Распахнув дверь темной комнаты, он врубил полный свет и начал обыск, бесцеремонно отшвыривая то, что его не интересовало. Один за другим на пол полетели «Никоны», объективы которых тут же разлетелись на мелкие кусочки. Когда дело дошло до третьей камеры, Джастин, мгновенным рывком вывернувшись из железных рук Дэнни, бросился на Гарри, сразу же опрокинув здоровенного сыщика на спину. Корчась от боли, тот попытался встать, но безуспешно.– Ублюдок! – прохрипел Джастин, повернувшись, чтобы достойно встретить надвигавшегося Дэнни: удар его ноги пришелся точно по локтю полицеского.Жестокая схватка оказалась недолгой. Не будь у детективов незаконных кастетов, валяться бы им обоим на полу, задыхаясь и харкая кровью, но вскоре на полу валялся уже сам Джастин, избитый до полусмерти в наручниках.– Гарри, ты вроде забыл про тот встроенный шкаф, – прохрипел Дэнни, поддерживая здоровой рукой больной локоть. – Должен же этот умник, мать его, где-то их прятать!Второй детектив, покряхтывая от боли, дававшей о себе знать после потасовки с Джастином, стал скидывать с полки целую гору коробок, бесцеремонно роясь в аккуратно сложенных там фото. Расстегнув чехлы от камер, он заглянул внутрь и, с отвращением отбросив в сторону, решил напоследок исследовать содержимое стоявшей рядом вещевой сумки, которую Джастин привез из своего последнего путешествия.– Вот она, золотая жила! – просопел он, поднимая сумку и ставя ее на пол возле своего напарника, чтобы тот сам мог убедиться, что в ней находится. – Как, по-твоему, Дэнни, на сколько тут потянет, а? Ну, Джастин, что ты теперь скажешь, подонок? – И он с размаху носком бо-гинка ткнул лежавшего на полу Джастина под ребра. – Думаю, здесь килограмма три кокаинчика наберется! Весь боковой карман, мать твою, забит. Любой дилер на улице отвалит тебе несколько миллионов и торговаться не будет. Думал, небось, что нашел мировой тайник? Лежит, мол, на видном месте, никто и не подумает. Правда, Джастин? Поехали, Дэнни. Я его сам поведу и зачитаю ему «Миранду» Перечень прав арестованного.
. А ты спускайся. Потом я вернусь за сумкой. Здорово болит, да? – И он резко поднял Джастина с пола, рванув за наручники. – Пошли, мистер Эмбервилл. Там у нас свидание внизу.После того как Джастина задержали за найденный в его квартире наркотик (причем он подозревался также в намерении реализовать его), взяли отпечатки пальцев и сфотографировали, ему было разрешено позвонить кому-либо одному из родных. Ошарашенный, полумертвый от боли, он набрал номер единственного человека, кому решился поведать о случившемся, – Мэкси.В тот момент, когда раздался телефонный звонок, она только что уложила в кровать осоловевшую Анжелику и, вымотанная после затянувшейся вечеринки, но все еще радостно-счастливая, села за рабочий стол. Чувство удовлетворения, владевшее ею, было сильней усталости, и спать не хотелось.– Джастин! В чем дело? Почему ты не пришел? Мы все тебя ждали… Что? Что! Невозможно… Не понимаю… Конечно, еду! Господи, Джастин, а доктора захватить? Нвт? Тогда адвоката? Нет? Ты уверен? Хорошо, хорошо, обещаю ничего никому не говорить. Буду совсем скоро… да, да, моя чековая книжка. Держись, выезжаю.Было начало двенадцатого, когда Мэкси вошла в полицейский участок «Мидтаун Норт»: чтобы добраться сюда от дома, ей понадобилось всего четверть часа. Четверть часа сплошного кошмара: кошмарных улиц, мелькавших в окне такси, кошмарных предположений и еще более кошмарных догадок, как если бы случилось что-то ужасное, но давно подозреваемое. Дело было не столько в том, что Джастина арестовали, сколько в том, что каким-то непостижимым образом она ожидала этого, ожидала, хотя упорно отказывалась верить своим предчувствиям. На нее словно пахнуло чем-то до отвращения знакомым, полуосознанным и полуподозреваемым, тем невидимым, что пряталось глубоко внутри, сознательно, даже тщательно, не замечалось. И это тайное казалось куда страшнее любого явного, с чем она когда-либо сталкивалась в своей жизни. Мысли Мэкси были путаными; несмотря на шубу, ее продолжала бить дрожь. Да, чековая книжка! Она еще раз проверила: все в порядке, лежит в сумочке. Теперь это была единственная реальность во всей вселенной.