День для них словно остановился, лес затаил дыхание.
Губы встретились в поцелуе, имевшем вкус чистой воды и солоноватой кожи, резкий привкус леса и теплое дыхание солнца, долго сладостно изучали друг друга, будто это объятие было для них первым в жизни. Арианн, слабо вздохнув, впустила в приоткрытый рот жаркий язык Ренара.
Она трепетала от ласкающих поглаживаний омывающей их воды и блуждающих по спине ладоней Ренара, от прикосновения которых всюду оставались теплые следы. Обвив руками, она осыпала его жаркими поцелуями.
Ренар вместе с ней поплыл на мелководье. Почти не отрываясь от ее губ, высоко поднял Арианн на руки и понес ее на берег.
Он мягко положил ее на траву. По плечам ее веером рассыпались волосы. Опершись на сильные руки, Ренар выжидающе навис над ней. Лицо его потемнело от страсти, но он колебался.
– Арианн, ты, в самом деле, уверена в этом? Считаешь…
Она прервала его, легонько закрыв ладонью рот:
– Ренар, я слишком много воображаю. Хочу, чтобы ты дал мне почувствовать.
Ренар коснулся губами ее пальцев. Она видела в его глазах страстное желание и в то же время нерешительность.
– Когда я днем просил тебя побыть со мной, мои намерения на этот раз были самыми достойными. Я только хотел увидеть тебя смеющейся, заставить на время улыбнуться.
– Так ты не хочешь заняться со мной любовью? – Арианн провела кончиками пальцев по его груди.
– Боже, еще как хочу, – затрясся от смеха Ренар. – Но не хочу, чтобы ты потом жалела, считала бы, что я похитил твою магию. Боюсь, ты читаешь во мне то, чего нет. Ты еще многого обо мне не знаешь.
Арианн, улыбаясь, пристально посмотрела на него:
– Я узнала о тебе все, что мне нужно было знать, в тот вечер, за ужином, когда ты, наконец, рассказал мне, кто ты. Я не раз доверяла тебе жизнь. Думаю, что могу доверить и свое сердце.
– Арианн… – хрипло начал он, но она прервала его, притянув к себе и целуя.
Она никак не представляла, что именно он проявит нерешительность, а она будет такой страстно требовательной. Словно в тот момент, когда она бросилась в поток и в его руки, у нее что-то выплеснулось на свободу.
Ренар мгновение сдерживался, затем с тихим стоном так же страстно прильнул к ней, придавив к земле своим телом. Она почувствовала, как между ними пульсирует горячая кровь, ощутимое свидетельство его жадного возбуждения. Он целовал ее шею, его рука переплелась над головами с ее руками, кольцо вдавилось в тело.
– Еще одна причина, почему я рада, что больше не ношу кольцо, – прошептала она. – На сей раз, когда мы занимаемся любовью, я не хочу, чтобы все это было у меня в воображении.
– И не будет. Обещаю, милочка, что все, что будет у нас, будет самым настоящим.
Ренар собирал ртом у нее на шее и на груди капельки воды. Обхватив его плечи, она, подавляя легкий вздох наслаждения, выгнула спину, подавшись навстречу его губам, скользившим по округлостям ее груди. Сквозь тонкую мокрую хлопчатобумажную оболочку она ощущала тепло его губ. От нежных прикосновений языка к соску по жилам растекался буйный поток вожделения.
Они наспех встали на ноги и с лихорадочной быстротой раздели друг друга, хлопчатобумажная сорочка была брошена на землю, следом его бриджи. Арианн удивленно разглядывала обнаженное тело, идеально высеченное до малейшего дюйма.
– Извини, милочка. Боюсь, что я во всех отношениях чудище.
– Нет, ты великолепен, – восхищенно выдохнула она. – Настоящий человек земли.
Он провел пальцами по ее волосам:
– А ты – настоящая Хозяйка острова Фэр. Его фея и украшение…
Арианн покачала головой:
– Нет, Ренар. Я всего лишь женщина. От земли, как и ты.
Она прижала его к сердцу, со все большим вожделением покрывая нежными поцелуями. Ренар собирался отнести ее в палатку, но Арианн отказалась. Она хотела, чтобы первый раз это произошло здесь, на ложе из прохладной травы, на нагретой солнцем земле, под сенью шелестящей зеленой листвы с проглядывающими клочками голубого неба.
С манящей улыбкой она опустилась на колени, потянув его за собой. Под поцелуями и ласками Ренара она, глубоко вздохнув, откинула голову, по телу пробежала сладкая дрожь. Он зарылся лицом во впадину между грудями, рот творил волшебство, на которое до того не посмели руки. Язык чуть касался кончиков сосков, отчего по телу Арианн разливался жар. Она, казалось, растворилась в его ласках.
