Н
о старинные храмы Ц редкость. Они позволяют прикоснуться к прошлому с е
го античной мудростью. Не той, какой мы хотели бы ее видеть, а настоящей. Ду
нкан сказал, что вы посещали собрания Братства Старого пути. Что вы о них д
умаете? Можете быть со мной откровенны.
Я высказал ему все, что думал. Он выслушал с улыбкой, но без снисхождения.
Ц Да, Ц молвил он, когда я закончил. Ц Вы совершенно правы. Они сознают н
еобходимость приобретения античной мудрости, но совершенно не предста
вляют себе, как это сделать. Если бы даже они добыли искомую мудрость, то н
е знали бы, как ее применить. Вам исключительно повезло, что вы встретили Д
ункана. Он на них не похож, он принадлежит к совершенно другой группе. Наде
юсь, вы это понимаете.
Ц Да, Ц искренне согласился я. Ц Я ему всем обязан.
Ц Со временем вы будете ему обязаны так, как вы даже не можете и представ
ить. Я знал его отца. А мой отец и его дед был близкими друзьями. Он вам об эт
ом рассказывал?
Я покачал головой. Три поколения рядом Ц это удивительно.
Ц Он мне много говорил о вас, Ц продолжил д'Эрвиль. Ц Например, сказал, ч
то вы здесь чувствуете себя неважно.
Я смущенно поерзал на стуле, не зная, что конкретно Дункан ему передал. Я в
кратце повторил ему то, что сказал Дункану.
Ц Отчасти вы правы. Некоторые друзья Вильерса и в самом деле люди ордина
рные. Но нам приходится их терпеть по причинам, которые вам знать пока не н
ужно. Тем не менее, я советую вам ни в коем случае не расставаться с Дункан
ом. Его путешествие еще только началось. К тому времени, как оно закончитс
я, вы совершенно переменитесь, уверяю вас. У него относительно вас больши
е планы. Очень большие планы.
Затем я рассказал ему о том, что успел прочесть и что еще, по совету Дункан
а, планировал прочитать. Д'Эрвиль, со своей стороны, порекомендовал мне не
которые издания. Он рассказал, что в городке Шаване, расположенном в ста к
илометрах к юго-востоку от Танжера, встречался с еврейскими раввинами. Е
вреи эти (их, впрочем, там осталось сейчас мало: почти все переехали в Изра
иль) были потомками эмигрантов, сбежавших от испанской инквизиции. Говор
или они на кастильском наречии, давно уже исчезнувшем в самой Испании. От
них д'Эрвиль получил знания, считавшиеся утраченными, Ц ключ к многочис
ленным каббалистическим текстам.
Ц Когда вы будете готовы, Ц сказал он, Ц Дункан опять пришлет вас ко мне
. Я познакомлю вас с материалами, о которых даже он не знает. Вряд ли это про
изойдет через год, может быть, это случится через десять лет, не знаю. Но бу
дьте уверены, это время придет. Ну, а теперь, Ц он взглянул на часы возле дв
ери, Ц позвольте показать вам наш маленький храм.
* * *
Храм этот оказался крошечным помещением с низким потолком, высеченным в
скале. Он находился под полом подвала д'Эрвиля. Хотя сам по себе дом был пр
охладным, спустившись по лестнице в храм, я почувствовал, как меня сковал
древний, неземной холод.
Д'Эрвиль включил висевшую над головой лампу, пролившую безрадостный жел
тый свет на голую скалу. Холод, казалось, усилился, еще острее проник под к
ожу. На одной стене в скале была высечена высокая фигура барана с солнечн
ым диском между рогами. У ног его стоял человек над простертой фигурой же
ртвы. На полу, прямо под изваянием, лежал грубый каменный блок, возможно, о
трубленный от той самой скалы, из которой высекли храм.
Я стоял, дрожа и чувствуя, как на меня волна за волной накатывает сильная д
епрессия. Смерть Катрионы вспомнилась мне так живо, как будто она случил
ась только вчера. Тем временем маленькое помещение наполнялось другими
темными воспоминаниями, уродливыми и безжалостными, как если бы страх и
отвращение, и жестокость глубокой древности были собраны в одном месте.
Я почувствовал, что меня охватывает еще одно чувство Ц убежденность в т
ом, что возле меня находится абсолютное зло, что-то, более темное и древне
е, чем сама земля.
Я посмотрел на д'Эрвиля, пристально за мной наблюдавшего.
Ц Вы чувствуете это? Ц спросил он.
Ц Это... ужасно, Ц ответил я. Ц Мне кажется, меня сейчас вытошнит.