В забитом людьми полицейском участке, мечась от одного к другому, Мэкси наконец обнаружила сержанта, который занимался делом Джастина.– Нет, мэм, на поруки мы его не отпустим. Права такого не имеем. Сумму залога еще не определили. Сейчас его здесь нет. После ареста отвезли на «Уан Полис Плаза», там надо ждать, пока ему предъявит обвинение судья. Адвокату надо было звонить, а не сестре. Какое обвинение? Наркотики и еще подозрение насчет возможной продажи. Сколько у него нашли? Достаточно, больше чем достаточно. Вот все, что я могу сказать. Нет, конечно, сейчас вас к нему никто не пропустит. Да, пока не предъявит обвинение. Возьмите с собой адвоката. Что, он не хочет? Знаешь что, детка, послушай лучше меня. Он ему необходим. Позарез.Протолкавшись в участке еще с полчаса в напрасной надежде найти кого-нибудь, кто бы мог дать ей дополнительные сведения, Мэкси неожиданно натолкнулась на незнакомого молодого человека, который сам обратился к ней.– Вы мисс Эмбервилл? Насколько мне известно, сегодня вечером арестовали вашего брата… – В голосе незнакомца звучало сочувствие.– Кто вы? – требовательно спросила Мэкси.– Может быть, я могу помочь ему. Я видел, как его сюда привезли. Ему определенно нужен был врач. Думаю, вам следует об этом знать.– Кто вы? – повторила Мэкси.– В его квартире как будто нашли большую партию кокаина. Он заявляет, что это не его, что наркотик принадлежит кому-то другому. Вы случайно не знаете, кто мог его туда подложить? Может, это был один из тех, кому он доверял? Знакомый, друг, кто-нибудь, с кем…– Убирайтесь! – завопила Мэкси.Кубарем сбежав с лестницы и выскочив на ночную улицу, она стала лихорадочно махать рукой, пытаясь остановить такси.«Друг? Знакомый? – Мысли так и скакали в ее воспаленном мозгу. – Кто-то спрятал кокаин в твоей квартире, куда даже меня ты никогда не приглашал. В квартире, где ты скрывался от всех, оберегая свою личную жизнь, словно это хрупкое сокровище, которое не выносит чужого взгляда. Боже, Джастин, кого ты называешь своими друзьями? Кто знает тебя лучше, чем я? Бедный, милый, потерянный ты мой… Как я старалась все это время не думать. Как гнала от себя дурные мысли. Ведь ты же этого хотел, хотел больше всего на свете, чтобы никто из нас ни о чем не думал, правда?»…Да, лихорадочно продолжала думать Мэкси, вернувшись домой, тут уже ничем не поможешь. Она сняла трубку телефона, стоявшего на ночном столике, чтобы связаться с Лили и договориться насчет ее адвоката, поскольку те, которых могла незамедлительно раздобыть сама Мэкси, специализировались на одних разводах. Между тем Джастину срочно требовалась помощь со стороны самой квалифицированной юридической конторы, как раз одной из тех, чьими услугами пользовалась компания «Эмбервилл пабликейшнс». Кроме того, надо было уведомить мать, пусть и не раскрывая всей правды, прежде чем она завтра прочтет об аресте Джастина в газете.– Ты представляешь, сколько сейчас времени? – ответил сонный голос Лили.– Да, уже за полночь. Мне очень жаль тебя будить, но… произошло нечто такое… нет, мама, никто не пострадал, тут другое. Арестован Джастин.– Подожди, я возьму другую трубку, – прошептала Лили. Прошло несколько секунд, –прежде чем она смогла говорить. – Извини, я не хотела будить Каттера. Где сейчас Джастин?– В тюрьме на «Уан Полис Плаза».– В чем его обвиняют, Мэксим? В том, что он… приставал? – В тихом голосе Лили звучал неприкрытый ужас.– Боже мой, мама!– Я так долго этого боялась. Так что, за это или нет? Говори! – Лили почти умоляла.– Нет, мама, не за это. Там какая-то страшная ошибка. Полиция утверждает, что у него в квартире нашли кокаин. Подозревают, что Джастин замешан в торговле наркотиками. Все это совершенно невероятно. Единственное, что мне удалось выяснить, это что он уверяет: кокаин ему кто-то подложил.