Он поклонился ей, важно сказав:
– Его величество примет леди из Хея, но он не желает принять ни вас, сэр, ни вас, лорд, – обратился он к Адаму и Ферресу, а затем, даже не посмотрев в ее сторону, медленно отправился обратно.
Джон долго изучал ее молча, затем щелкнув пальцами, удалил всех клириков и прислугу, толпящуюся вокруг, наблюдая за высокой, грациозной женщиной, которая наклонилась в реверансе перед королем. Он подождал, пока дверь не закрылась за последним человеком, и потом, откинувшись на спинку стула, улыбнулся:
– Интересно, что привело леди Матильду в Глостер?
Она опустила глаза.
– Ваше величество должно быть в курсе моего затруднительного положения. Я бы не злоупотребила нашей долгой дружбой, если бы не была уверена в том, что вы удовлетворите мою просьбу.
Взглянув на него, она увидела на его лице что-то похожее на радость, и осмелилась улыбнуться.
– Пожалуйста, встретьтесь с Уильямом еще раз, ваше величество. Дайте ему еще шанс объяснить вам наши временные трудности в том, чтобы найти так много денег и так быстро. Мы все выплатим. Но, пожалуйста, дайте нам время, ваше величество, пожалуйста. Он очень вам предан, он любит вас. Вы разбили его сердце вашей немилостью. – Она оборвала свою фразу, заметив его нахмуренные брови при упоминании имени Уильяма.
– Уильям – дурак, миледи, – выпалил он. – Он гордится и радостно кричит о личной привязанности к королю и копит состояние и владения, а затем, когда я желаю собрать мои долги, он заискивает и скулит как битая собака.
Он наклонился вперед, его голубые глаза внезапно наполнились злостью.
– Матильда, я сделал твоего сэра Уильяма. Из мелкого барона я поднял его до одного из величайших на этой земле. Я его могу так же легко и быстро опустить. – Он ударил кулаком по столу.
Матильда вздрогнула.
– Ваш муж, мадам, стал слишком амбициозным, слишком властным, я чувствую предательство.
Матильда негодующе вздохнула.
– Ваше величество, это неправда! Уильям – покорный слуга. И он ваш друг.
Поднявшись, Джон спустился с небольшого подиума, на котором стоял его стул, встал, скрестив на груди руки.
– Он искал альянса с мятежными лордами Ирландии, леди. Лордами, которые не повиновались моему юстициарию. Они пожаловались, когда он отобрал Лимерик у вашего зятя. Знаете, почему я забрал его? – Он внимательно посмотрел на нее. – Я забрал его потому, что не получил никаких взносов от Уильяма. Граф Маршалл был в суде этой зимой, ведя дело ирландских лордов. Возможно, вы этого не знаете, но я восстановил их земли взамен на верность. Да, и Уолтера де Лейси, тоже. Но моя доброжелательность не распространяется на вашего сэра Уильяма. Он зашел слишком далеко со своей жадностью. Черт побери! Он даже жаждет графства.
Матильда закусила губу и затем неохотно кивнула.
– В этом нет предательства, ваше величество.
– Возможно, нет, – задумчиво сказал он. – Но несмотря на это, я предпочитаю, чтобы вокруг меня были люди, которые служили бы мне преданно и верно. Я не доверяю амбициям. Качество, которого вы не проявили, когда могли стать любовницей принца, проявив чувства к простому графу! – Его глаза, намеренно наглые, скользили вверх и вниз по ее телу, и она сильно покраснела.
– Я старая замужняя женщина, сир. Слишком стара, чтобы думать об этом, – заикаясь, сказала она.
Джон вновь рассмеялся, отойдя от стола, приблизился к ней.
Он медленно поднял руку и дотронулся до ее щеки.
– Ты не выглядишь ни на день старше, моя дорогая, несмотря на всех твоих Уэльских князьков-внуков.
Он остановился.
– Ради этого ты пришла? Ты надеялась соблазнить меня на то, чтобы я отложил выплату?
На мгновение их глаза встретились. Она увидела вызов в его глазах и что-то еще – что-то, что быстро скрылось за жестким взглядом.
Она отошла от него на шаг, чувствуя жар, приливающий к ее щекам. Беседа направилась не в то русло.
– Я пришла сюда попросить ваше величество об отсрочке ради давней дружбы между нами, которой больше нет, сир, – с достоинством произнесла она.
Джон резко отвернулся.
– Хорошо. Я дам ему еще один шанс. Ради тебя. Но я потребую основательные доказательства его намерений. Замки, заложников, – вежливо сказал он.
