...Потому что эти проклятые ленты запустили в меня свои когти. Они не
допускают колебаний, они до обалдения, до чертиков убеждены, и ничто и
никогда в мире...
...Вот почему мы никогда не решаем сами. Мы знаем нечто, не
подлежащее сомнению, чего обычные люди не знают. Вот в чем загвоздка...
Лодка ударилась обо что-то, и палубу встряхнуло; моментально вспотев,
Грант быстро и неистово вертанул штурвал, выправляя курс.
В самом деле идиот. Он внезапно все понял, и едва не сделал в лодке
дыру, что как раз и случалось с обычными людьми, как сказал бы Джастин,
или любой другой. Его мозг работал четко или его занесло в супердрайв,
потому что он внезапно ощутил, каково это - быть обычным человеком и вдруг
оказаться идиотом как раз в момент осознания всего. Нужно проглотить
сомнения и просто идти вперед, как часто советовал ему Джордан. Сомнения -
это не от лент. Они от жизни, сынок. Вселенная не рухнет, если ты
потерпишь неудачу. Она не рухнет, даже если ты свернешь себе шею. Это
произойдет только с твоим собственным миром. Ты понимаешь это?
Мне кажется, да, ответил он тогда. Но это была ложь. До сих пор, пока
это внезапно не прояснилось. Я свободен, подумалось ему. Здесь, пока я не
добрался до Крюгера, я свободен, я сам собой распоряжаюсь, впервые в
жизни. И следом за этим подумал: я не уверен, что мне это нравится.
Идиот. Очнись. Обрати внимание. О, Господи, неужели это возвращается
самолет?
Потому что внезапно позади показался свет.
Лодка. О Боже, о Боже, там позади лодка.
Он сильно надавил на регулятор газа. Лодка, задрав нос, рванулась по
реке. Он включил огни. Они засияли на черной воде, струи которой
закручивались водоворотами; берега, лежащие ближе, чем берега Волги,
заросшие жутким нагромождением плакучих ив - деревьев, норовящих
развалиться от старости и от гнили, деревьев, сбрасывающих огромные
корявые колоды в Волгу. Они куда опаснее для судоходства, чем скалы, так
как постоянно плавают.
Лучше уж зажечь огни, рассудил он, чем мчаться вслепую.
Но те, позади, могут быть вооружены. И на катере, более мощном, чем
его лодка. Он, правда, был бы удивлен, если бы в Моривилле имелось
что-нибудь, на чем можно было его догнать, и даже поражен до глубины души,
- подумал он, ощущая в душе холодный комок страха, заметив, что они
исчезли за поворотом реки, а затем появились снова в боковом зеркальце.
Может быть, это лодка с климатической станции, возможно, что на самом
конце Резьюн есть лодки. Он не знал.
После того короткого взгляда он снова стал смотреть только вперед,
туда, куда плывет лодка. "Посередине фарватера", - предупреждал его
Джастин. Джастин, по крайней мере, ходил на лодке до Моривилля и обратно,
а также до десятой климатической; кроме того, он разговаривал с людьми в
Моривилле, которые плавали по реке до самого Новгорода.
Беседу вел Джастин, а Грант обращал внимание главным образом на ту
часть, которая касалась Новгорода, потому что именно это его интересовало.
Они с Джастином обсуждали, как они когда-нибудь возьмут лодку и отправятся
туда - просто покататься по реке.
Он пугливо обогнул топляк, плывущий с высоко задранной веткой.
Черт возьми, это же целое дерево. Он увидел в свете фар лодки стоящую
стеной растопыренную щетку его корней и отчаянно повернул еще больше в
сторону.
Господи, если такая штука вдруг повернется боком - и носом в нее...
Он продолжал движение.
А сзади - свет так и держится, и он увидел справа сияющие огни, как и
обещал Джастин. Сердце на миг замерло, когда забилось снова, появилась
мысль: "Засада", - потому что все казалось ловушками, все было враждебным.
Однако, они находились слишком высоко, и их было слишком много: огни,
мерцавшие за занавесом плакучих ив и огни, горевшие высоко над рекой,
огни, на вершинах холмов помаргивающие красным и предупреждающие летчиков
о высоких климатических башнях.
Теперь он почувствовал слабость в коленях, и руки задрожали. Когда он
оглянулся, то не заметил света позади, и тут ему в первый раз пришла мысль
положить записку Джастина в карман, забрать листок, который находится под
ним - на тот случай, если кто-то вернет лодку в Резьюн.
