– Потому что сегодня они в гостях у Тоби, – туманно объяснила Мэкси.– А Тоби в гостях у своего друга?– Конечно, – обрадовалась Мэкси. – Какой ты у меня умный. Я и замуж вышла за тебя именно из-за твоего острого ума, а вовсе не из-за твоей невыносимо гордой красоты.– Да? Мне казалось, что это я женился на тебе, после того как ты подзалетела. По-моему, и другие того же мнения, – возразил Рокко, заранее предвкушая очередной розыгрыш, который читался в ее глазах.В действительности же это не она, а он уступил ей, как это могло быть только в сладком счастливом сне. Временами, так же как сегодня, молодая жена казалась ему воплощением очаровательной игривости, устоять перед которой он не мог.– Не сейчас, милый. Здесь все-таки ребенок, – прошептала Мэкси.Такси внезапно затормозило перед красивым жилым домом на Семьдесят шестой улице между Пятой и Мэдисон-авеню. Поднявшись на лифте на пятый этаж, они прошли широким коридором до двери, где Мэкси остановилась и позвонила. На звонок открыла любезная горничная в форменном платье.– Что, здесь никого нет? – оглянулся Рокко, стоя посреди большой, отличной планировки комнаты: белые стены прекрасно гармонировали с мебелью коричневато-терракотовых тонов, которая почему-то сразу пришлась ему по душе.– Вышли, наверное, – ответила Мэкси, тут же удаляясь в прихожую. – Эй, есть тут кто-нибудь? – позвала она.– Давай все-таки подождем в гостиной, а?– Да нет, дорогой. Они, наверное, где-то тут, – отозвалась Мэкси из прихожей.Рокко двигался следом за ней, в то время как она перелетала из комнаты в комнату, элегантно обставленные, но совершенно нежилые: детская, огромная спальня с кроватью под балдахином, застеленной старинным стеганым покрывалом, и сверкающая кухня, где уже вовсю орудовала горничная. В небольшой столовой, покрашенной в красный цвет, круглый стол в провинциальном французском стиле оказался почему-то накрытым для двоих: здесь Рокко наконец настиг Мэкси и попробовал задержать.– Остановись. Нельзя в самом деле носиться по чужому дому. Даже тебе! Или ты придумала эту вечеринку в виде сюрприза?Она увернулась и пошла дальше, по-прежнему неся Анжелику.– Погоди. Есть еще одна комната. Может, они там прячутся.Мэкси открыла дверь, и Рокко шагнул и ярко освещенное помещение, где не было ничего, кроме его рабочего стола, стоявшего посредине, его стула и всего набора орудий труда, которым он пользовался, – все разложено так, как он привык.Мэкси, сияя, обернулась к нему.– Не думай, что все это появилось тут за одну ночь, – с гордостью произнесла она.– Это?..– Наш дом! Вот тебе и сюрприз, вот тебе и вечеринка. Да, с сообразительностью у тебя туговато! – с издезкой заключила она.– Ты ведь знаешь, что я говорил насчет подарков от твоих родителей… Как же ты могла так поступить, Мэкси? – тихо спросил Рокко.– Я с уважением отношусь к твоим словам. Но эта квартира не имеет никакого касательства к моим родителям, – ответила она с довольной улыбкой.– Но откуда она?– От меня. От меня – тебе. От меня – мне. От меня – Анжелике.– То есть как это «от меня»?– Из денег, положенных на мое имя. Отец открыл счет, как только я родилась. После последнего дня рождения я получила право нм распоряжаться. Еще одним я смогу пользоваться с двадцати одного года, потом – с двадцати пяти… У Джастина и Тоби тоже есть свои. Это просто такой способ оставить своим детям кое-что, пока ты еще жив, чтобы потом правительство не заграбастало себе все, – пояснила Мэкси, не слишком вдаваясь в детали, о которых не была осведомлена.– Что, отец, который знает тебя как облупленную, дал тебе в руки столько денег? – усомнился Рокко.– Ну, он же открыл счет, когда еще ничего не знал. А потом уже ничего нельзя было изменить. Иначе, я полагаю, такой суммы он бы мне не доверил. И был бы не прав. Потому что никаких экстравагантностей я себе не позволяла, учитывая мое состояние.– Какое это?– А такое, что у меня все-таки пять миллионов.– Пять миллионов?– Ну да. Честное слово, Рокко. А истратила я за все это время, включая сюда и стоимость купленной мною квартиры, даже меньше трех четвертей одного миллиона.– Три четверти миллиона?