землю.
На краю поля они оглянулись с холма. Каменное войско все так же
страшно, молча и неподвижно двигалось к неведомой цели, готовое ожить или
рассыпаться в пыль. И Никита понял, что здесь произошло: кто-то из демонов
пробил брешь в потенциальном хроно-барьере между Мирами Веера, и узкий
язык другого времени, лизнув этот мир, навеки заморозил грозную армию.
Определив направление обхода поля, путники зашагали дальше, надеясь
дойти до Огнь-реки за день и не встретите" тайных или явных врагов. Однако
надеждам их не суждено было сбыться.
Сразу после обеда из волшебной коробки НЗ, созданной в
высокотехнологическом мире Истуутуки, друзья набрели на гигантский провал
в теле планеты, напоминающий жерло вулкана с отвесными стенами, и как Толя
ни отговаривал Никиту, тот все же из любопытства заглянул в провал, сам не
зная, зачем это делает.
Такэда сразу почувствовал неладное, увидев, как Сухов резко сунулся
за обрыв, словно собираясь прыгнуть вниз. Схватив танцора за ноги, Толя с
трудом выдернул его обратно и оттащил в сторону, успев тем не менее
ощутить черное и жуткое дыхание ада! Все же он "поплыл" от удара неведомой
энергии, но сознания, к счастью, не потерял, даже успел отреагировать на
возникшие вдруг со всех сторон тени, пронзить одну из них копьем, врезать
другой по туловищу и кинуть через себя третью, а также потрепать Никиту по
щекам, чтобы тот пришел в себя. И отбивался еще с минуту, зажатый черными
плащами со всех сторон, живой только благодаря диморфанту, принимающему на
себя все удары.
Никита очнулся от боли: кто-то наступил ему на руку. Реакция его была
замедленной, сознание не сразу очистилось от остатков дурмана, внушенного
чьей-то волей из глубин провала, но он вступил в схватку с уверенностью в
победе, не допуская даже мысли, что его могут предать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79