Ц Тогда вернемся, Ц предложил он. Ц Вы, значит, пока не готовы.
В подвале д'Эрвиль закрыл люк, служивший входом в храм.
Ц Вы еще вернетесь сюда, Ц сказал он. Ц Когда станете сильнее, вы поймет
е больше. То, что переполняло вас сегодня, было эмоциями жертв, когда-то зд
есь умерших. Помещение наполнено их болью, и если вы настраиваетесь на эт
у волну, она вас захлестывает. Но со временем вы узнаете, что тут сокрыты и
другие ощущения. Когда станете старше и мудрее, вы сможете их почувствов
ать. Ощущения мастерства, глубокой радости.
Мы поднялись наверх, в комнату с видом на море.
Ц Что конкретно вы чувствовали? Ц спросил д'Эрвиль. Ц Вам будет легче, е
сли вы это проанализируете.
Я рассказал ему, как умел: то, что я пережил, было так трудно выразить слова
ми.
Ц Самое ужасное было в начале, Ц сказал я. Ц Я вспомнил кое-кого, кого зн
ал, но кто умер, и я как будто заново пережил ее смерть. Все так свежо, словно
случилось только вчера.
Ц Это обычное явление, Ц заметил он. Ц Комната отыскивает самые горьк
ие моменты в нашей жизни, восстанавливает их и посылает тогдашние ощущен
ия в мозг. Первая ступень в преодолении этого Ц приобретение контроля н
ад своими чувствами, Ц он помолчал. Ц Человек, о котором вы упомянули, ве
роятно, Катриона?
Ц Да. Как вы узнали?
Ц Дункан рассказал мне о ней, о том, как тяжело на вас подействовала ее см
ерть. Мне очень жаль. Дункан говорит, что она была очень красива.
Ц Да, Ц ответил я. Ц И к тому же добра и забавна. Я по ней страшно тоскую.
Ц Это естественно. У вас при себе есть ее фотография?
Я вынул из кармана фотографию и протянул ему. Взяв ее, он улыбнулся. Я заме
тил, что пальцем он проделал те же круговые движения, что и в свое время Ду
нкан, как если бы он заключил в круг лицо Катрионы. Он тоже прошептал какие
-то слова.
Ц Это единственная фотография, которая у вас есть? Ц спросил он.
Я покачал головой.
Ц Нет, у меня их несколько. Я редко на них смотрю. Но мне нравится, когда он
и рядом.
Ц Можно мне взять эту? Чтобы я всегда помнил о вашем горе.
Я помедлил. Я уже отдал Дункану снимок могилы Катрионы, так как считал его
своим другом. Но д'Эрвиль практически незнакомец. С другой стороны, он люб
езно принял меня и приглашал снова посетить его. От него нельзя было отма
хнуться.
Ц Хорошо, Ц решился я. Ц Если хотите.
Ц Очень хочу. Дункан говорил правду. Она необыкновенно красива. А в моем
возрасте полезно вспоминать о красоте.
* * *
Я вскоре ушел. День клонился к вечеру, и солнце уже не так жгло. Воздух был е
ще теплым, но в ветерке, дувшем с моря, ощущалась свежесть. Голова моя была
еще полна впечатлений и мыслей, от которых мне хотелось отвлечься. Поэто
му я пошел по городским улицам, мимо кафе и магазинов. В конце бульвара я у
видел вывеску главпочтамта и вспомнил, что попросил секретаря факульте
та в Эдинбурге, если им вздумается связаться со мной, направлять письма д
о востребования в Танжер.
Я долго простоял в очереди, которую, казалось, коварно заморозила марокк
анская бюрократическая машина. В конце концов, мне вручили небольшую пач
ку писем. Два из них были из университета Ц мне прислали формы, которые ну
жно было подписать; одно из Нового колледжа, сообщавшее, что в моих услуга
х как преподавателя на семинарах они больше не нуждаются. Последнее Ц о
т Генриетты Гиллеспи.
Неподалеку от почты был бар. Я зашел туда, сделал заказ и стал читать письм
о Генриетты. Оно было написано мелким почерком, торопливо и несколько не
брежно, что было на нее непохоже, как будто писавшую подгоняли недостато
к времени или тревога.
"Ян болен, Ц писала она. Ц Он попросил меня написать Вам,
хотя это и нелегко. Последняя наша встреча была не слишком веселой, не так
ли? Быть может, следующая будет удачней. Не знаю. Я вообще не знаю, встретил
ся ли мы снова. И я думаю... я боюсь, что Ян умирает.
