Ни секунды колебания!.. Сам бы попробовал! На войне нужны герои… По сути – фантазер Состен, сам того не подозревая, завербовался в действующую армию по ученой части противогазников!.. Это я ему уже подкидывал ради смеха…
Только мои хаханьки совсем его не веселили… Насупился, замкнулся, бросал на меня косые взгляды… Упрямый, несговорчивый, ворчливый. Довольно с него кутерьмы, ему – чтобы тишина и покой… Это попахивало уже катастрофой. Если он и впрямь выйдет из игры?.. Я малость струхнул. Глядел на него с кровати – прямо напротив устроился. Может, я – того, переусердствовал?.. Тем более, он едва глазки продрал… Может, он еще не вполне очухался?.. Может, я его некстати разбудил!.. В общем, ругал я себя. О, постучали!.. Камердинер… обед по всей форме… Входите, дружище!.. Грудящиеся стопками на блюдцах пирожные наподобие савойских, эклеры, варенье, сэндвичи, яйца всмятку… Гляди-ка, сразу дед взбодрился, и глазки заблестели! Давится слюною, пускает пузыри… Какие гастрономические роскошества!.. Сразу забыл свои печали – подавайте весь поднос ему в постель! Набрасывается на сэндвичи, точно сутки не ел, сооружает себе умопомрачительные кушанья, намазывая масло слоем в три пальца толщиной, а поверх еще мармеладом. Ясное дело, весь перепачкался, с губ капает, простыни испятнаны… Свинья-свиньей!.. Я делаю ему замечание, мол, челядь станет нас презирать, а этот обжора знай посмеивается! Наслаждается своей обжираловкой, упивается. Дергается, ерзает от восторга. Божественно!.. И мысли у него сразу появились, мысли просто кипят… Вот оно!.. Хватается за голову.
– Внемлите, юноша! – взывает он ко мне. – Озарение!.. Сверкнуло!.. Держите меня за руку… О, я вижу, где это находится!..
– Где находится что?..
Черта с два! Он позабыл, чтоб ему пусто было!.. Выскочило, видите ли!.. Молчит как рыба… Проклятье!..
– Нет, нет, погоди!.. Да!.. Да!.. В большом чемодане!.. Нет, в комоде!.. Под пудреницей моей супруги!..
Называет еще какие-то места… Ненадежная у него система! То ему одно, то другое видится… Совсем он растерялся, задыхается, отдувается… Сколько мучений, сколько усилий – смотреть больно, просто сердце разрывается!.. Он пытается воскресить в памяти видение, стискивает голову руками… Страдает невыразимо. Я никак не мог сообразить, что он ищет…
– О, черт! «Вега»! «Вега Стансов»!.. Как же я мог забыть?.. Так вот, проказник, она осталась в Ротерхайте!.. Не помните? У Пепе!.. Толстая книга. Не дошло?.. Никогда не видели?
Так вот из-за чего страсти разгорелись! Обалдеть можно!.. Снова он дурью мается. Очередной заскок с «Вегой»… Старая песня: новые возможности… индусы… непростительно нам… Так распалился, что всю вывеску мне заплевал! Вынь да положь ему «Вегу»!..
– Да проснитесь! Проснитесь же! – Теперь уж он теребил меня. – «Книга Знаков», «Вега», молодой человек!
В горячечном возбуждении он обзывал меня бранными словами:
– Вертопрах! Безмозглая голова!.. Ничего не соображаете?.. Да мы и двух минут не выдержим отравляющих газов!..
Не выдержим?.. Мы?.. Почему мы?.. Газы-то для него одного!
– Только не я! Для меня ни секунды! Слышишь, дед? Ни секунды!..
Он побледнел. Стоило помянуть газы, как страх вновь обуял его.
– Дрейфите, Состен! Тут-то я не ошибался.
– Ах, дрейфлю?.. Несчастный! Я ему о чем толкую? Он кипел от негодования.
– Что вы станете делать с цианистым калием?.. А с арсинами?.. А с аэрозолями?..
Он просто вне себя из-за одного замечания! Уж ему-то известны всякие разновидности… всевозможные химические ужасы… разные газовые напасти…
– А перолы? – продолжает он перечислять. – А ксилины?.. И продолжает в таком духе в течение доброй четверти часа. Описывает неисчислимые страдания… все, что вдыхается с воздухом и губит людей. Перечень, надо сказать, жутковатый… Я скалюсь, дурак дураком, ничего не могу с собой поделать, а он только еще больше заводится… Я ему на нервы действую, он готов на куски меня разорвать…
– Вот, глядите! Ваша требуха! – показывает он. – Глядите! Ваша чертова требуха!
Я – его личный враг… Крысеныш! Гнида!..
Он раздавливает кусочки жареного мяса в большом судке.
– Вот ваши глаза! Ваши чудные ласковые глаза!.. Показывает их мне… Съежившиеся в черносливины, приобретшие под действием газов сходство с комочками кала…
– С этим и околеете… в копченом виде!..
