– Она сверлила его взглядом. – Новый принц помнит старые обиды.
Уильям звонко расхохотался, откинув голову.
– Неужели? У меня есть кое-какие планы насчет этого молодого человека и его владений. – Он бесцеремонно, по-хозяйски притянул Матильду к себе и наградил звучным поцелуем. – Этот Эйнион вклинивается в мои земли. Если я приберу к рукам Элфейл, у меня окажется вся средняя часть пограничных территорий: от Раднора до Абергавенни. Но пока все останется, как есть. Королю Генриху нужен сейчас мир с Рисом Груффидом. Я согласен ждать своего часа. Зимой можно подыскать более интересные занятия, чем планирование безумных кампаний. Можно, к примеру, охотиться или делить ложе с красавицей женой. – Он снова рассмеялся.
Он не отступал от своего слова. К Рождеству кладовые ломились от мяса диких кабанов и оленины, а Матильда знала, что снова беременна. Но она носила не ребенка Уильяма. Месячные у нее прекратились еще до того, как он снова стал делить с ней ложе.
Скрипя зубами от отвращения и боли, она позволяла ему терзать ее из ночи в ночь, моля Бога, чтобы Уильям никогда не узнал правды. Она твердо знала, что Джинн обо всем догадалась, но старая женщина хранила молчание и не любопытствовала, почему у ее госпожи начал преждевременно расти живот. О Ричарде Матильда вообще запрещала себе думать. Пришло известие, что он отправился в Ирландию, и больше о нем ничего не было слышно.
Джинн опекала ее теперь особенно ревностно, оттеснив даже преданную Элен, которая от обиды и огорчения ядовито намекнула, что старая женщина – колдунья. Матильда не сомневалась в этом и как-то раз, устав от ненастья, подошла к Джинн в огороженном стеной саду лекарственных трав.
– Джинн, поделись со мной своим искусством, – шепотом попросила она, когда увидела, как закутанная в меховую накидку старая женщина нагребала снег в миску, бормоча под нос заклинание.
Джинн поспешно вскочила, но потом обернулась с улыбкой на губах. У Джинн выпали последние передние зубы, и это придавало ей коварное выражение. Матильда затаила дыхание при виде этого зловещего зрелища, но овладела собой и, волнуясь, улыбнулась.
– Мне хочется узнать. Пожалуйста, научи меня нескольким заговорам.
Джинн отвела взгляд.
– Я не знаю никаких заговоров, леди Матильда. Я умею лечить травами и молитвами, вот и все. Этому я могу научить с радостью.
Матильда кивнула.
– А я с удовольствием буду учиться, Джинн. – Она смотрела прямо в глаза старой женщины. – Что ты шептала над моей постелью, когда лорд Клэр приехал в Хей? – Пряча в юбках сжатые кулаки, Матильда, неожиданно встревожившись, ожидала ответа.
Джинн не двинулась с места. Затем бросила из-под капюшона взгляд на округлившийся живот Матильды.
– Моей силы оказалось недостаточно, чтобы защитить тебя, – невнятно проговорила она. – А теперь уже поздно. Случилось то, что случилось. Я ничего не могу поделать.
Матильда передернула плечами.
– Ничего делать и не надо, Джинн. Муж никогда не догадается, – горячо зашептала она. – Мы были осторожны. Мы больше никогда не оставались наедине.
Джинн повела плечами.
– Правда, так или иначе, но выходит наружу. Придет день, и сэр Уильям все узнает. Наступит час расплаты для лорда де Клэра.
– Нет! – Матильда вцепилась в ее руку. – Нет, я не верю тебе. Как может Уильям узнать об этом? Никто ничего не знает. Ты же ему не расскажешь…
Джинн печально покачала головой.
– Я – нет, моя дорогая. Промолчит и принц Уэльский, который видел тебя в объятиях лорда Клэра. – Она оставила без внимания полный ужаса взгляд Матильды, которая отшатнулась от нее, кутаясь плотнее в меха. – Твой секрет выдаст ребенок. Я видела это в моих снах. И все напрасно! – Она внезапно обернулась и с горячностью воскликнула. – Лорд де Клэр не для тебя, Матильда! Ты принадлежишь другому! – Она развела руками, качая головой.
Матильда содрогнулась.
– Я знаю, – прошептала она. Слова ее были едва слышны среди тихих вздохов ветра. В воздухе закружились снежинки, оседая на меховых накидках женщин.
Джинн облизнула свои беззубые десны.
– Нет, ты не знаешь, моя девочка, – тихо проговорила она. – И я молюсь, чтобы мое видение оказалось ошибкой и тебе бы никогда не пришлось это узнать. Видела я во сне не твоего мужа.