Он заболел через несколько дней после того, как навестил Вас. Снача
ла это напоминало простуду. Но он никак не мог от нее избавиться. Спустя не
сколько недель у него поднялась температура. Она держалась более десяти
дней. Потом он вроде бы выздоровел и пошел на работу, а в начале июня стал р
аздражительным, поведение его совершенно изменилось. Он стал холоден ко
мне, чего раньше никогда не случалось. Болезнь вернулась Ц и в более тяже
лой форме. У него постоянные головные боли.
Врачи не понимают, в чем дело. Симптомы не похожи на то, с чем они до си
х пор сталкивались, анализы ничего не показывают, лекарства не действуют
. Он несколько раз ложился в больницу, но без результата.
Иногда температура спадает, и на день-другой у него наступает прос
ветление. Потом возобновляются головные боли, а с ними Ц и гал
люцинации. Они очень напоминают те, что мучили вас в прошлом году. Вчера он
сказал мне, что видел во сне человека в капюшоне на длинной темной улице и
слышал много голосов.
Он хочет увидеть Вас. Я сказала ему, что вы за границей и до конца лет
а не вернетесь, что с Вами никак не связаться, но он все равно настаивает, ч
тобы я попыталась Вас найти. Он хочет что-то Вам рассказать. Мне он не гово
рит, что именно. Я думаю, он за Вас боится, мне кажется, он что-то знает о Милн
е.
Эндрю, я не хочу волновать Яна. Мне кажется, что встреча с Вами его вз
волнует, но он страшно нервничает оттого, что я все откладываю написать В
ам. Ну, вот я и написала, если только письмо это до Вас дойдет. Если можете, п
риезжайте, если нет Ц напишите. Ваше письмо может немного его
успокоить. Если Вы порвали с Милном, напишите, пожалуйста, ему об этом. Мне
кажется, он боится его больше всего на свете. Хотя нет, есть кто-то из его ко
мпании, о ком Ян хочет предупредить Вас. Он говорит, что Вы должны знать чт
о-то, иначе будет слишком поздно".
Она начата писать что-то еще, но потом вычеркнула и начала снова. Возможно
, с тех пор прошло немного времени. Почерк ее стал еще более неуверенным.
"Вчера вечером на ступенях нашей лестницы что-то притаилось. Я не зн
аю, что это было или когда это опять появится. Но все время, пока оно там нах
одилось, у Яна была высокая температура. Когда он пришел в себя, то спросил
, там ли оно еще. Я ничего не видела, но слышала звуки.
Приезжайте, если можете, но только быстрее. Он слабеет с каждым днем.
Я думаю, он долго не протянет, если Вы не приедете и не уверите его в том, что
все хорошо. Генриетта".
Глава 11
На следующее утро мы отправились в Фес. Я слишком далеко заехал, так что во
звращаться не было никакого смысла. И, если честно, я боялся Дункана. Кто з
нает, что он сделает, скажи я ему, что вместо того, чтобы продолжить путеше
ствие, я помчусь к постели больного друга-священника. Я успокаивал себя, г
оворил, что Генриетта преувеличивает: не может быть, чтобы Ян был так уж пл
ох; в Эдинбурге лучшие медицинские силы Европы, в конце концов, впереди ещ
е много времени. Самое лучшее было позвонить по телефону или написать пи
сьмо по приезде в Фес.
Мы приехали на поезде в середине дня. Здесь были другое солнце и другое не
бо. Море теперь от нас далеко. Мы находились в предгорьях Среднего Атласа.
Сердце мое билось здесь иначе. Я чувствовал, что Европа осталась далеко п
озади, даже те ее жалкие огрызки, что порой встречались на улицах Танжера
и Касабланки. Это был совершенно иной мир и другое столетие, а если говори
ть совершенно точно Ц это было место, где время не имело никакого значен
ия.
Фес, как и многие другие современные города Северной Африки, делится на д
ве главные части: Старый город, или медина
Медина (араб. Ц город) Ц городское ядро или
старый город, обнесенный стенами с укрепленными воротами, бастионами и б
ашнями (обычно прямоугольными в плане), с зубчатым парапетом.
Ц к северу, и построенный французами Билль Нувель (Новый город) Ц
к северо-востоку. Разделены они не только географически. Одна часть Ц эт
о мир гостиниц, кафе, однообразно модных магазинов, скучный, заурядный и к
тому же грязный. Другая же часть Ц это свет и тень, раскинувшийся во все с
тороны сказочный лабиринт лавчонок, домов и мечетей, где прошлое Ц это в
се. А вокруг Ц горы с обширными кладбищами, зеленые крыши и квадратные ми
нареты.