– Заложников! – возмущенно повторила Матильда. – Зачем? Разве нашего слова недостаточно?
– Недостаточно слова Уильяма, – бросил он через плечо, направляясь к стулу.
– Тогда даю вам свое слово, мой господин. Нет необходимости в заложниках.
– Полно, Матильда, – это же обычно. Боитесь, я могу потребовать вас саму? – Он улыбнулся. – Уверен, мы можем взять кого-нибудь, по ком вы не будете сильно скучать! Скажите мужу, чтобы приехал ко мне в Херефорд послезавтра. Я выслушаю его извинения тогда. Но больше никогда. Это его последний шанс убедить меня, что он способен на что-то. Его последний шанс.
Жестом он велел ей удалиться. Затем, когда она сделала реверанс и повернулась к двери, он сказал:
– Кстати, миледи, не сомневаюсь, вы слышали, что, следуя папскому запрету, я конфискую всю церковную собственность на благо короны. Я полагаю, в Херефорде меня ожидает значительная недвижимость. Епископская собственность.
Матильда нервно сглотнула, задержав дыхание.
– Вы должны признаться, – его приятный голос был такой спокойный, как мурлыкание кошки, – что у меня есть все основания на подозрения и очень веские основания предательства в семье де Брозов.
Когда Уильям вернулся в Хей со своей встречи с королем три дня спустя, казалось, что все прошло хорошо. Он вошел в зал, где собрались на обед почти все его домочадцы. С ним бьши два королевских офицера.
Матильда отложила салфетку и встала, взволнованно изучая лицо мужа, ища какие-либо признаки беспокойства или злобы. Он встретился с ней глазами, затем отвел взгляд, нервно сглотнув.
– Отец, что случилось? Что сказал король? – Уилл обошел стол и через мгновение оказался лицом к лицу с отцом. В зале наступила тишина. Все сидящие за большим столом смотрели на Уильяма, те же, кто сидели за маленькими столами, где ели другие домашние, как мужчины, так и женщины, затаив дыхание, ждали, когда же заговорит их господин. Единственный звук исходил от поленьев в камине.
– Мы пришли к соглашению, – наконец сказал Уильям.
Матильда увидела, как он сглотнул, и она почувствовала дрожь в теле. Молча, они ждали, когда он продолжит.
– Король согласился на то, чтобы я растянул выплату на несколько лет, – продолжил он, но затем, будто впервые почувствовав, что кто-то за ним наблюдает из глубины зала, стал говорить тише.
– Король потребовал от меня гарантии, что я заплачу. – Он взглянул через плечо на ждущих офицеров, затем отвернулся, не посмотрев на Матильду. Предчувствуя дурное, она села, заставляя себя оставаться спокойной.
– Какие гарантии требует король, Уильям? – Она медленно взяла бокал, пытаясь говорить спокойно и ровно.
– Я согласился, что он заберет все мои уэльские земли и замки в королевские владения, пока я не заплачу. Он уже отправил констеблей перевезти все. Он нахмурился. – А потом… – Еще раз он посмотрел на пол, его голос зазвучал неуверенно, когда за большим столом пронесся вздох удивления.
– И, Уильям? – Матильда чувствовала, как Реджинальд, сидящий рядом, задержал дыхание. Она положила свою руку на его. Перед ними на тарелке застыло мясо, в растаявшем жире.
– Я согласился, что мы должны отдать ему заложников, Матильда. Многие, многие другие семьи делали то же самое. Это не только мы. – Он колебался. – Он хочет Уильяма и наших двух внуков, маленького Джона и сына Изабелл, малыша Ральфа.
– Нет! – Уилл вскочил, чтобы посмотреть в лицо отца. Его лицо побелело от гнева. – Ты осмелишься отдать детей королю! Ральфу всего три дня! Как король узнал, что Изабелл приехала сюда из Вигмора? Как он вообще узнал, что Ральф существует? – Он повернулся и обвиняюще посмотрел на мать, но Уильям прервал сына. – Нет, Уилл, не твоя мать. Я сказал ему. Я должен был убедить его. Иначе он не дал бы нам времени на выплату. И мне нужно было выиграть время. Я думал, он собирался арестовать меня. – Он смотрел на жену.
Она медленно встала. Итак, Джон насмехался над ней все это время, врал, говоря, что не потребует никого, кто был бы ей дорог. Отодвинув стул, она прошла мимо сидящих за столом и подошла к краю помоста. Она сурово посмотрела на королевских офицеров, стоящих рядом у ступеней.