– Не мужа? – удивленно повторила Матильда. – Но кого же тогда? – Она побежала за старой женщиной и схватила ее за руку. – Что ты видела, скажи мне.
Джинн остановилась.
– Я видела короля, – прошептала она, опасливо оглядываясь. – Он – твоя судьба. И меня не будет рядом, чтобы защитить тебя.
Матильда в недоумении смотрела на нее.
– О чем ты? – Во рту у нее пересохло от страха. – Ты должна мне сказать! – Она едва сдерживалась, чтобы не схватить и не потрясти Джинн. – Скажи!
Но Джинн покачала головой, прижав палец к губам.
– Может быть, когда-нибудь, я все тебе открою.
И, как ни билась Матильда, ей не удалось переубедить ее, Джинн больше ничего не сказала. Но она привела свою госпожу к себе в комнату и показала ей высушенные травы и цветы, мази и кремы, что хранились у нее в запертом сундучке. Были там и камни, и ветви ароматных деревьев из дальних стран, а также куски пергамента, исписанные странными символами.
Их Джинн, накрыв салфеткой, отложила в сторону. И когда Матильда снова приходила и заглядывала в сундук, пергаментов с таинственными знаками там больше не было. Ей пришлось ограничиться теми знаниями, которые ей давала сама Джинн. Она научилась простому заговору, который помогал погрузить в сон капризничавшего ребенка, узнала, как с помощью звезд определить состояние живительных соков в организме. Джинн показала ей, как приготовить снадобье, чтобы облегчить боли, когда летом ей придет время рожать. Но она наотрез отказывалась говорить о том, что видела в снах.
Как-то вечером Матильда сидела и слушала бродячего менестреля, который явился к ним из снежной круговерти с завернутой в лохмотья лирой за плечами. Вошел Уильям и выложил на стол несколько пергаментов. Морща лоб, он пытался разобрать убористый почерк в пляшущем пламени свечей. За стенами замка ветер с ревом носился по широкой долине Уай, бросался на стены, громыхал плохо закрепленными деревянными ставнями. Матильде даже один раз показалось, что она слышит волчий вой, и она вздрогнула.
Он вдруг поднял на нее глаза и усмехнулся с довольным видом.
– Хороша добыча сегодня, моя дорогая, а? – Он потер ногу, онемевшую от долгого сидения в седле, и подошел к ней. – Здесь охотничьи угодья одни из самых лучших, и Хей мне нравится. Мне хотелось бы иметь здесь более мощный замок. Что вы на это скажете? Может быть, нам снести этот замок и построить новый, но уже из камня? Там вам будет значительно спокойнее. – Уильям посмотрел на нее, подняв бровь, затем взял со стола один из пергаментов. – Я подсчитывал деньги с Мэдоком и Бернардом. Податей достаточно, но эту территорию следует лучше защищать. – Он ткнул в пергамент грязным пальцем. – Здесь стратегически выгодное место. Мне следует воспользоваться такой удачной позицией. Валлийцы пока ведут себя тихо, но никто не знает, когда они могут нанести удар. Нам не удастся долго держать их на расстоянии, об этом достаточно ясно предупредил ваш друг Эйнион. – Он задумчиво потер подбородок.
Яростный порыв ветра прорвался сквозь ставни и задул одну из свечей, воск забрызгал стол. Уильям тихо выругался, а паж бросился к камину за головней, чтобы зажечь свечу.
– Здесь много рабочих рук, и это хороший плацдарм, если кто-то захочет продвинуться в Элфейл. – Он посмотрел на Матильду и снова поднял бровь. – Ну, скажите же свое мнение. Как вы находите такой план?
– Неплохая мысль, – улыбнулась она. – Не стану отрицать: мне действительно будет спокойнее за каменными стенами, если мы должны остаться в Хее.
Он кивнул.
– Мы на некоторое время вернемся в Брекнок. А когда я весной поеду к королю, вы будете присматривать за строительством. У вас появится занятие, пока подойдет время родить. – Он рассмеялся и подлил себе вина.
Дочь Ричарда Матильда появилась на свет в Хее. Она родилась прохладной, кристально чистой ночью в середине лета, когда небо было сплошь усыпано звездами, напоминавшими снежинки. Джинн приняла светловолосую крошку и разложила дары у камина. Ребенок был очень маленьким, совсем как семимесячный, не такой, как крепкие, крупные сыновья Матильды, и Уильям посчитал ее своей, без тени сомнения. Он торопливо перекрестился, увидев, как Джинн шепчет над колыбелью магические слова, хранящие от злых сил, и поспешил к своим лошадям и соколам. Оставшись с Джинн, Матильда взяла ребенка и стала рассматривать изящные безупречные черты. Она ожидала, что будет испытывать особое чувство к этому плоду любви. Но она не почувствовала ничего.