За нами приехал автомобиль, чтобы везти нас в старую часть города. Это был
о недалеко. Вскоре мы остановились возле ворот Баб-Бу-Джелуд, и водитель
сказал, чтобы мы выходили, так как автомобилям запрещено ездить по улица
м медины.
С нами приключился странный эпизод. Мы ожидали, пока водитель выгрузит н
аши вещи на землю. Толпа детей и молодых людей окружила нас, приняв за тури
стов и наперебой предлагая свою помощь в качестве гидов. Дункан молчал, и
я последовал его примеру. Через несколько минут гомон прекратился, и нас
тупила тишина. Молодой человек, одетый в белое, подошел к нам и взял Дункан
а за руку.
Потенциальные «гиды» отлетели, как мухи, смешавшись с толпой. Некоторые
из них продолжали наблюдать за нами с безопасного расстояния. В глазах и
х застыла смесь страха и презрения. Казалось, им был дан знак к нам не приб
лижаться. Я видел других туристов, окруженных маленькими мучителями, от
которых не так-то просто было избавиться. Мы же тем временем, как старожил
ы, вошли в ворота и вступили в старый город. Наши вещи уложили на мула, и все
мы отправились по крутым петляющим улочкам к месту назначения.
* * *
Это был город моих ночных кошмаров. С обеих сторон тянулись высокие здан
ия без окон. Темные, страшные двери на каждом углу говорили о том, что за эт
ими высокими стенами течет жизнь, скрытая от посторонних глаз. Вскоре мы
свернули со сравнительно широкой улицы в лабиринт значительно более уз
ких и темных. Время от времени мы проходили мимо открытых дверей мечетей
и медресе. На керамических плитках были каллиграфически начертаны каки
е-то слова, которые так и тянуло прочитать. Иногда мимо нас поспешно прохо
дила женщина под чадрой, да торговец с тяжело нагруженным мулом выкрикив
ал: «Balak, balak», побуждая нас тем самым прижаться к ближайшей двери и дать ему до
рогу. Иногда ватага ребятишек, завидя нас, разом смолкала и воздерживала
сь от удара по мячу, ожидая, пока мы пройдем.
Город охватывал нас своими темными, старыми руками. Стены его крошились,
камни мостовых местами сошли со своих мест и треснули. Шум и запахи были м
не чужды. Чужды, и в то же время в каком-то ужасном смысле давно известны. Я
старался держаться поближе к Дункану, который спокойно шел вперед, как ч
еловек, вернувшийся в хорошо знакомое ему место.
Старый город по своим очертаниям походил на корыто, в центре которого ст
ояла мечеть Карауин, спрятанная за высокими стенами. Мы шли все время вни
з, направляясь к сердцу старинного города. Наконец мы приблизились к обы
кновенной двери в конце тупика (их здесь было огромное количество). Не дум
аю, чтобы у него было название, да и вряд ли он в нем нуждался. Наш проводник
постучал в тяжелую дверь, через несколько мгновений она открылась, и мы в
ошли. Короткий неосвещенный коридор вдруг неожиданно вывел нас на облиц
ованный плиткой двор, освещенный ярким солнцем. Оштукатуренные стены по
темнели от времени, а сложная резьба арок местами крошилась. Пройдя чере
з вторую дверь, мы проникли в другой двор, который был просторнее и красив
ее первого, однако и обветшал он еще больше. Виноград обвивал высокие дер
евянные решетки; посреди фонтана между керамических плиток, раздвигая и
х, пробивалась трава.
Позднее мне стало известно, что дом этот с двенадцатого века принадлежал
одной и той же семье. С тех пор он много раз перестраивался. В пятнадцатом
столетии он служил резиденцией для сменяющих друг друга губернаторов. В
шестнадцатом веке он принадлежал знаменитому Бу Слимау ибн Якуб-аль-Фа
сси, а в восемнадцатом столетии он считался святым местом, так как здесь р
азмещалась завия Ц обитель ордена дервишей. Все это впоследствии сообщ
ил мне Дункан, который хорошо знал историю дома.
За портьерой была неосвещенная деревянная лестница. Поднявшись по ней, м
ы вошли в длинную, обшитую деревянными панелями комнату. После яркого св
ета я поначалу ничего не видел. Приглушенный свет проникал в комнату чер
ез высокие зарешеченные окна, выходящие во двор, из которого мы только чт
о пришли. Свет этот причудливыми геометрическими фигурами падал на выцв
етшие ковры и медные лампы, свисавшие с потолка на длинных цепях, на высок
ие подсвечники и эбеновые подставки, на низкие столики, инкрустированны
е слоновой костью, на книги и чернильницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
о старинные храмы Ц редкость. Они позволяют прикоснуться к прошлому с е
го античной мудростью. Не той, какой мы хотели бы ее видеть, а настоящей. Ду
нкан сказал, что вы посещали собрания Братства Старого пути. Что вы о них д
умаете? Можете быть со мной откровенны.