Ему хочется отбить мне аппетит, а я знай посмеиваюсь – ему ни за что не напугать меня… Я издеваюсь:
– Так, значит, конец, дорогой Состен?.. Капут?.. Капут?.. Финиш?..
Ух, как он вскинулся!.. За кого же я его принимаю, любопытно знать?.. За слабачка?.. Какой вздор!.. Он возмущен. Конец слезам, конец причитаниям… Это я – мокрая курица, трусливый заяц, жалкий человечишко!.. Он мечет громы и молнии… Уж он поднимет мой боевой дух!..
– Жалкий бездельник, есть ли в вас хотя бы вера?
– Вера во что?..
На что это он намекает? Он со вздохом пожимает плечами. Ах, если бы я появился раньше! Какая жалость! Я успел бы научиться хотя бы немного читать по складам… по складам!
Читать по складам?.. По складам?.. Что за чушь!.. Чего ему теперь нужно от меня?
– Я лежал в больнице, господин де Состен! Несчастный, раненый, залечивал свои раны… А до войны я работал, извиняюсь за выражение, мальчиком у торговцев шелком… получал от двадцати пяти до тридцати пяти франков в месяц… а потом стал, с вашего позволения, господин Сахарыч, ротным командиром в шестнадцатом полку… Мне никогда не было нужды читать по складам!..
– Полноте, полноте!.. Горячая голова!
Я раздражаю его… Он считает, что я дурно воспитан… Корчит рожу. Рожа у него скорого приготовления, раз – и пожалуйте кушать!.. Ох, не люблю я эту рожу, это мерзкое кривляние!..
– Стройте, стройте рожу! И вот что я еще вам скажу, чтобы у вас никаких сомнений не оставалось: экспериментами занимаетесь вы, господин Мармеладыч, а не я!.. Повторяю, не я!.. Я – внеконкурсный участник, может, вы забыли? И точка!.. Сколько раз можно говорить? Вега… вера… Да чихать я хотел!.. Слышите? Я всегда говорю правду, прошу не забывать!..
Четко и ясно.
– С вами невозможно говорить, – слышу в ответ. – Вы влюблены!..
Так и влепил, глазом не моргнув.
– Ну, так что из того, старый дурень?
– Страсть делает человека нетерпимым!
– Влюблен! Идите вы, фуфло!.. Какое ваше дело?.. Я без проволочек возвращаю его к существу дела:
– Меня наняли для путешествия, для поисков китайского сокровища, и точка! Ни для чего другого! Не для сования носа в чужие дела… Я согласен ездить по Тибету на ваших клячах, укладывать ваши пожитки, подвергаться любым опасностям, но не дышать этой вашей пакостью… Я перенес четыре операции и не хочу снова лежать под наркозом!.. Не согласен, чтобы на мне ставили опыты!..
Он обводит меня внимательным взглядом… Очень, очень я его огорчил!.. Голос мой тверд. Таки поймал я его на вранье!..
– Так что делать с вашей «Вегой»?.. Он хватает меня за руки:
– Вы мне друг?.. Опять двадцать пять!..
– Разумеется, что за вопрос?..
– Я действительно могу вам довериться?..
– Валяйте, чего там!..
Он еще крепче сжимает мне руки, мнет их, тискает… просто весь трясется:
– Дитя мое, не теряйте ни минуты! Спешите! Летите!..
Так я и знал!.. Объехал по кривой! Снова гонка!
– Умоляю вас! Заклинаю! Поезжайте в Ротерхайт!.. Переройте все! Поднимите на ноги Пепе, пусть ищет!.. Если понадобится, переверните все вверх дном, но без «Веги» не возвращайтесь! Без «Веги» нам надеяться не на что!..
От необычайного волнения ему не хватает воздуха… Трагедия!.. Он отряжает меня на поиски – «Вега» или гибель!.. Все рушится!
– Вы уж без меня, – говорит он извинительно, – не могу оставить полковника. Вы меня понимаете?
О, конечно, само собою разумеется…
Он погружает взгляд в мои глаза – что-то вроде гипнотического внушения перед моим уходом на задание… Ой, жучило!.. Произносит, разделяя слова:
– Ищите… «Вегу»… хорошенько!.. Вы най-де-те ее!.. «Вега Стансов»… Да, именно «Стансов»!
И вдруг прыснул… Над самим собой смеется! Да-а-а… Колотит себя в грудь, по голове, по бедной своей головушке…
– Где была моя голова, мальчик мой?
Не может простить себе.
– Скорее, скорее! Торопитесь!
И шепчет, еще не отдышавшись:
– Не задерживайтесь! Поцелуйте Пепешку за меня… Люблю, обожаю ее! Она-то знает… Но адреса не давать! Ни под каким видом!.. Иначе она через пять минут заявится сюда!
– А Нельсон? Как же с Нельсоном?..
Как же я надоел ему со своим Нельсоном!..
– О, Господи! Да разберитесь же сами! Мне уже дурно делается от вашего Нельсона!.. Каждому свои заботы..