– Вам плохо? – Женщина-лоточница трясла Джо за плечо.
Джо вцепилась в руль так, что побелели пальцы. Тихо урчал мотор, в ветровое стекло ей в лицо светило солнце. Она опустила на мгновение голову на руль. Ее мутило и знобило.
– Вам нехорошо? – повторила женщина. – Вы здесь сидите уже неизвестно сколько. Я пыталась вас растормошить, но вы меня не слышали.
– Извините. – Джо с трудом подняла голову. – Думаю, я, должно быть, уснула.
Женщина смотрела на нее с сомнением.
– Вы уставились на замок и не шевелились, как будто были в трансе.
Джо глубоко вздохнула и заставила себя рассмеяться.
– Возможно, что так и было. Извините, моя машина вам мешает. Не могли бы вы помочь мне выбраться отсюда?
– А вы уверены, что чувствуете себя нормально? – Женщина выпрямилась и отступила от машины с сомнением на лице. Ее не очень убедили слова Джо.
– Да-да, со мной все хорошо, – твердо произнесла Джо.
Дороти Франклин неожиданно сообразила, что в этот четверг она приезжала в Лондон третий раз за месяц. Она очень устала.
Ник заказал для них в кабинет кофе и бутерброды.
– Извини, мама, но я, как видишь, с головой в работе… Когда ты в следующий раз приедешь, обещаю угостить тебя шикарным обедом. – Он тепло улыбнулся ей. – А теперь расскажи, в чем дело. У тебя по телефону был такой встревоженный голос. – Он озабоченно смотрел на нее и заметил, что она осунулась, похудела, и выглядела постаревшей.
Она села на низкий диван у стены под цветными изображениями рекламных проектов фирмы.
– Я хочу поговорить с тобой о Сэме, – без всякого вступления начала она.
Ник плотно прикрыл дверь и прислонился к ней.
– А что такое с Сэмом?
– Как ты его находишь?
– Он здоров, как всегда. Ты же знаешь, он в жизни ничем не болел.
– Я имею в виду не физическое здоровье. – Волнуясь, она теребила застежку сумочки.
– Тогда что именно ты имеешь в виду? – удивился Ник. Он сел рядом с матерью и взял ее за руку. – О чем все же речь?
Она вздохнула.
– На днях мы с ним долго беседовали о Джо, и он говорил непонятные вещи. Они не идут у меня из головы.
Ник едва заметно стиснул зубы.
– Джо ведет себя странно.
Дороти сжала его руку и подняла на него глаза.
– Ник, ты, конечно, знаешь, что Сэму очень нравится Джо.
– Конечно, знаю. Они знакомы много лет. – Ник взял себе бутерброд с копченым лососем.
– Мне кажется, дело здесь серьезнее, – осторожно заметила Дороти, хмуря брови.
– Но ты же не хочешь сказать, что он в нее влюблен?
Дороти уловила мгновенно промелькнувшее в глазах Ника раздражение.
– Нет, – поторопилась ответить она. – Но, мне кажется, он чересчур увлекся этой историей с ее прошлой жизнью. Он рассказывал мне об этом невероятно странные вещи. Думаю, вам с Джо нужно постараться, чтобы он больше с ней не говорил на эту тему. А лучше всего, если бы ты убедил его уехать в Шотландию и выбросить все из головы. Пусть он будет от нее подальше.
Ник подозрительно посмотрел на мать.
– Я вижу, ты по-настоящему встревожилась, – поразмыслив, заговорил он. – Не в твоих правилах вмешиваться. Так все-таки, на что ты намекаешь?
– Я не намекаю, я уже все сказала, – резко ответила она. – А теперь я хочу знать: вы помирились с Джо?
– Нет.
– Ах, Ник! – В тоне ее чувствовалось сожаление. – Тогда это, возможно, не важно. – Она взяла бутерброд и откусила крошечный кусочек. – Я очень люблю тебя и Сэма, и Джо я полюбила. И мне не хочется, чтобы кто-то из вас пострадал.
Ник встал, прошел к окну, и, глядя в него, сказал:
– Никто не пострадает.
– Хотелось бы в это верить, – тихо проговорила Дороти, глядя на младшего сына с безмерной грустью. Если бы она могла прямо рассказать Нику о своих страхах. Но, зная характер сына, сделать это Дороти не решалась. Она отложила бутерброд и взяла чашку с кофе. – Пообещай мне кое-что, – осторожно попросила она. – Если Сэм предложит загипнотизировать тебя, как Джо, я хочу, чтобы ты отказался.