Я высказал ему все, что думал. Он выслушал с улыбкой, но без снисхождения.
Ц Да, Ц молвил он, когда я закончил. Ц Вы совершенно правы. Они сознают н
еобходимость приобретения античной мудрости, но совершенно не предста
вляют себе, как это сделать. Если бы даже они добыли искомую мудрость, то н
е знали бы, как ее применить. Вам исключительно повезло, что вы встретили Д
ункана. Он на них не похож, он принадлежит к совершенно другой группе. Наде
юсь, вы это понимаете.
Ц Да, Ц искренне согласился я. Ц Я ему всем обязан.
Ц Со временем вы будете ему обязаны так, как вы даже не можете и представ
ить. Я знал его отца. А мой отец и его дед был близкими друзьями. Он вам об эт
ом рассказывал?
Я покачал головой. Три поколения рядом Ц это удивительно.
Ц Он мне много говорил о вас, Ц продолжил д'Эрвиль. Ц Например, сказал, ч
то вы здесь чувствуете себя неважно.
Я смущенно поерзал на стуле, не зная, что конкретно Дункан ему передал. Я в
кратце повторил ему то, что сказал Дункану.
Ц Отчасти вы правы. Некоторые друзья Вильерса и в самом деле люди ордина
рные. Но нам приходится их терпеть по причинам, которые вам знать пока не н
ужно. Тем не менее, я советую вам ни в коем случае не расставаться с Дункан
ом. Его путешествие еще только началось. К тому времени, как оно закончитс
я, вы совершенно переменитесь, уверяю вас. У него относительно вас больши
е планы. Очень большие планы.
Затем я рассказал ему о том, что успел прочесть и что еще, по совету Дункан
а, планировал прочитать. Д'Эрвиль, со своей стороны, порекомендовал мне не
которые издания. Он рассказал, что в городке Шаване, расположенном в ста к
илометрах к юго-востоку от Танжера, встречался с еврейскими раввинами. Е
вреи эти (их, впрочем, там осталось сейчас мало: почти все переехали в Изра
иль) были потомками эмигрантов, сбежавших от испанской инквизиции. Говор
или они на кастильском наречии, давно уже исчезнувшем в самой Испании. От
них д'Эрвиль получил знания, считавшиеся утраченными, Ц ключ к многочис
ленным каббалистическим текстам.
Ц Когда вы будете готовы, Ц сказал он, Ц Дункан опять пришлет вас ко мне
. Я познакомлю вас с материалами, о которых даже он не знает. Вряд ли это про
изойдет через год, может быть, это случится через десять лет, не знаю. Но бу
дьте уверены, это время придет. Ну, а теперь, Ц он взглянул на часы возле дв
ери, Ц позвольте показать вам наш маленький храм.
* * *
Храм этот оказался крошечным помещением с низким потолком, высеченным в
скале. Он находился под полом подвала д'Эрвиля. Хотя сам по себе дом был пр
охладным, спустившись по лестнице в храм, я почувствовал, как меня сковал
древний, неземной холод.
Д'Эрвиль включил висевшую над головой лампу, пролившую безрадостный жел
тый свет на голую скалу. Холод, казалось, усилился, еще острее проник под к
ожу. На одной стене в скале была высечена высокая фигура барана с солнечн
ым диском между рогами. У ног его стоял человек над простертой фигурой же
ртвы. На полу, прямо под изваянием, лежал грубый каменный блок, возможно, о
трубленный от той самой скалы, из которой высекли храм.
Я стоял, дрожа и чувствуя, как на меня волна за волной накатывает сильная д
епрессия. Смерть Катрионы вспомнилась мне так живо, как будто она случил
ась только вчера. Тем временем маленькое помещение наполнялось другими
темными воспоминаниями, уродливыми и безжалостными, как если бы страх и
отвращение, и жестокость глубокой древности были собраны в одном месте.
Я почувствовал, что меня охватывает еще одно чувство Ц убежденность в т
ом, что возле меня находится абсолютное зло, что-то, более темное и древне
е, чем сама земля.
Я посмотрел на д'Эрвиля, пристально за мной наблюдавшего.
Ц Вы чувствуете это? Ц спросил он.
Ц Это... ужасно, Ц ответил я. Ц Мне кажется, меня сейчас вытошнит.