Хорошо ему было говорить, треплу собачьему! Он не знал Пеп-Пепа! Легко ему рассуждать… А главное, вся эта затея – чистой воды надувательство… Облапошивал меня господин Медыч. Чуял я, что он турусы подпускает. Пой, пой, дедуля!.. Думаешь, краснобай, что я уши так и развесил?.. Сукин сын! Но вида я не подавал, никаких ухмылочек… Даже изображал полную готовность…
– Конечно, конечно! Бегу! Лечу!.. Исполню все в точности, господин Китаец!
Мигом оделся… и вот он я! «Редкое усердие, – делает он немедленно вывод, – просто неузнаваем!» Живее! Живее! Надо спешить!.. Я увлекаю его за собой, и мы напарываемся на полковника. Он только что позавтракал, веселый, посвистывает… пташка небесная!., огурчик гладенький, тепло укутанный… На нем узорчатый шлафрок в крупную клетку… эдакий петушок… кругленький, надушенный, поросячьи глазки так и рыщут. Он обводит нас насмешливым взглядом с головы до пят… Как всегда, мы забавляем его… Розовая, отмытая дочиста кожа, на губах играет усмешка, лысина блестит…
– Hello, hello, gentlemen! Good day! Glorious weather! Здравствуйте, джентльмены, добрый день! Прекрасная погода!
У него чудесное настроение, а на дворе, действительно, чудесная погода. Круто повернувшись, он удаляется, чинно переступая со ступеньки на ступеньку…
Состен пришел в неописуемое волнение:
– Ну же, ну! Спешите, дорогое дитя, прошу вас!..
– Бегу, дорогой Учитель!
Мои мысли заняты малышкой… Хотелось бы сказать ей хотя бы словечко… просто «до свидания», но делать нечего – он возражает, торопит, распекает. Словом, завел свою песню: «Главное, не задерживаться по дороге, с книгой – бегом домой»… Чертова «Вега»!
– Хорошо, хорошо, господин Состен!
Вот привязался! Несусь вскачь… О, трамвай! Как кстати! Трах-трах-трах… дергает, болтает… Вот и Ротерхайт. Все выходят… Дом… Взбегаю по лестнице, звоню… Снова та же заминка?.. Нет, отворяют… Она, собственной персоной…
– А, здравствуйте, молодой человек! Опять вы?
Прохладный прием.
– Ну, да, я, мадам Состен! Ваш супруг велел кланяться и желает вам всяческих благ. Просил вас не волноваться… Вот пятнадцать шиллингов на неделю. Постарайтесь не тратиться и вести себя благоразумно, такова его просьба… Кроме того, он просил обращаться поосторожнее с Ахиллом, тем, что в коробке… Ваш муж приедет в ближайшие дни и заберет его… Он до крайности занят… Да, и конечно же, «Вега», «Вега Стансов»! Это то, ради чего я, главным образом, и пришел! Я должен немедленно увезти ее.
Все это я выложил не переводя духа.
– Нет, каков мерзавец! Ах ты, старый подонок! Она переменилась в лице…
– Ну, погодите у меня! Вот, значит, какие поручения вы исполняете!.. Тоже хорош гусь!.. Шпана!.. Пришли грабить одинокую женщину – вот ваше поручение, можете гордиться!.. Такой же трус, как и ваш злодей… И вы еще помогаете ему, обормот! Значит, ополчились вдвоем на слабую женщину… Так этот вор бросил меня, вор, вор!.. Ну, погоди! Разбойник, кто ж еще? Thief! Мошенник! Маньяк! Сатир! Грабитель! Он обобрал меня, прощелыга!.. Украл мою молодость, мою жизнь!..
Разметавшиеся волосы лезут ей в нос, она брызжет слюной, как и ее благоверный. Оба в запальчивости весьма бурно выражают свои чувства, у нее, к тому же, своеобразная речь с сильным южным привкусом.
– Но это еще не все, красавчик!.. Он добивается, чтобы я околела в нищете, как крыса, в нищете… в его поганой конуре!.. Чтоб я загнулась!.. Но я больше не потерплю, чтоб он меня душил… Я знаю, что говорю – он душит меня уже двадцать пять лет… Но всякому терпению приходит конец! Вы слышите? Оно лопается!.. Все, сыта по горло! Я свободна!..
Какой тарарам!.. Кстати я здесь очутился!.. Она бьется в корчах, ломает себе руки, честит меня так, что я не знаю, куда деваться, трясет своей львиной гривой… Я пытаюсь вернуть разговор в деловое русло, мне хочется поскорее уйти… Набравшись духа, я объявляю:
– Я к вам за «Вегой Стансов».
– «Вега»? «Вега»? Провались она, эта «Вега»! – следует ответ.
Она взвинчена до предела, просто клокочет… Меня не отпускает.