– Почему?
– У меня есть достаточно серьезное основание для такой просьбы. Ты никогда не должен позволять Сэму гипнотизировать тебя.
– Предупреждение запоздало. Он уже меня гипнотизировал, – криво усмехнулся Ник. – Жест доброй воли, так сказать, и вреда от этого не было.
Дороти замерла, охваченная тревогой. Стараясь скрыть свои чувства, она взяла чашку и подошла к Нику.
– И когда это было? – шепотом спросила она.
– Позавчера, если говорить точно. – Он взял чашку из ее рук. – Но в чем все-таки дело? Почему ты так разволновалась? Что в этом такого страшного?
Она покачала головой и улыбнулась.
– Ничего особенного. Страх перед неизвестным, наверное. Но я и подумать не могла, что ты на это согласишься. В детстве ты боялся даже засыпать один.
– Это не было похоже на сон. Я помню каждое его слово. – Ник засмеялся. – Или мне так кажется, по крайней мере.
– О, Ник! – Она бросила на него быстрый взгляд, не скрывая тревоги.
– Ничего, все в порядке. Беспокоиться не о чем. Сэм знает, что делает.
– Этого-то я и боюсь больше всего, – в сторону сказала Дороти, так, что Ник ее не слышал.
Рассеянно она взяла бутерброд, и взгляд ее задержался на стене, где, оправленное в стальную рамку, висело силуэтное изображение двух играющих в мяч детей. Она не сразу смогла взять себя в руки и заговорить.
– А он выяснил, кем ты был в прошлой жизни Джо, или он сказал, что тебя там не было? – Она медленно повернулась и посмотрела в лицо сыну. – Так как же, Ник? Что он позволил тебе запомнить?
22
Джо не хотела нигде останавливаться. Она гнала машину вперед и вперед, стремясь как можно быстрее уехать с пограничных с Уэльсом территорий, где название каждого города и деревни, казалось, тянуло ее назад в прошлое. Она боялась, что, стоит ей остановиться, и все начнется снова. Прошлое было рядом, оно притаилось где-то на границе ее сознания, и вместе с ним там пряталась тень страха, преследовавшего Матильду.
Направляя машину на юго-восток, Джо миновала Абергавенни, и вдруг до ее сознания дошло, что ей надо ехать по другой дороге, а не той, которую она наметила раньше. Она остановила машину, схватила карту и усилием воли, заставила себя сосредоточиться на паутине дорог, пальцем прослеживая обратный путь до Лондона. Солнце обрушивало на машину потоки ослепляющего света.
Не в силах двигаться дальше, она заехала пообедать в Монмут. Тенистый сад за пабом радовал приятной прохладой. Она ела салат с хрустящей булочкой, запивая сидром, и чувствовала, как напряжение ослабевает. Страх понемногу отступал. Она, в конце концов, нашла следы Матильды. На берегу Уай и у замка Хей с ней случилось то, что она ожидала в Брамбере или когда прикасалась к древним стенам замка в Клэре. Каким-то образом она ввела себя в транс, а дышавшие прошлым окрестности сделали остальное.
Так чего же она боится? Джо удобнее устроилась в кресле под полосатым зонтиком и с полузакрытыми глазами принялась размышлять. Ей надо признать проснувшийся необычный талант, подчинить его своей воле и, воспользовавшись им, узнать, учла ли Матильда предостережение старой Джинн.
Джо встала и сладко, по-кошачьи, потянулась. Бывала ли Матильда в Монмуте? А если да, то хватит ли у Джо смелости это проверить?
В нерешительности Джо вышла из садика на дорогу. Она посмотрела на свою машину, стоявшую у тротуара. Ее не прельщала мысль еще четыре часа провести за рулем под палящими лучами солнца, и она решительно свернула в сторону. Солнце скрылось в дымке, но прохладнее не стало. Джо прошла по тропинке между какими-то старыми каменными постройками и спустилась к Аску. Она присела на осыпающуюся стену и увидела, как по сухому мху проворно пробежала ящерица и юркнула в трещину в камне.
Сбросив туфли, она опустила ноги в ледяную воду. Ей нужно отдохнуть несколько минут, а потом она решит: ехать ли дальше, или попытаться вызвать прошлое.
У старого моста вода облизывала обросшие мхом камни, расчесывая длинные коричневые космы водорослей. Время от времени луч солнца прорывался сквозь дымку и падал на воду. Гладкая поверхность реки в том месте превращалась в искрящееся волнующееся пятно, которое, отсверкав, сливалось с бурыми массами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Уильям звонко расхохотался, откинув голову.