Ц Тогда вернемся, Ц предложил он. Ц Вы, значит, пока не готовы.
В подвале д'Эрвиль закрыл люк, служивший входом в храм.
Ц Вы еще вернетесь сюда, Ц сказал он. Ц Когда станете сильнее, вы поймет
е больше. То, что переполняло вас сегодня, было эмоциями жертв, когда-то зд
есь умерших. Помещение наполнено их болью, и если вы настраиваетесь на эт
у волну, она вас захлестывает. Но со временем вы узнаете, что тут сокрыты и
другие ощущения. Когда станете старше и мудрее, вы сможете их почувствов
ать. Ощущения мастерства, глубокой радости.
Мы поднялись наверх, в комнату с видом на море.
Ц Что конкретно вы чувствовали? Ц спросил д'Эрвиль. Ц Вам будет легче, е
сли вы это проанализируете.
Я рассказал ему, как умел: то, что я пережил, было так трудно выразить слова
ми.
Ц Самое ужасное было в начале, Ц сказал я. Ц Я вспомнил кое-кого, кого зн
ал, но кто умер, и я как будто заново пережил ее смерть. Все так свежо, словно
случилось только вчера.
Ц Это обычное явление, Ц заметил он. Ц Комната отыскивает самые горьк
ие моменты в нашей жизни, восстанавливает их и посылает тогдашние ощущен
ия в мозг. Первая ступень в преодолении этого Ц приобретение контроля н
ад своими чувствами, Ц он помолчал. Ц Человек, о котором вы упомянули, ве
роятно, Катриона?
Ц Да. Как вы узнали?
Ц Дункан рассказал мне о ней, о том, как тяжело на вас подействовала ее см
ерть. Мне очень жаль. Дункан говорит, что она была очень красива.
Ц Да, Ц ответил я. Ц И к тому же добра и забавна. Я по ней страшно тоскую.
Ц Это естественно. У вас при себе есть ее фотография?
Я вынул из кармана фотографию и протянул ему. Взяв ее, он улыбнулся. Я заме
тил, что пальцем он проделал те же круговые движения, что и в свое время Ду
нкан, как если бы он заключил в круг лицо Катрионы. Он тоже прошептал какие
-то слова.
Ц Это единственная фотография, которая у вас есть? Ц спросил он.
Я покачал головой.
Ц Нет, у меня их несколько. Я редко на них смотрю. Но мне нравится, когда он
и рядом.
Ц Можно мне взять эту? Чтобы я всегда помнил о вашем горе.
Я помедлил. Я уже отдал Дункану снимок могилы Катрионы, так как считал его
своим другом. Но д'Эрвиль практически незнакомец. С другой стороны, он люб
езно принял меня и приглашал снова посетить его. От него нельзя было отма
хнуться.
Ц Хорошо, Ц решился я. Ц Если хотите.
Ц Очень хочу. Дункан говорил правду. Она необыкновенно красива. А в моем
возрасте полезно вспоминать о красоте.
* * *
Я вскоре ушел. День клонился к вечеру, и солнце уже не так жгло. Воздух был е
ще теплым, но в ветерке, дувшем с моря, ощущалась свежесть. Голова моя была
еще полна впечатлений и мыслей, от которых мне хотелось отвлечься. Поэто
му я пошел по городским улицам, мимо кафе и магазинов. В конце бульвара я у
видел вывеску главпочтамта и вспомнил, что попросил секретаря факульте
та в Эдинбурге, если им вздумается связаться со мной, направлять письма д
о востребования в Танжер.
Я долго простоял в очереди, которую, казалось, коварно заморозила марокк
анская бюрократическая машина. В конце концов, мне вручили небольшую пач
ку писем. Два из них были из университета Ц мне прислали формы, которые ну
жно было подписать; одно из Нового колледжа, сообщавшее, что в моих услуга
х как преподавателя на семинарах они больше не нуждаются. Последнее Ц о
т Генриетты Гиллеспи.
Неподалеку от почты был бар. Я зашел туда, сделал заказ и стал читать письм
о Генриетты. Оно было написано мелким почерком, торопливо и несколько не
брежно, что было на нее непохоже, как будто писавшую подгоняли недостато
к времени или тревога.
"Ян болен, Ц писала она. Ц Он попросил меня написать Вам,
хотя это и нелегко. Последняя наша встреча была не слишком веселой, не так
ли? Быть может, следующая будет удачней. Не знаю. Я вообще не знаю, встретил
ся ли мы снова. И я думаю... я боюсь, что Ян умирает.
