Так уж устроена жизнь.
Но что приводило его в настоящую ярость, вызывало стыд и отвращение, так э
то изменения, которые он наблюдал на Бермудах последние двадцать лет. По
его подсчетам, Бермуды были загублены всего лишь за время жизни домашней
кошки.
В конце шестидесятых и начале семидесятых годов Вип все еще мог выйти к р
ифам и выловить свой обед. Омары сидели под каждым камнем, тут и там сновал
и косяки скаровой рыбы, морских ангелов, спинорогов, рыб-хирургов, морски
х карасей, появлялись даже случайные окуни. Когда он работал над каким-ни
будь затонувшим кораблем, краснобородки зарывались в песок рядом с ним,
скаты носились по дну, и всегда существовала небольшая опасность, что ка
кой-нибудь близорукий губан куснет за ушную раковину. Несколько раз риф
овые акулы выгоняли Випа с места крушения корабля, откусывая кончики его
ласт.
Сразу за рифами, в более глубоких водах, водились целые колонии окуня. Оку
ни Нассау, пятнистые окуни, черные окуни, и время от времени попадались пя
тисотЧ или шестисотфунтовые океанические окуни. Были там мурены и тигр
овые акулы, бычьи акулы, люцианы. Плавая по поверхности, черепахи высовыв
али свои головы, как маленькие дети.
А каким наслаждением было просто-напросто выбросить волокушу и дрейфов
ать по течению! Ваху дрались с барракудами из-за наживки. Бониго и тунцы А
лисона кишели за кормой, морские щуки плавали вокруг волокуши, их спинны
е плавники разрезали воду, как косой, а большие быстрые океанические аку
лы проносились под судном и демонстрировали блестящую синеву своих спи
н.
В удачный день вылавливали тысячу фунтов мореного окуня и еще тысячу тун
ца, и отели с гордостью вносили в свое меню Ч как специальное лучшее блюд
о дня Ч свежую рыбу Бермуд.
Все это ушло. Некоторые отели все еще включали в меню бермудскую рыбу, но у
же без гордости, так как то, что они подавали (все, что осталось), было дрянью
, рыбой, которая выжила только потому, что никому не была нужна. Если рыбол
ов вылавливал окуня приличных размеров, это было событием, которое отмеч
алось в газетах.
Океан вокруг Бермуд находился на грани того, чтобы стать таким же безжиз
ненным, как водовороты на западе пролива Лонг-Айленд.
С горькой усмешкой выслушивал Дарлинг объяснения рыбаков. «Загрязнени
е!» Ч кричали они, а он на это отвечал: «Чушь собачья!»
Рыболовный промысел на Бермудах Ч и он считал, что знает, он чувствовал, ч
то может доказать это документально, Ч погубили сами рыбаки. Не только б
ермудские рыбаки, но рыбаки вообще, рыбаки как вид. Люди. Люди, которым был
о мало просто зарабатывать на жизнь, они хотели выбить большую деньгу, об
ращаясь с океаном, как будто он был бездонной шахтой, из которой можно бес
конечно извлекать прибыль. Дарлинг даже придумал для таких людей научно
е название: хомо задницус.
Ну что ж, они желали выбить большую деньгу, вот они все и выбили, только, кон
ечно, не так, как ожидали.
И главным злодеем во всей этой драме были снасти, которые изобрели люди,
Ч ловушки для рыб.
В давние времена рыбаки именно рыбачили с обыкновенной удочкой, и их уло
в был ограничен их выносливостью. Они прекращали ловлю, когда падали от и
знеможения, когда их распухшие руки напоминали связку сосисок.
Затем кто-то придумал опускать в воду проволочные клети с приманкой вну
три и буями на поверхности. Рыба заходила внутрь и, благодаря конструкци
и ловушки, не могла найти обратного выхода.
Вскоре все начали пользоваться клетями в таком количестве, в каком хотел
и. Предполагалось, что должно существовать какое-то ограничение, но никт
о не обращал на это внимания.
Вот это были уловы! Люди ловили так много рыбы, что выбрасывали уже дохлую
и еще издыхающую Ч все, кроме самой лучшей. И если цена на рыбу понижалась
Ч ничего страшного, они просто увеличивали улов.
Дарлинг никогда не пользовался ловушками, они ему не нравились не из при
нципов высокой морали, но потому, что для него ловушки не являлись рыбной
ловлей, они были лишь убийством и средством сорвать большой куш, соверше
нно не представляющим для него интереса. Вип считал, что, если способ зара
батывания на жизнь не представляет для вас интереса, следует найти друго
й способ. Он не желал окончить свои дни, сидя во дворе с кошкой на коленях, а
птичкой Ч на плече и рассказывая гостям, что прожил долгую жизнь, ненави
дя в ней каждую минуту.