Он положил ее на спину. Их сердца бились в унисон, уста слились, руки переплелись. Дрожа от вожделения, она раздвинула ноги, чувствуя, как ее женской сердцевины домогается бархатистый кончик его твердого стержня. Ренар вошел в нее, как мог, осторожно, но она все же охнула от резкой боли, когда стержень прошел сквозь девственность.
Обеспокоенно глядя на нее, Ренар приподнялся:
– Какой же я неуклюжий болван! Сделал… тебе больно.
– Н-нет, все в порядке, – заверила она, целуя его. – Только… не останавливайся.
Она заставила себя расслабиться, и ей показалось, что тело чудесным образом растянулось, вместив в себя его всего, наполнилось его теплом. Ренар, нежно целуя, постепенно, раз за разом, начал двигаться.
С каждым поцелуем он входил чуть глубже, чуть быстрее. Арианн льнула к нему, ее тело следовало его движениям, пока тела обоих не задвигались в совершенной гармонии. Она не ощущала ничего, кроме Ренара, чудовищный ритм их соития нарастал, казалось, до невыносимого предела.
Они кончили одновременно, как две волны, разбившиеся о скалу. Арианн вскрикнула: тело пронзило неописуемое наслаждение. В то же мгновение она почувствовала, как содрогнулась от извержения мощная фигура Ренара.
Опершись на руки, дабы не раздавить ее своим весом, он уткнулся лицом в ее шею. Она чувствовала, как вздымается и опускается его грудь, слышала замедляющееся биение его сердца.
Хотя и у нее остывала жаркая кровь, Арианн сомкнула вокруг него руки, все еще вкушая слияние их тел. Ее так глубоко потрясло то, что она только что испытала в объятиях Ренара, что она потеряла дар речи, пораженная тем, что так долго боялась этой полной самоотдачи. Будто это могло каким-то образом ослабить ее или подорвать ее магию.
Но никогда еще она не чувствовала себя настолько правой, как в том, что полностью отдалась Ренару. Никогда не ощущала себя такой полной жизни, такой сильной. И никогда еще так мощно не чувствовала себя Дочерью Земли, как в этот момент.
В большом зале в Бель-Хейвен было тихо и пусто, в окна лился послеполуденный солнечный свет. Когда Мири заглянула внутрь, вся прислуга была занята где-то еще.
– Заходи, – прошептала Мири, таща Симона за руку. Но паренек не решался войти. Настороженный взгляд его глаз был ей понятен. Она видела такой взгляд у бесчисленных пострадавших диких существ, которым она пыталась помочь, но которые убегали, прежде чем она могла до них дотронуться.
– Не беспокойся, – сказала она. – Никто из прислуги никогда не видел тебя в лицо. Без своих ужасных одеяний ты выглядишь, как один из здешних рыбацких ребят.
– А если кто-нибудь спросит, зачем ты тайком приводишь к себе домой рыбацкого парнишку?
– Скажу, что привела тебя к Арианн, – ободряюще улыбнулась Мири. – Никто не обратит внимания. Люди постоянно приходят сюда лечиться. Она очень хорошая целительница.
– А ее нечистое кольцо?
– Я же тебе говорила. Не позже как сегодня утром она убрала его в сундук. Я сама видела, так что тебе нечего беспокоиться, что она вызовет Ренара. Не бойся. – Она стиснула его руку. – Я никому не дам тебя в обиду.
– Я тоже.
– Тогда верь мне, как я верю тебе. – Привстав на цыпочки, она застенчиво поцеловала его в гладкую щеку. Ее слова, кажется, мало утешили Симона. Понурив голову, он неохотно поплелся за ней к лестнице.
Хуже не придумаешь, что именно теперь Арианн не оказалось дома, подумала Мири. Чем скорее Симон поймет, что ему нечего бояться Хозяйки острова Фэр, тем лучше. А что касалось графа… Мири не сомневалась, что Арианн сможет уговорить Ренара простить Симона и помочь ему.
Было важно, чтобы Симон не передумал, не попытался удрать в темный мир своего хозяина. Даже поднимаясь по лестнице, Мири крепко держала Симона за руку, опасаясь, что он в любой момент может ускользнуть.
Когда поднялись на верхнюю площадку, Мири тихо сказала:
– Мы будем ждать возвращения Арианн в ее комнате. Там никто нас не побеспокоит.