– Но это же совсем маленькая квартира… только-только для нас троих, – стала терпеливо объяснять Мэк-си, видя, что Рокко сегодня не слишком быстро соображает. – А когда у нас появится еще ребенок, мы тут же переедем.– А что, ты ждешь ребенка? – как можно безразличнее спросил Рокко. – Еще один сюрприз сегодня?– Слава богу, нет.– Тогда пошли!– Куда это?– Обратно в Сохо. Если я отказался принять хоть что-нибудь от твоих родителей, то неужели ты думаешь, что я приму этот… подарок от тебя, – бледный от бешенства спросил Рокко, оскорбившись до глубины души.– Но мои родители не имеют к этому никакого отношения! Ведь это Я купила и обставила квартиру – на свои деньги! Имею я, в конце концов, право распоряжаться собственными деньгами или нет? И потом, это же все для нас, тебя и меня.– Мне очень жаль, но я не могу согласиться, Мэкси. Это полностью исключено. Жертвовать своими убеждениями я не намерен.– Ты просто упрямый старомодный итальяшка. И к тому же ведешь себя как типичный представитель мужской касты.– Но я такой. Тебе бы следовало это знать, когда ты за меня выходила. С тех пор я не менялся.– И я, между прочим, тоже! – выпалила разъяренная Мэкси.– Вот именно, – констатировал Рокко. – В этом-то все и дело. Одному из нас надо будет измениться.Он сжал кулаки. Да, ему следовало предвидеть такой поворот событий. Сигналы следовали один за другим, но он, идиот мягкотелый, предпочитал их не слышать. Отказывался верить, что Мэкси настолько испорченна и что для нее существуют лишь собственные бессмысленные капризы.– Перестань на меня так глазеть, Рокко Сиприани! – закричала она.– Прощай, Мэкси, – коротко бросил Рокко, словно боясь, что, продолжи он этот разговор, ему не удержаться от грубости, еще более непоправимо жестокой, чем сам их разрыв. (О, как он боялся этой минуты! Беспокойная интуиция подсказывала ему, что она неминуемо наступит, но он заставлял подавлять внутренний голос.) – Я пришлю потом за своими вещами.Мэкси так и осталась стоять в опустевшей комнате с открытым от удивления ртом. Она слышала, как мягко захлопнулась за Рокко входная дверь. Прошло несколько томительных минут: она все ждала, что вот-вот раздастся звонок в дверь. Но никто не звонил. С Анжеликой на руках Мэкси перешла в любовно обставленную ею гостиную и присела на большую, обтянутую золотистым бархатом софу, одну из нескольких, стоявших в комнате.– Он еще вернется, – прошептала она Анжелике. – Ему надо понять, что мною так не помыкают. Да и кто он такой в самом деле? Со мной в жизни никто так не разговаривал. Понимаешь: никто! И Макси, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась. Горе ее было тем безутешней, чем больше она боялась, понимая, что никто из них двоих никогда не уступит другому, просто не сумеет этого сделать. Рокко даже и пытаться не станет, с его глупой и никому не нужной гордостью. Паршивый упрямец! А она? Тем более не станет, это исключено! Все-таки она не кто-нибудь, а Мэкси Эмбервилл. И какого черта уступать должна она?! Глава 13 В квартире, которую – себе на горе – она с такой радостью обставляла, Мэкси так ни разу и не осталась на ночь. На следующий день по ее распоряжению стол и все другие рабочие принадлежности Рокко были отправлены ему обратно. Самой же квартире со всем, что там находилось, вплоть до последней медной кастрюли, надлежало быть проданной как можно скорее за любую предложенную цену, о чем она уведомила своего агента по недвижимости.Бракоразводный процесс благодаря опытным адвокатам из конторы, обслуживавшей «Эмбервилл пабликейшнс», занял минимум времени и прошел без излишней огласки. После того как Рокко получил право на участие в воспитании дочери, он дал свое согласие, чтобы Анжелика постоянно проживала с матерью. Тем временем он возвратился обратно к Конде Насту: при другом решении суда ему пришлось бы нанимать для Анжелики няню, что было бессмысленным, поскольку Мэкси – отличная мать. Однако, пользуясь своим правом, он не упускал возможности забирать Анжелику к себе на выходные, пополнив ряды разведенных отцов, гулявших в ближайшем от дома парке со своими детьми, с одной лишь разницей, что его ребенок был в этой компании самым младшим.