Первая проблема с ловушками состояла в том, что они слишком хорошо выпол
няли свою работу. Они вылавливали все: крупное, мелкое, молодое, старое, по
лное икрой Ч все, что угодно. Рыбак забрасывал обыкновенную удочку и мог
выбирать свой улов: выпускать обратно в море рыбу, которая была слишком м
елкой, или слишком молодой, или слишком набитой икрой, или просто потому, ч
то это было не то, что он хотел поймать. Но с ловушками дело обстояло иначе.
Когда рыба находилась в клети в течение нескольких дней, она была сдавле
на со всех сторон, помята, перепугана, поцарапана и пострадала от других р
ыб и от самой клетки. Она имела слабые шансы выжить, даже если бы рыбаки по
беспокоились выпустить ее на волю, что большинству из них просто не прих
одило в голову.
Второй проблемой были пропавшие ловушки. Оторвется ли буй, перетрется ли
трос, или штормовое море вытолкнет ловушку за край рифа в глубокие воды и
она погрузится на дно, став недосягаемой, она тем не менее будет продолжа
ть убивать. Рыбы внутри ее погибнут и станут приманкой для других рыб, кот
орые войдут в клеть, будут пойманы и погибнут, став приманкой для других, и
так во веки веков, аминь.
У всех имелись «лекарства» от этой болезни. Рыбаки пробовали использова
ть биоразлагающиеся тросы, которые закрывали дверцы ловушек, и даже биор
азлагающиеся дверцы на тот случай, если ловушка потеряется. Тогда со вре
менем материал сгниет, дверца откроется и рыба сможет выйти. Но «со време
нем» так долго не наступало, что целые поколения животных могли быть уни
чтожены прежде, чем дверцы магически раскроются.
Дарлинг обнаруживал на дне потерянные ловушки, которые напоминали ваго
н метро в Токио в час пик: битком набитые всем, чем угодно, Ч от угрей до ск
аровой рыбы, от осьминогов до крабов. Их вид ужасал и приводил Випа в ярост
ь, оттого что, хотя он и не был сентиментален по поводу смерти, эта смерть б
ыла совершенно бессмысленна, она была просто предельным расточительст
вом людей. Не однажды он останавливал свое судно и терял время и деньги, ны
ряя вниз, к глубинным ловушкам, отрезая плавающие тросы и перекусывая но
жницами для проволоки дверцы клетей. Отупевшие, замученные, раненые плен
ники Ч некоторые с ободранной чешуей, другие с открытыми ранами, получе
нными в яростных сражениях, Ч медлили внутри уже открытых ловушек, как б
удто не в состоянии поверить внезапному счастью. И только когда Вип отод
вигался в сторону, они, казалось, воспринимали какой-то беззвучный намек
и вырывались на свободу.
Наконец в 1990 году, с опозданием почти на десять лет, бермудские власти запр
етили рыбную ловлю ловушками и расплатились с семьюдесятью восемью ком
мерческими рыбаками островов, как считал Дарлинг, достаточно щедро, хотя
рыбаки бурно выражали недовольство тем, что суммы слишком ничтожны и он
и не смогут компенсировать потерю богоданного права.
Ханжеские вопли по поводу потери прав взбесили Дарлинга. Какие права? Гд
е это написано, что человек имеет право убивать всю рыбу на Бермудах? Если
рассуждать подобным образом, думал он, ограбление банков должно быть защ
ищаемой профессией. Если человек имеет право кормить свою семью и если т
о, что он делает, стоит страховой компании нескольких сотен тысяч доллар
ов в год, что ж, это цена свободы.
Теперь, когда ловушки были вне закона, появилась надежда, что рыба вернет
ся, но Дарлинг очень сомневался в этом.
В отличие от Бермуд, Багамы представляли собой цепь из семи сотен остров
ов, у которых была возможность восполнять друг друга, если вокруг того ил
и другого острова рыба оказывалась истреблена. Однако казалось, что неко
торые багамцы с более дьявольским упорством, нежели бермудцы, стремилис
ь погубить сами себя. Они занялись рыбной ловлей при помощи клорокса: нак
ачайте немного этой дряни на риф, и вся рыба, все омары выйдут на открытое
место, где их легко подобрать. Конечно, клорокс убивает риф Ч весь и навсе
гда. Но человек должен зарабатывать на жизнь.
