Да, да, о вас и о вашем деле я слышал больше, чем вы предполагаете, и
память у меня хорошая - это уж моя особенность. Госпожа Харфлит, вы на
самом деле богаче, чем признались, по данному вам совету, и, повторяю,
просите меня о многом. Правосудие государи творить обязаны, и вы его
получите. Но обширные земли аббатства и земли Блосхолмской обители,
которые вы хотели бы вернуть вашим приятельницам монашкам, общее прощение
тем, кто, вступившись за вас, пролил кровь, отмена без соблюдения законной
формы приговора, вынесенного правомочным трибуналом, хотя бы даже этот
приговор и был неправильным, - все это за один лишь заем ничтожной суммы -
тысячи фунтов? Вы хорошо соблюдаете свою выгоду, леди Харфлит; мощно
подумать, что отцом вашим был какой-нибудь барышник, а не суровый Джон
Фотрел, так ловко вы торгуетесь со своим королем, когда он в нужде.
- Государь, государь, - прервала его вконец смущенная Сайсели, - у
меня больше ничего нет; земли мои разорил аббат Мэлдон, дом моего мужа
сожжен его солдатами, а целый годовой доход с моего имущества, если я его
все-таки получу, обещан...
- Кому?
Она колебалась.
- Кому? - загремел он. - Отвечайте, сударыня.
- Комиссару вашего королевского величества, доктору Ли.
- А, так я и думал, хотя, рассказывая о вас, гнусный мошенник об этом
умолчал.
- Драгоценности, доставшиеся мне от матери, заложены за ту самую
тысячу фунтов, а больше у меня нет.
- Очевидная ложь, госпожа Харфлит, ибо чем же вы платили Кромуэлу?
Даром он вас сюда не привел бы.
- О государь, государь, - вскричала Сайсели, падая на колени, - не
требуйте от беспомощной женщины, чтобы она предала тех, кто помог ей в ее
правом деле и в самой горькой нужде! Я сказала, что у меня ничего нет,
разве что эти драгоценности стоят дороже, чем мне самой известно.
- Верю, госпожа Харфлит. Хорошо мы все вас обчистили - не так ли? Но,
может быть, в конце-то концов вы в проигрыше не останетесь. Ну, а мастер
Смит работает ведь не за одно только спасибо?
- Государь, - сказал Джекоб, - это правда; я подражаю своим господам.
Драгоценности этой леди у меня в закладе, и я надеюсь кое-что заработать.
Однако, ваше величество, среди них имеется розовая жемчужина редкой
красоты, и, может быть, королеве было бы приятно носить ее. Вот она. - И
он положил жемчужину на стол.
- О, какая прелесть! - сказала Джен. - Никогда еще я ничего подобного
не видела.
- В таком случае рассматривай получше, женушка, ибо ты видишь ее в
последний раз. Когда нам нечем платить своим солдатам, чтобы удерживать на
голове корону и охранять свободу Англии от испанцев и римского папы, не
время дарить тебе каменья, которых я не купил. Возьмите эту драгоценность,
мастер Смит, и продайте ее за ту сумму, которую можно будет выручить у
евреев; сумму же эту добавьте к полученной мной тысяче фунтов, удержав в
свою пользу одну десятую за труды. Итак, госпожа Харфлит, вы купили
благоволение короля, и это святая правда, ибо, в отличие от многих других,
я никогда не лгу. А, вот и Кромуэл. Милорд, вы не торопились.
- Ваша светлость, тот священник едва не помешался от страха и
воображает, что попал в ад; мне пришлось обождать, пока не явился врач.
- Теперь, когда вы ушли, он наверняка почувствует себя лучше.
Бедняга, если ряженый черт так напугал его, что он будет делать, когда ему
придется иметь дело с настоящими? Так вот, Кромуэл, я обдумал это дело и
подпишу ваши бумаги, все до единой. Госпожа Харфлит рассказала мне, как вы
постарались для нее, и притом задаром. Я очень доволен, Кромуэл, потому
что порою удивлялся - как это вы богатеете, подобно вашему учителю Уолси?
А он-то брал взятки, Кромуэл!
- Государь, - ответил тот тихим голосом, - с миледи поступили
жестоко, и это вызвало во мне жалость!..