– Если король требует заложников, он их получит, – решительно заявила она. – Я сама пойду, если необходимо, но не отдам никого – никого из моих сыновей. Можете так ему и передать. Если он спросит почему, напомните ему об обещании, которое он мне дал, и скажите, что, возможно, ему следует подумать о том, как он благородно поступил с ребенком его брата, его собственным племянником Артуром, тогда он поймет, почему я не доверю ему моих сыновей!
– Матильда! – вмешался Уильям. – Ты не должна упоминать этого. Это нельзя говорить! Я поклялся держать это в секрете!
Матильда пылала от ярости.
– Думаю, что король также должен знать, что его люди понимают, что происходит. Я не доверила бы ему ни одного из моей семьи. Он дал мне понять, что не запросит ни одного из заложников, близких мне, и потом он делает это.
Уильям положил руку на плечо одного из королевских офицеров.
– Скажите, королю, что мне очень жаль. Скажите, что я все еще готов сдержать слово, – он замялся… – но без заложников. Я предстану перед его судом, и каких бы он баронов не выбрал… Не упоминайте ничего, что сказала моя жена. Она слишком взволнована.
Однако королю передали слово в слово, что сказала Матильда.
Он отреагировал всплеском невероятной ярости и последовавшего издания указов о том, что Уильям и Матильда и вся их семья без отлагательств подлежат аресту. В ужасе Матильда слушала предупреждения, стоя с графом Ферресом во дворе в Хее, когда посыльный из Херефорда соскочил с лошади, сильно жестикулируя и спешно произнося указ.
Матильда похолодела от ужаса, поняв, наконец, что король прислал людей арестовать их.
– Ты должен уехать, – сказала она молодому графу. – Быстро уезжай. Это наш спор. Ты не вмешивайся. И нет необходимости тебе попадать в немилость короля.
Феррес побледнел. Он спешно вскочил на лошадь, которую его эсквайр привел ему для соколиной охоты, и некоторое время смотрел на Матильду.
– Если есть что-то, что я могу сделать, я сделаю. Ты это знаешь.
– Я знаю. – Она натянуто улыбнулась. – Теперь уезжай быстрее. Я хочу закрыть ворота.
Она угрюмо следила за тем, как молодой человек ускакал, не остановившись даже, чтобы созвать своих слуг, а пораженный эсквайр успел только запрыгнуть на незапряженного мерина и поскакать за молодым хозяином. Медленно, слишком медленно, как показалось Матильде, большие ворота захлопнулись за ним. Затем она подозвала посыльного и отправила его найти мужа.
– Что нам делать? – Уильям смотрел то на одного, то на другого сына.
– Это все твоя вина, глупая женщина. – Он начал наступать на нее. – Почему ты не могла помолчать? Теперь король никогда не просит нас! Мы все обречены. Это конец!
– Она верно поступила, отец.
Реджинальд был единственным, кто говорил спокойно.
– Тебе не следовало позволять королю требовать наших детей. Если ты не смог выплатить, он мог бы… – увидев лицо Мэтти, держащую на руках маленького Джона, он резко замолчал.
Вся семья собралась вокруг камина. Уилл стоял позади жены, положив руки ей на плечи. Не было только Изабелл, все еще находившейся в постели после рождения ребенка. Никто не сообщил ей, что ее маленького Ральфа затребовали в заложники.
– Ничего не остается, как сразиться с ним. – Снова заговорил Реджинальд. – Тебе нечего терять, отец, и ты много выиграешь, если победишь.
– Нет, Реджинальд! – Адам де Портер спокойно оборвал его. – Ты не должен драться с королем. Твой отец должен просить справедливого слушания, и, я думаю, что твоя мать должна извиниться перед королем за ее опрометчивое высказывание. Вы все должны просить королевской пощады. Война с ним будет изменой.
Теперь Матильда была в гневе. Она обратилась к Адаму:
– Никогда. Никогда не будем мы просить Джона о пощаде, ни взывать к его пощаде. Он не знает значения этого слова.
– Знаешь, Реджинальд прав, отец, – наконец заговорил Уилл. – Мы должны драться. Дело зашло слишком далеко. Ты восстановишь свои права и территории и выплатишь долги, как и когда сможешь, и тогда у короля не будет к тебе претензий. А мать никогда больше не должна извиняться перед королем. Это было бы необдуманно. – Он взглянул на мать, и их глаза встретились на мгновение. Матильда первая отвела взгляд в сторону.
С улицы послышался стук. Дверь открылась прежде, чем кто-либо ответил и Стивен, управляющий, появился, сильно чем-то озабоченный.