Мэкси, чтобы пережить развод, с головой ушла в мельчайшие детали воспитания дочери, направив сюда все свои чувства. Она научилась сдерживать себя – не думать, не вспоминать, не задаваться вопросами «а если бы…», предпочитая вместо этого подробно выяснять у терпеливых владельцев шести магазинов на Мэдисон-авеню, где они делали закупки, какого качества у них апельсины (из них она выжимала для Анжелики сок) и откуда получены куриные грудки. Но все равно страшная, мучительная боль, таившаяся где-то в глубине сердца, не отпускала ее, постоянно вибрируя, подобно камертону, и единственной радостью для Мэкси были лишь моменты общения с дочкой, правда, весьма редкие, потому что Анжелика, будучи здоровым ребенком, большую часть первого года своей жизни просто спала. К чести Мэкси, она смогла выдержать эту страшную пытку молчанием, понимая, что другого пути у нее нет. Все свободное время у нее было занято кормлением и купанием Анжелики. Часто она спускалась с девочкой вниз, чтобы посидеть с Лили и Зэкари. В ту же ночь, когда Рокко отказался жить в ее новой квартире, она вернулась в родительский дом – самое надежное ее убежище.Ее «траур» длился всю осень 73-го и зиму 74-го года. И только поздней весной, уже на двадцатом году жизни, наконец-то пришел день, когда Мэкси поняла, что уже может осмыслить случившееся. Для облегчения мыслительного процесса она легла на спину, подложив под голову целую гору подушек и прижав к груди сладко пахнущее теплое тельце спящей Анжелики, согревавшее ее, словно горчичник. Девочке шел второй год, и она была уже достаточно большой, чтобы о ней не тревожиться и предаваться грустным раздумьям о своем душевном состоянии.Чего, собственно, она добилась в жизни? И как можно определить ее нынешнее положение? У нее есть дочь, она разведена, и ей скоро двадцать. Она уже не девочка, не студентка колледжа, но и не мать-одиночка. С другой стороны, она не работает и не собирается делать карьеру. Оставалось, таким образом, всего одна категория, под которую она подпадает: интересная, нет, лучше сказать, прелестная молодая «разведенка» (если этим словом все еще пользуются).Какие возможности открываются перед молодой женщиной в ее положении – да еще с теми миллионами, которые были на ее счетах и частью которых она уже могла распоряжаться? В принципе, имея столько денег и свободного времени, можно было делать все что угодно. Ясно, что она может продолжать жить в этом большом сером доме, где она находится в полной безопасности и где ее так любят и вместе с тем предоставляют полную свободу, считая ее уже полностью взрослой.Итак, подытожила свои раздумья Мэкси, вполне возможно использовать родительский дом в качестве отправной точки для… чего, собственно?Ну, во-первых, она может и, наверное, даже должна поступить в один из манхэттенских колледжей. Но для этого, черт побери, надо сперва кончить школу! Весь предшествующий опыт, связанный с переходами из одного учебного заведения в другое и постоянными поисками обходных путей и тихих заводей, убедил Мэкси в том, что найти подходящую школу, которая согласилась бы взять ее всего на один, последний, пропущенный ею год, не проблема. Значит, колледж – дело вполне реальное. Другой вопрос: надо ли ей вообще снова взваливать на свои плечи бремя занятий? Не слишком ли поздно сейчас (а может, наоборот, рано) опять погружаться в учебу? Ладно, колледж вычеркиваем.Конечно, остаются путешествия. Взять с собой Анжелику, найти няню – и отправиться в Англию на полгода или год. Там дорогие дедушка и бабушка позаботятся о том, чтобы вывезти ее в свет. При мысли о том, как она покорит Лондон, Мэкси сладко зажмурилась. Она накупит себе самые экзотические наряды из коллекции Сандры Роудс, снимет самые большие апартаменты на Итон-сквер, будет разъезжать на «роллс-ройсе», «бентли» или «дайм-лере», одной из тех машин, на которых всегда разъезжала английская королева, – они еще слишком широки для американских дорог. Вот уж когда она закружится в вихре светских развлечений, так и оставшихся неизвестными для ее матери. Развлечений, которые теперь станут доступными Мэкси благодаря связям девятнадцатого баронета и второго виконта из рода Адамсфилдов. Ах, если бы 60-е уже не кончились! Но пусть эра «свинга» прошла, отголоски тех лет где-нибудь да сохранились. Да, Лондон, Лондон… Мэкси не могла удержаться от счастливой улыбки, обращенной в полутьму сатинового балдахина над ее кроватью. Неожиданно глаза ее широко распахнулись при мысли о Рокко. Суровая реальность больно кольнула сердце. Этот невероятно преданный дочери итальянский папочка не согласится, чтобы она увезла от него дочь на целые полгода. Ни за что! Значит, выбраться можно будет всего на неделю-другую. Ладно, путешествия тоже вычеркиваем.