- Так же как и в нас, причем мы разбогатели на тысячу фунтов и на
стоимость одной жемчужины. Ну как, все пять документов подписаны? Возьмите
их, мастер Смит, поскольку леди Харфлит ваша клиентка, и тщательно
проверьте сегодня вечером. Если окажется какая-нибудь ошибка или упущение,
даю вам свое королевское слово - все будет исправлено. Вот наш приказ -
заметьте себе, Кромуэл, когда наступит момент осуществить на деле все, о
чем здесь идет речь касательно прощений, пожалований и восстановлений в
правах, - осуществлено это должно быть незамедлительно.
Под бумагами вы и свою подпись поставьте здесь же, при мне. Никаких
поборов ни в открытую, ни тайно никому больше не дозволяется изымать ни с
леди Харфлит, каковую отныне, в знак особой нашей милости, мы жалуем и
именуем владетельницей Блосхолма, ни с ее супруга или сына. Комиссар Ли
обязан под соответственную расписку внести в нашу казну всю сумму или
суммы, которые могла ему посулить указанная госпожа Харфлит. Запишите все
это, милорд Кромуэл, и проследите за тем, чтобы слово мое было выполнено,
я с вас спрошу.
Вельможа поспешно повиновался, ибо во взгляде короля он прочел нечто,
нагнавшее на него страх. Королева же, увидев, как вожделенная жемчужина
исчезла в кармане Джекоба, вернула ребенка Сайсели и, не сказав королю на
прощанье ни слова и даже не поклонившись, вышла в сопровождении своей
фрейлины из комнаты и хлопнула за собой дверью.
- Ее милость гневается из-за того, что эта жемчужина, ваша жемчужина,
леди Харфлит, ей не досталась, - сказал Генрих, добавив с сердитым
ворчанием: - Клянусь богом! Как смеет она куражиться надо мною, когда я
весь поглощен куда более важными делами! Ого, Джен Сеймур нынче королева и
желает, чтобы об этом знал весь свет. Ну, а что превращает женщину в
королеву? Прихоть короля и золотая корона на голове, а корону может снять
та же рука, которая надела ее, да еще с головой и всем прочим в придачу,
если так просто не снимется. И где тогда королева? Чума на всех баб и на
все, что заставляет нас к ним тянуться! Госпожа Харфлит, вы, надеюсь, со
своим супругом так обращаться не станете? Вы ведь никогда не были при
дворе иначе я бы вас помнил. Что ж, может быть, так для вас лучше, и
именно потому-то вы и остались милой и кроткой.
- Если я кротка, государь, то этому научило меня горе; я ведь много
страдала и даже теперь еще не знаю, жена я или вдова, а с мужем прожила
всего одну неделю.
- Вдова? Если вы овдовели, то приходите ко мне, и я найду вам супруга
еще познатнее вашего. С такой внешностью и состоянием, как у вас, это
будет нетрудно. Ну, не плачьте, я верю, что этот счастливец жив и
возвратится порадовать вас и послужить своему королю. И, во всяком случае,
надеюсь, что он не станет орудием Испании и папистским интриганом.
- Если бог даст, он будет так же верно служить вашей милости, как
служил мой убитый отец.
- Мы знаем это, леди. Вы когда-нибудь кончите марать бумагу, Кромуэл?
Предстоит еще заседание совета, а потом надо поужинать и сказать на сон
грядущий два слова ее милости. Ты, Томас Болл, не дурак и умеешь держать в
руке меч. Посоветуй-ка: идти мне самому на север усмирить мятежников или
оставаться здесь и поручить это дело другим?
- Оставайтесь здесь, ваша милость, - поспешил ответить Томас. - Между
Уошем и Хомбером местность зимою дикая, стрелы там летают, как утки в
ночи, и никому не ведомо, откуда они пущены. К тому же милость ваша
тяжеловаты для верховой езды по лесам и болотам, а случись беда, в Испании
и Риме, а то и поближе многие обрадуются; и кто будет править Англией,
когда на престол сядет девочка? [в то время у Генриха VIII были две
дочери: от брака с Екатериной Арагонской - Мария (род. в 1516 г.) и от
брака с Анной Болейн - Елизавета (род. в 1533 г.)] - С этими словами он
многозначительно уставился на спину Кромуэла.
- Наконец-то я из уст рыжего мужика услышал правду, - пробормотал
король, тоже взглянув на невозмутимого Кромуэла, который продолжал писать,
прикинувшись глухим либо действительно ничего не слыша. - Томас Болл, я
сказал, что ты не дурак, хотя многие и считали тебя таковым. Может быть,
ты хотел бы чего-нибудь попросить в награду за свой совет - только не
денег, у нас их нет.
- Так точно, государь; освободите меня от обетов, которые я дал как
батрак Блосхолмского аббатства, и разрешите мне вступить в брак.