– Люди короля у ворот, мой господин, требуют войти. У них ордер на арест.
– Они сюда не войдут. – Уильям ударил кулаком по столу. – Вылейте помои на их головы, если они только попытаются. Велите им убираться назад к королю и сказать ему, что Уильям де Броз первым начнет с ним битву.
– Нет! Уильям! – Адам положил руку на плечо своего зятя, но Уильям со злостью отбросил ее:
– Да! Мне надоело жить в страхе, умоляя и раболепствуя. Скажи им это, управляющий. Де Броз будет драться!
Посыльные короля уехали, не споря, но было очевидно, что они вернутся с подкреплением.
Адам уехал, как только спуск был свободен.
– Не могу согласиться с тем, что ты делаешь, Уильям. Это измена, – сказал он перед тем как уехал. Ты должен просить пощады короля.
Но Уильям не слушал. Дни страха и раболепия кончились. С поддержкой его семьи он был уверен, что сможет восстановить чувство собственного достоинства, и когда отряд короля прибыл в Хей произвести арест, он отбивался чем-то вроде мрачного юмора, изрыгая проклятия им вслед, когда три дня спустя они уехали на восток.
Ник резко дернулся на стуле. Значит, они решили, что могут с ним драться, дураки! Как мог де Броз быть таким высокомерным! Как она могла быть так горда и так упряма…
Он оглядывался, потеряв ориентиры. Другие сидели в тишине, каждый в своих мыслях, Джо тупо вглядывалась в темноту.
– С тобой все в порядке, Ник? – Бен наклонился вперед и коснулся его руки.
Ник заставил себя улыбнуться. На столе свеча сгорела так, что фитиль плавал в растопленном воске.
– Извините. – Он глубоко вздохнул. – Должно быть, я уснул. Полагаю, у меня нарушен суточный ритм организма.
– К тому же, ты устал. В конце концов, уже полночь. Пойдем. Бен встал. – Я покажу тебе, где ты будешь спать.
Ник поднялся на ноги, все еще не придя в себя. Он замешкался на мгновение, затем поцеловал Джо в лоб.
– Спокойной ночи, – пробормотал он. Джо и Энн наблюдали за тем, как он проследовал за Беном в дом. Затем Энн встала.
– Мы поместили его на верхнем этаже, Джо. Летом это отличная спальня. Если только вы не хотите спать вместе…
Сев на край постели Бен устало стянул носки.
– Я не смогу подняться на утреннюю дойку, – простонал он.
Энн ухмыльнулась:
– Полно тебе. Ты всегда говоришь, что тебе нужно всего два часа на сон.
– Да. Но это должны быть настоящие два часа, а сейчас уже около десяти. Он встал и начал снимать брюки.
– Что ты думаешь о ее друге?
Энн расчесывала волосы. Ее рука замерла.
– Он меня пугает.
– Пугает тебя? – Недоуменно повторил Бен. – Я думал, он хороший парень. Очень даже. И очевидно, что они любят друг друга. Как только они уладят это необычное дело, все будет в порядке.
Энн медленно покачала головой.
– Не все так просто, Бен. Я сказала Нику, что нет никакой вероятности того, что его загипнотизировали на то, чтобы он причинил боль Джо, или бы сделал то, чего не хотел, но это не совсем так. Если его брат настолько умен, как я думаю, я думаю, что он нашел способ управления естественной скованностью Ника. У Ника и Джо есть все основания бояться, Бен. Я думаю, что он гипнозом внушил им что-то. Я считаю, он настраивает их друг против друга по причине, о которой я даже не могу догадаться, и он так уверен, что все сработает, и он будет хвастаться об этом перед Ником. – Она вздрогнула. – Отвратительная вещь, я думаю, они хорошо сработаются, кто бы они ни были.
Энн не могла заснуть. Больше часа она ворочалась в кровати, затем встала. Бен же всегда засыпал сразу. Она надела шелковое кимоно поверх хлопчатобумажной рубашки и на цыпочках вышла из комнаты. Дети спали в своей комнате наверху. Билл все еще спал, как маленький, на спине, руки под головой; Полли свернулась калачиком, с пальцем во рту: две ангельские золотые головки. Она тихонько вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
В комнате все еще было жарко от нагретой плиты. Она зажгла лампу, а затем бросила полено в камин. Хорошо было бы подогреть воды на утро. Летом обычно она об этом не заботилась.