Бермуды были одинокими скалами вдали от всего остального мира. То, что су
ществовало на них, то и существовало, а чего не было, никогда и не могло поя
виться.
И как будто оттого, что человек трудился недостаточно быстро, чтобы прев
ратить острова в голую пустыню, природа вдруг наносит Бермудам свой унич
тожающий удар. У Дарлинга был приятель, Маркус Шарп, служивший на военно-м
орской базе США. Он немного разбирался в метеорологии и показал Випу дан
ные Национальной администрации по океану и атмосфере, которая делала за
ключение, что температура воды вокруг Бермуд повысилась на два градуса з
а последние двадцать лет.
Некоторые ученые утверждали, что это является следствием выжигания джу
нглей Амазонки и сгорания слишком большого количества ископаемого топ
лива. Другие считали, что это является частью естественного ритма, подоб
ного наступлению и отступлению ледникового периода. Но причина была не с
толь важна, как сам факт: это происходило.
Для человека, живущего в городе, два градуса могли ничего не значить. Для к
ораллов в море они означали разницу между жизнью и смертью. Десять проце
нтов кораллов Бермуд уже погибли. Дарлинг каждый день видел свидетельст
ва этому Ч пятна выбеленных рифов. Если десять процентов превратятся в
двадцать, если затем все кораллы исчезнут, Бермуды постепенно размоются
, потому что кораллы Ч это щит островов, закрывающий их от открытого океа
на.
Коралловые полипы оказались далеко не единственными животными, на кото
рых сказалось повышение температуры. Некоторые существа исчезли, други
е ушли на большую глубину, а неожиданно появились новые. Например, новые м
икроскопические черви или вши, которые жили в песке. Когда ныряльщики за
девали песок, черви высвобождались, прицеплялись к коже человека и вгрыз
ались в нее. Они выделяли яд, вызывавший гноящиеся раны и адский зуд, котор
ый длился неделю.
И последней лошадью в тройке разрушителей были иностранцы. Пока бермудц
ы убивали рыбу на рифах, японцы и корейцы приканчивали глубоководные вид
ы. Они выходили в море каждый день, устанавливали сети длиной в тридцать м
иль для перехвата мигрирующей рыбы.
Они вылавливали все Ч тунца и морскую щуку, макрель и ваху, акул и бонито,
молодых шурят и бурых дельфинов.
Те из рыбаков, кто не использовал сети, ставили длинные переметы Ч целые
мили переметов с наживкой на крючках через каждые несколько футов, что п
риводило к тем же результатам. Они убивали все без разбора и различия.
Дарлинг считал это равным массовому убийству.
Когда-то рыбная ловля вызывала у Випа чувство бодрости, признательности
и удивления богатством и разнообразием жизни.
Теперь же рыбная ловля заставляла его думать только о смерти.
* * *
Дарлингу и Майку потребовался час, чтобы нацепить приманку и установить
глубинную лесу. Дарлинг прицепил резиновый буй к кольцу на конце лесы и в
ыбросил его за борт, предоставив возможность дрейфовать по течению, в то
время как легкий ветерок двигал судно к юго-востоку.
Майк открыл банку польской ветчины и бутылку кока-колы, ушел на корму, усе
лся на крышке люка и еще немного провозился с мотором насоса.
Дарлинг отправился в рулевую рубку, он грыз яблоко и слушал радио, чтобы у
знать, выловил ли кто-нибудь где-нибудь что-нибудь. Один капитан сообщил,
что поймал акулу. Другой, сдающий лодки напрокат в районе мели Челлендже
ра, выловил несколько тунцов Алисона. Больше никто ничего не видел.
Солнце только начало склоняться к западу, когда они выбрали лесу. Они мен
ялись местами Ч один на лебедке, другой прощупывал лесу Ч и с надеждой о
бменивались догадками.
Ч Чувствуешь что-нибудь?
Ч Пара кроликов.
Ч Может, резиновая акула?
Ч Нет, крахмальная рыба.
Ч Я думаю, пара люцианов.
Ч А не хочешь ли...
На восемь крючков попались два небольших красных люциана с лопнувшими г
лазами и, из-за быстрого понижения давления, выдавленным через рот возду
шным пузырем. Дарлинг бросил их в ящик для наживки, посмотрел на небо, пото
м перевел взгляд на море. Ни одного плавника, ни одной кормящейся птицы. Пу
сто.
Ч Что ж, в таком случае к черту все это, Ч проговорил он, вытер руки о штан
ы и пошел заводить мотор.