– А, так этот старый рогоносец считает, что со мной finish!.. Индюк! Старый пентюх!.. Передайте ему, что его Пепе… что Пепе начинает новую жизнь, ну, и собирает вещички. Вот так-то, хмырек! New life!! Она начинает все сызнова! Да, с нуля! И без трупов… ни он, ни Ахилл! Понял? Может забирать своего Ахилла!
Воздев руки, она испускает глубокий вздох и заливается смехом… Наконец-то избавилась, наконец! Какое счастье! Какое блаженство!.. Новая жизнь. Прекрасно. Я рад за нее, тоже начинаю смеяться… «Ах-ха-ха!» Не такая уж она, в сущности, злая!.. «Да, да!» – поддакиваю я. Она умиротворена и не мешает мне шарить в ее пожитках… Ну же, быстро найти книгу… скорее… скорее… и я уматываю!
– Книга! Это, значит, тебя волнует, парнишка! Послушай, послушай меня! Он тиран, понимаешь? Тиран! Можешь сказать всем!
Надо же, как она взъелась на Состена.
Но теперь конец, конец! Пых-пых! Шумно отдуваясь, она извивается, рвет ненавистные путы. Все очень образно, картинно… Я молчу, будто набрав в рот воды, а ее мое молчание злит.
Раз мне так уж нужна эта книга, пожалуйста, она принесет ее, а там потолкуем… Она зовет паренька, чтобы пособил малость. Появляется сопляк-молочник… Тот самый щенок-разносчик. Стало быть, вернулся… Ненасытная баба эта Пепешка!.. Пареньку неловко – любовь!.. Торчал на кухне… Она довольно высоко подтыкает пеньюар – не испачкать бы. Предстояло разобрать целую кучу барахла… Она растолковывает мне, что на «Вегу», эту самую колдовскую книгу, навалены самые громоздкие чемоданы. Чуть тронешь, шелохнешь, как все обрушивается к чертовой матери… Друг друга не видать, приходится пробираться ощупью… Сначала валится сундук, за ним корзины… Надо открывать оконце… Все обваливается, рассыпается… Груды всякого барахла: аксессуары, набедренные повязки, китайские платья вроде того, что у деда, великолепной работы, епитрахили. Всех видов и расцветок… на чертову уйму денег добра… Юнец заходится кашлем, отплевывается, регочет… В самом деле, забавная шутка! Его ждут смачные поцелуйчики. Вновь воцаряется хорошее настроение. Ну-ка, взялись вместе… И-и-и раз! Не то… Может, вон то?.. Вон тот сверток? Видно, что шпагатом перевязано… И это не то!.. К черту, все на распродажу! «Fix your price!» Выбирайте, называйте вашу цену, все идет с торгов! Сущие гроши – целая жизнь задаром!.. Малый пошел отворять окно… «Все на распродажу! – дерет глотку Пепе, заливаясь истерическим смехом… – Распродаем, господа, и снимаемся с места!..» Надо свалить еще один сундук. Бах-ба-ба-бах! Едва ноги не размозжило!.. У меня подозрение, что она просто издевается надо мной.
– Вы уверены, мадам, – нерешительно начинаю я, – что надо искать в этом углу?
– В этом углу… В этом углу… А мне почем знать? Господин спешит?
– Спешу не я, а Состен!
– Ах, этот гнусный койот спешит! Скажите, выискался! Спешит! А я? Тридцать лет ждала его!.. Ничего, потерпит твой говнюк! Как все, так и он! Малость подождет! Спешит он, видите ли!
Я вызвал в ней новый прилив раздражения… Она что-то бурчит, посвистывает, копаясь в своих чемоданах. Потом ей надоедает рыться… Она встает с колен – так ей удобнее объявить мне с глазу на глаз все, что она думает о Состеняре.
– Кровопивец, вот он кто, слышите? Вот кто ваш скупердяй!
Она вновь задыхается от негодования… На бегу перехватывает мальца и… чмок!.. чмок!.. чмок!.. обцеловывает ему всю физию… Пылкое, страстное существо… Пошли обжимания…
Оглядываю, обозреваю хибару… Побольше было тогда барахлишка… Видно, уже убираются отсюда.
– Так вы съезжаете, мадам?
Какое мое дело?
Она за словом в карман не лезет:
– А вы, красавчик? Вы что держите за пазухой? Все-то ему знать надо!.. А ваше жилье где, хотела бы я знать? Ваше гнездышко?..
Я не имел права отвечать.
– Зла не хватает! Просто не хватает зла!
Я начинаю сердиться.
– Прошу вас, мадам! Дайте мне книгу, и я уйду, избавлю вас от моего общества!
– Значит, этот жадюга ждет вас? Волнуется? Переживает? Живоглот!..
Она пускает смешок:
– Вот грязная свинья! И вам не совестно? Это вы мне эти сказки рассказываете?.. Да за кого вы меня принимаете?.. Не так-то вы глупы, молодой человек!.. Или все-таки полная бестолочь? Не бестолочь, нет?.. Подите-ка поближе!
Но подходит сама, так близко, что касается меня… Начинается обольщение…
– Идем с нами! – приглашает она.
