из семерок они превратились в девятки, держались так
несколько секунд и снова стали прежними.
- Любопытно. - сказал Такэда. Глаза его загорелись и погасли. -
Ладно, я пошел, мне еще нужно устроить кое-какие личные дела.
- Ты видел? Девятки. Что там говорит математика-мистика Пифагора
насчет девяток?
- Потом расскажу, сейчас некогда. Но приятного в этом мало.
Никита проводил инженера удивленным взглядом, не ожидая такой
реакции.
А Такэда на протяжении всего пути домой думал об увиденном.
В магию цифр он поверил давно, еще до "вербовки" его Посланником, и
за полтора года наблюдений за "отмеченными" людьми убедился в
справедливости законов, выведенных Пифагором. Но девятки среди других цифр
занимали особую позицию, их обладатель, в зависимости от их количества,
был отмечен особыми качествами: остротой ума или скрытой жестокостью.
Выходило, что звезда Вести предупреждала хозяина об этом и ей не нравился
такой вариант событий.
- Посмотрим, - сказал Такэда сам себе. - Если предупреждение
повторится, придется корректировать учебу, а без Ксюши это невозможно. Но
и возвращать ее сюда - безумие!
Несмотря на очищающие контакты мира людей с толкователями
универсальных законов справедливости и толерантности, а также с
исполнителями их реалий в форме Принципа-регулятора вроде Посланника или
Великих посвященных, мир этот продолжал сползать в пучину распада.
Медленно, исподволь, с задержками на время вспышек устойчивого
сотрудничества, но неотвратимо. Хаос - субстанция "идеальной смерти",
разъедал не только пространство и время, физические основы мира, но и его
социальную ткань.
Дестабилизационные процессы на Земле, утихая на короткие периоды
всеобщего мира, все же продолжали развиваться, свидетельством чему был и
недавний распад одного из самых могучих тоталитарных государств - СССР, и
усиливающиеся националистические конфликты, и возникновение неофашистских
режимов - в странах Балтии, Ближнего и Дальнего Востока, Южной Америки, и
увеличение числа локальных войн, и все учащающиеся вспышки терроризма и
наркобизнеса. Несмотря на флер "демократизации" общества, в сложнейшей
социальной структуре Земли продолжал развиваться жуткий принцип
психологической кабалы: государство - все, человек - ничто! В большинстве
самых развитых стран, была создана криминальная пирамида власти: чиновники
плюс мафия, плюс сплотившиеся "воры в законе", - и ни одна политическая
или общественная сила в этих странах не в состоянии была обуздать эту
власть.
Все это недвусмысленно указывало на проникновение ударной волны зла
во все миры Веера... о чем знали только Наблюдатели вроде Такэды и
"статистическая служба информации Сатаны", доступ к материалам которой
надежно охранялся "слугами дьявола" - вторым эшелоном "свиты".
Сделав вывод, Такэда записал его на кассету, положил кассету в
хрустальную складную пепельницу в виде бабочки, раскрывшей крылья, и долго
сидел за столом неподвижно, привычно продолжая уточнять формулировки и
думать о своих друзьях, волею судьбы вынужденных вступать в борьбу с
неведомым противником. Думал он и о том, что человек в этой борьбе, будучи
жестоко противоречивым, - не самое главное и совершенное существо. Тысячи
лет назад, в последней битве Тьмы и Света, если под Тьмой подразумевать
силы зла, а под Светом - силы добра и справедливости, семеро Владык
предвидели возникновение агрессивного разумного вида - человека, и, уходя
в свои Миры, изменили константы хрона Земли таким образом, что развитие
человеческого мозга не стало максимально вероятным событием. Если бы не
этот запрет, человечество, потенциально могучее интеллектуальное племя, в
силу изначально заложенного в него эволюционного закона, основанного на
агрессии, властолюбии, любопытстве и обмане, давно присоединилось бы к
силам Тьмы, и Веер неминуемо погиб бы. Как ни горько было признавать этот
факт, Такэда пережил стыд и муку, включившись в борьбу на самой низкой
ступени, понимая, что никто наверняка не поймет его, не поверит и-не
оценит. Кроме, может быть, самого Веера Миров, существование которого
зависело и от самых малых движений души и ума населяющих его существ.
- Плоть не вечна в этом мире.
Наша жизнь - роса, - пробормотал Такэда.