Только Вип хотел войти в рубку, как услышал слова Майка:
Ч Посмотри вон туда.
Он указывал на южную часть неба.
С юга в направлении судна Випа летел вертолет военно-морского флота.
Ч Интересно, куда это он спешит? Ч проговорил Дарлинг.
Ч Никуда. Они никогда никуда не спешат. Кружат вокруг островов, чтобы нал
етать часы.
Ч Может быть.
Дарлинг помахал рукой, когда вертолет пролетел над ними и продолжил свой
путь на северо-запад. Возможно, Майк был прав. За исключением случайных п
оисковых и спасательных мероприятий, у морских летчиков было так мало ра
боты, что им приходилось летать туда-сюда вокруг островов только для тог
о, чтобы сохранить свое мастерство и набрать летные часы.
Но этот пилот летел не бесцельно, он направлялся к северу в безграничное
пространство, и притом на приличной скорости.
Ч Не знаю, Ч сказал Дарлинг. Ч Если только он не опаздывает на ужин в Но
вую Шотландию, я бы сказал, что он выполняет очень важное задание.
Дарлинг повернулся к рулевой рубке и снял радиомикрофон:
Ч Хьюи-один... Хьюи-один... Хьюи-один, это «Капер», отвечайте.
7
В ту пятницу лейтенант Маркус Шарп бросал мячи в баскетбольную корзину,
воображая, что играет один на один с Ларри Бёрдом, когда дежурный офицер п
озвал его и сообщил, что летчик компании «Бритиш эйруэйз» по пути в Майам
и над океаном в двадцати милях к северу от Бермуд поймал аварийный сигна
л.
Летчик не видел на море ничего, сказал дежурный офицер, это и неудивитель
но, учитывая, что скорость самолета над океаном Ч свыше шестисот миль в ч
ас. Но сигнал по сверхчастотному радио был громким и ясным. Кто-то попал в
беду.
Парни на радиовышке военно-морской базы связались с Майами, Атлантой, Ро
ли, Даремом, Балтимором и Нью-Йорком, чтобы выяснить, опаздывают ли какие-
нибудь самолеты. Затем дежурный офицер вызвал Бермуду, чтобы узнать, ест
ь ли сообщения о пропавших, опаздывающих или терпящих бедствие судах. Ка
залось, все обстояло отлично, но они не могли рисковать Ч они должны были
до конца проследить сигнал.
Пока дежурный офицер разыскивал второго пилота и ныряльщика-спасателя
и контролировал заправку горючим одного из вертолетов, Шарп быстро прин
ял душ, натянул летный костюм, записал координаты, сообщенные британским
пилотом, сунул плитку шоколада и жевательную резинку в карманы и побежа
л по бетонированной площадке к ожидавшему его вертолету.
Взлетая с аэродрома Киндли и делая вираж, чтобы взять курс на север, Марку
с Шарп впервые за многие недели почувствовал себя живым. Он воспрянул ду
хом. Пульс стал более четким, появился интерес; перед ним была цель, требую
щая сосредоточенного внимания. Что-то происходило, не что-то большое, не
то, что он назвал бы действием. Но это что-то все же было лучше, чем бездеяте
льное уныние, которое стало его повседневной жизнью.
Может быть, думал Шарп, корректируя курс на северо-запад, может быть, они д
ействительно отыщут кого-то в море, кого-то в опасности. Может быть, им даж
е придется совершить что-то... для разнообразия.
Проблема Шарпа заключалась не только в том, что ему было скучно. Она была б
олее сложной, значительно более сложной, чем просто скука. Его преследов
ало странное, неоформившееся ощущение, что он умирает, но не физически, а к
ак-то по-другому, менее ощутимо. Ему всегда были нужны приключения, он заи
грывал с опасностью, лучше всего ощущал себя, когда в жизни начинались пе
ремены, чувствовал, что не может выжить без них. И жизнь всегда давала ему
достаточно пиши для такого существования.
Вербовщик военно-морского флота в штате Мичиган понял потребность Шарп
а в активной жизни и сыграл на этом. Перед ним стоял паренек, который слома
л себе обе ноги Ч одну на лыжах, другую на параплане Ч и тем не менее прод
олжал увлекаться обоими видами спорта; профессиональный ныряльщик со с
кубой с четырнадцатилетнего, возраста, героем которого был не Жак-Ив Кус
то, а Питер Гимбел Ч человек, сделавший первые подводные фильмы о больши
х белых акулах и об останках лайнера «Андреа Дориа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Но что приводило его в настоящую ярость, вызывало стыд и отвращение, так э
то изменения, которые он наблюдал на Бермудах последние двадцать лет. По
его подсчетам, Бермуды были загублены всего лишь за время жизни домашней
кошки.