– Как насчет чашечки чая? – Голос с другого конца темной гостиной заставил ее подпрыгнуть от неожиданности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Его величество примет леди из Хея, но он не желает принять ни вас, сэр, ни вас, лорд, – обратился он к Адаму и Ферресу, а затем, даже не посмотрев в ее сторону, медленно отправился обратно.
Джон долго изучал ее молча, затем щелкнув пальцами, удалил всех клириков и прислугу, толпящуюся вокруг, наблюдая за высокой, грациозной женщиной, которая наклонилась в реверансе перед королем. Он подождал, пока дверь не закрылась за последним человеком, и потом, откинувшись на спинку стула, улыбнулся:
– Интересно, что привело леди Матильду в Глостер?
Она опустила глаза.
– Ваше величество должно быть в курсе моего затруднительного положения. Я бы не злоупотребила нашей долгой дружбой, если бы не была уверена в том, что вы удовлетворите мою просьбу.
Взглянув на него, она увидела на его лице что-то похожее на радость, и осмелилась улыбнуться.
– Пожалуйста, встретьтесь с Уильямом еще раз, ваше величество. Дайте ему еще шанс объяснить вам наши временные трудности в том, чтобы найти так много денег и так быстро. Мы все выплатим. Но, пожалуйста, дайте нам время, ваше величество, пожалуйста. Он очень вам предан, он любит вас. Вы разбили его сердце вашей немилостью. – Она оборвала свою фразу, заметив его нахмуренные брови при упоминании имени Уильяма.
– Уильям – дурак, миледи, – выпалил он. – Он гордится и радостно кричит о личной привязанности к королю и копит состояние и владения, а затем, когда я желаю собрать мои долги, он заискивает и скулит как битая собака.
Он наклонился вперед, его голубые глаза внезапно наполнились злостью.
– Матильда, я сделал твоего сэра Уильяма. Из мелкого барона я поднял его до одного из величайших на этой земле. Я его могу так же легко и быстро опустить. – Он ударил кулаком по столу.
Матильда вздрогнула.
– Ваш муж, мадам, стал слишком амбициозным, слишком властным, я чувствую предательство.
Матильда негодующе вздохнула.
– Ваше величество, это неправда! Уильям – покорный слуга. И он ваш друг.
Поднявшись, Джон спустился с небольшого подиума, на котором стоял его стул, встал, скрестив на груди руки.
– Он искал альянса с мятежными лордами Ирландии, леди. Лордами, которые не повиновались моему юстициарию. Они пожаловались, когда он отобрал Лимерик у вашего зятя. Знаете, почему я забрал его? – Он внимательно посмотрел на нее. – Я забрал его потому, что не получил никаких взносов от Уильяма. Граф Маршалл был в суде этой зимой, ведя дело ирландских лордов. Возможно, вы этого не знаете, но я восстановил их земли взамен на верность. Да, и Уолтера де Лейси, тоже. Но моя доброжелательность не распространяется на вашего сэра Уильяма. Он зашел слишком далеко со своей жадностью. Черт побери! Он даже жаждет графства.
Матильда закусила губу и затем неохотно кивнула.
– В этом нет предательства, ваше величество.
– Возможно, нет, – задумчиво сказал он. – Но несмотря на это, я предпочитаю, чтобы вокруг меня были люди, которые служили бы мне преданно и верно. Я не доверяю амбициям. Качество, которого вы не проявили, когда могли стать любовницей принца, проявив чувства к простому графу! – Его глаза, намеренно наглые, скользили вверх и вниз по ее телу, и она сильно покраснела.
– Я старая замужняя женщина, сир. Слишком стара, чтобы думать об этом, – заикаясь, сказала она.
Джон вновь рассмеялся, отойдя от стола, приблизился к ней.
Он медленно поднял руку и дотронулся до ее щеки.
– Ты не выглядишь ни на день старше, моя дорогая, несмотря на всех твоих Уэльских князьков-внуков.
Он остановился.
– Ради этого ты пришла? Ты надеялась соблазнить меня на то, чтобы я отложил выплату?
На мгновение их глаза встретились. Она увидела вызов в его глазах и что-то еще – что-то, что быстро скрылось за жестким взглядом.
Она отошла от него на шаг, чувствуя жар, приливающий к ее щекам. Беседа направилась не в то русло.
– Я пришла сюда попросить ваше величество об отсрочке ради давней дружбы между нами, которой больше нет, сир, – с достоинством произнесла она.
Джон резко отвернулся.
– Хорошо. Я дам ему еще один шанс. Ради тебя. Но я потребую основательные доказательства его намерений. Замки, заложников, – вежливо сказал он.