- В брак? А с кем?
- С ней, государь. - И он указал на Эмлин.
- Что? С другой красивой ведьмой? Ты разве не видишь, что она с
норовом? Молчи, молчи, баба, это по лицу твоему видно. Хорошо, получай
свою свободу и ее в придачу, но почему, Томас Болл, ты не попросил
чего-нибудь другого, раз представился случай? Я был о тебе лучшего мнения.
Но ты оказался не умнее всех прочих. Прощай, дурачина Томас, прощайте и
вы, прекрасная леди Блосхолма.

16. ГОЛОС В ЛЕСУ
После того как к документам была приложена печать, все четверо
благополучно возвратились домой, в Чипсайд, в сопровождении трех солдат,
которых им дали для охраны.
- Ну как, хорошо было сделано, хорошо? - спросил Джекоб, потирая
руки.
- Кажется, да, мастер Смит, - ответила Сайсели. - Благодаря вам,
разумеется, если все, что сказал король, действительно стоит в документах.
- Там все в полном порядке, - сказал Джекоб. - Знайте, что я сам с
помощью стряпчего и трех писцов составил их сегодня в канцелярии лорда
Кромуэла; и уверяю вас, я не стеснялся. Мы основательно поработали, даже
обедать не пошли, вот почему я и опоздал на десять минут, за что мне так
досталось от Эмлин. Однако я опять перечту документы, и, если хоть
что-нибудь опущено, мы выправим, хотя вообще это те самые пергаменты, - я
на них поставил никому не заметные знаки.
- Нет, нет, - возразила Сайсели, - пусть остается как есть. Может,
изменится настроение его милости или же королевы из-за этой жемчужины.
- Ах, жемчужина! Жалко мне было расставаться с такой красивой
жемчужиной. Но ничего не поделаешь, придется ее продать, а деньги пойдут
королю - этого требует честь. А если бы я отказал, кто знает, как
обернулось бы дело? Да, надо бога благодарить: хоть мы и пожертвовали
большей частью ваших драгоценностей, зато нам достались земли аббатства и
кое-что другое. Ничто не забыто. С Болла сняли рясу, и он может жениться;
кузина Стоуэр получила мужа.
До этого момента Эмлин, ко всеобщему удивлению, молчала. Но тут ее
словно прорвало.
- Что я, скотина, чтобы меня отдавать по приказу короля этому
человеку? - вскричала она, указывая пальцем на Болла, стоявшего в углу
комнаты. - Кто дал тебе право, Томас, свататься ко мне?
- Раз уж ты спрашиваешь Эмлин, так я отвечу: ты сама. Один раз, много
лет назад, - у речки на лугу, а второй - недавно в часовне Блосхолмской
обители, перед тем как я стал разыгрывать черта.
- Разыгрывать черта! Да, ты и меня здорово разыграл. Битый час, а то
и больше я стояла перед лицом короля и словечка не смогла вымолвить, в то
время как все кругом разговаривали, а под конец дождалась, что его милость
назвал меня бабой с норовом, а тебя дураком за то, что ты хочешь на мне
жениться. О, если мы и поженимся, я уж постараюсь доказать тебе, что он
был прав.
- Коли так, Эмлин, то, пожалуй, нам с тобой, так долго жившим в
разлуке, лучше и не сходиться, - спокойно ответил Томас. - Но не понимаю,
почему ты разъярилась: из-за того, что тебе пришлось в течение какого-то
часа придержать свой язык на привязи, или из-за того, что я
по-благородному попросил тебя в жены? Я как мог поработал для тебя и твоей
госпожи, не щадя себя, и дело не так уж плохо обернулось: мы от всего
очистились и твердо стоим на пути к миру и благоденствию. Если ты
недовольна, значит, король прав: я последний дурак, и потому - до
свидания, не стану больше докучать тебе ни в радости, ни в беде. Мне дано
разрешение жениться, и я найду других женщин на белом свете, если захочу.
- И червяк взъерепенится, если на него наступишь, - как бы про себя
произнес Джекоб.
Эмлин же разразилась слезами.
Сайсели подбежала утешать ее, а Болл сделал вид, будто собирается
уходить. В это мгновение с улицы постучали в дверь и раздался чей-то
голос:
- Именем короля! Именем короля, отворите!
- Это комиссар Ли, - сказал Томас. - У него я и научился этому
возгласу, очень полезному в тяжелую минуту, как, наверно, кое-кто из вас
помнит.