Он заболел через несколько дней после того, как навестил Вас. Снача
ла это напоминало простуду. Но он никак не мог от нее избавиться. Спустя не
сколько недель у него поднялась температура. Она держалась более десяти
дней. Потом он вроде бы выздоровел и пошел на работу, а в начале июня стал р
аздражительным, поведение его совершенно изменилось. Он стал холоден ко
мне, чего раньше никогда не случалось. Болезнь вернулась Ц и в более тяже
лой форме. У него постоянные головные боли.
Врачи не понимают, в чем дело. Симптомы не похожи на то, с чем они до си
х пор сталкивались, анализы ничего не показывают, лекарства не действуют
. Он несколько раз ложился в больницу, но без результата.
Иногда температура спадает, и на день-другой у него наступает прос
ветление. Потом возобновляются головные боли, а с ними Ц и гал
люцинации. Они очень напоминают те, что мучили вас в прошлом году. Вчера он
сказал мне, что видел во сне человека в капюшоне на длинной темной улице и
слышал много голосов.
Он хочет увидеть Вас. Я сказала ему, что вы за границей и до конца лет
а не вернетесь, что с Вами никак не связаться, но он все равно настаивает, ч
тобы я попыталась Вас найти. Он хочет что-то Вам рассказать. Мне он не гово
рит, что именно. Я думаю, он за Вас боится, мне кажется, он что-то знает о Милн
е.
Эндрю, я не хочу волновать Яна. Мне кажется, что встреча с Вами его вз
волнует, но он страшно нервничает оттого, что я все откладываю написать В
ам. Ну, вот я и написала, если только письмо это до Вас дойдет. Если можете, п
риезжайте, если нет Ц напишите. Ваше письмо может немного его
успокоить. Если Вы порвали с Милном, напишите, пожалуйста, ему об этом. Мне
кажется, он боится его больше всего на свете. Хотя нет, есть кто-то из его ко
мпании, о ком Ян хочет предупредить Вас. Он говорит, что Вы должны знать чт
о-то, иначе будет слишком поздно".
Она начата писать что-то еще, но потом вычеркнула и начала снова. Возможно
, с тех пор прошло немного времени. Почерк ее стал еще более неуверенным.
"Вчера вечером на ступенях нашей лестницы что-то притаилось. Я не зн
аю, что это было или когда это опять появится. Но все время, пока оно там нах
одилось, у Яна была высокая температура. Когда он пришел в себя, то спросил
, там ли оно еще. Я ничего не видела, но слышала звуки.
Приезжайте, если можете, но только быстрее. Он слабеет с каждым днем.
Я думаю, он долго не протянет, если Вы не приедете и не уверите его в том, что
все хорошо. Генриетта".
Глава 11
На следующее утро мы отправились в Фес. Я слишком далеко заехал, так что во
звращаться не было никакого смысла. И, если честно, я боялся Дункана. Кто з
нает, что он сделает, скажи я ему, что вместо того, чтобы продолжить путеше
ствие, я помчусь к постели больного друга-священника. Я успокаивал себя, г
оворил, что Генриетта преувеличивает: не может быть, чтобы Ян был так уж пл
ох; в Эдинбурге лучшие медицинские силы Европы, в конце концов, впереди ещ
е много времени. Самое лучшее было позвонить по телефону или написать пи
сьмо по приезде в Фес.
Мы приехали на поезде в середине дня. Здесь были другое солнце и другое не
бо. Море теперь от нас далеко. Мы находились в предгорьях Среднего Атласа.
Сердце мое билось здесь иначе. Я чувствовал, что Европа осталась далеко п
озади, даже те ее жалкие огрызки, что порой встречались на улицах Танжера
и Касабланки. Это был совершенно иной мир и другое столетие, а если говори
ть совершенно точно Ц это было место, где время не имело никакого значен
ия.
Фес, как и многие другие современные города Северной Африки, делится на д
ве главные части: Старый город, или медина
Медина (араб. Ц город) Ц городское ядро или
старый город, обнесенный стенами с укрепленными воротами, бастионами и б
ашнями (обычно прямоугольными в плане), с зубчатым парапетом.
Ц к северу, и построенный французами Билль Нувель (Новый город) Ц
к северо-востоку. Разделены они не только географически. Одна часть Ц эт
о мир гостиниц, кафе, однообразно модных магазинов, скучный, заурядный и к
тому же грязный. Другая же часть Ц это свет и тень, раскинувшийся во все с
тороны сказочный лабиринт лавчонок, домов и мечетей, где прошлое Ц это в
се. А вокруг Ц горы с обширными кладбищами, зеленые крыши и квадратные ми
нареты.