Он сбавил газ, стараясь найти какую-нибудь пристань, встревоженный
оттого, что пятно света залило низкую ржавую стену на берегу. А следом -
еще одно светлое пятно.
Баржи, внезапно догадался он. Ведь это был шахтерский поселок. Это
были баржи для руды, не такие большие, как те, которые приходили с севера;
однако все вокруг и было портом; и нашлось местечко, куда могла
приткнуться носом маленькая лодка, и был там трап, ведущий с нижней
пристани на верхнюю, и это означало, что он добрался до цивилизации и
можно бы разгерметизироваться: но он не делал этого. Он не подумал, что
следует воспользоваться радио, поскольку Джастин ничего об этом не
говорил; и в любом случае, он не знал, как это сделать. Он просто снова и
снова подавал гудок, пока кто-то не включил на пристани свет, и не
показались люди, чтобы посмотреть, что это явилось к ним с реки.

- Тебе звонят по телефону, - проговорил Монитор, и Джастин очнулся от
сна, в который незаметно для себя погрузился, и обнаружил, что он всю ночь
пролежал, скорчившись на диване в гостиной; звук заставил его приподняться
на локоть, затем на руку, а когда Монитор ответил, встать на ноги.
- Я здесь, - сказал он громко Монитору и услышал, как тот передает
абоненту:
- Джастин здесь. Минутку, пожалуйста.
Он потер лицо, коловшееся редкой щетиной, и глаза, видевшие нечетко.
- Я здесь, - сказал он, ожидая самого худшего, сердце ухало так
сильно, что это даже причиняло боль.
- Доброе утро, - обратилась Ари к нему. - Извини, что побеспокоила
тебя в этот час, Джастин, но где Грант?
- Я не знаю, - ответил он. Время. Который час? Он протер глаза и
попытался их сфокусировать на расплывающихся цифрах часов на стенной
консоли. Пять утра. К этому времени он должен быть у Крюгера. Должен. - А
что? Он разве не там? - Он поглядел на арку, где лампы были все еще
включены, где стояла нетронутая постель Гранта, как доказательство того,
что все было на самом деле, Грант уехал и все, что он помнил,
действительно произошло.
Нам это не сойдет с рук просто так.
- Джастин, я хочу, чтобы сегодня первым делом ты поговорил со мной.
- Да-а? - Его голос сорвался. Слишком рано. Он дрожал.
- В восемь-ноль-ноль. Как придешь. В лабораторию первого крыла.
- Хорошо, сира.
Связь прервалась. Джастин потер лицо и сильно зажмурился, стиснул
зубы. Он почувствовал себя так, как будто заболевал.
Он подумал о том, чтобы позвонить отцу. Или сходить к нему.
Но Ари предоставляла ему широчайшие возможности для этого; и,
возможно, именно такого поступка от него ожидали, или, может быть, Ари
пыталась только навести его на мысль, что именно этого ожидают от него,
чтобы он уклонился от такого решения. Пытаться "вычислить" ее было все
равно, что пытаться "вычислить" его отца.
А он пытался сделать и то, и другое.
Он приготовил себе завтрак - тост без масла и сок - все, что ему
удалось запихать в сопротивляющийся желудок. Он принял душ, оделся и
принялся бродить по квартире, занимаясь мелочами, потому что оставалось
еще так много времени, еще чертовски долго ждать.
Это делалось намеренно. Он знал, что это так. Она все делала с
какой-то целью.
Может быть, Гранта уже схватила полиция.
Может быть, его уже вернули в Резьюн.
Может быть, он мертв.
Ари собирается выплеснуть что-то на него, извлечь из него какую-то
реакцию и записать ее. Он подготовил себя ко всему, что бы она ни сказала,
даже к самому худшему; он подготовил себя к тому, чтобы, если понадобится,
сказать: Я не знаю. Он ушел. Я решил, что он пошел к тебе. Откуда я мог
знать? Он никогда не делал ничего подобного.
В семь сорок пять он вышел из квартиры и на лифте спустился в главный
зал, миновал охрану первого крыла, прошел к своему кабинету, отпер дверь,
включил свет - все, как обычно. Он прошел по коридору, где Джейн Страссен
уже была в своем кабинете, и кивнул ей, здороваясь. Обогнул угол и
спустился по ступенькам вниз в лабораторную секцию в самом конце здания.