Манит и бесстыжими глазами, и прилавком – выставила напоказ большие черные соски…
– Ах да, мадам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Только мои хаханьки совсем его не веселили… Насупился, замкнулся, бросал на меня косые взгляды… Упрямый, несговорчивый, ворчливый. Довольно с него кутерьмы, ему – чтобы тишина и покой… Это попахивало уже катастрофой. Если он и впрямь выйдет из игры?.. Я малость струхнул. Глядел на него с кровати – прямо напротив устроился. Может, я – того, переусердствовал?.. Тем более, он едва глазки продрал… Может, он еще не вполне очухался?.. Может, я его некстати разбудил!.. В общем, ругал я себя. О, постучали!.. Камердинер… обед по всей форме… Входите, дружище!.. Грудящиеся стопками на блюдцах пирожные наподобие савойских, эклеры, варенье, сэндвичи, яйца всмятку… Гляди-ка, сразу дед взбодрился, и глазки заблестели! Давится слюною, пускает пузыри… Какие гастрономические роскошества!.. Сразу забыл свои печали – подавайте весь поднос ему в постель! Набрасывается на сэндвичи, точно сутки не ел, сооружает себе умопомрачительные кушанья, намазывая масло слоем в три пальца толщиной, а поверх еще мармеладом. Ясное дело, весь перепачкался, с губ капает, простыни испятнаны… Свинья-свиньей!.. Я делаю ему замечание, мол, челядь станет нас презирать, а этот обжора знай посмеивается! Наслаждается своей обжираловкой, упивается. Дергается, ерзает от восторга. Божественно!.. И мысли у него сразу появились, мысли просто кипят… Вот оно!.. Хватается за голову.
– Внемлите, юноша! – взывает он ко мне. – Озарение!.. Сверкнуло!.. Держите меня за руку… О, я вижу, где это находится!..
– Где находится что?..
Черта с два! Он позабыл, чтоб ему пусто было!.. Выскочило, видите ли!.. Молчит как рыба… Проклятье!..
– Нет, нет, погоди!.. Да!.. Да!.. В большом чемодане!.. Нет, в комоде!.. Под пудреницей моей супруги!..
Называет еще какие-то места… Ненадежная у него система! То ему одно, то другое видится… Совсем он растерялся, задыхается, отдувается… Сколько мучений, сколько усилий – смотреть больно, просто сердце разрывается!.. Он пытается воскресить в памяти видение, стискивает голову руками… Страдает невыразимо. Я никак не мог сообразить, что он ищет…
– О, черт! «Вега»! «Вега Стансов»!.. Как же я мог забыть?.. Так вот, проказник, она осталась в Ротерхайте!.. Не помните? У Пепе!.. Толстая книга. Не дошло?.. Никогда не видели?
Так вот из-за чего страсти разгорелись! Обалдеть можно!.. Снова он дурью мается. Очередной заскок с «Вегой»… Старая песня: новые возможности… индусы… непростительно нам… Так распалился, что всю вывеску мне заплевал! Вынь да положь ему «Вегу»!..
– Да проснитесь! Проснитесь же! – Теперь уж он теребил меня. – «Книга Знаков», «Вега», молодой человек!
В горячечном возбуждении он обзывал меня бранными словами:
– Вертопрах! Безмозглая голова!.. Ничего не соображаете?.. Да мы и двух минут не выдержим отравляющих газов!..
Не выдержим?.. Мы?.. Почему мы?.. Газы-то для него одного!
– Только не я! Для меня ни секунды! Слышишь, дед? Ни секунды!..
Он побледнел. Стоило помянуть газы, как страх вновь обуял его.
– Дрейфите, Состен! Тут-то я не ошибался.
– Ах, дрейфлю?.. Несчастный! Я ему о чем толкую? Он кипел от негодования.
– Что вы станете делать с цианистым калием?.. А с арсинами?.. А с аэрозолями?..
Он просто вне себя из-за одного замечания! Уж ему-то известны всякие разновидности… всевозможные химические ужасы… разные газовые напасти…
– А перолы? – продолжает он перечислять. – А ксилины?.. И продолжает в таком духе в течение доброй четверти часа. Описывает неисчислимые страдания… все, что вдыхается с воздухом и губит людей. Перечень, надо сказать, жутковатый… Я скалюсь, дурак дураком, ничего не могу с собой поделать, а он только еще больше заводится… Я ему на нервы действую, он готов на куски меня разорвать…
– Вот, глядите! Ваша требуха! – показывает он. – Глядите! Ваша чертова требуха!
Я – его личный враг… Крысеныш! Гнида!..
Он раздавливает кусочки жареного мяса в большом судке.
– Вот ваши глаза! Ваши чудные ласковые глаза!.. Показывает их мне… Съежившиеся в черносливины, приобретшие под действием газов сходство с комочками кала…
– С этим и околеете… в копченом виде!..
Ему хочется отбить мне аппетит, а я знай посмеиваюсь – ему ни за что не напугать меня… Я издеваюсь:
– Так, значит, конец, дорогой Состен?.. Капут?.. Капут?.. Финиш?..