– Мири. – Симон резко остановился, задержав и ее. Она обернулась, вопросительно глядя на него. По его красивому лицу бегали предвечерние тени. В темных глазах читалось странное выражение отчаяния. Рот в таких горестных складках, что ей стало не по себе.
– Что бы ни случилось… – начал он.
– Ничего плохого не случится, – отрезала она. – Арианн тебе поможет. Ты можешь остаться здесь, на острове Фэр, Симон, и мы навсегда будем настоящими друзьями.
– А если все сложится не совсем так, как ты думаешь? – упорствовал он. – Я просто хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю. Очень.
– Я тебя тоже, – ответила она.
Ее сердечко забилось, когда он наклонился. Она была уверена, что он хочет ее снова поцеловать. Но он лишь слегка коснулся губами щеки. Ласково, но как-то непонятно, пугающе, словно он с ней прощался.
Но у нее не было времени задумываться или задерживаться на площадке. Надо было скрыть Симона от посторонних глаз, пока не вернулась Арианн. Она потянула его к комнате сестры, но они еще не дошли до двери, как из тени что-то мелькнуло, испугав обоих.
Тишину разорвало яростное шипение. Симон, побледнев от страха, вырвал руку и отпрянул назад.
– Все нормально, Симон. Это всего лишь Колдун.
Симон, как ни старался, не мог отвести недоверчивый взгляд от животного. Выгнув спину и вздыбив волосы, кот, казалось, превратился в свирепого одичавшего зверя.
Колдун, выпустив когти, не подпускал Симона, готовый броситься на парня. Чтобы дать пройти юноше, Мири пришлось сгрести кота в охапку. Держа в руках извивающееся животное, она жестом указала Симону комнату Арианн.
Когда тот вошел, Мири отчитала кота:
– Что это на тебя нашло?
Кот глухо промурлыкал: «Остерегайся, Дочь Земли. Тебе не следует пускать этого парня в свой дом».
– Но это же Симон. Ты помнишь ту ночь, когда я спасла тебя в круге каменных гигантов. Он был добр к нам обоим.
«Ему больше нельзя доверять».
– О, ты хорошо говоришь, – рассердилась Мири. – Но сколько я тебя ни просила, ты продолжаешь душить на скотном дворе бедных полевых мышек.
Кот уставился на нее янтарными глазами.
«Я охотник. Это у меня в природе. У него тоже. И ты его не изменишь».
Мысли Колдуна привели Мири в смятение. Она всегда доверяла инстинктам своих четвероногих друзей, волшебное общение с ними после утраты обоих родителей было для нее единственной радостью. Пока не вошел в ее жизнь Симон, внесший магию другого рода.
Сердито глянув на Колдуна, девочка проворчала:
– Что ты знаешь? Ты всего лишь кот.
Бросив Колдуна на пол, Мири вслед за Симоном вошла в комнату Арианн, захлопнув дверь перед носом кота.
В палатке было жарко, и Ренар приоткрыл клапан, впустив свежий воздух. Легкий ветерок, шурша, развевал упавшие на лицо каштановые волосы его спящей госпожи.
Арианн свернулась калачиком на его раскладушке, глубоко зарывшись в меха. Спала крепко, в чем, несомненно, нуждалась после многих беспокойных ночей. Ренар не торопился ее будить или положить конец этому недолгому волшебному перерыву в повседневности.
В первый раз их занятие любовью было неудержимым, бурным соитием на настоящем земном ложе. Второе было более неторопливым познанием тел друг друга в сравнительно удобных условиях его палатки.
Третье было недалеко от чуда. Он не представлял, что возможно такое слияние – тел, умов и душ.
Теперь же, переодевшись в сухое, он примостился на краешке кровати, сидя на страже спавшей Арианн, с нежностью наблюдая, как она спит. Никогда раньше он не питал к кому-либо такого нежного покровительственного чувства, как к этой неудержимо отстаивавшей свою самостоятельность женщине.
Улыбнувшись, он ласково откинул со лба кончики ее волос, все еще влажных то ли после купания, то ли от других усилий. Когда Хозяйка острова Фэр, наконец, решилась отдаться мужчине, она отдалась вся.
После всего, что было между ними на этой уединенной поляне, она, конечно же, согласится стать его невестой. Он все-таки покорил ее, но победа была нелегкой. Ренар нахмурился: в голове пронеслись слова Арианн. «Я узнала о тебе все, что мне нужно было знать, в тот вечер, за ужином, когда ты, наконец, рассказал мне, кто ты».