Зазвонил телефон.
Инженер очнулся, сложил крылья бабочки-пепельницы, раскрыл - кассеты
внутри уже не было. Тогда он снял трубку. Звонил Роман:
- Оямыч, мне кое-что непонятно, можешь зайти поговорить?
- Что случилось?
- Да, в общем... странно все это. По твоей просьбе я четырежды
сопровождал нашего подопечного домой, и трижды он втюхивался в какие-то
неприятные истории. Один раз, ну два, допустить такое можно, но три - это
уже закономерность.
- Что за истории?
- Пытался спасать от хулиганья девиц, которые потом оказывались той
же породы. Естественно, ему бы крепко доставалось, если бы не какая-нибудь
случайность: то милиция подоспеет, то довольно умелые парни, так что мне и
вмешиваться не приходилось.
Но каждый раз сценарий развития событий типичен до удивления, будто
писан одним сценаристом и разыгран одним режиссером. Что за ерунда? Ты
об-этой опасности намекал? Рассказал бы толком.
- Как-нибудь расскажу. Инциденты на улицах - не самое страшное, и
пока он не научится владеть собой, нам с тобой придется его
подстраховывать. Понимаешь?
- Слишком мудрено, по-моему. Парень он неплохой, не злой, сильный,
схватывает все быстро, но относится к учению слишком утилитарно. Россдао -
не просто техника приемов самозащиты, это прежде всего особая философия
жизни, где нет места воинственным настроениям, агрессивности, алчности,
хвастовству.
- Он поймет это, я знаю его лучше, не дави ему на психику.
Что касается техники, то в первую очередь его надо обучить управлению
жизненной энергией организма, это по-настоящему абсолютное оружие. Если
Ник сможет концентрировать волю на развитии интуитивного,
сверхчувственного восприятия действий противника, он добьется любой цели.
- Задатки у него есть, но их проявление - в его воле, а не в моей.
Чтобы развить их, надо заниматься двадцать четыре часа в сутки, и не
месяц, а годы, тут ты меня не переубедишь. Заходи, потолкуем. Заниматься с
твоим акробатом интересно, однако я хочу знать, ради чего все это
затевается.
Такэда повесил трубку, и в это время на пульте компьютера замигал
красный огонек, задребезжал звонок и под картой города на дисплее побежали
строки: "Уровень два - татакинаоси ".
Инженер не раздумывал ни секунды: взгляд на карту - где Сухов?
(Лебяжий переулок. Что там? Библиотека, столовая, ЖЭО... Зачем его туда
понесло?). Прыжок к шкафу - забрать сумку с нунчаками и мечом, - вон из
квартиры. Термином "татакинаоси" он зашифровал возможное пришествие
"десантников" СС - либо в качестве профилактики, либо для конкретного
дела, то есть акции по обезвреживанию потенциальной угрозы, - если им
стало известно о попытке вступления танцора на Путь. Компьютер мог и
ошибаться, но, как правило, его прогнозы сбывались.
Лебяжий переулок начинался от Северного рынка и был достаточно
коротким - метров двести, не более. Такэда пробежал его почти весь за
минуту, поглядывая на черный. Камень индикатора, впаянный в перстень из
сизо-голубого металла. Возле двухэтажного здания библиотеки камень стал
мутно-прозрачным, и внутри него зажегся крохотный контур рогатого чертика.
На входной деревянной двери, прятавшейся в нише за двумя колоннами
(зданию было лет шестьдесят с гаком), висела табличка: "Ремонт". Но Такэда
обратил внимание на свежую краску - надпись даже не просохла как следует,
и ему все стало ясно.
Дверь оказалась незапертой.
Инженер, выхватив из сумки нунчаки, а саму сумку повесив на шею,
бесшумно пробежался по коридору первого этажа, пробуя двери. Ремонтом
здесь не пахло, и все двери были закрыты на замок. Зато на втором этаже
возились трое угрюмых мужчин в касках и оранжевых жилетах дорожцых
рабочих, заделывая кирпичом торец читального зала. Строители такие жилеты
не носили, Вселение! - понял Такэда. Они привлекли оперативников
"бархатного вмешательства". Хорошо, что не ЧК!