– Если он это говорит, значит, так и есть. – Чувствовалось, что Лили наконец успокоилась. – Джастин не лгун. И, конечно, наркотиками он не торгует. Я сейчас же позвоню Чарли Соломону. Он наверняка знает, что надо делать, чтобы опровергнуть обвинения. И первым делом мы утром заберем его из тюрьмы.– Но, мама, Джастин больше всего на свете не хочет, чтобы о его деле хоть кто-то услышал, чтобы о нем пошли сплетни… Правда, там был репортер, и он меня сфотографировал… Ему было все известно о главном обвинении насчет наркотиков.– Что ж, нам надо быть готовыми ко всему, – сокрушенно произнесла Лили: подобной глубины отчаяния в ее серебристом контральто Мэкси никогда раньше не слышала.– Мама, я так за него боюсь. Бедный, несчастный Джастин! Он невиновен, я знаю. И почему это обязательно должно было произойти именно с ним? – уже задавая свой вопрос, она сознавала, как по-детски он звучит.– Мэксим, дорогая, чего-то в этом роде я ждала уже давно. Тут нет вины Джастина, поверь мне. Это просто должно было произойти с ним. Постарайся успокоиться. Лучше Чарли Соломона на Манхэттене нет никого. Он все устроит. И слава богу, с нами Каттер. Спокойной ночи, Мэксим, и… спасибо тебе, дорогая. Спасибо за помощь.
Прежде чем будить Каттера, Лили позвонила Чарли Соломону, главному юрисконсульту «Эмбервилл пабликейшнс». Оказалось, что он еще не спит, а смотрит телевизор. Спокойно и обстоятельно она рассказала ему о случившемся, изложив все известные ей факты, и договорилась, что они встретятся утром на «Уан Полис Плаза».После этого, подобрав путавшиеся под ногами полы халата, она прошла из гостиной в их общую с мужем спальню. Накануне у него был тяжелый день, и утром, она знала, ему надо рано вставать, чтобы ехать на деловой завтрак, но откладывать разговор дальше Лили уже не могла. Теперь, когда она успокоила Мэкси и поговорила накоротке с адвокатом, ей самой остро требовалось почувствовать его объятия и уверения, что все будет хорошо, что ей нечего беспокоиться, ибо она больше не одна – он перекладывает ее ношу на свои плечи.Она поглядела на лицо мужа, и во сне столь же поражавшее изысканностью своих черт: расслабленные сейчас мускулы тонкого лица не меняли прекрасной благородно-аристократической лепки головы, а исчезли лишь темная настороженность взгляда и привычная осмотрительность матадора. Лили вздохнула в сладкой истоме. Даже в момент давно ожидаемой ею беды смотреть на это лицо доставляло ей несказанную радость.Она нежно провела кончиками пальцев по его лбу. Перевернувшись во сне на другой бок, он попытался уйти от беспокоившего прикосновения, но Лили продолжала гладить лоб Капера, и он наконец вынырнул из глубин сна, ошалело моргая глазами.– Что? Лили? Что-то случилось? – пробормотал он, толком еще не проснувшись.– Вставай, дорогой! Мне нужна твоя помощь.– Ты заболела, Лили? – встревоженный, он резко выпрямился.– Нет, со мной все хорошо. Беда случилась с одним из детей, у одного из них неприятности.– Мэкси? Что еще она выкинула?– Нет, это Джастин, наш ребенок, Каттер. О боже, Каттер, обними меня, обними покрепче. Я так давно этого боялась, так давно, и вот это случилось. – И Лили бросилась мужу в объятия, стараясь найти убежище, чтобы укрыться от обрушевшегося несчастья. Он обнял ее и, целуя в макушку, попытался утешить, но вскоре отстранил – ему необходимо было видеть теперь ее лицо.– Рассказывай, Лили. Что с Джастином? Бога ради, что там с ним стряслось?– Его арестовали. Полиция обыскала квартиру и нашла наркотики – кокаин. Он отвели его в тюрьму. Он звонил Мэкси, но сегодня вечером было уже слишком поздно что-нибудь предпринимать. Я переговорила с Чарли Соломоном, он обещает добиться его освобождения завтра же.– Погоди минутку. Сколько там было кокаина?– Мэкси точно не узнала. Они ей не хотели говорить. Сказали только, что «достаточно». Достаточно, чтобы заподозрить его в торговле наркотиками.