Если не считать того, что она не узнала. Она еще многого не знала о его прошлом, и теперь он гадал, как вообще ей рассказать все. Он, как трус, надеялся, что никогда не придется рассказывать ей остальное о своей бабушке и тех старых временах.
Словно каким-то образом почувствовав его тревожные мысли, Арианн беспокойно заворочалась. Приоткрыв глаза, повернулась на спину, и Ренар изо всех сил постарался скрыть озабоченное выражение.
Арианн некоторое время недоуменно моргала глазами, словно не понимая, где она находится. Потом улыбнулась и, когда он, нагнувшись, неторопливо и ласково поцеловал, обвила руками его шею.
– М-м-м, – лениво потянулась Арианн. – Так чудесно вздремнула.
– Я рад. Тебе надо было поспать.
– Но и в самом деле уже поздно. Не надо было давать мне столько спать.
С этими словами она заставила его лечь рядом.
Укладываясь, Ренар беспокойно посмотрел на нее:
– Надеюсь, что это твое единственное сегодняшнее сожаление и ты не считаешь, что утратила со мной часть своей магии.
– Моя магия сильнее, чем когда-либо, – уткнувшись в его плечо, заверила Арианн. – У меня даже такое чувство, что теперь я смогу браться за излечение всех болезней в мире.
Она, в самом деле, не помнила, когда испытывала такое удовлетворение и душевный покой. Во всяком случае, после золотых дней, когда мама еще не была так больна.
Уютно прижавшись к Ренару, она в то же время ощущала в нем какую-то напряженность. Откинувшись назад, попыталась заглянуть ему в глаза. За все время их любовных ласк он ни разу не сказал, что любит ее.
Однако она была уверена, что видела в его глазах чувство к ней, глубокое чувство, которое он, возможно, не полностью осознавал. Правда, был вызывающий беспокойство призрак чего-то еще.
– Что у тебя не так? – спрашивала она, улыбаясь, стараясь придать голосу игривые нотки. – Надеюсь, что ты тоже ни о чем не жалеешь?
– Какие еще могут быть сожаления. – Он привлек ее к себе и поцеловал в затылок. – С первого дня нашего знакомства я только и делал, что добивался тебя.
– Потому что тебе сказали, что я твоя судьба?
– Потому что ты самая удивительная женщина, каких я когда-либо встречал.
– Я? – недоверчиво рассмеялась она.
– Да, своими спокойными глазами ты много требуешь от мужчины: чести и силы, искренности и отваги.
С любовью глядя на него, Арианн приподнялась на локте:
– Неужели это так много? У тебя все это есть.
– Не думаю, что всякий мужчина может служить образцом, какой тебе требуется. Ты женщина поразительной силы и такой могущественной магии. Словно все легенды этого острова…
Арианн прервала его печальным покачиванием головы.
– Возможно, такой была моя мать. Но не я. Говорят, что когда-то очень давно, в начале времен, остров Фэр был центром мира. Идеального мира, где мужчины и женщины жили в согласии и гармонии – были равными по силе партнерами в работе и любви.
– И ты искала этого все эти годы? Возвращения этого идеального мира?
– Нет, все, чего я хотела, – это иметь возможность заниматься своим целительством, спокойно, без страха, делиться своими знаниями с миром. Чтобы меня уважали, называли лекаршей, а не ведьмой. Знаю, для женщины глупое желание.
– Нет, не глупое, и я хотел бы иметь возможность дать тебе все это. Но я, Арианн, могу отдать тебе мое уважение. У тебя удивительный дар целительницы. Если бы рядом с моей матерью был кто-то подобный тебе, возможно, она бы выжила, давая мне жизнь, и я бы имел возможность ее знать.
– А как же твоя мудрая бабушка? Люси наверняка обладала умением, равным моему.
– Люси никогда не владела искусством целительницы. Ее талант лежал в другой области. Может быть, если бы она уделяла больше внимания приготовлению лекарств, вместо того чтобы вызывать видения… – На мгновение Ренар сурово поджал губы. Потом встряхнулся. – А-а, возможно, не было бы никакой разницы. Вряд ли бы бедная мама выжила, рожая такого бугая, как я. Одного моего вида хватило бы, чтобы напугать ее до смерти.
Ренар пытался шутить, но Арианн уловила в глазах его проблеск боли, долго сдерживаемой вины.
Она нежно провела пальцами по его лбу:
– Ренар, я присутствовала при многих родах. Часто одна жизнь кончается, чтобы дать начало другой. Просто таков печальный порядок вещей. Я не думаю, что твоя мать винила бы тебя в своей смерти.