Эмлин отерла рукавом слезы, Сайсели села, а Джекоб рассовал
пергаменты по карманам, после чего в комнату ворвался комиссар, которому
кто-то открыл.
- Что я слышу? - закричал он, обращаясь к Сайсели. Лицо его
побагровело, как мясистые наросты на голове и шее рассерженного индюка. -
Вы, оказывается, действовали за моей спиной; оклеветали меня перед его
королевской милостью, и он назвал меня негодяем и вором и велел мне внести
в казну все, что я должен от вас получить! Какая неблагодарность! Напрасно
спасал я вас от костра, раз вы меня так опозорили.
- Вы столько пылу и жару принесли в мой убогий дом, ученейший доктор,
что теперь-то мы, пожалуй, действительно сгорим, - успокоительным тоном
произнес Джекоб. - Леди Харфлит сказала лишь то, что вынудил ее сказать
его величество; я присутствовал при этом и могу подтвердить. К тому же вы
повсюду так много набрали, что вам ничего не стоит уделить какую-то
малость казне. Ну, ну, выпейте кубок вина и успокойтесь.
Однако доктор Ли, который и без того уже осушил немало кубков вина,
не в состоянии был успокоиться. Он принялся поносить всех присутствующих
одного за другим, но особенно досталось Эмлин, которую он объявил главной
виновницей всех своих бед; под конец он даже обозвал ее очень уж плохим
словом. Тогда вперед выступил Томас Болл, до этого момента безмолвно
стоявший в стороне, и схватил его за шиворот.
- Именем короля! - сказал он. - Нет, нет, теперь не взыщите, это ведь
ваш возглас, и вы сами дали мне право действовать с его помощью. - С этими
словами Томас хватил доктора Ли головой о дверную притолоку. - Именем
короля, вон отсюда! - и он дал ему такого пинка, какого королевский
комиссар дотоле еще не получал и от которого кубарем покатился к входной
двери. - В третий раз именем короля! - и тут он вышвырнул доктора Ли во
двор. - Убирайтесь и запомните, что если я еще раз увижу вашу дурацкую
рощу, то именем короля сверну вам шею.
Таким образом ревизор Ли навсегда скрылся с глаз Сайсели, хотя в
положенное время она уплатила ему сумму, равную годовому доходу с ее
имущества, не поинтересовавшись, впрочем, узнать, кто этими деньгами
воспользовался.
- Томас, - сказала Эмлин, когда Болл вернулся к ним, еще улыбаясь при
мысли о славном прощальном ударе, - король был прав: я временами бываю
норовиста, и это не плохо, так как не раз помогало мне. Забудь все, и я
тоже забуду. - С этими словами она подала ему руку, которую он поцеловал,
а затем пошла позаботиться об ужине.
Когда они ели, притом с большой охотой, ибо сильно проголодались,
снова раздался стук в дверь.
- Пойди, Томас, - сказал Джекоб, - и скажи, что мы сегодня никого не
принимаем.
Томас пошел открывать, и они услышали, как он с кем-то разговаривает.
Вскоре, однако, он вернулся, а за ним шел человек, закутанный в плащ.
- Пришел посетитель, которому и не смею отказать, - сказал Томас, и
все встали, вообразив ни с того ни с сего, что это сам король, а не
человек в то время почти столь же могущественный, - лорд Кромуэл.
- Простите меня, - сказал Кромуэл, кланяясь с обычной своей
учтивостью, - и, если на то будет ваша милость, разрешите мне сесть вместе
с вами за стол и перекусить чего-нибудь; я в этом очень нуждаюсь, так как
сегодня крепко поработал.
Он сел к столу, ел и пил, благодушно беседуя о том о сем, причем
рассказал, что на заседании совета король изменил свое решение и не
отправится на север усмирять мятежников, а пошлет герцога Норфолкского с
другими лордами. По мнению Кромуэла, на короля повлияли очень
запомнившиеся ему слова Томаса Болла. Кончив есть, он отодвинул кубок,
тарелку, взглянул на хозяев и сказал:
- А теперь к делу. Миледи Харфлит, счастье вам нынче улыбнулось, ибо
вы получили все, о чем просили, а это весьма удивительно, принимая во
внимание, в каком настроении находился его королевская милость. Вдобавок
должен вас поблагодарить за то, что вы не ответили на некий вопрос обо мне
лично, хотя, говорят, король очень настаивал на ответе.
- Милорд, - сказала Сайсели, - вы же оказали мне большую услугу.
Хотя, бог знает, как бы все обернулось, если бы он продолжал требовать
ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34