С помощью карточки-ключа он разблокировал замок на белых дверях и
проник в коридор, куда выходили закрытые двери нескольких небольших
кабинетов. Дальше двойные двери вели в темную лабораторию первого крыла, и
запах спирта, прохлада и сырость напоминали ему о первых студенческих
днях, проведенных здесь. Сводчатая дверь в просторную криогенную
лабораторию слева была открыта настежь, через нее падал яркий свет.
Он отпустил наружную дверь, которая тут же закрылась, и услышал
голоса. Флориан вышел из тяжелой двери лаборатории.
Студенты часто бывали здесь, техники также постоянно ходили тут взад
и вперед: первая лаборатория была старая, ее потеснили более современные
сооружения в корпусе "Б", но она была еще в ходу. Исследователи
по-прежнему пользовались ею, предпочитая ее дальним прогулкам туда-сюда по
огромным помещениям "Б"; предпочитая старое ручное оборудование
современному, более автоматизированному. Раньше Ари много времени
проводила здесь. В этой лаборатории холода она хранила значительную часть
результатов своей работы; он давно понял, что здесь самое удобное
хранилище для этого.
Проект Рубина, подумал он. Прежде его приводило в недоумение ее
присутствие здесь, когда у Ари не было необходимости все делать самой,
когда у нее были отличные техники, выполнявшие кропотливую работу. Теперь
его недоумение рассеялось.
Я хотела бы сама понаблюдать весь процесс - просто стремление снова
ощутить себя в работе. Возможно, речь об исследовательском самолюбии...
Эта ситуация снова имела личный оттенок, такой ситуации он уже
несколько недель пытался избежать.
- Сира ожидает тебя, - сказал Флориан.
- Спасибо, - откликнулся он будничным тоном. - А ты не знаешь, по
поводу чего?
- Я полагаю, что ты знаешь сам, сир, - ответил Флориан. Взгляд его
темных непроницаемых глаз скользнул к двери лаборатории холода. - Ты
можешь войти. Сира, Джастин Уоррик пришел.
- Отлично, - донесся голос Ари.
Джастин подошел к открытой двери в вытянутое помещение лаборатории,
где Ари, сидя на винтовой табуретке перед стойкой, работала на одном из
старомодных сепараторов.
- Проклятье, - прокомментировала она, не поднимая глаз. - Я не верю
этому. Надо бы взять другой из "Б". Я не собираюсь все так оставить. - Она
подняла глаза в тот момент, когда он отпустил дверь, и взмах ее руки
испугал его. Тут он понял, что подвинул дверь, подскочил к ней и толкнул
ее обратно, устанавливая на место, расстроенный своей юношеской
неловкостью, которая смущала его как раз тогда, когда он в наибольшей
степени нуждался в самообладании.
- Чертово устройство, - пробурчала Ари. - Это дурацкое крохоборство
Джейн - дверь такая, что только коснись, и все болтается. Ну, как дела?
- Все в порядке.
- Где Грант?
Его сердце уже вовсю колотилось. Но забилось еще сильнее, и он
заставил его притормозить.
- Я не знаю. Я думал, что он с тобой.
- Конечно, ты так думал. Грант прошедшей ночью украл лодку. Испортил
другую. Служба безопасности проследила его до Крюгера. Что ты об этом
знаешь?
- Ничего. Совершенно ничего.
- Конечно, нет, - она повернулась на табурете. - Твой приятель все
сам спланировал.
- Я думаю, что так. Грант очень способный. - Все шло слишком легко.
Ари была способна на большее, на гораздо большее. Он не позволял себе
расслабиться, как будто мощное течение быстро несло его к пропасти.
Флориан оставался снаружи. Свидетелей ее словам не было - или ее приказам.
Там на дверях был замок. И где-то здесь вполне может находиться работающий
магнитофон. - Я думаю, что он сказал бы тебе.
Ари щелкнула языком.
- Ты хочешь взглянуть на рапорты охранников? Вы вместе вышли прошлой
ночью. А вернулся ты один.
- Я искал Гранта. Он сказал, что пошел попросить у соседей сумку. И
больше не возвращался.
Брови Ари поползли вверх.
- О, продолжай.
- Прошу прощения. Но я искал Гранта.
- Ты меня разочаровал. Я ожидала большей изобретательности.
- Я рассказал тебе все, что знаю.
- Послушай меня, мой друг. То, что ты совершил, - это воровство, ты
это знаешь? Ты знаешь, что происходит, когда Резьюн выдвигает обвинения.