– Так всегда говорил Туссен. Он рассказывал, что Брианн, моя мать, трудно переносила беременность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Губы встретились в поцелуе, имевшем вкус чистой воды и солоноватой кожи, резкий привкус леса и теплое дыхание солнца, долго сладостно изучали друг друга, будто это объятие было для них первым в жизни. Арианн, слабо вздохнув, впустила в приоткрытый рот жаркий язык Ренара.
Она трепетала от ласкающих поглаживаний омывающей их воды и блуждающих по спине ладоней Ренара, от прикосновения которых всюду оставались теплые следы. Обвив руками, она осыпала его жаркими поцелуями.
Ренар вместе с ней поплыл на мелководье. Почти не отрываясь от ее губ, высоко поднял Арианн на руки и понес ее на берег.
Он мягко положил ее на траву. По плечам ее веером рассыпались волосы. Опершись на сильные руки, Ренар выжидающе навис над ней. Лицо его потемнело от страсти, но он колебался.
– Арианн, ты, в самом деле, уверена в этом? Считаешь…
Она прервала его, легонько закрыв ладонью рот:
– Ренар, я слишком много воображаю. Хочу, чтобы ты дал мне почувствовать.
Ренар коснулся губами ее пальцев. Она видела в его глазах страстное желание и в то же время нерешительность.
– Когда я днем просил тебя побыть со мной, мои намерения на этот раз были самыми достойными. Я только хотел увидеть тебя смеющейся, заставить на время улыбнуться.
– Так ты не хочешь заняться со мной любовью? – Арианн провела кончиками пальцев по его груди.
– Боже, еще как хочу, – затрясся от смеха Ренар. – Но не хочу, чтобы ты потом жалела, считала бы, что я похитил твою магию. Боюсь, ты читаешь во мне то, чего нет. Ты еще многого обо мне не знаешь.
Арианн, улыбаясь, пристально посмотрела на него:
– Я узнала о тебе все, что мне нужно было знать, в тот вечер, за ужином, когда ты, наконец, рассказал мне, кто ты. Я не раз доверяла тебе жизнь. Думаю, что могу доверить и свое сердце.
– Арианн… – хрипло начал он, но она прервала его, притянув к себе и целуя.
Она никак не представляла, что именно он проявит нерешительность, а она будет такой страстно требовательной. Словно в тот момент, когда она бросилась в поток и в его руки, у нее что-то выплеснулось на свободу.
Ренар мгновение сдерживался, затем с тихим стоном так же страстно прильнул к ней, придавив к земле своим телом. Она почувствовала, как между ними пульсирует горячая кровь, ощутимое свидетельство его жадного возбуждения. Он целовал ее шею, его рука переплелась над головами с ее руками, кольцо вдавилось в тело.
– Еще одна причина, почему я рада, что больше не ношу кольцо, – прошептала она. – На сей раз, когда мы занимаемся любовью, я не хочу, чтобы все это было у меня в воображении.
– И не будет. Обещаю, милочка, что все, что будет у нас, будет самым настоящим.
Ренар собирал ртом у нее на шее и на груди капельки воды. Обхватив его плечи, она, подавляя легкий вздох наслаждения, выгнула спину, подавшись навстречу его губам, скользившим по округлостям ее груди. Сквозь тонкую мокрую хлопчатобумажную оболочку она ощущала тепло его губ. От нежных прикосновений языка к соску по жилам растекался буйный поток вожделения.
Они наспех встали на ноги и с лихорадочной быстротой раздели друг друга, хлопчатобумажная сорочка была брошена на землю, следом его бриджи. Арианн удивленно разглядывала обнаженное тело, идеально высеченное до малейшего дюйма.
– Извини, милочка. Боюсь, что я во всех отношениях чудище.
– Нет, ты великолепен, – восхищенно выдохнула она. – Настоящий человек земли.
Он провел пальцами по ее волосам:
– А ты – настоящая Хозяйка острова Фэр. Его фея и украшение…
Арианн покачала головой:
– Нет, Ренар. Я всего лишь женщина. От земли, как и ты.
Она прижала его к сердцу, со все большим вожделением покрывая нежными поцелуями. Ренар собирался отнести ее в палатку, но Арианн отказалась. Она хотела, чтобы первый раз это произошло здесь, на ложе из прохладной травы, на нагретой солнцем земле, под сенью шелестящей зеленой листвы с проглядывающими клочками голубого неба.
С манящей улыбкой она опустилась на колени, потянув его за собой. Под поцелуями и ласками Ренара она, глубоко вздохнув, откинула голову, по телу пробежала сладкая дрожь. Он зарылся лицом во впадину между грудями, рот творил волшебство, на которое до того не посмели руки. Язык чуть касался кончиков сосков, отчего по телу Арианн разливался жар. Она, казалось, растворилась в его ласках.
