От меня требуют заработной платы и даже повышения заработной платы. А где я возьму деньги? Готовая продукция — ржавеет на складе. К чему же производить новую? А где брать сырье в такое трудное время? Вот и живи. И что вам за польза, если я прибавлю- вам жалованье? Как только поднимется заработная плата, сейчас же поднимутся и цены. Вы опять взвоете и придете ко мне. Потребуйте лучше, чтобы цены не росли.
- У кого мы потребуем? - рассердился Саар. - Вы сами знаете, кто поднимает цены.
- Мы сюда пришли не спорить об экономических законах. Мы хотим знать - согласны ли вы добровольно повысить заработную плату, как этого требуют рабочие, или нет? — сказал Риухкранд.
- Так-так, вы, кажется, собираетесь начать забастовку? - иронически улыбнулся Винналь, бросив взгляд в сторону Риухкранда. — Ну, тогда вам придется обратиться к социальному министру и попросить у него разрешения. Может быть, он ваш хороший знакомый, тогда ваше дело в шляпе...
- Ах, так вы еще издеваетесь! — выпалил вдруг Саар и так резко повернулся на своем хрупком стульчике, что тот затрещал.
Винналь испугался. Чего ради он пригласил их в этот зал? Мебель исковеркают, ковер запачкают грязными сапогами...
- Ах, если б вы знали, — сказал он со вздохом, — если б вы только знали, какие настали для меня тяжелые времена... Вы бы не говорили так...
У него даже голос задрожал.
- Я на краю банкротства... Мне жаль... Просто жаль вас... Я ведь желаю вам добра... Но вот видите... Если мне не помогут, мне придется — не пугайтесь — закрыть фабрику... хотя бы на некоторое время... Да, такой удар ожидает... меня, вас, всех нас. Ну и времена...
- Такие разговоры мы слыхали, — холодно сказал Риухкранд. — Каждый фабрикант говорит то же самое. Но вы ошибаетесь, если думаете испугать нас этим. Не пройдет!
- Неужели я вас обманываю? — сердито вскричал Винналь. — Честное слово, я говорю правду. Но надежды терять не следует. Ни мне, ни вам. Искорки надежды у меня все же остались.
Он заговорил о возможном получении ссуды от государства и о планах реконструкции своей фабрики.
- Если бы и вы со своей стороны помогли мне и написали об этом правительству... Тогда все вопросы
были бы разрешены. Тогда можно будет подумать и о повышении заработной платы...
— Значит, вы не хотите пойти навстречу требованиям рабочих? — спросил Саар.
— Как не хочу? Я же говорю - как только получу ссуду...
— Что попусту толковать. Дело ясное. А как насчет других наших требований? Мы раз десять напоминали вам, что двери литейной пропускают и холод и ветер. Скоро зима, и тогда опять начнется старая история: спереди горячая печь, рабочий в этой жаре скидывает рубаху, а сзади его, точно из ушата, обдает ледяным холодом. Что же удивительного, если все у нас кашляют и хворают воспалением легких? А где давным-давно обещанная умывальная? Мы все еще моемся во дворе, даже зимой. А вентиляция? Попробуйте сами хоть пяток минут выдержать в этаком угаре. Долго ли будет продолжаться все это?
— Все это будет учтено при разработке плана реконструкции, — заверил Винналь.
— Плана? Ну, так планом это и останется, — сказал Вардья. — Жаворонок иной раз тоже так разливается, что заслушаешься, разинув рот. Но песней сыт не будешь.
— Еще последний вопрос, — сказал Саар. — Рабочие требуют увольнения Воорепа.
— Воорепа? — пробормотал Винналь, словно с трудом припоминая, кто это.
— Да, Воорепа, — помог припомнить Вардья. — Того самого, чье пальто и шапка висят у вас в передней на вешалке.
Трое делегатов усмехнулись. Но Винналь умел падать, как кошка, на все четыре лапы.
— Вы говорите о мастере Воорепе? Разве он здесь? Поди ж ты, только у него и дел, что бегать за моей горничной! Да мне что? Пусть его. Уволить? Но почему? В чем он провинился?