За нами приехал автомобиль, чтобы везти нас в старую часть города. Это был
о недалеко. Вскоре мы остановились возле ворот Баб-Бу-Джелуд, и водитель
сказал, чтобы мы выходили, так как автомобилям запрещено ездить по улица
м медины.
С нами приключился странный эпизод. Мы ожидали, пока водитель выгрузит н
аши вещи на землю. Толпа детей и молодых людей окружила нас, приняв за тури
стов и наперебой предлагая свою помощь в качестве гидов. Дункан молчал, и
я последовал его примеру. Через несколько минут гомон прекратился, и нас
тупила тишина. Молодой человек, одетый в белое, подошел к нам и взял Дункан
а за руку.
Потенциальные «гиды» отлетели, как мухи, смешавшись с толпой. Некоторые
из них продолжали наблюдать за нами с безопасного расстояния. В глазах и
х застыла смесь страха и презрения. Казалось, им был дан знак к нам не приб
лижаться. Я видел других туристов, окруженных маленькими мучителями, от
которых не так-то просто было избавиться. Мы же тем временем, как старожил
ы, вошли в ворота и вступили в старый город. Наши вещи уложили на мула, и все
мы отправились по крутым петляющим улочкам к месту назначения.
* * *
Это был город моих ночных кошмаров. С обеих сторон тянулись высокие здан
ия без окон. Темные, страшные двери на каждом углу говорили о том, что за эт
ими высокими стенами течет жизнь, скрытая от посторонних глаз. Вскоре мы
свернули со сравнительно широкой улицы в лабиринт значительно более уз
ких и темных. Время от времени мы проходили мимо открытых дверей мечетей
и медресе. На керамических плитках были каллиграфически начертаны каки
е-то слова, которые так и тянуло прочитать. Иногда мимо нас поспешно прохо
дила женщина под чадрой, да торговец с тяжело нагруженным мулом выкрикив
ал: «Balak, balak», побуждая нас тем самым прижаться к ближайшей двери и дать ему до
рогу. Иногда ватага ребятишек, завидя нас, разом смолкала и воздерживала
сь от удара по мячу, ожидая, пока мы пройдем.
Город охватывал нас своими темными, старыми руками. Стены его крошились,
камни мостовых местами сошли со своих мест и треснули. Шум и запахи были м
не чужды. Чужды, и в то же время в каком-то ужасном смысле давно известны. Я
старался держаться поближе к Дункану, который спокойно шел вперед, как ч
еловек, вернувшийся в хорошо знакомое ему место.
Старый город по своим очертаниям походил на корыто, в центре которого ст
ояла мечеть Карауин, спрятанная за высокими стенами. Мы шли все время вни
з, направляясь к сердцу старинного города. Наконец мы приблизились к обы
кновенной двери в конце тупика (их здесь было огромное количество). Не дум
аю, чтобы у него было название, да и вряд ли он в нем нуждался. Наш проводник
постучал в тяжелую дверь, через несколько мгновений она открылась, и мы в
ошли. Короткий неосвещенный коридор вдруг неожиданно вывел нас на облиц
ованный плиткой двор, освещенный ярким солнцем. Оштукатуренные стены по
темнели от времени, а сложная резьба арок местами крошилась. Пройдя чере
з вторую дверь, мы проникли в другой двор, который был просторнее и красив
ее первого, однако и обветшал он еще больше. Виноград обвивал высокие дер
евянные решетки; посреди фонтана между керамических плиток, раздвигая и
х, пробивалась трава.
Позднее мне стало известно, что дом этот с двенадцатого века принадлежал
одной и той же семье. С тех пор он много раз перестраивался. В пятнадцатом
столетии он служил резиденцией для сменяющих друг друга губернаторов. В
шестнадцатом веке он принадлежал знаменитому Бу Слимау ибн Якуб-аль-Фа
сси, а в восемнадцатом столетии он считался святым местом, так как здесь р
азмещалась завия Ц обитель ордена дервишей. Все это впоследствии сообщ
ил мне Дункан, который хорошо знал историю дома.
За портьерой была неосвещенная деревянная лестница. Поднявшись по ней, м
ы вошли в длинную, обшитую деревянными панелями комнату. После яркого св
ета я поначалу ничего не видел. Приглушенный свет проникал в комнату чер
ез высокие зарешеченные окна, выходящие во двор, из которого мы только чт
о пришли. Свет этот причудливыми геометрическими фигурами падал на выцв
етшие ковры и медные лампы, свисавшие с потолка на длинных цепях, на высок
ие подсвечники и эбеновые подставки, на низкие столики, инкрустированны
е слоновой костью, на книги и чернильницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22