Работа? С какой готовностью бралась она за самые пустячные поручения в художественном отделе – и вот что из всего этого вышло! Может быть, вообще этот мир не для нее? И потом у нее есть ребенок, о котором надо заботиться. Итак, работа отпадает.Словом, Мэкси пришла к тому же, с чего начала, возлежа на горе подушек у себя в спальне в родительском доме. Но оставаться здесь нельзя. Исключено! Как бы не хотели этого родители.Мэкси осторожно подышала Анжелике в волосы и слегка подергала за маленький темный завиток.Ясно, что родители не верят в ее самостоятельность. Это же читается в их взглядах, хотя они и не решаются сказать, что всячески желали бы продлить нынешнее положение вещей. Однако распознать их тревожные мысли не так уж трудно. Им бы, конечно, хотелось, чтобы она оставалась у них под крылышком, пока на горизонте не появится другой – более подходящий – мужчина, который бы побудил ее заново создать семейный очаг, о чем Мэкси сейчас вовсе не помышляла.Процесс последовательного исключения одного варианта за другим поставил ее перед единственным выбором – перебраться на свою собственную квартиру на Манхэттене. И немедленно! Стоит задержаться – и ей снова уготовано знакомое приятное существование в роли единственной дочери в доме. Роли, из которой она безусловно выросла. На какое-то мгновение Мэкси кольнула тревога: ведь до сих пор она никогда не жила одна, сразу же перейдя из отцовского дома в дом мужа, а затем тут же вернувшись обратно.Что ж, убеждала она себя, плотно сжав губы, тем больше оснований принять этот вызов. Завтра же надо начать поиски подходящего дома. Это должен быть небольшой двух – или трехэтажный кирпичный коттедж в английском духе (раз уж ей нельзя переехать в Лондон», где она будет принимать гостей. Каких гостей? Ведь с того самого – рокового! – дня, когда два года назад Мэкси переступила порог художественного отдела «Житейской мудрости», она до такой степени погрузилась в драматические перипетии собственной жизни, что растеряла связи со всеми своими сверстниками, кроме Инди, этой эгоистки, которая как ни в чем не бывало пошла после школы в колледж. Хорошо, но кого-нибудь она все-таки знает? Разве не говорила хозяйка одного модного светского салона, что для привлечения гостей достаточно просто открыть банку сардин и оповестить людей, что их ждут?Придется купить консервный нож и сардины – только и всего. Если чему-нибудь жизнь ее и научила, то лишь тому, что одно цепляется за другое, а потом все идет само собой. Может быть, в жизни существуют и другие уроки, но Мэкси про них пока ничего не знала.
Едва решив покинуть родительский кров, Мэкси тут же нашла подходящий кирпичный дом и двух декораторов, Людвига и Бичета, годовых придать ему вид, совершенно не связанный с хронологией. Вся атмосфера дома должна была говорить о том, что здесь живет не импульсивная молодая особа, а умудренная жизненным опытом богатая наследница, чьи вкусы тяготеют к эклектическим интерьерам, где стиль Людовика XV очаровательно разбавлялся буйными вкраплениями венецианской фантазии, смягченными выдержанным в английском духе набивным ситцем.После первой робкой вылазки Мэкси в мир самоанализа, касавшегося ее прошлого и настоящего, она все чаще стала подолгу задумываться о своем будущем. Амплуа молодой «разведенки», столь прельстившее ее поначалу, было почти сразу же отвергнуто. Что, спрашивается, толку быть одной из множества точно таких же обитательниц Манхэттена и вступить в их, пусть нигде не зарегистрированный, клуб, где членов хватает и без нее? Вместо этого она принялась с искусством и терпением, куда большими, чем когда готовилась к первому рабочему дню, создавать образ новой Мэксим Эммы Эмбервилл-Сиприани, глядя на который можно будет сразу сказать, что перед тобой вдова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62