В конце шестидесятых и начале семидесятых годов Вип все еще мог выйти к р
ифам и выловить свой обед. Омары сидели под каждым камнем, тут и там сновал
и косяки скаровой рыбы, морских ангелов, спинорогов, рыб-хирургов, морски
х карасей, появлялись даже случайные окуни. Когда он работал над каким-ни
будь затонувшим кораблем, краснобородки зарывались в песок рядом с ним,
скаты носились по дну, и всегда существовала небольшая опасность, что ка
кой-нибудь близорукий губан куснет за ушную раковину. Несколько раз риф
овые акулы выгоняли Випа с места крушения корабля, откусывая кончики его
ласт.
Сразу за рифами, в более глубоких водах, водились целые колонии окуня. Оку
ни Нассау, пятнистые окуни, черные окуни, и время от времени попадались пя
тисотЧ или шестисотфунтовые океанические окуни. Были там мурены и тигр
овые акулы, бычьи акулы, люцианы. Плавая по поверхности, черепахи высовыв
али свои головы, как маленькие дети.
А каким наслаждением было просто-напросто выбросить волокушу и дрейфов
ать по течению! Ваху дрались с барракудами из-за наживки. Бониго и тунцы А
лисона кишели за кормой, морские щуки плавали вокруг волокуши, их спинны
е плавники разрезали воду, как косой, а большие быстрые океанические аку
лы проносились под судном и демонстрировали блестящую синеву своих спи
н.
В удачный день вылавливали тысячу фунтов мореного окуня и еще тысячу тун
ца, и отели с гордостью вносили в свое меню Ч как специальное лучшее блюд
о дня Ч свежую рыбу Бермуд.
Все это ушло. Некоторые отели все еще включали в меню бермудскую рыбу, но у
же без гордости, так как то, что они подавали (все, что осталось), было дрянью
, рыбой, которая выжила только потому, что никому не была нужна. Если рыбол
ов вылавливал окуня приличных размеров, это было событием, которое отмеч
алось в газетах.
Океан вокруг Бермуд находился на грани того, чтобы стать таким же безжиз
ненным, как водовороты на западе пролива Лонг-Айленд.
С горькой усмешкой выслушивал Дарлинг объяснения рыбаков. «Загрязнени
е!» Ч кричали они, а он на это отвечал: «Чушь собачья!»
Рыболовный промысел на Бермудах Ч и он считал, что знает, он чувствовал, ч
то может доказать это документально, Ч погубили сами рыбаки. Не только б
ермудские рыбаки, но рыбаки вообще, рыбаки как вид. Люди. Люди, которым был
о мало просто зарабатывать на жизнь, они хотели выбить большую деньгу, об
ращаясь с океаном, как будто он был бездонной шахтой, из которой можно бес
конечно извлекать прибыль. Дарлинг даже придумал для таких людей научно
е название: хомо задницус.
Ну что ж, они желали выбить большую деньгу, вот они все и выбили, только, кон
ечно, не так, как ожидали.
И главным злодеем во всей этой драме были снасти, которые изобрели люди,
Ч ловушки для рыб.
В давние времена рыбаки именно рыбачили с обыкновенной удочкой, и их уло
в был ограничен их выносливостью. Они прекращали ловлю, когда падали от и
знеможения, когда их распухшие руки напоминали связку сосисок.
Затем кто-то придумал опускать в воду проволочные клети с приманкой вну
три и буями на поверхности. Рыба заходила внутрь и, благодаря конструкци
и ловушки, не могла найти обратного выхода.
Вскоре все начали пользоваться клетями в таком количестве, в каком хотел
и. Предполагалось, что должно существовать какое-то ограничение, но никт
о не обращал на это внимания.
Вот это были уловы! Люди ловили так много рыбы, что выбрасывали уже дохлую
и еще издыхающую Ч все, кроме самой лучшей. И если цена на рыбу понижалась
Ч ничего страшного, они просто увеличивали улов.
Дарлинг никогда не пользовался ловушками, они ему не нравились не из при
нципов высокой морали, но потому, что для него ловушки не являлись рыбной
ловлей, они были лишь убийством и средством сорвать большой куш, соверше
нно не представляющим для него интереса. Вип считал, что, если способ зара
батывания на жизнь не представляет для вас интереса, следует найти друго
й способ. Он не желал окончить свои дни, сидя во дворе с кошкой на коленях, а
птичкой Ч на плече и рассказывая гостям, что прожил долгую жизнь, ненави
дя в ней каждую минуту.