- Да, - ответил он, стараясь быть спокойным настолько, насколько мог.
- Я думаю, что знаю.
- Мы - не Сайтиин.
- Я знаю.
- Ты очень самонадеян. Почему?
- Потому что ты не собираешься выдвигать обвинения.
- Ты готов поручиться?
От него ждали реакции. Он улыбнулся ей. Он до такой степени держал
себя в руках, даже не зная, находится ли Грант в ее власти.
- Я ставлю на это, - сказал он твердо. - Ты получила меня. Ты не
получишь Гранта. Пока все будет в порядке со мной и моим отцом, Грант
будет молчать, и мы все будем довольны.
- Потому ты остался в тылу.
Так вот что тревожило ее. Иррациональный поступок.
Он улыбнулся шире; малый, тайный успех, в одиночку, на ее территории.
- Одному из нас это было нужно. Чтобы уверить тебя, что до поры до
времени мы будем молчать.
- Разумеется. Это Джордан спланировал?
На это он отреагировал. Он знал, что не сдержался. Похвала застала
его врасплох.
- Нет, - ответил он.
- Значит - ты, - Ари выдохнула усмешку, и ему это не понравилось,
даже не смотря на то, что все движения ее тела, ее спина, покачивающаяся
вместе со спинкой стула, ее печальная улыбка - все свидетельствовало об
удивлении.
Ари разыгрывала свои реакции так же, как и его отец, со всем своим
талантом, от начала до конца.
Он должен этому научиться. И он безразлично пожал плечами.
- Это в самом деле очень хорошо, - сказала Ари. - Но тебе пришлось
так много возложить на Гранта.
Он мертв, подумалось ему, в попытке подготовить себя к самому
худшему, что она может произнести. Она может и солгать.
- Я доверяю ему, - сказал он.
- Знаешь ли, в твоем плане имеется прокол?
- Какой?
- Джордан. Ему это действительно не понравится.
- Я поговорю с ним. - Он начал дрожать, холод от криогенных
установок, обдававший его, казалось, лишил его всякого тепла. Он
чувствовал, что весь его тщательно сохраняемый самоконтроль рассыпается, и
сделал отчаянную попытку перегруппироваться. Это была тактика, которой
отец научил его, это попеременное нагнетание напряжения и смягчения,
которым она пользовалась, наблюдая за такими мелочами, как расширение
глаз, или едва ощутимое напряжение мышц, как при беге с барьерами: вверх,
вниз, вверх, вниз; а когда он поймает ритм - что-нибудь неожиданное. Он
видел, что это приближается. Эта мысль помогла ему взять себя в руки, и он
улыбнулся ей: - Ему это понравится.
Он видел, как медленная улыбка разливается по лицу Ари, то ли ему
очко, то ли намеренное опускание забрала, чтобы навести его на такую
мысль.
- У тебя, действительно, есть самообладание, - сказала Ари. - И ты
совсем не нахальный, ведь так? Противный, упрямый мальчишка, ты в самом
деле не знаешь, что все козыри у тебя в руках, но надо отдать тебе
должное, это был хороший маневр. Хотя чертовски трудно будет повторить.
- Мне нет нужды уезжать, пока мой отец здесь.
- Ну, теперь это становится проблемой, не так ли? И как мы собираемся
развязывать этот узелок? Ты уже придумал? Расскажи мне, как все сработает,
когда придет время Джордану покинуть это место. Мне очень интересно.
- Может быть, ты мне что-то предложишь.
Лицо Ари расплылось в улыбке:
- Изумительно. Ты был так спокоен. Что ты делал, пытался изменить
тестовые таблицы?
- Судя по всему, ты сама можешь определить это.
- О, дерзишь! - она открыто засмеялась. - Ты в самом деле способный.
Ты научил меня кое-чему. В моем возрасте я ценю это. Тебе очень нравится
Грант. Очень нравится. - Она облокотилась на лабораторный стол, серьезно
глядя на него. - Позволь, дорогой, сказать тебе кое-что. Джордан тебя
любит - очень любит. Очень, очень сильно. Это сказывается на твоем
поведении. И я должна сказать, что он проделал изумительную работу с
Грантом. Дети нуждаются в таком воспитании. Но за это приходится серьезно
расплачиваться. Мы смертны. Мы теряем людей. И нам действительно больно,
когда задевают их, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47