Под вселением инженер понимал внедрение психоматрицы конкретного
субъекта, в данном случае оперативного работника из технической группы СС,
в мозг нормального человека, который начинал действовать по приказу
вселённого. Дорожные рабочие попались "эсэсовцам" случайно, им было все
равно, кто выполнит задание по нейтрализации угрозы в лице Сухова.
Увидев Такэду, "дорожники" прекратили работу, переглянулись, двое
двинулись к нему, а третий принялся доделывать начатое. Когда до инженера,
ждавшего "рабочих" на верхней ступеньке лестницы, осталось метра, три, в
руках незнакомцев появились короткие, мерцающие голубым огнем копья.
Инженер прыгнул им навстречу, начиная первым. Он знал, с кем имеет
дело. Взметнулись нунчаки, и копья вылетели из рук "рабочих", врезались в
стену коридора, пронзив их, как бумажные. Второй выпад оружия Толи
пришелся по каске первого "рабочего" и по челюсти второго. Последний
беззвучно лег, но первый, весь какой-то серый, пыльный, перекошенный,
успел перехватить гладкую дубинку нунчака, змеистый зеленый огонь стек с
его руки на дубинку, достиг бечевы, связывающей обе палки нунчаков и...
сорвался на пол, потому что Такэда выпустил нунчаки из рук. В следующее
мгновение он вытащил меч.
Тускло блеснуло лезвие, проделав зигзаги вонзившись в широкое
запястье "рабочего". Убивать инженер не хотел, потому что ему
противостояли обычные люди, не понимающие, что творят. В с еленные уйдут,
а они снова станут людьми. Но остановить их было необходимо.
На кисти руки "рабочего" заалела глубокая царапина, он вскрикнул и
отшатнулся, глядя на ручеек крови, стекающий на пол из пореза. Такэда
сделал угрожающее движение - "рабочий" поспешно отступил. Но прыгнул Толя
не к нему, а к третьему члену группы, который доставал из-под жилета
знакомое копье. Бросить не успел: меч инженера коснулся его лица, проделав
борозду от лба к подбородку, минуя глаз. "Рабочий" взвыл, инстинктивно
поднимая руку к лицу, и нарвался на синюю молнию сработавшего копья. Это
не был разряд электричества или плазменный выстрел - повеяло ледяным
ветром, как из гигантского морозильника, и полголовы "рабочего" будто
срезало бритвой: она исчезла, растаяла, испарилась! Боевик еще падал,
когда Такэда прыгнул назад, к тому из "рабочих", которому досталось по
челюсти. Но не успел.. "Рабочий" выстрелил в него сгустком зеленого огня,
сорвавшегося, как показалось инженеру, с костяшек пальцев левой руки.
Он по-кошачьи извернулся в воздухе, одновременно защищая грудь мечом,
и что его спасло: сгусток огня в форме когтистой медвежьей лапы врезался в
лезвие меча, срикошетировал и пропахал плечо лезвием жуткого холода. В
голове Толи взорвалась ледяная глыба, и на какое-то мгновение он потерял
способность видеть и чувствовать, упав за одно из кресел возите лестницы,
а когда очнулся, увидел заключительный акт драмы. "Рабочий", стрелявший в
него огнем, засовывал в портфель типа "дипломат" или атташе-кейс черного
цвета копья и предметы, похожие на черные кастеты. Затем коснулся
"дипломата" головой и упал рядом навзничь. "Дипломат" свернулся в шар.
прочертил черную линию в воздухе и исчез через окно. "Рабочие" лежали, не
шевелясь: двое без сознания, третий был мертв. Вселение закончилось. На
стене, требующей побелки, остался след от копий - два пыльных кольца и
дыры в форме черных клякс.
Не чувствуя плеча, Такэда дотащился до стены, потрогал ее кончиком
меча - твердая. Огляделся. Вздохнув, поплелся дальше по коридору, заглянув
в читальный зал. Два тела на полу у полок - юноша и девушка, и третье -
старушки-библиотекарши за столом - уронила голову на книги. Живы, дышат.
Слава Богу! Но где же танцор?
Такэда вернулся в коридор и внимательно оглядел свежую кирпичную
стену, в которой осталось заделать лишь три верхних ряда Поискал глазами
что-нибудь тяжелое, нашел молоток и стал методично разрушать стену,
вытаскивая кирпичи: раствор еще не схватился и кирпичи выпадали легко.