Первая проблема с ловушками состояла в том, что они слишком хорошо выпол
няли свою работу. Они вылавливали все: крупное, мелкое, молодое, старое, по
лное икрой Ч все, что угодно. Рыбак забрасывал обыкновенную удочку и мог
выбирать свой улов: выпускать обратно в море рыбу, которая была слишком м
елкой, или слишком молодой, или слишком набитой икрой, или просто потому, ч
то это было не то, что он хотел поймать. Но с ловушками дело обстояло иначе.
Когда рыба находилась в клети в течение нескольких дней, она была сдавле
на со всех сторон, помята, перепугана, поцарапана и пострадала от других р
ыб и от самой клетки. Она имела слабые шансы выжить, даже если бы рыбаки по
беспокоились выпустить ее на волю, что большинству из них просто не прих
одило в голову.
Второй проблемой были пропавшие ловушки. Оторвется ли буй, перетрется ли
трос, или штормовое море вытолкнет ловушку за край рифа в глубокие воды и
она погрузится на дно, став недосягаемой, она тем не менее будет продолжа
ть убивать. Рыбы внутри ее погибнут и станут приманкой для других рыб, кот
орые войдут в клеть, будут пойманы и погибнут, став приманкой для других, и
так во веки веков, аминь.
У всех имелись «лекарства» от этой болезни. Рыбаки пробовали использова
ть биоразлагающиеся тросы, которые закрывали дверцы ловушек, и даже биор
азлагающиеся дверцы на тот случай, если ловушка потеряется. Тогда со вре
менем материал сгниет, дверца откроется и рыба сможет выйти. Но «со време
нем» так долго не наступало, что целые поколения животных могли быть уни
чтожены прежде, чем дверцы магически раскроются.
Дарлинг обнаруживал на дне потерянные ловушки, которые напоминали ваго
н метро в Токио в час пик: битком набитые всем, чем угодно, Ч от угрей до ск
аровой рыбы, от осьминогов до крабов. Их вид ужасал и приводил Випа в ярост
ь, оттого что, хотя он и не был сентиментален по поводу смерти, эта смерть б
ыла совершенно бессмысленна, она была просто предельным расточительст
вом людей. Не однажды он останавливал свое судно и терял время и деньги, ны
ряя вниз, к глубинным ловушкам, отрезая плавающие тросы и перекусывая но
жницами для проволоки дверцы клетей. Отупевшие, замученные, раненые плен
ники Ч некоторые с ободранной чешуей, другие с открытыми ранами, получе
нными в яростных сражениях, Ч медлили внутри уже открытых ловушек, как б
удто не в состоянии поверить внезапному счастью. И только когда Вип отод
вигался в сторону, они, казалось, воспринимали какой-то беззвучный намек
и вырывались на свободу.
Наконец в 1990 году, с опозданием почти на десять лет, бермудские власти запр
етили рыбную ловлю ловушками и расплатились с семьюдесятью восемью ком
мерческими рыбаками островов, как считал Дарлинг, достаточно щедро, хотя
рыбаки бурно выражали недовольство тем, что суммы слишком ничтожны и он
и не смогут компенсировать потерю богоданного права.
Ханжеские вопли по поводу потери прав взбесили Дарлинга. Какие права? Гд
е это написано, что человек имеет право убивать всю рыбу на Бермудах? Если
рассуждать подобным образом, думал он, ограбление банков должно быть защ
ищаемой профессией. Если человек имеет право кормить свою семью и если т
о, что он делает, стоит страховой компании нескольких сотен тысяч доллар
ов в год, что ж, это цена свободы.
Теперь, когда ловушки были вне закона, появилась надежда, что рыба вернет
ся, но Дарлинг очень сомневался в этом.
В отличие от Бермуд, Багамы представляли собой цепь из семи сотен остров
ов, у которых была возможность восполнять друг друга, если вокруг того ил
и другого острова рыба оказывалась истреблена. Однако казалось, что неко
торые багамцы с более дьявольским упорством, нежели бермудцы, стремилис
ь погубить сами себя. Они занялись рыбной ловлей при помощи клорокса: нак
ачайте немного этой дряни на риф, и вся рыба, все омары выйдут на открытое
место, где их легко подобрать. Конечно, клорокс убивает риф Ч весь и навсе
гда. Но человек должен зарабатывать на жизнь.