– Неужели? У меня есть кое-какие планы насчет этого молодого человека и его владений. – Он бесцеремонно, по-хозяйски притянул Матильду к себе и наградил звучным поцелуем. – Этот Эйнион вклинивается в мои земли. Если я приберу к рукам Элфейл, у меня окажется вся средняя часть пограничных территорий: от Раднора до Абергавенни. Но пока все останется, как есть. Королю Генриху нужен сейчас мир с Рисом Груффидом. Я согласен ждать своего часа. Зимой можно подыскать более интересные занятия, чем планирование безумных кампаний. Можно, к примеру, охотиться или делить ложе с красавицей женой. – Он снова рассмеялся.
Он не отступал от своего слова. К Рождеству кладовые ломились от мяса диких кабанов и оленины, а Матильда знала, что снова беременна. Но она носила не ребенка Уильяма. Месячные у нее прекратились еще до того, как он снова стал делить с ней ложе.
Скрипя зубами от отвращения и боли, она позволяла ему терзать ее из ночи в ночь, моля Бога, чтобы Уильям никогда не узнал правды. Она твердо знала, что Джинн обо всем догадалась, но старая женщина хранила молчание и не любопытствовала, почему у ее госпожи начал преждевременно расти живот. О Ричарде Матильда вообще запрещала себе думать. Пришло известие, что он отправился в Ирландию, и больше о нем ничего не было слышно.
Джинн опекала ее теперь особенно ревностно, оттеснив даже преданную Элен, которая от обиды и огорчения ядовито намекнула, что старая женщина – колдунья. Матильда не сомневалась в этом и как-то раз, устав от ненастья, подошла к Джинн в огороженном стеной саду лекарственных трав.
– Джинн, поделись со мной своим искусством, – шепотом попросила она, когда увидела, как закутанная в меховую накидку старая женщина нагребала снег в миску, бормоча под нос заклинание.
Джинн поспешно вскочила, но потом обернулась с улыбкой на губах. У Джинн выпали последние передние зубы, и это придавало ей коварное выражение. Матильда затаила дыхание при виде этого зловещего зрелища, но овладела собой и, волнуясь, улыбнулась.
– Мне хочется узнать. Пожалуйста, научи меня нескольким заговорам.
Джинн отвела взгляд.
– Я не знаю никаких заговоров, леди Матильда. Я умею лечить травами и молитвами, вот и все. Этому я могу научить с радостью.
Матильда кивнула.
– А я с удовольствием буду учиться, Джинн. – Она смотрела прямо в глаза старой женщины. – Что ты шептала над моей постелью, когда лорд Клэр приехал в Хей? – Пряча в юбках сжатые кулаки, Матильда, неожиданно встревожившись, ожидала ответа.
Джинн не двинулась с места. Затем бросила из-под капюшона взгляд на округлившийся живот Матильды.
– Моей силы оказалось недостаточно, чтобы защитить тебя, – невнятно проговорила она. – А теперь уже поздно. Случилось то, что случилось. Я ничего не могу поделать.
Матильда передернула плечами.
– Ничего делать и не надо, Джинн. Муж никогда не догадается, – горячо зашептала она. – Мы были осторожны. Мы больше никогда не оставались наедине.
Джинн повела плечами.
– Правда, так или иначе, но выходит наружу. Придет день, и сэр Уильям все узнает. Наступит час расплаты для лорда де Клэра.
– Нет! – Матильда вцепилась в ее руку. – Нет, я не верю тебе. Как может Уильям узнать об этом? Никто ничего не знает. Ты же ему не расскажешь…
Джинн печально покачала головой.
– Я – нет, моя дорогая. Промолчит и принц Уэльский, который видел тебя в объятиях лорда Клэра. – Она оставила без внимания полный ужаса взгляд Матильды, которая отшатнулась от нее, кутаясь плотнее в меха. – Твой секрет выдаст ребенок. Я видела это в моих снах. И все напрасно! – Она внезапно обернулась и с горячностью воскликнула. – Лорд де Клэр не для тебя, Матильда! Ты принадлежишь другому! – Она развела руками, качая головой.
Матильда содрогнулась.
– Я знаю, – прошептала она. Слова ее были едва слышны среди тихих вздохов ветра. В воздухе закружились снежинки, оседая на меховых накидках женщин.
Джинн облизнула свои беззубые десны.
– Нет, ты не знаешь, моя девочка, – тихо проговорила она. – И я молюсь, чтобы мое видение оказалось ошибкой и тебе бы никогда не пришлось это узнать. Видела я во сне не твоего мужа.