– Господи! – Каттер рывком спрыгнул с постели и, надев халат, затянул в талии пояс. – Господи, неужели ему не хватало денег! Разве можно дойти до такого идиотизма? Да я бы голыми руками задушил его!.. Значит, подозрение в торговле кокаином? Один из Эмбервиллов торгует кокаином! Да ты понимаешь всю глубину этого позора? Все равно как если бы…– Постой! Но он же невиновен! Неужели ты считаешь, что он мог это сделать? Он не злодей, не преступник. Как ты смел о нем такое подумать! – Лили вся кипела от ярости. – Кто-то оставил наркотики у него на квартире, спрятал их там. Сам он об этом ничего не знал. Мэкси все выяснила.– О Лили! Что, этот тупица не мог придумать ложь более правдоподобную?– Так ты, значит, уверен, что это ложь? – Голос Лили зазвенел.– Джастину есть что скрывать. Я понял это сразу, как только впервые его увидел. С первой минуты. Он никогда не был со мной откровенен. Ни со мной, ни с тобой, ни с кем из членов нашей семьи. Пропадает где-то целыми месяцами, ничего никому не говорит. Где у него квартира, мы тоже не знаем. Так это все и складывается одно к одному, Лили. А теперь нам еще расхлебывать всю эту дрянь. Бродяга проклятый. Мало ему его богатства, дивидендов и положенных на его имя сумм в банке, захотелось подзаработать на кокаине – так еще и попался, сопляк…Лили в ужасе глядела на Каттера, мерившего шагами спальню и бросавшего слова, казавшиеся ей камнями.– Каттер, выслушай меня. – Она постаралась унять дрожь в голосе. – Ты не знаешь Джастина, но все равно ты обязан понять: он никогда, слышишь, никогда не сделает чего-нибудь во вред другим – только себе самому. К несчастью, среди его знакомых есть люди, которые способны спрятать в его доме наркотики. Когда я убедилась, что вы не уживаетесь друг с другом и что ты не хочешь делать никаких усилий, чтобы узнать его получше – твоего собственного сына, Каттер! – то подумала: наверное, ты знаешь или догадываешься… в общем, инстинкт тебе подсказал, что он гомосексуалист. И, может быть, ты даже странным образом винишь себя за это, думая, что…– Гомосексуалист?! – Голос Каттера осекся.В комнате воцарилось гробовое молчание: казалось, что выкрикнутое слово отскакивает от одной стены к другой и бумерангом возвращается обратно, так велико было изумление Каттера. Не меньше поразилась и Лили: так, значит, он не знал, даже, возможно, не хотел задумываться над тем скрытным образом жизни, который вел его сын, не желал задавать себе лишних вопросов.– Не может он быть гомосексуалистом, Лили! Это невозможно! – наконец резко прервал молчание Каттер.– Но ведь ты готов был поверить, что он торгует наркотиками. У тебя и сомнений не возникло. Так почему же ты не хочешь поверить в его гомосексуальность?– Мой сын – педик! Никогда, ни за что! Если бы речь шла о Тоби… Но не о моем сыне! Дьявол, Лили! Я всегда был против того, чтобы ты рожала его. Но ты настояла! Ты хотела – и получила! Лучше бы уж он не появлялся на свет! – Что? «Не появлялся на свет»?! – Повторяя эти страшные слова, Лили в упор взглянула на мужа. Каттер увидел перекошенное от ярости лицо женщины, лицо, которое он не смог бы представить себе и в страшном сне. Лицо женщины, готовой вцепиться ему в глотку, в котором не оставалось ничего, кроме злобы.Быстро приблизившись к Лили и преодолев сопротивление жены, он крепко обнял ее.– Лили, Лили, любимая. Прости! Господи, не знаю, как это у меня вырвалось! Я совсем не хотел ничего такого говорить. Ни слова. Просто затмение нашло какое-то. Когда ты сказала насчет его гомосексуализма, это был шок. Такие вещи… для меня… это ужасно. Ничего не могу с собой поделать. Я же их ненавижу. Во мне это слишком глубоко сидит. Отсюда моя реакция. Пойми, ты тут ни при чем, я один виноват. Иногда в такие минуты говоришь то, чего потом сам стыдишься. Лили, поверь, я рад, что у нас есть сын. Рад по-настоящему. О, моя Лили! – Он почувствовал, как она обмякла у него б руках, услышал тихие всхлипывания. – Ну, все в порядке, дорогая? Я люблю тебя, люблю. Ну скажи, что ты меня простила. Нам обоим нужно что-нибудь выпить. Пойду принесу. Тогда и поговорим, обсудим, что можно сделать, чтобы помочь бедному мальчику, что я могу сделать для своего сына.