Бермуды были одинокими скалами вдали от всего остального мира. То, что су
ществовало на них, то и существовало, а чего не было, никогда и не могло поя
виться.
И как будто оттого, что человек трудился недостаточно быстро, чтобы прев
ратить острова в голую пустыню, природа вдруг наносит Бермудам свой унич
тожающий удар. У Дарлинга был приятель, Маркус Шарп, служивший на военно-м
орской базе США. Он немного разбирался в метеорологии и показал Випу дан
ные Национальной администрации по океану и атмосфере, которая делала за
ключение, что температура воды вокруг Бермуд повысилась на два градуса з
а последние двадцать лет.
Некоторые ученые утверждали, что это является следствием выжигания джу
нглей Амазонки и сгорания слишком большого количества ископаемого топ
лива. Другие считали, что это является частью естественного ритма, подоб
ного наступлению и отступлению ледникового периода. Но причина была не с
толь важна, как сам факт: это происходило.
Для человека, живущего в городе, два градуса могли ничего не значить. Для к
ораллов в море они означали разницу между жизнью и смертью. Десять проце
нтов кораллов Бермуд уже погибли. Дарлинг каждый день видел свидетельст
ва этому Ч пятна выбеленных рифов. Если десять процентов превратятся в
двадцать, если затем все кораллы исчезнут, Бермуды постепенно размоются
, потому что кораллы Ч это щит островов, закрывающий их от открытого океа
на.
Коралловые полипы оказались далеко не единственными животными, на кото
рых сказалось повышение температуры. Некоторые существа исчезли, други
е ушли на большую глубину, а неожиданно появились новые. Например, новые м
икроскопические черви или вши, которые жили в песке. Когда ныряльщики за
девали песок, черви высвобождались, прицеплялись к коже человека и вгрыз
ались в нее. Они выделяли яд, вызывавший гноящиеся раны и адский зуд, котор
ый длился неделю.
И последней лошадью в тройке разрушителей были иностранцы. Пока бермудц
ы убивали рыбу на рифах, японцы и корейцы приканчивали глубоководные вид
ы. Они выходили в море каждый день, устанавливали сети длиной в тридцать м
иль для перехвата мигрирующей рыбы.
Они вылавливали все Ч тунца и морскую щуку, макрель и ваху, акул и бонито,
молодых шурят и бурых дельфинов.
Те из рыбаков, кто не использовал сети, ставили длинные переметы Ч целые
мили переметов с наживкой на крючках через каждые несколько футов, что п
риводило к тем же результатам. Они убивали все без разбора и различия.
Дарлинг считал это равным массовому убийству.
Когда-то рыбная ловля вызывала у Випа чувство бодрости, признательности
и удивления богатством и разнообразием жизни.
Теперь же рыбная ловля заставляла его думать только о смерти.
* * *
Дарлингу и Майку потребовался час, чтобы нацепить приманку и установить
глубинную лесу. Дарлинг прицепил резиновый буй к кольцу на конце лесы и в
ыбросил его за борт, предоставив возможность дрейфовать по течению, в то
время как легкий ветерок двигал судно к юго-востоку.
Майк открыл банку польской ветчины и бутылку кока-колы, ушел на корму, усе
лся на крышке люка и еще немного провозился с мотором насоса.
Дарлинг отправился в рулевую рубку, он грыз яблоко и слушал радио, чтобы у
знать, выловил ли кто-нибудь где-нибудь что-нибудь. Один капитан сообщил,
что поймал акулу. Другой, сдающий лодки напрокат в районе мели Челлендже
ра, выловил несколько тунцов Алисона. Больше никто ничего не видел.
Солнце только начало склоняться к западу, когда они выбрали лесу. Они мен
ялись местами Ч один на лебедке, другой прощупывал лесу Ч и с надеждой о
бменивались догадками.
Ч Чувствуешь что-нибудь?
Ч Пара кроликов.
Ч Может, резиновая акула?
Ч Нет, крахмальная рыба.
Ч Я думаю, пара люцианов.
Ч А не хочешь ли...
На восемь крючков попались два небольших красных люциана с лопнувшими г
лазами и, из-за быстрого понижения давления, выдавленным через рот возду
шным пузырем. Дарлинг бросил их в ящик для наживки, посмотрел на небо, пото
м перевел взгляд на море. Ни одного плавника, ни одной кормящейся птицы. Пу
сто.
Ч Что ж, в таком случае к черту все это, Ч проговорил он, вытер руки о штан
ы и пошел заводить мотор.