Ух, как он вскинулся!.. За кого же я его принимаю, любопытно знать?.. За слабачка?.. Какой вздор!.. Он возмущен. Конец слезам, конец причитаниям… Это я – мокрая курица, трусливый заяц, жалкий человечишко!.. Он мечет громы и молнии… Уж он поднимет мой боевой дух!..
– Жалкий бездельник, есть ли в вас хотя бы вера?
– Вера во что?..
На что это он намекает? Он со вздохом пожимает плечами. Ах, если бы я появился раньше! Какая жалость! Я успел бы научиться хотя бы немного читать по складам… по складам!
Читать по складам?.. По складам?.. Что за чушь!.. Чего ему теперь нужно от меня?
– Я лежал в больнице, господин де Состен! Несчастный, раненый, залечивал свои раны… А до войны я работал, извиняюсь за выражение, мальчиком у торговцев шелком… получал от двадцати пяти до тридцати пяти франков в месяц… а потом стал, с вашего позволения, господин Сахарыч, ротным командиром в шестнадцатом полку… Мне никогда не было нужды читать по складам!..
– Полноте, полноте!.. Горячая голова!
Я раздражаю его… Он считает, что я дурно воспитан… Корчит рожу. Рожа у него скорого приготовления, раз – и пожалуйте кушать!.. Ох, не люблю я эту рожу, это мерзкое кривляние!..
– Стройте, стройте рожу! И вот что я еще вам скажу, чтобы у вас никаких сомнений не оставалось: экспериментами занимаетесь вы, господин Мармеладыч, а не я!.. Повторяю, не я!.. Я – внеконкурсный участник, может, вы забыли? И точка!.. Сколько раз можно говорить? Вега… вера… Да чихать я хотел!.. Слышите? Я всегда говорю правду, прошу не забывать!..
Четко и ясно.
– С вами невозможно говорить, – слышу в ответ. – Вы влюблены!..
Так и влепил, глазом не моргнув.
– Ну, так что из того, старый дурень?
– Страсть делает человека нетерпимым!
– Влюблен! Идите вы, фуфло!.. Какое ваше дело?.. Я без проволочек возвращаю его к существу дела:
– Меня наняли для путешествия, для поисков китайского сокровища, и точка! Ни для чего другого! Не для сования носа в чужие дела… Я согласен ездить по Тибету на ваших клячах, укладывать ваши пожитки, подвергаться любым опасностям, но не дышать этой вашей пакостью… Я перенес четыре операции и не хочу снова лежать под наркозом!.. Не согласен, чтобы на мне ставили опыты!..
Он обводит меня внимательным взглядом… Очень, очень я его огорчил!.. Голос мой тверд. Таки поймал я его на вранье!..
– Так что делать с вашей «Вегой»?.. Он хватает меня за руки:
– Вы мне друг?.. Опять двадцать пять!..
– Разумеется, что за вопрос?..
– Я действительно могу вам довериться?..
– Валяйте, чего там!..
Он еще крепче сжимает мне руки, мнет их, тискает… просто весь трясется:
– Дитя мое, не теряйте ни минуты! Спешите! Летите!..
Так я и знал!.. Объехал по кривой! Снова гонка!
– Умоляю вас! Заклинаю! Поезжайте в Ротерхайт!.. Переройте все! Поднимите на ноги Пепе, пусть ищет!.. Если понадобится, переверните все вверх дном, но без «Веги» не возвращайтесь! Без «Веги» нам надеяться не на что!..
От необычайного волнения ему не хватает воздуха… Трагедия!.. Он отряжает меня на поиски – «Вега» или гибель!.. Все рушится!
– Вы уж без меня, – говорит он извинительно, – не могу оставить полковника. Вы меня понимаете?
О, конечно, само собою разумеется…
Он погружает взгляд в мои глаза – что-то вроде гипнотического внушения перед моим уходом на задание… Ой, жучило!.. Произносит, разделяя слова:
– Ищите… «Вегу»… хорошенько!.. Вы най-де-те ее!.. «Вега Стансов»… Да, именно «Стансов»!
И вдруг прыснул… Над самим собой смеется! Да-а-а… Колотит себя в грудь, по голове, по бедной своей головушке…
– Где была моя голова, мальчик мой?
Не может простить себе.
– Скорее, скорее! Торопитесь!
И шепчет, еще не отдышавшись:
– Не задерживайтесь! Поцелуйте Пепешку за меня… Люблю, обожаю ее! Она-то знает… Но адреса не давать! Ни под каким видом!.. Иначе она через пять минут заявится сюда!
– А Нельсон? Как же с Нельсоном?..
Как же я надоел ему со своим Нельсоном!..
– О, Господи! Да разберитесь же сами! Мне уже дурно делается от вашего Нельсона!.. Каждому свои заботы..