– Заложников! – возмущенно повторила Матильда. – Зачем? Разве нашего слова недостаточно?
– Недостаточно слова Уильяма, – бросил он через плечо, направляясь к стулу.
– Тогда даю вам свое слово, мой господин. Нет необходимости в заложниках.
– Полно, Матильда, – это же обычно. Боитесь, я могу потребовать вас саму? – Он улыбнулся. – Уверен, мы можем взять кого-нибудь, по ком вы не будете сильно скучать! Скажите мужу, чтобы приехал ко мне в Херефорд послезавтра. Я выслушаю его извинения тогда. Но больше никогда. Это его последний шанс убедить меня, что он способен на что-то. Его последний шанс.
Жестом он велел ей удалиться. Затем, когда она сделала реверанс и повернулась к двери, он сказал:
– Кстати, миледи, не сомневаюсь, вы слышали, что, следуя папскому запрету, я конфискую всю церковную собственность на благо короны. Я полагаю, в Херефорде меня ожидает значительная недвижимость. Епископская собственность.
Матильда нервно сглотнула, задержав дыхание.
– Вы должны признаться, – его приятный голос был такой спокойный, как мурлыкание кошки, – что у меня есть все основания на подозрения и очень веские основания предательства в семье де Брозов.
Когда Уильям вернулся в Хей со своей встречи с королем три дня спустя, казалось, что все прошло хорошо. Он вошел в зал, где собрались на обед почти все его домочадцы. С ним бьши два королевских офицера.
Матильда отложила салфетку и встала, взволнованно изучая лицо мужа, ища какие-либо признаки беспокойства или злобы. Он встретился с ней глазами, затем отвел взгляд, нервно сглотнув.
– Отец, что случилось? Что сказал король? – Уилл обошел стол и через мгновение оказался лицом к лицу с отцом. В зале наступила тишина. Все сидящие за большим столом смотрели на Уильяма, те же, кто сидели за маленькими столами, где ели другие домашние, как мужчины, так и женщины, затаив дыхание, ждали, когда же заговорит их господин. Единственный звук исходил от поленьев в камине.
– Мы пришли к соглашению, – наконец сказал Уильям.
Матильда увидела, как он сглотнул, и она почувствовала дрожь в теле. Молча, они ждали, когда он продолжит.
– Король согласился на то, чтобы я растянул выплату на несколько лет, – продолжил он, но затем, будто впервые почувствовав, что кто-то за ним наблюдает из глубины зала, стал говорить тише.
– Король потребовал от меня гарантии, что я заплачу. – Он взглянул через плечо на ждущих офицеров, затем отвернулся, не посмотрев на Матильду. Предчувствуя дурное, она села, заставляя себя оставаться спокойной.
– Какие гарантии требует король, Уильям? – Она медленно взяла бокал, пытаясь говорить спокойно и ровно.
– Я согласился, что он заберет все мои уэльские земли и замки в королевские владения, пока я не заплачу. Он уже отправил констеблей перевезти все. Он нахмурился. – А потом… – Еще раз он посмотрел на пол, его голос зазвучал неуверенно, когда за большим столом пронесся вздох удивления.
– И, Уильям? – Матильда чувствовала, как Реджинальд, сидящий рядом, задержал дыхание. Она положила свою руку на его. Перед ними на тарелке застыло мясо, в растаявшем жире.
– Я согласился, что мы должны отдать ему заложников, Матильда. Многие, многие другие семьи делали то же самое. Это не только мы. – Он колебался. – Он хочет Уильяма и наших двух внуков, маленького Джона и сына Изабелл, малыша Ральфа.
– Нет! – Уилл вскочил, чтобы посмотреть в лицо отца. Его лицо побелело от гнева. – Ты осмелишься отдать детей королю! Ральфу всего три дня! Как король узнал, что Изабелл приехала сюда из Вигмора? Как он вообще узнал, что Ральф существует? – Он повернулся и обвиняюще посмотрел на мать, но Уильям прервал сына. – Нет, Уилл, не твоя мать. Я сказал ему. Я должен был убедить его. Иначе он не дал бы нам времени на выплату. И мне нужно было выиграть время. Я думал, он собирался арестовать меня. – Он смотрел на жену.
Она медленно встала. Итак, Джон насмехался над ней все это время, врал, говоря, что не потребует никого, кто был бы ей дорог. Отодвинув стул, она прошла мимо сидящих за столом и подошла к краю помоста. Она сурово посмотрела на королевских офицеров, стоящих рядом у ступеней.