Только Вип хотел войти в рубку, как услышал слова Майка:
Ч Посмотри вон туда.
Он указывал на южную часть неба.
С юга в направлении судна Випа летел вертолет военно-морского флота.
Ч Интересно, куда это он спешит? Ч проговорил Дарлинг.
Ч Никуда. Они никогда никуда не спешат. Кружат вокруг островов, чтобы нал
етать часы.
Ч Может быть.
Дарлинг помахал рукой, когда вертолет пролетел над ними и продолжил свой
путь на северо-запад. Возможно, Майк был прав. За исключением случайных п
оисковых и спасательных мероприятий, у морских летчиков было так мало ра
боты, что им приходилось летать туда-сюда вокруг островов только для тог
о, чтобы сохранить свое мастерство и набрать летные часы.
Но этот пилот летел не бесцельно, он направлялся к северу в безграничное
пространство, и притом на приличной скорости.
Ч Не знаю, Ч сказал Дарлинг. Ч Если только он не опаздывает на ужин в Но
вую Шотландию, я бы сказал, что он выполняет очень важное задание.
Дарлинг повернулся к рулевой рубке и снял радиомикрофон:
Ч Хьюи-один... Хьюи-один... Хьюи-один, это «Капер», отвечайте.
7
В ту пятницу лейтенант Маркус Шарп бросал мячи в баскетбольную корзину,
воображая, что играет один на один с Ларри Бёрдом, когда дежурный офицер п
озвал его и сообщил, что летчик компании «Бритиш эйруэйз» по пути в Майам
и над океаном в двадцати милях к северу от Бермуд поймал аварийный сигна
л.
Летчик не видел на море ничего, сказал дежурный офицер, это и неудивитель
но, учитывая, что скорость самолета над океаном Ч свыше шестисот миль в ч
ас. Но сигнал по сверхчастотному радио был громким и ясным. Кто-то попал в
беду.
Парни на радиовышке военно-морской базы связались с Майами, Атлантой, Ро
ли, Даремом, Балтимором и Нью-Йорком, чтобы выяснить, опаздывают ли какие-
нибудь самолеты. Затем дежурный офицер вызвал Бермуду, чтобы узнать, ест
ь ли сообщения о пропавших, опаздывающих или терпящих бедствие судах. Ка
залось, все обстояло отлично, но они не могли рисковать Ч они должны были
до конца проследить сигнал.
Пока дежурный офицер разыскивал второго пилота и ныряльщика-спасателя
и контролировал заправку горючим одного из вертолетов, Шарп быстро прин
ял душ, натянул летный костюм, записал координаты, сообщенные британским
пилотом, сунул плитку шоколада и жевательную резинку в карманы и побежа
л по бетонированной площадке к ожидавшему его вертолету.
Взлетая с аэродрома Киндли и делая вираж, чтобы взять курс на север, Марку
с Шарп впервые за многие недели почувствовал себя живым. Он воспрянул ду
хом. Пульс стал более четким, появился интерес; перед ним была цель, требую
щая сосредоточенного внимания. Что-то происходило, не что-то большое, не
то, что он назвал бы действием. Но это что-то все же было лучше, чем бездеяте
льное уныние, которое стало его повседневной жизнью.
Может быть, думал Шарп, корректируя курс на северо-запад, может быть, они д
ействительно отыщут кого-то в море, кого-то в опасности. Может быть, им даж
е придется совершить что-то... для разнообразия.
Проблема Шарпа заключалась не только в том, что ему было скучно. Она была б
олее сложной, значительно более сложной, чем просто скука. Его преследов
ало странное, неоформившееся ощущение, что он умирает, но не физически, а к
ак-то по-другому, менее ощутимо. Ему всегда были нужны приключения, он заи
грывал с опасностью, лучше всего ощущал себя, когда в жизни начинались пе
ремены, чувствовал, что не может выжить без них. И жизнь всегда давала ему
достаточно пиши для такого существования.
Вербовщик военно-морского флота в штате Мичиган понял потребность Шарп
а в активной жизни и сыграл на этом. Перед ним стоял паренек, который слома
л себе обе ноги Ч одну на лыжах, другую на параплане Ч и тем не менее прод
олжал увлекаться обоими видами спорта; профессиональный ныряльщик со с
кубой с четырнадцатилетнего, возраста, героем которого был не Жак-Ив Кус
то, а Питер Гимбел Ч человек, сделавший первые подводные фильмы о больши
х белых акулах и об останках лайнера «Андреа Дориа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33