– Не мужа? – удивленно повторила Матильда. – Но кого же тогда? – Она побежала за старой женщиной и схватила ее за руку. – Что ты видела, скажи мне.
Джинн остановилась.
– Я видела короля, – прошептала она, опасливо оглядываясь. – Он – твоя судьба. И меня не будет рядом, чтобы защитить тебя.
Матильда в недоумении смотрела на нее.
– О чем ты? – Во рту у нее пересохло от страха. – Ты должна мне сказать! – Она едва сдерживалась, чтобы не схватить и не потрясти Джинн. – Скажи!
Но Джинн покачала головой, прижав палец к губам.
– Может быть, когда-нибудь, я все тебе открою.
И, как ни билась Матильда, ей не удалось переубедить ее, Джинн больше ничего не сказала. Но она привела свою госпожу к себе в комнату и показала ей высушенные травы и цветы, мази и кремы, что хранились у нее в запертом сундучке. Были там и камни, и ветви ароматных деревьев из дальних стран, а также куски пергамента, исписанные странными символами.
Их Джинн, накрыв салфеткой, отложила в сторону. И когда Матильда снова приходила и заглядывала в сундук, пергаментов с таинственными знаками там больше не было. Ей пришлось ограничиться теми знаниями, которые ей давала сама Джинн. Она научилась простому заговору, который помогал погрузить в сон капризничавшего ребенка, узнала, как с помощью звезд определить состояние живительных соков в организме. Джинн показала ей, как приготовить снадобье, чтобы облегчить боли, когда летом ей придет время рожать. Но она наотрез отказывалась говорить о том, что видела в снах.
Как-то вечером Матильда сидела и слушала бродячего менестреля, который явился к ним из снежной круговерти с завернутой в лохмотья лирой за плечами. Вошел Уильям и выложил на стол несколько пергаментов. Морща лоб, он пытался разобрать убористый почерк в пляшущем пламени свечей. За стенами замка ветер с ревом носился по широкой долине Уай, бросался на стены, громыхал плохо закрепленными деревянными ставнями. Матильде даже один раз показалось, что она слышит волчий вой, и она вздрогнула.
Он вдруг поднял на нее глаза и усмехнулся с довольным видом.
– Хороша добыча сегодня, моя дорогая, а? – Он потер ногу, онемевшую от долгого сидения в седле, и подошел к ней. – Здесь охотничьи угодья одни из самых лучших, и Хей мне нравится. Мне хотелось бы иметь здесь более мощный замок. Что вы на это скажете? Может быть, нам снести этот замок и построить новый, но уже из камня? Там вам будет значительно спокойнее. – Уильям посмотрел на нее, подняв бровь, затем взял со стола один из пергаментов. – Я подсчитывал деньги с Мэдоком и Бернардом. Податей достаточно, но эту территорию следует лучше защищать. – Он ткнул в пергамент грязным пальцем. – Здесь стратегически выгодное место. Мне следует воспользоваться такой удачной позицией. Валлийцы пока ведут себя тихо, но никто не знает, когда они могут нанести удар. Нам не удастся долго держать их на расстоянии, об этом достаточно ясно предупредил ваш друг Эйнион. – Он задумчиво потер подбородок.
Яростный порыв ветра прорвался сквозь ставни и задул одну из свечей, воск забрызгал стол. Уильям тихо выругался, а паж бросился к камину за головней, чтобы зажечь свечу.
– Здесь много рабочих рук, и это хороший плацдарм, если кто-то захочет продвинуться в Элфейл. – Он посмотрел на Матильду и снова поднял бровь. – Ну, скажите же свое мнение. Как вы находите такой план?
– Неплохая мысль, – улыбнулась она. – Не стану отрицать: мне действительно будет спокойнее за каменными стенами, если мы должны остаться в Хее.
Он кивнул.
– Мы на некоторое время вернемся в Брекнок. А когда я весной поеду к королю, вы будете присматривать за строительством. У вас появится занятие, пока подойдет время родить. – Он рассмеялся и подлил себе вина.
Дочь Ричарда Матильда появилась на свет в Хее. Она родилась прохладной, кристально чистой ночью в середине лета, когда небо было сплошь усыпано звездами, напоминавшими снежинки. Джинн приняла светловолосую крошку и разложила дары у камина. Ребенок был очень маленьким, совсем как семимесячный, не такой, как крепкие, крупные сыновья Матильды, и Уильям посчитал ее своей, без тени сомнения. Он торопливо перекрестился, увидев, как Джинн шепчет над колыбелью магические слова, хранящие от злых сил, и поспешил к своим лошадям и соколам. Оставшись с Джинн, Матильда взяла ребенка и стала рассматривать изящные безупречные черты. Она ожидала, что будет испытывать особое чувство к этому плоду любви. Но она не почувствовала ничего.