Хорошо ему было говорить, треплу собачьему! Он не знал Пеп-Пепа! Легко ему рассуждать… А главное, вся эта затея – чистой воды надувательство… Облапошивал меня господин Медыч. Чуял я, что он турусы подпускает. Пой, пой, дедуля!.. Думаешь, краснобай, что я уши так и развесил?.. Сукин сын! Но вида я не подавал, никаких ухмылочек… Даже изображал полную готовность…
– Конечно, конечно! Бегу! Лечу!.. Исполню все в точности, господин Китаец!
Мигом оделся… и вот он я! «Редкое усердие, – делает он немедленно вывод, – просто неузнаваем!» Живее! Живее! Надо спешить!.. Я увлекаю его за собой, и мы напарываемся на полковника. Он только что позавтракал, веселый, посвистывает… пташка небесная!., огурчик гладенький, тепло укутанный… На нем узорчатый шлафрок в крупную клетку… эдакий петушок… кругленький, надушенный, поросячьи глазки так и рыщут. Он обводит нас насмешливым взглядом с головы до пят… Как всегда, мы забавляем его… Розовая, отмытая дочиста кожа, на губах играет усмешка, лысина блестит…
– Hello, hello, gentlemen! Good day! Glorious weather! Здравствуйте, джентльмены, добрый день! Прекрасная погода!
У него чудесное настроение, а на дворе, действительно, чудесная погода. Круто повернувшись, он удаляется, чинно переступая со ступеньки на ступеньку…
Состен пришел в неописуемое волнение:
– Ну же, ну! Спешите, дорогое дитя, прошу вас!..
– Бегу, дорогой Учитель!
Мои мысли заняты малышкой… Хотелось бы сказать ей хотя бы словечко… просто «до свидания», но делать нечего – он возражает, торопит, распекает. Словом, завел свою песню: «Главное, не задерживаться по дороге, с книгой – бегом домой»… Чертова «Вега»!
– Хорошо, хорошо, господин Состен!
Вот привязался! Несусь вскачь… О, трамвай! Как кстати! Трах-трах-трах… дергает, болтает… Вот и Ротерхайт. Все выходят… Дом… Взбегаю по лестнице, звоню… Снова та же заминка?.. Нет, отворяют… Она, собственной персоной…
– А, здравствуйте, молодой человек! Опять вы?
Прохладный прием.
– Ну, да, я, мадам Состен! Ваш супруг велел кланяться и желает вам всяческих благ. Просил вас не волноваться… Вот пятнадцать шиллингов на неделю. Постарайтесь не тратиться и вести себя благоразумно, такова его просьба… Кроме того, он просил обращаться поосторожнее с Ахиллом, тем, что в коробке… Ваш муж приедет в ближайшие дни и заберет его… Он до крайности занят… Да, и конечно же, «Вега», «Вега Стансов»! Это то, ради чего я, главным образом, и пришел! Я должен немедленно увезти ее.
Все это я выложил не переводя духа.
– Нет, каков мерзавец! Ах ты, старый подонок! Она переменилась в лице…
– Ну, погодите у меня! Вот, значит, какие поручения вы исполняете!.. Тоже хорош гусь!.. Шпана!.. Пришли грабить одинокую женщину – вот ваше поручение, можете гордиться!.. Такой же трус, как и ваш злодей… И вы еще помогаете ему, обормот! Значит, ополчились вдвоем на слабую женщину… Так этот вор бросил меня, вор, вор!.. Ну, погоди! Разбойник, кто ж еще? Thief! Мошенник! Маньяк! Сатир! Грабитель! Он обобрал меня, прощелыга!.. Украл мою молодость, мою жизнь!..
Разметавшиеся волосы лезут ей в нос, она брызжет слюной, как и ее благоверный. Оба в запальчивости весьма бурно выражают свои чувства, у нее, к тому же, своеобразная речь с сильным южным привкусом.
– Но это еще не все, красавчик!.. Он добивается, чтобы я околела в нищете, как крыса, в нищете… в его поганой конуре!.. Чтоб я загнулась!.. Но я больше не потерплю, чтоб он меня душил… Я знаю, что говорю – он душит меня уже двадцать пять лет… Но всякому терпению приходит конец! Вы слышите? Оно лопается!.. Все, сыта по горло! Я свободна!..
Какой тарарам!.. Кстати я здесь очутился!.. Она бьется в корчах, ломает себе руки, честит меня так, что я не знаю, куда деваться, трясет своей львиной гривой… Я пытаюсь вернуть разговор в деловое русло, мне хочется поскорее уйти… Набравшись духа, я объявляю:
– Я к вам за «Вегой Стансов».
– «Вега»? «Вега»? Провались она, эта «Вега»! – следует ответ.
Она взвинчена до предела, просто клокочет… Меня не отпускает.
– А, так этот старый рогоносец считает, что со мной finish!.. Индюк! Старый пентюх!.. Передайте ему, что его Пепе… что Пепе начинает новую жизнь, ну, и собирает вещички. Вот так-то, хмырек! New life!! Она начинает все сызнова! Да, с нуля! И без трупов… ни он, ни Ахилл! Понял? Может забирать своего Ахилла!