Он положил ее на спину. Их сердца бились в унисон, уста слились, руки переплелись. Дрожа от вожделения, она раздвинула ноги, чувствуя, как ее женской сердцевины домогается бархатистый кончик его твердого стержня. Ренар вошел в нее, как мог, осторожно, но она все же охнула от резкой боли, когда стержень прошел сквозь девственность.
Обеспокоенно глядя на нее, Ренар приподнялся:
– Какой же я неуклюжий болван! Сделал… тебе больно.
– Н-нет, все в порядке, – заверила она, целуя его. – Только… не останавливайся.
Она заставила себя расслабиться, и ей показалось, что тело чудесным образом растянулось, вместив в себя его всего, наполнилось его теплом. Ренар, нежно целуя, постепенно, раз за разом, начал двигаться.
С каждым поцелуем он входил чуть глубже, чуть быстрее. Арианн льнула к нему, ее тело следовало его движениям, пока тела обоих не задвигались в совершенной гармонии. Она не ощущала ничего, кроме Ренара, чудовищный ритм их соития нарастал, казалось, до невыносимого предела.
Они кончили одновременно, как две волны, разбившиеся о скалу. Арианн вскрикнула: тело пронзило неописуемое наслаждение. В то же мгновение она почувствовала, как содрогнулась от извержения мощная фигура Ренара.
Опершись на руки, дабы не раздавить ее своим весом, он уткнулся лицом в ее шею. Она чувствовала, как вздымается и опускается его грудь, слышала замедляющееся биение его сердца.
Хотя и у нее остывала жаркая кровь, Арианн сомкнула вокруг него руки, все еще вкушая слияние их тел. Ее так глубоко потрясло то, что она только что испытала в объятиях Ренара, что она потеряла дар речи, пораженная тем, что так долго боялась этой полной самоотдачи. Будто это могло каким-то образом ослабить ее или подорвать ее магию.
Но никогда еще она не чувствовала себя настолько правой, как в том, что полностью отдалась Ренару. Никогда не ощущала себя такой полной жизни, такой сильной. И никогда еще так мощно не чувствовала себя Дочерью Земли, как в этот момент.
В большом зале в Бель-Хейвен было тихо и пусто, в окна лился послеполуденный солнечный свет. Когда Мири заглянула внутрь, вся прислуга была занята где-то еще.
– Заходи, – прошептала Мири, таща Симона за руку. Но паренек не решался войти. Настороженный взгляд его глаз был ей понятен. Она видела такой взгляд у бесчисленных пострадавших диких существ, которым она пыталась помочь, но которые убегали, прежде чем она могла до них дотронуться.
– Не беспокойся, – сказала она. – Никто из прислуги никогда не видел тебя в лицо. Без своих ужасных одеяний ты выглядишь, как один из здешних рыбацких ребят.
– А если кто-нибудь спросит, зачем ты тайком приводишь к себе домой рыбацкого парнишку?
– Скажу, что привела тебя к Арианн, – ободряюще улыбнулась Мири. – Никто не обратит внимания. Люди постоянно приходят сюда лечиться. Она очень хорошая целительница.
– А ее нечистое кольцо?
– Я же тебе говорила. Не позже как сегодня утром она убрала его в сундук. Я сама видела, так что тебе нечего беспокоиться, что она вызовет Ренара. Не бойся. – Она стиснула его руку. – Я никому не дам тебя в обиду.
– Я тоже.
– Тогда верь мне, как я верю тебе. – Привстав на цыпочки, она застенчиво поцеловала его в гладкую щеку. Ее слова, кажется, мало утешили Симона. Понурив голову, он неохотно поплелся за ней к лестнице.
Хуже не придумаешь, что именно теперь Арианн не оказалось дома, подумала Мири. Чем скорее Симон поймет, что ему нечего бояться Хозяйки острова Фэр, тем лучше. А что касалось графа… Мири не сомневалась, что Арианн сможет уговорить Ренара простить Симона и помочь ему.
Было важно, чтобы Симон не передумал, не попытался удрать в темный мир своего хозяина. Даже поднимаясь по лестнице, Мири крепко держала Симона за руку, опасаясь, что он в любой момент может ускользнуть.
Когда поднялись на верхнюю площадку, Мири тихо сказала:
– Мы будем ждать возвращения Арианн в ее комнате. Там никто нас не побеспокоит.