Спускаясь по лестнице в бар, Каттер проклинал себя за глупость. Позволить своему языку болтать в присутствии женщины! Да как бы ни был он тогда взбешен, оправдания ему нет и быть не может. С первой же минуты свонх отношений с Лили он приучил ее оставаться в его безраздельной власти, с тем чтобы делать с ней все, что ему вздумается. И теперь, раз он задумал разрушить журнальную империю Эмбервиллоз, полное доверие Лили было для него особенно необходимо. Да, он добился от нее прекращения выхода трех журналов, но оставалось еще семь, и их предстояло смешать с грязью, насколько возможно. А сейчас он чуть не провалил все дело! Такого больше не повторится, поклялся он самому себе, вернувшись в спальню с двумя рюмками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
. А ты спускайся. Потом я вернусь за сумкой. Здорово болит, да? – И он резко поднял Джастина с пола, рванув за наручники. – Пошли, мистер Эмбервилл. Там у нас свидание внизу.После того как Джастина задержали за найденный в его квартире наркотик (причем он подозревался также в намерении реализовать его), взяли отпечатки пальцев и сфотографировали, ему было разрешено позвонить кому-либо одному из родных. Ошарашенный, полумертвый от боли, он набрал номер единственного человека, кому решился поведать о случившемся, – Мэкси.В тот момент, когда раздался телефонный звонок, она только что уложила в кровать осоловевшую Анжелику и, вымотанная после затянувшейся вечеринки, но все еще радостно-счастливая, села за рабочий стол. Чувство удовлетворения, владевшее ею, было сильней усталости, и спать не хотелось.– Джастин! В чем дело? Почему ты не пришел? Мы все тебя ждали… Что? Что! Невозможно… Не понимаю… Конечно, еду! Господи, Джастин, а доктора захватить? Нвт? Тогда адвоката? Нет? Ты уверен? Хорошо, хорошо, обещаю ничего никому не говорить. Буду совсем скоро… да, да, моя чековая книжка. Держись, выезжаю.Было начало двенадцатого, когда Мэкси вошла в полицейский участок «Мидтаун Норт»: чтобы добраться сюда от дома, ей понадобилось всего четверть часа. Четверть часа сплошного кошмара: кошмарных улиц, мелькавших в окне такси, кошмарных предположений и еще более кошмарных догадок, как если бы случилось что-то ужасное, но давно подозреваемое. Дело было не столько в том, что Джастина арестовали, сколько в том, что каким-то непостижимым образом она ожидала этого, ожидала, хотя упорно отказывалась верить своим предчувствиям. На нее словно пахнуло чем-то до отвращения знакомым, полуосознанным и полуподозреваемым, тем невидимым, что пряталось глубоко внутри, сознательно, даже тщательно, не замечалось. И это тайное казалось куда страшнее любого явного, с чем она когда-либо сталкивалась в своей жизни. Мысли Мэкси были путаными; несмотря на шубу, ее продолжала бить дрожь. Да, чековая книжка! Она еще раз проверила: все в порядке, лежит в сумочке. Теперь это была единственная реальность во всей вселенной.В забитом людьми полицейском участке, мечась от одного к другому, Мэкси наконец обнаружила сержанта, который занимался делом Джастина.– Нет, мэм, на поруки мы его не отпустим. Права такого не имеем. Сумму залога еще не определили. Сейчас его здесь нет. После ареста отвезли на «Уан Полис Плаза», там надо ждать, пока ему предъявит обвинение судья. Адвокату надо было звонить, а не сестре. Какое обвинение? Наркотики и еще подозрение насчет возможной продажи. Сколько у него нашли? Достаточно, больше чем достаточно. Вот все, что я могу сказать. Нет, конечно, сейчас вас к нему никто не пропустит. Да, пока не предъявит обвинение. Возьмите с собой адвоката. Что, он не хочет? Знаешь что, детка, послушай лучше меня. Он ему необходим. Позарез.