Воздев руки, она испускает глубокий вздох и заливается смехом… Наконец-то избавилась, наконец! Какое счастье! Какое блаженство!.. Новая жизнь. Прекрасно. Я рад за нее, тоже начинаю смеяться… «Ах-ха-ха!» Не такая уж она, в сущности, злая!.. «Да, да!» – поддакиваю я. Она умиротворена и не мешает мне шарить в ее пожитках… Ну же, быстро найти книгу… скорее… скорее… и я уматываю!
– Книга! Это, значит, тебя волнует, парнишка! Послушай, послушай меня! Он тиран, понимаешь? Тиран! Можешь сказать всем!
Надо же, как она взъелась на Состена.
Но теперь конец, конец! Пых-пых! Шумно отдуваясь, она извивается, рвет ненавистные путы. Все очень образно, картинно… Я молчу, будто набрав в рот воды, а ее мое молчание злит.
Раз мне так уж нужна эта книга, пожалуйста, она принесет ее, а там потолкуем… Она зовет паренька, чтобы пособил малость. Появляется сопляк-молочник… Тот самый щенок-разносчик. Стало быть, вернулся… Ненасытная баба эта Пепешка!.. Пареньку неловко – любовь!.. Торчал на кухне… Она довольно высоко подтыкает пеньюар – не испачкать бы. Предстояло разобрать целую кучу барахла… Она растолковывает мне, что на «Вегу», эту самую колдовскую книгу, навалены самые громоздкие чемоданы. Чуть тронешь, шелохнешь, как все обрушивается к чертовой матери… Друг друга не видать, приходится пробираться ощупью… Сначала валится сундук, за ним корзины… Надо открывать оконце… Все обваливается, рассыпается… Груды всякого барахла: аксессуары, набедренные повязки, китайские платья вроде того, что у деда, великолепной работы, епитрахили. Всех видов и расцветок… на чертову уйму денег добра… Юнец заходится кашлем, отплевывается, регочет… В самом деле, забавная шутка! Его ждут смачные поцелуйчики. Вновь воцаряется хорошее настроение. Ну-ка, взялись вместе… И-и-и раз! Не то… Может, вон то?.. Вон тот сверток? Видно, что шпагатом перевязано… И это не то!.. К черту, все на распродажу! «Fix your price!» Выбирайте, называйте вашу цену, все идет с торгов! Сущие гроши – целая жизнь задаром!.. Малый пошел отворять окно… «Все на распродажу! – дерет глотку Пепе, заливаясь истерическим смехом… – Распродаем, господа, и снимаемся с места!..» Надо свалить еще один сундук. Бах-ба-ба-бах! Едва ноги не размозжило!.. У меня подозрение, что она просто издевается надо мной.
– Вы уверены, мадам, – нерешительно начинаю я, – что надо искать в этом углу?
– В этом углу… В этом углу… А мне почем знать? Господин спешит?
– Спешу не я, а Состен!
– Ах, этот гнусный койот спешит! Скажите, выискался! Спешит! А я? Тридцать лет ждала его!.. Ничего, потерпит твой говнюк! Как все, так и он! Малость подождет! Спешит он, видите ли!
Я вызвал в ней новый прилив раздражения… Она что-то бурчит, посвистывает, копаясь в своих чемоданах. Потом ей надоедает рыться… Она встает с колен – так ей удобнее объявить мне с глазу на глаз все, что она думает о Состеняре.
– Кровопивец, вот он кто, слышите? Вот кто ваш скупердяй!
Она вновь задыхается от негодования… На бегу перехватывает мальца и… чмок!.. чмок!.. чмок!.. обцеловывает ему всю физию… Пылкое, страстное существо… Пошли обжимания…
Оглядываю, обозреваю хибару… Побольше было тогда барахлишка… Видно, уже убираются отсюда.
– Так вы съезжаете, мадам?
Какое мое дело?
Она за словом в карман не лезет:
– А вы, красавчик? Вы что держите за пазухой? Все-то ему знать надо!.. А ваше жилье где, хотела бы я знать? Ваше гнездышко?..
Я не имел права отвечать.
– Зла не хватает! Просто не хватает зла!
Я начинаю сердиться.
– Прошу вас, мадам! Дайте мне книгу, и я уйду, избавлю вас от моего общества!
– Значит, этот жадюга ждет вас? Волнуется? Переживает? Живоглот!..
Она пускает смешок:
– Вот грязная свинья! И вам не совестно? Это вы мне эти сказки рассказываете?.. Да за кого вы меня принимаете?.. Не так-то вы глупы, молодой человек!.. Или все-таки полная бестолочь? Не бестолочь, нет?.. Подите-ка поближе!
Но подходит сама, так близко, что касается меня… Начинается обольщение…
– Идем с нами! – приглашает она.
Манит и бесстыжими глазами, и прилавком – выставила напоказ большие черные соски…
– Ах да, мадам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82