– Если король требует заложников, он их получит, – решительно заявила она. – Я сама пойду, если необходимо, но не отдам никого – никого из моих сыновей. Можете так ему и передать. Если он спросит почему, напомните ему об обещании, которое он мне дал, и скажите, что, возможно, ему следует подумать о том, как он благородно поступил с ребенком его брата, его собственным племянником Артуром, тогда он поймет, почему я не доверю ему моих сыновей!
– Матильда! – вмешался Уильям. – Ты не должна упоминать этого. Это нельзя говорить! Я поклялся держать это в секрете!
Матильда пылала от ярости.
– Думаю, что король также должен знать, что его люди понимают, что происходит. Я не доверила бы ему ни одного из моей семьи. Он дал мне понять, что не запросит ни одного из заложников, близких мне, и потом он делает это.
Уильям положил руку на плечо одного из королевских офицеров.
– Скажите, королю, что мне очень жаль. Скажите, что я все еще готов сдержать слово, – он замялся… – но без заложников. Я предстану перед его судом, и каких бы он баронов не выбрал… Не упоминайте ничего, что сказала моя жена. Она слишком взволнована.
Однако королю передали слово в слово, что сказала Матильда.
Он отреагировал всплеском невероятной ярости и последовавшего издания указов о том, что Уильям и Матильда и вся их семья без отлагательств подлежат аресту. В ужасе Матильда слушала предупреждения, стоя с графом Ферресом во дворе в Хее, когда посыльный из Херефорда соскочил с лошади, сильно жестикулируя и спешно произнося указ.
Матильда похолодела от ужаса, поняв, наконец, что король прислал людей арестовать их.
– Ты должен уехать, – сказала она молодому графу. – Быстро уезжай. Это наш спор. Ты не вмешивайся. И нет необходимости тебе попадать в немилость короля.
Феррес побледнел. Он спешно вскочил на лошадь, которую его эсквайр привел ему для соколиной охоты, и некоторое время смотрел на Матильду.
– Если есть что-то, что я могу сделать, я сделаю. Ты это знаешь.
– Я знаю. – Она натянуто улыбнулась. – Теперь уезжай быстрее. Я хочу закрыть ворота.
Она угрюмо следила за тем, как молодой человек ускакал, не остановившись даже, чтобы созвать своих слуг, а пораженный эсквайр успел только запрыгнуть на незапряженного мерина и поскакать за молодым хозяином. Медленно, слишком медленно, как показалось Матильде, большие ворота захлопнулись за ним. Затем она подозвала посыльного и отправила его найти мужа.
– Что нам делать? – Уильям смотрел то на одного, то на другого сына.
– Это все твоя вина, глупая женщина. – Он начал наступать на нее. – Почему ты не могла помолчать? Теперь король никогда не просит нас! Мы все обречены. Это конец!
– Она верно поступила, отец.
Реджинальд был единственным, кто говорил спокойно.
– Тебе не следовало позволять королю требовать наших детей. Если ты не смог выплатить, он мог бы… – увидев лицо Мэтти, держащую на руках маленького Джона, он резко замолчал.
Вся семья собралась вокруг камина. Уилл стоял позади жены, положив руки ей на плечи. Не было только Изабелл, все еще находившейся в постели после рождения ребенка. Никто не сообщил ей, что ее маленького Ральфа затребовали в заложники.
– Ничего не остается, как сразиться с ним. – Снова заговорил Реджинальд. – Тебе нечего терять, отец, и ты много выиграешь, если победишь.
– Нет, Реджинальд! – Адам де Портер спокойно оборвал его. – Ты не должен драться с королем. Твой отец должен просить справедливого слушания, и, я думаю, что твоя мать должна извиниться перед королем за ее опрометчивое высказывание. Вы все должны просить королевской пощады. Война с ним будет изменой.
Теперь Матильда была в гневе. Она обратилась к Адаму:
– Никогда. Никогда не будем мы просить Джона о пощаде, ни взывать к его пощаде. Он не знает значения этого слова.
– Знаешь, Реджинальд прав, отец, – наконец заговорил Уилл. – Мы должны драться. Дело зашло слишком далеко. Ты восстановишь свои права и территории и выплатишь долги, как и когда сможешь, и тогда у короля не будет к тебе претензий. А мать никогда больше не должна извиняться перед королем. Это было бы необдуманно. – Он взглянул на мать, и их глаза встретились на мгновение. Матильда первая отвела взгляд в сторону.
С улицы послышался стук. Дверь открылась прежде, чем кто-либо ответил и Стивен, управляющий, появился, сильно чем-то озабоченный.