– Мири. – Симон резко остановился, задержав и ее. Она обернулась, вопросительно глядя на него. По его красивому лицу бегали предвечерние тени. В темных глазах читалось странное выражение отчаяния. Рот в таких горестных складках, что ей стало не по себе.
– Что бы ни случилось… – начал он.
– Ничего плохого не случится, – отрезала она. – Арианн тебе поможет. Ты можешь остаться здесь, на острове Фэр, Симон, и мы навсегда будем настоящими друзьями.
– А если все сложится не совсем так, как ты думаешь? – упорствовал он. – Я просто хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю. Очень.
– Я тебя тоже, – ответила она.
Ее сердечко забилось, когда он наклонился. Она была уверена, что он хочет ее снова поцеловать. Но он лишь слегка коснулся губами щеки. Ласково, но как-то непонятно, пугающе, словно он с ней прощался.
Но у нее не было времени задумываться или задерживаться на площадке. Надо было скрыть Симона от посторонних глаз, пока не вернулась Арианн. Она потянула его к комнате сестры, но они еще не дошли до двери, как из тени что-то мелькнуло, испугав обоих.
Тишину разорвало яростное шипение. Симон, побледнев от страха, вырвал руку и отпрянул назад.
– Все нормально, Симон. Это всего лишь Колдун.
Симон, как ни старался, не мог отвести недоверчивый взгляд от животного. Выгнув спину и вздыбив волосы, кот, казалось, превратился в свирепого одичавшего зверя.
Колдун, выпустив когти, не подпускал Симона, готовый броситься на парня. Чтобы дать пройти юноше, Мири пришлось сгрести кота в охапку. Держа в руках извивающееся животное, она жестом указала Симону комнату Арианн.
Когда тот вошел, Мири отчитала кота:
– Что это на тебя нашло?
Кот глухо промурлыкал: «Остерегайся, Дочь Земли. Тебе не следует пускать этого парня в свой дом».
– Но это же Симон. Ты помнишь ту ночь, когда я спасла тебя в круге каменных гигантов. Он был добр к нам обоим.
«Ему больше нельзя доверять».
– О, ты хорошо говоришь, – рассердилась Мири. – Но сколько я тебя ни просила, ты продолжаешь душить на скотном дворе бедных полевых мышек.
Кот уставился на нее янтарными глазами.
«Я охотник. Это у меня в природе. У него тоже. И ты его не изменишь».
Мысли Колдуна привели Мири в смятение. Она всегда доверяла инстинктам своих четвероногих друзей, волшебное общение с ними после утраты обоих родителей было для нее единственной радостью. Пока не вошел в ее жизнь Симон, внесший магию другого рода.
Сердито глянув на Колдуна, девочка проворчала:
– Что ты знаешь? Ты всего лишь кот.
Бросив Колдуна на пол, Мири вслед за Симоном вошла в комнату Арианн, захлопнув дверь перед носом кота.
В палатке было жарко, и Ренар приоткрыл клапан, впустив свежий воздух. Легкий ветерок, шурша, развевал упавшие на лицо каштановые волосы его спящей госпожи.
Арианн свернулась калачиком на его раскладушке, глубоко зарывшись в меха. Спала крепко, в чем, несомненно, нуждалась после многих беспокойных ночей. Ренар не торопился ее будить или положить конец этому недолгому волшебному перерыву в повседневности.
В первый раз их занятие любовью было неудержимым, бурным соитием на настоящем земном ложе. Второе было более неторопливым познанием тел друг друга в сравнительно удобных условиях его палатки.
Третье было недалеко от чуда. Он не представлял, что возможно такое слияние – тел, умов и душ.
Теперь же, переодевшись в сухое, он примостился на краешке кровати, сидя на страже спавшей Арианн, с нежностью наблюдая, как она спит. Никогда раньше он не питал к кому-либо такого нежного покровительственного чувства, как к этой неудержимо отстаивавшей свою самостоятельность женщине.
Улыбнувшись, он ласково откинул со лба кончики ее волос, все еще влажных то ли после купания, то ли от других усилий. Когда Хозяйка острова Фэр, наконец, решилась отдаться мужчине, она отдалась вся.
После всего, что было между ними на этой уединенной поляне, она, конечно же, согласится стать его невестой. Он все-таки покорил ее, но победа была нелегкой. Ренар нахмурился: в голове пронеслись слова Арианн. «Я узнала о тебе все, что мне нужно было знать, в тот вечер, за ужином, когда ты, наконец, рассказал мне, кто ты».
Если не считать того, что она не узнала. Она еще многого не знала о его прошлом, и теперь он гадал, как вообще ей рассказать все. Он, как трус, надеялся, что никогда не придется рассказывать ей остальное о своей бабушке и тех старых временах.