Протолкавшись в участке еще с полчаса в напрасной надежде найти кого-нибудь, кто бы мог дать ей дополнительные сведения, Мэкси неожиданно натолкнулась на незнакомого молодого человека, который сам обратился к ней.– Вы мисс Эмбервилл? Насколько мне известно, сегодня вечером арестовали вашего брата… – В голосе незнакомца звучало сочувствие.– Кто вы? – требовательно спросила Мэкси.– Может быть, я могу помочь ему. Я видел, как его сюда привезли. Ему определенно нужен был врач. Думаю, вам следует об этом знать.– Кто вы? – повторила Мэкси.– В его квартире как будто нашли большую партию кокаина. Он заявляет, что это не его, что наркотик принадлежит кому-то другому. Вы случайно не знаете, кто мог его туда подложить? Может, это был один из тех, кому он доверял? Знакомый, друг, кто-нибудь, с кем…– Убирайтесь! – завопила Мэкси.Кубарем сбежав с лестницы и выскочив на ночную улицу, она стала лихорадочно махать рукой, пытаясь остановить такси.«Друг? Знакомый? – Мысли так и скакали в ее воспаленном мозгу. – Кто-то спрятал кокаин в твоей квартире, куда даже меня ты никогда не приглашал. В квартире, где ты скрывался от всех, оберегая свою личную жизнь, словно это хрупкое сокровище, которое не выносит чужого взгляда. Боже, Джастин, кого ты называешь своими друзьями? Кто знает тебя лучше, чем я? Бедный, милый, потерянный ты мой… Как я старалась все это время не думать. Как гнала от себя дурные мысли. Ведь ты же этого хотел, хотел больше всего на свете, чтобы никто из нас ни о чем не думал, правда?»…Да, лихорадочно продолжала думать Мэкси, вернувшись домой, тут уже ничем не поможешь. Она сняла трубку телефона, стоявшего на ночном столике, чтобы связаться с Лили и договориться насчет ее адвоката, поскольку те, которых могла незамедлительно раздобыть сама Мэкси, специализировались на одних разводах. Между тем Джастину срочно требовалась помощь со стороны самой квалифицированной юридической конторы, как раз одной из тех, чьими услугами пользовалась компания «Эмбервилл пабликейшнс». Кроме того, надо было уведомить мать, пусть и не раскрывая всей правды, прежде чем она завтра прочтет об аресте Джастина в газете.– Ты представляешь, сколько сейчас времени? – ответил сонный голос Лили.– Да, уже за полночь. Мне очень жаль тебя будить, но… произошло нечто такое… нет, мама, никто не пострадал, тут другое. Арестован Джастин.– Подожди, я возьму другую трубку, – прошептала Лили. Прошло несколько секунд, –прежде чем она смогла говорить. – Извини, я не хотела будить Каттера. Где сейчас Джастин?– В тюрьме на «Уан Полис Плаза».– В чем его обвиняют, Мэксим? В том, что он… приставал? – В тихом голосе Лили звучал неприкрытый ужас.– Боже мой, мама!– Я так долго этого боялась. Так что, за это или нет? Говори! – Лили почти умоляла.– Нет, мама, не за это. Там какая-то страшная ошибка. Полиция утверждает, что у него в квартире нашли кокаин. Подозревают, что Джастин замешан в торговле наркотиками. Все это совершенно невероятно. Единственное, что мне удалось выяснить, это что он уверяет: кокаин ему кто-то подложил.– Если он это говорит, значит, так и есть. – Чувствовалось, что Лили наконец успокоилась. – Джастин не лгун. И, конечно, наркотиками он не торгует. Я сейчас же позвоню Чарли Соломону. Он наверняка знает, что надо делать, чтобы опровергнуть обвинения. И первым делом мы утром заберем его из тюрьмы.– Но, мама, Джастин больше всего на свете не хочет, чтобы о его деле хоть кто-то услышал, чтобы о нем пошли сплетни… Правда, там был репортер, и он меня сфотографировал… Ему было все известно о главном обвинении насчет наркотиков.– Что ж, нам надо быть готовыми ко всему, – сокрушенно произнесла Лили: подобной глубины отчаяния в ее серебристом контральто Мэкси никогда раньше не слышала.– Мама, я так за него боюсь. Бедный, несчастный Джастин! Он невиновен, я знаю. И почему это обязательно должно было произойти именно с ним? – уже задавая свой вопрос, она сознавала, как по-детски он звучит.– Мэксим, дорогая, чего-то в этом роде я ждала уже давно. Тут нет вины Джастина, поверь мне. Это просто должно было произойти с ним. Постарайся успокоиться. Лучше Чарли Соломона на Манхэттене нет никого. Он все устроит. И слава богу, с нами Каттер. Спокойной ночи, Мэксим, и… спасибо тебе, дорогая. Спасибо за помощь.