– Вам плохо? – Женщина-лоточница трясла Джо за плечо.
Джо вцепилась в руль так, что побелели пальцы. Тихо урчал мотор, в ветровое стекло ей в лицо светило солнце. Она опустила на мгновение голову на руль. Ее мутило и знобило.
– Вам нехорошо? – повторила женщина. – Вы здесь сидите уже неизвестно сколько. Я пыталась вас растормошить, но вы меня не слышали.
– Извините. – Джо с трудом подняла голову. – Думаю, я, должно быть, уснула.
Женщина смотрела на нее с сомнением.
– Вы уставились на замок и не шевелились, как будто были в трансе.
Джо глубоко вздохнула и заставила себя рассмеяться.
– Возможно, что так и было. Извините, моя машина вам мешает. Не могли бы вы помочь мне выбраться отсюда?
– А вы уверены, что чувствуете себя нормально? – Женщина выпрямилась и отступила от машины с сомнением на лице. Ее не очень убедили слова Джо.
– Да-да, со мной все хорошо, – твердо произнесла Джо.
Дороти Франклин неожиданно сообразила, что в этот четверг она приезжала в Лондон третий раз за месяц. Она очень устала.
Ник заказал для них в кабинет кофе и бутерброды.
– Извини, мама, но я, как видишь, с головой в работе… Когда ты в следующий раз приедешь, обещаю угостить тебя шикарным обедом. – Он тепло улыбнулся ей. – А теперь расскажи, в чем дело. У тебя по телефону был такой встревоженный голос. – Он озабоченно смотрел на нее и заметил, что она осунулась, похудела, и выглядела постаревшей.
Она села на низкий диван у стены под цветными изображениями рекламных проектов фирмы.
– Я хочу поговорить с тобой о Сэме, – без всякого вступления начала она.
Ник плотно прикрыл дверь и прислонился к ней.
– А что такое с Сэмом?
– Как ты его находишь?
– Он здоров, как всегда. Ты же знаешь, он в жизни ничем не болел.
– Я имею в виду не физическое здоровье. – Волнуясь, она теребила застежку сумочки.
– Тогда что именно ты имеешь в виду? – удивился Ник. Он сел рядом с матерью и взял ее за руку. – О чем все же речь?
Она вздохнула.
– На днях мы с ним долго беседовали о Джо, и он говорил непонятные вещи. Они не идут у меня из головы.
Ник едва заметно стиснул зубы.
– Джо ведет себя странно.
Дороти сжала его руку и подняла на него глаза.
– Ник, ты, конечно, знаешь, что Сэму очень нравится Джо.
– Конечно, знаю. Они знакомы много лет. – Ник взял себе бутерброд с копченым лососем.
– Мне кажется, дело здесь серьезнее, – осторожно заметила Дороти, хмуря брови.
– Но ты же не хочешь сказать, что он в нее влюблен?
Дороти уловила мгновенно промелькнувшее в глазах Ника раздражение.
– Нет, – поторопилась ответить она. – Но, мне кажется, он чересчур увлекся этой историей с ее прошлой жизнью. Он рассказывал мне об этом невероятно странные вещи. Думаю, вам с Джо нужно постараться, чтобы он больше с ней не говорил на эту тему. А лучше всего, если бы ты убедил его уехать в Шотландию и выбросить все из головы. Пусть он будет от нее подальше.
Ник подозрительно посмотрел на мать.
– Я вижу, ты по-настоящему встревожилась, – поразмыслив, заговорил он. – Не в твоих правилах вмешиваться. Так все-таки, на что ты намекаешь?
– Я не намекаю, я уже все сказала, – резко ответила она. – А теперь я хочу знать: вы помирились с Джо?
– Нет.
– Ах, Ник! – В тоне ее чувствовалось сожаление. – Тогда это, возможно, не важно. – Она взяла бутерброд и откусила крошечный кусочек. – Я очень люблю тебя и Сэма, и Джо я полюбила. И мне не хочется, чтобы кто-то из вас пострадал.
Ник встал, прошел к окну, и, глядя в него, сказал:
– Никто не пострадает.
– Хотелось бы в это верить, – тихо проговорила Дороти, глядя на младшего сына с безмерной грустью. Если бы она могла прямо рассказать Нику о своих страхах. Но, зная характер сына, сделать это Дороти не решалась. Она отложила бутерброд и взяла чашку с кофе. – Пообещай мне кое-что, – осторожно попросила она. – Если Сэм предложит загипнотизировать тебя, как Джо, я хочу, чтобы ты отказался.