Словно каким-то образом почувствовав его тревожные мысли, Арианн беспокойно заворочалась. Приоткрыв глаза, повернулась на спину, и Ренар изо всех сил постарался скрыть озабоченное выражение.
Арианн некоторое время недоуменно моргала глазами, словно не понимая, где она находится. Потом улыбнулась и, когда он, нагнувшись, неторопливо и ласково поцеловал, обвила руками его шею.
– М-м-м, – лениво потянулась Арианн. – Так чудесно вздремнула.
– Я рад. Тебе надо было поспать.
– Но и в самом деле уже поздно. Не надо было давать мне столько спать.
С этими словами она заставила его лечь рядом.
Укладываясь, Ренар беспокойно посмотрел на нее:
– Надеюсь, что это твое единственное сегодняшнее сожаление и ты не считаешь, что утратила со мной часть своей магии.
– Моя магия сильнее, чем когда-либо, – уткнувшись в его плечо, заверила Арианн. – У меня даже такое чувство, что теперь я смогу браться за излечение всех болезней в мире.
Она, в самом деле, не помнила, когда испытывала такое удовлетворение и душевный покой. Во всяком случае, после золотых дней, когда мама еще не была так больна.
Уютно прижавшись к Ренару, она в то же время ощущала в нем какую-то напряженность. Откинувшись назад, попыталась заглянуть ему в глаза. За все время их любовных ласк он ни разу не сказал, что любит ее.
Однако она была уверена, что видела в его глазах чувство к ней, глубокое чувство, которое он, возможно, не полностью осознавал. Правда, был вызывающий беспокойство призрак чего-то еще.
– Что у тебя не так? – спрашивала она, улыбаясь, стараясь придать голосу игривые нотки. – Надеюсь, что ты тоже ни о чем не жалеешь?
– Какие еще могут быть сожаления. – Он привлек ее к себе и поцеловал в затылок. – С первого дня нашего знакомства я только и делал, что добивался тебя.
– Потому что тебе сказали, что я твоя судьба?
– Потому что ты самая удивительная женщина, каких я когда-либо встречал.
– Я? – недоверчиво рассмеялась она.
– Да, своими спокойными глазами ты много требуешь от мужчины: чести и силы, искренности и отваги.
С любовью глядя на него, Арианн приподнялась на локте:
– Неужели это так много? У тебя все это есть.
– Не думаю, что всякий мужчина может служить образцом, какой тебе требуется. Ты женщина поразительной силы и такой могущественной магии. Словно все легенды этого острова…
Арианн прервала его печальным покачиванием головы.
– Возможно, такой была моя мать. Но не я. Говорят, что когда-то очень давно, в начале времен, остров Фэр был центром мира. Идеального мира, где мужчины и женщины жили в согласии и гармонии – были равными по силе партнерами в работе и любви.
– И ты искала этого все эти годы? Возвращения этого идеального мира?
– Нет, все, чего я хотела, – это иметь возможность заниматься своим целительством, спокойно, без страха, делиться своими знаниями с миром. Чтобы меня уважали, называли лекаршей, а не ведьмой. Знаю, для женщины глупое желание.
– Нет, не глупое, и я хотел бы иметь возможность дать тебе все это. Но я, Арианн, могу отдать тебе мое уважение. У тебя удивительный дар целительницы. Если бы рядом с моей матерью был кто-то подобный тебе, возможно, она бы выжила, давая мне жизнь, и я бы имел возможность ее знать.
– А как же твоя мудрая бабушка? Люси наверняка обладала умением, равным моему.
– Люси никогда не владела искусством целительницы. Ее талант лежал в другой области. Может быть, если бы она уделяла больше внимания приготовлению лекарств, вместо того чтобы вызывать видения… – На мгновение Ренар сурово поджал губы. Потом встряхнулся. – А-а, возможно, не было бы никакой разницы. Вряд ли бы бедная мама выжила, рожая такого бугая, как я. Одного моего вида хватило бы, чтобы напугать ее до смерти.
Ренар пытался шутить, но Арианн уловила в глазах его проблеск боли, долго сдерживаемой вины.
Она нежно провела пальцами по его лбу:
– Ренар, я присутствовала при многих родах. Часто одна жизнь кончается, чтобы дать начало другой. Просто таков печальный порядок вещей. Я не думаю, что твоя мать винила бы тебя в своей смерти.
– Так всегда говорил Туссен. Он рассказывал, что Брианн, моя мать, трудно переносила беременность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50