Прежде чем будить Каттера, Лили позвонила Чарли Соломону, главному юрисконсульту «Эмбервилл пабликейшнс». Оказалось, что он еще не спит, а смотрит телевизор. Спокойно и обстоятельно она рассказала ему о случившемся, изложив все известные ей факты, и договорилась, что они встретятся утром на «Уан Полис Плаза».После этого, подобрав путавшиеся под ногами полы халата, она прошла из гостиной в их общую с мужем спальню. Накануне у него был тяжелый день, и утром, она знала, ему надо рано вставать, чтобы ехать на деловой завтрак, но откладывать разговор дальше Лили уже не могла. Теперь, когда она успокоила Мэкси и поговорила накоротке с адвокатом, ей самой остро требовалось почувствовать его объятия и уверения, что все будет хорошо, что ей нечего беспокоиться, ибо она больше не одна – он перекладывает ее ношу на свои плечи.Она поглядела на лицо мужа, и во сне столь же поражавшее изысканностью своих черт: расслабленные сейчас мускулы тонкого лица не меняли прекрасной благородно-аристократической лепки головы, а исчезли лишь темная настороженность взгляда и привычная осмотрительность матадора. Лили вздохнула в сладкой истоме. Даже в момент давно ожидаемой ею беды смотреть на это лицо доставляло ей несказанную радость.Она нежно провела кончиками пальцев по его лбу. Перевернувшись во сне на другой бок, он попытался уйти от беспокоившего прикосновения, но Лили продолжала гладить лоб Капера, и он наконец вынырнул из глубин сна, ошалело моргая глазами.– Что? Лили? Что-то случилось? – пробормотал он, толком еще не проснувшись.– Вставай, дорогой! Мне нужна твоя помощь.– Ты заболела, Лили? – встревоженный, он резко выпрямился.– Нет, со мной все хорошо. Беда случилась с одним из детей, у одного из них неприятности.– Мэкси? Что еще она выкинула?– Нет, это Джастин, наш ребенок, Каттер. О боже, Каттер, обними меня, обними покрепче. Я так давно этого боялась, так давно, и вот это случилось. – И Лили бросилась мужу в объятия, стараясь найти убежище, чтобы укрыться от обрушевшегося несчастья. Он обнял ее и, целуя в макушку, попытался утешить, но вскоре отстранил – ему необходимо было видеть теперь ее лицо.– Рассказывай, Лили. Что с Джастином? Бога ради, что там с ним стряслось?– Его арестовали. Полиция обыскала квартиру и нашла наркотики – кокаин. Он отвели его в тюрьму. Он звонил Мэкси, но сегодня вечером было уже слишком поздно что-нибудь предпринимать. Я переговорила с Чарли Соломоном, он обещает добиться его освобождения завтра же.– Погоди минутку. Сколько там было кокаина?– Мэкси точно не узнала. Они ей не хотели говорить. Сказали только, что «достаточно». Достаточно, чтобы заподозрить его в торговле наркотиками.– Господи! – Каттер рывком спрыгнул с постели и, надев халат, затянул в талии пояс. – Господи, неужели ему не хватало денег! Разве можно дойти до такого идиотизма? Да я бы голыми руками задушил его!.. Значит, подозрение в торговле кокаином? Один из Эмбервиллов торгует кокаином! Да ты понимаешь всю глубину этого позора? Все равно как если бы…– Постой! Но он же невиновен! Неужели ты считаешь, что он мог это сделать? Он не злодей, не преступник. Как ты смел о нем такое подумать! – Лили вся кипела от ярости. – Кто-то оставил наркотики у него на квартире, спрятал их там. Сам он об этом ничего не знал. Мэкси все выяснила.– О Лили! Что, этот тупица не мог придумать ложь более правдоподобную?– Так ты, значит, уверен, что это ложь? – Голос Лили зазвенел.