– Люди короля у ворот, мой господин, требуют войти. У них ордер на арест.
– Они сюда не войдут. – Уильям ударил кулаком по столу. – Вылейте помои на их головы, если они только попытаются. Велите им убираться назад к королю и сказать ему, что Уильям де Броз первым начнет с ним битву.
– Нет! Уильям! – Адам положил руку на плечо своего зятя, но Уильям со злостью отбросил ее:
– Да! Мне надоело жить в страхе, умоляя и раболепствуя. Скажи им это, управляющий. Де Броз будет драться!
Посыльные короля уехали, не споря, но было очевидно, что они вернутся с подкреплением.
Адам уехал, как только спуск был свободен.
– Не могу согласиться с тем, что ты делаешь, Уильям. Это измена, – сказал он перед тем как уехал. Ты должен просить пощады короля.
Но Уильям не слушал. Дни страха и раболепия кончились. С поддержкой его семьи он был уверен, что сможет восстановить чувство собственного достоинства, и когда отряд короля прибыл в Хей произвести арест, он отбивался чем-то вроде мрачного юмора, изрыгая проклятия им вслед, когда три дня спустя они уехали на восток.
Ник резко дернулся на стуле. Значит, они решили, что могут с ним драться, дураки! Как мог де Броз быть таким высокомерным! Как она могла быть так горда и так упряма…
Он оглядывался, потеряв ориентиры. Другие сидели в тишине, каждый в своих мыслях, Джо тупо вглядывалась в темноту.
– С тобой все в порядке, Ник? – Бен наклонился вперед и коснулся его руки.
Ник заставил себя улыбнуться. На столе свеча сгорела так, что фитиль плавал в растопленном воске.
– Извините. – Он глубоко вздохнул. – Должно быть, я уснул. Полагаю, у меня нарушен суточный ритм организма.
– К тому же, ты устал. В конце концов, уже полночь. Пойдем. Бен встал. – Я покажу тебе, где ты будешь спать.
Ник поднялся на ноги, все еще не придя в себя. Он замешкался на мгновение, затем поцеловал Джо в лоб.
– Спокойной ночи, – пробормотал он. Джо и Энн наблюдали за тем, как он проследовал за Беном в дом. Затем Энн встала.
– Мы поместили его на верхнем этаже, Джо. Летом это отличная спальня. Если только вы не хотите спать вместе…
Сев на край постели Бен устало стянул носки.
– Я не смогу подняться на утреннюю дойку, – простонал он.
Энн ухмыльнулась:
– Полно тебе. Ты всегда говоришь, что тебе нужно всего два часа на сон.
– Да. Но это должны быть настоящие два часа, а сейчас уже около десяти. Он встал и начал снимать брюки.
– Что ты думаешь о ее друге?
Энн расчесывала волосы. Ее рука замерла.
– Он меня пугает.
– Пугает тебя? – Недоуменно повторил Бен. – Я думал, он хороший парень. Очень даже. И очевидно, что они любят друг друга. Как только они уладят это необычное дело, все будет в порядке.
Энн медленно покачала головой.
– Не все так просто, Бен. Я сказала Нику, что нет никакой вероятности того, что его загипнотизировали на то, чтобы он причинил боль Джо, или бы сделал то, чего не хотел, но это не совсем так. Если его брат настолько умен, как я думаю, я думаю, что он нашел способ управления естественной скованностью Ника. У Ника и Джо есть все основания бояться, Бен. Я думаю, что он гипнозом внушил им что-то. Я считаю, он настраивает их друг против друга по причине, о которой я даже не могу догадаться, и он так уверен, что все сработает, и он будет хвастаться об этом перед Ником. – Она вздрогнула. – Отвратительная вещь, я думаю, они хорошо сработаются, кто бы они ни были.
Энн не могла заснуть. Больше часа она ворочалась в кровати, затем встала. Бен же всегда засыпал сразу. Она надела шелковое кимоно поверх хлопчатобумажной рубашки и на цыпочках вышла из комнаты. Дети спали в своей комнате наверху. Билл все еще спал, как маленький, на спине, руки под головой; Полли свернулась калачиком, с пальцем во рту: две ангельские золотые головки. Она тихонько вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
В комнате все еще было жарко от нагретой плиты. Она зажгла лампу, а затем бросила полено в камин. Хорошо было бы подогреть воды на утро. Летом обычно она об этом не заботилась.
– Как насчет чашечки чая? – Голос с другого конца темной гостиной заставил ее подпрыгнуть от неожиданности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84