Никиту он нашел лежащим в нише, образованной пустой пожарной камерой,
между старой и новой стенами. Сухов был жив, но в себя не приходил,
парализованный, видимо, холодным разрядом копий или "кастетов" десанта СС.
Позвонив в скорую и в милицию. Толя потащил тело друга вниз, чтобы успеть
до приезда тревожных служб.
Сухов пришел в себя уже дома, на кровати. Долго глядел на инженера,
не узнавая, потом отвернулся к стене, как бы давая понять, что обвиняет в
случившемся именно приятеля. Толя, понимая его чувства, не торопился
оправдываться. Приготовив тонизирующее снадобье: чай, отвар шиповника и
женьшеневый настой, - заставил танцора выпить. Потом сел рядом и начал
читать книгу.
Никита не выдержал первым. Жаловаться однако не стал, пересилил себя.
Сказал с горечью:
- Взяли меня, как цыпленка! Эй, интеллектуал, говорят, пособи-ка
подвинуть лестницу. Ну и я помог... "Свита Сатаны"? Или ЧК?
- Обычные люди, соотечественники.
- То есть какие еще соотечественники?!
- Боевики в них вселились, в их мозг. Это называется психовселением.
Никита немного поразмышлял.
- Я думал, такие трюки возможны только в литературе. А почему же
тогда в меня никто не вселился? Насколько проще убрать меня таким образом:
влез в мозги, приказал броситься вниз с высотного дома, и дело с концом.
- Психоматрица не всесильна, подать приказ телу выполнить акт
самоубийства она не может, организм сопротивляется на уровне инстинктов,
на уровне подсознания. А вот убить другого - пожалуйста.
Никита снова немного поразмышлял.
- Скоты! Зачем я только ввязался в это дело! Или еще не поздно выйти
из игры?
Такэда молчал.
- Ясно, - вздохнул Никита, - значит, поздно. Но ведь я ничего еще не
сделал, почему они решили меня убрать?
- Скорее всего, это профилактическая проверка работы "печати зла". Но
могут быть, верными и другие варианты. Скажем, у них здесь есть свои
наблюдатели. Или же "печать зла" обладает обратной реакцией, сигнализируя
хозяевам о тщетности заклятия.
Факт, что они послали малый патруль "бархатного вмешательства".
- А что, есть и большой?
- Бывает малый, специальный и достаточный патрули. В малом - трое
боевиков, в специальном - пятеро, ну а достаточный - это прайд СС, уйти от
него, наверное, невозможно. Как и от десанта ЧК. Хорошо, что в нашем
случае малый патруль был вселённым. - Такэда помедлил. - Тебе надо
исчезнуть. Кит.
- Как это - исчезнуть? - повернул к нему голову Сухов. - Куда
исчезнуть?
- Совсем. Из города. Из страны. Надо инсценировать твою смерть.
Похороны.
- Ты с ума сошел! А мама? Ты о ней подумал? Ксения тоже...
У меня же куча родственников, друзей...
- Маму мы на некоторое время отправим куда-нибудь подальше, к
родственникам, пока ты будешь овладевать собой. А с Ксюшей... тоже
что-нибудь придумаем. Или у тебя есть другие идеи?
Никита отвернулся, несколько минут молчал.
- А я куда денусь? Буду жить под псевдонимом?
- Вместе со мной. Мне тоже придется "погибнуть". У японцев есть такой
обычай - дзюнси: вассал следует в могилу вслед за своим господином,
сюзереном.
Никита сел на кровати, бледный до синевы, грустно улыбнулся.
- Ну и судьбу ты мне накаркал... вассал.
- Старый ворон не каркнет даром. Ну что? Решено?
- Мне надо попрощаться с... Ксенией. - Имя девушки Сухов выговорил с
трудом. - Понимаешь? Или нельзя?
В прихожей раздался звонок. Никита подскочил, с испугом глянув на
друга, который рассматривал перстень, подмигивающий зеленым зрачком.
- Иди, прощайся, - вздохнул Толя. - Видимо, вы с ней одного поля
ягоды. Это Ксения.
Никита вихрем промчался по комнате, открыл дверь и встретил улыбку
художницы, одетой по-дорожному. У ног ее стояла огромная сумка.
- Вот и я, - сказала она певуче. - Не выдержала. Толя будет
ругаться...
Больше она ничего не успела сказать, потому что Никита уже целовал ее
в губы.
Похоронная процессия была не очень большой и шла недолго:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79