– Джастину есть что скрывать. Я понял это сразу, как только впервые его увидел. С первой минуты. Он никогда не был со мной откровенен. Ни со мной, ни с тобой, ни с кем из членов нашей семьи. Пропадает где-то целыми месяцами, ничего никому не говорит. Где у него квартира, мы тоже не знаем. Так это все и складывается одно к одному, Лили. А теперь нам еще расхлебывать всю эту дрянь. Бродяга проклятый. Мало ему его богатства, дивидендов и положенных на его имя сумм в банке, захотелось подзаработать на кокаине – так еще и попался, сопляк…Лили в ужасе глядела на Каттера, мерившего шагами спальню и бросавшего слова, казавшиеся ей камнями.– Каттер, выслушай меня. – Она постаралась унять дрожь в голосе. – Ты не знаешь Джастина, но все равно ты обязан понять: он никогда, слышишь, никогда не сделает чего-нибудь во вред другим – только себе самому. К несчастью, среди его знакомых есть люди, которые способны спрятать в его доме наркотики. Когда я убедилась, что вы не уживаетесь друг с другом и что ты не хочешь делать никаких усилий, чтобы узнать его получше – твоего собственного сына, Каттер! – то подумала: наверное, ты знаешь или догадываешься… в общем, инстинкт тебе подсказал, что он гомосексуалист. И, может быть, ты даже странным образом винишь себя за это, думая, что…– Гомосексуалист?! – Голос Каттера осекся.В комнате воцарилось гробовое молчание: казалось, что выкрикнутое слово отскакивает от одной стены к другой и бумерангом возвращается обратно, так велико было изумление Каттера. Не меньше поразилась и Лили: так, значит, он не знал, даже, возможно, не хотел задумываться над тем скрытным образом жизни, который вел его сын, не желал задавать себе лишних вопросов.– Не может он быть гомосексуалистом, Лили! Это невозможно! – наконец резко прервал молчание Каттер.– Но ведь ты готов был поверить, что он торгует наркотиками. У тебя и сомнений не возникло. Так почему же ты не хочешь поверить в его гомосексуальность?– Мой сын – педик! Никогда, ни за что! Если бы речь шла о Тоби… Но не о моем сыне! Дьявол, Лили! Я всегда был против того, чтобы ты рожала его. Но ты настояла! Ты хотела – и получила! Лучше бы уж он не появлялся на свет! – Что? «Не появлялся на свет»?! – Повторяя эти страшные слова, Лили в упор взглянула на мужа. Каттер увидел перекошенное от ярости лицо женщины, лицо, которое он не смог бы представить себе и в страшном сне. Лицо женщины, готовой вцепиться ему в глотку, в котором не оставалось ничего, кроме злобы.Быстро приблизившись к Лили и преодолев сопротивление жены, он крепко обнял ее.– Лили, Лили, любимая. Прости! Господи, не знаю, как это у меня вырвалось! Я совсем не хотел ничего такого говорить. Ни слова. Просто затмение нашло какое-то. Когда ты сказала насчет его гомосексуализма, это был шок. Такие вещи… для меня… это ужасно. Ничего не могу с собой поделать. Я же их ненавижу. Во мне это слишком глубоко сидит. Отсюда моя реакция. Пойми, ты тут ни при чем, я один виноват. Иногда в такие минуты говоришь то, чего потом сам стыдишься. Лили, поверь, я рад, что у нас есть сын. Рад по-настоящему. О, моя Лили! – Он почувствовал, как она обмякла у него б руках, услышал тихие всхлипывания. – Ну, все в порядке, дорогая? Я люблю тебя, люблю. Ну скажи, что ты меня простила. Нам обоим нужно что-нибудь выпить. Пойду принесу. Тогда и поговорим, обсудим, что можно сделать, чтобы помочь бедному мальчику, что я могу сделать для своего сына.Спускаясь по лестнице в бар, Каттер проклинал себя за глупость. Позволить своему языку болтать в присутствии женщины! Да как бы ни был он тогда взбешен, оправдания ему нет и быть не может. С первой же минуты свонх отношений с Лили он приучил ее оставаться в его безраздельной власти, с тем чтобы делать с ней все, что ему вздумается. И теперь, раз он задумал разрушить журнальную империю Эмбервиллоз, полное доверие Лили было для него особенно необходимо. Да, он добился от нее прекращения выхода трех журналов, но оставалось еще семь, и их предстояло смешать с грязью, насколько возможно. А сейчас он чуть не провалил все дело! Такого больше не повторится, поклялся он самому себе, вернувшись в спальню с двумя рюмками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62