– Почему?
– У меня есть достаточно серьезное основание для такой просьбы. Ты никогда не должен позволять Сэму гипнотизировать тебя.
– Предупреждение запоздало. Он уже меня гипнотизировал, – криво усмехнулся Ник. – Жест доброй воли, так сказать, и вреда от этого не было.
Дороти замерла, охваченная тревогой. Стараясь скрыть свои чувства, она взяла чашку и подошла к Нику.
– И когда это было? – шепотом спросила она.
– Позавчера, если говорить точно. – Он взял чашку из ее рук. – Но в чем все-таки дело? Почему ты так разволновалась? Что в этом такого страшного?
Она покачала головой и улыбнулась.
– Ничего особенного. Страх перед неизвестным, наверное. Но я и подумать не могла, что ты на это согласишься. В детстве ты боялся даже засыпать один.
– Это не было похоже на сон. Я помню каждое его слово. – Ник засмеялся. – Или мне так кажется, по крайней мере.
– О, Ник! – Она бросила на него быстрый взгляд, не скрывая тревоги.
– Ничего, все в порядке. Беспокоиться не о чем. Сэм знает, что делает.
– Этого-то я и боюсь больше всего, – в сторону сказала Дороти, так, что Ник ее не слышал.
Рассеянно она взяла бутерброд, и взгляд ее задержался на стене, где, оправленное в стальную рамку, висело силуэтное изображение двух играющих в мяч детей. Она не сразу смогла взять себя в руки и заговорить.
– А он выяснил, кем ты был в прошлой жизни Джо, или он сказал, что тебя там не было? – Она медленно повернулась и посмотрела в лицо сыну. – Так как же, Ник? Что он позволил тебе запомнить?
22
Джо не хотела нигде останавливаться. Она гнала машину вперед и вперед, стремясь как можно быстрее уехать с пограничных с Уэльсом территорий, где название каждого города и деревни, казалось, тянуло ее назад в прошлое. Она боялась, что, стоит ей остановиться, и все начнется снова. Прошлое было рядом, оно притаилось где-то на границе ее сознания, и вместе с ним там пряталась тень страха, преследовавшего Матильду.
Направляя машину на юго-восток, Джо миновала Абергавенни, и вдруг до ее сознания дошло, что ей надо ехать по другой дороге, а не той, которую она наметила раньше. Она остановила машину, схватила карту и усилием воли, заставила себя сосредоточиться на паутине дорог, пальцем прослеживая обратный путь до Лондона. Солнце обрушивало на машину потоки ослепляющего света.
Не в силах двигаться дальше, она заехала пообедать в Монмут. Тенистый сад за пабом радовал приятной прохладой. Она ела салат с хрустящей булочкой, запивая сидром, и чувствовала, как напряжение ослабевает. Страх понемногу отступал. Она, в конце концов, нашла следы Матильды. На берегу Уай и у замка Хей с ней случилось то, что она ожидала в Брамбере или когда прикасалась к древним стенам замка в Клэре. Каким-то образом она ввела себя в транс, а дышавшие прошлым окрестности сделали остальное.
Так чего же она боится? Джо удобнее устроилась в кресле под полосатым зонтиком и с полузакрытыми глазами принялась размышлять. Ей надо признать проснувшийся необычный талант, подчинить его своей воле и, воспользовавшись им, узнать, учла ли Матильда предостережение старой Джинн.
Джо встала и сладко, по-кошачьи, потянулась. Бывала ли Матильда в Монмуте? А если да, то хватит ли у Джо смелости это проверить?
В нерешительности Джо вышла из садика на дорогу. Она посмотрела на свою машину, стоявшую у тротуара. Ее не прельщала мысль еще четыре часа провести за рулем под палящими лучами солнца, и она решительно свернула в сторону. Солнце скрылось в дымке, но прохладнее не стало. Джо прошла по тропинке между какими-то старыми каменными постройками и спустилась к Аску. Она присела на осыпающуюся стену и увидела, как по сухому мху проворно пробежала ящерица и юркнула в трещину в камне.
Сбросив туфли, она опустила ноги в ледяную воду. Ей нужно отдохнуть несколько минут, а потом она решит: ехать ли дальше, или попытаться вызвать прошлое.
У старого моста вода облизывала обросшие мхом камни, расчесывая длинные коричневые космы водорослей. Время от времени луч солнца прорывался сквозь дымку и падал на воду. Гладкая поверхность реки в том месте превращалась в искрящееся волнующееся пятно, которое, отсверкав, сливалось с бурыми массами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84