Винналь прекрасно знал, почему рабочие терпеть не могут этого мастера. Еще весной они потребовали увольнения Воорепа, после того как застали его за обшариванием чужих карманов, в которых он рассчитывал найти первомайские прокламации.
— Уволить да уволить... Нет, так дело не пойдет. Давно ли приходили ко мне жаловаться на Саара: красной, мол, пропагандой занимается, людей бунтует. Тоже советовали выгнать с фабрики. До чего мы этак дойдем? Один жалуется на другого. Больше единодушия!
— Вот мы и требуем единодушно, чтобы уволили Воорепа, — сказал Саар.
— Хорошо, я подумаю, — ответил Винналь.
Видя, что фабрикант увиливает от решения всех вопросов, Саар хлопнул своей широкой ладонью по столу, так что подпрыгнули рюмки, встал и гаркнул:
— Идем, товарищи! Скорей у мертвеца под боком согреешься, чем тут чего дождешься!
— Куда вы? — крикнул Винналь, заранее радуясь избавлению от назойливых посетителей. — Зачем пороть горячку? Разве я против вас? Я ведь ясно сказал, что ничего не имею против ваших требований. Только сразу нельзя...
В этот момент на пороге появился сын Винналя в кайтселийтском мундире. Он недавно вернулся домой нетрезвый, обнаружил в столовой Воорепа и вместе с ним выпил еще. Услышав, кто сидит у отца и по какому делу, он разозлился и в самом воинственном настроении кинулся в зал.
Он сразу же узнал среди посетителей Пауля Риухкранда.
— А, Риухкранд?
Тот безразлично взглянул на пьяного молодчика и спокойно спросил:
— Что вам угодно?
Молодой Винналь подошел ближе и крикнул:
— Встать навытяжку перед начальством!
— Что вы за начальство?
— А, не желаете меня узнавать? Я вам задам...
— Брось, сынок! — попытался Винналь унять сына.— Ступай наверх, выспись.
— Пусти! Как они сюда попали? Чего им от тебя нужно? Гони их! Сейчас же! Пошли вон!
Он долго еще кричал. Но все это не произвело ни малейшего впечатления, и тогда, выхватив браунинг, он погрозился отправить на тот свет всех, кто не уберется сейчас же.
— Спрячь револьвер! — уговаривал его отец, боязливо прячась за лавром.
— Что это ты, малец, тут разыгрался! - сказал вдруг Саар и, схватив кайтселийтовца сзади, так сжал его руку, что револьвер упал на ковер. Саар ногой отшвырнул оружие, так что оно полетело к Риухкранду. Тот со своей стороны поддал ногой.
Наконец молодой Винналь вырвался и побежал в столовую, чтобы привести себе подкрепление, но тот, с которым он только что беседовал и выпивал, уже исчез.
- Не обращайте внимания, парень немножко выпил, — извинялся Винналь, провожая рабочих в переднюю и стараясь поддержать любезный тон. — А рабочим можете сказать, что принципиально я ничего не имею против их требований... Но придется немножко подождать, немножко подождать...
Когда делегаты ушли, Винналь поднялся на второй этаж.
Фердинанд в расстегнутом френче, подложив руки под голову, валялся на кровати, вытянув одну ногу на одеяле, а другую свесив с кровати.
- Ишь, бездельник, развалился, даже грязные сапоги снять не догадался! Выдрать бы тебя ремнем, мальчишка этакий, за то, что пьяный мешаешься не в свое дело!
Сын что-то проворчал вначале, но когда старик еще- более ожесточенно принялся за него, он рассвирепел и вскочил с кровати.
Вспыхнула одна из тех частых ссор между отцом и сыном, когда оба бросали друг другу в лицо все, что приходило в голову.
- Ты что за барин? - кричал сын отцу. Выскочка ты глупый, больше ничего. Рабская кровь у тебя в жилах. И весишь ты ровно столько, сколько весит твоя мошна. Отними ее, что останется? Пустая оболочка? А вот я!..
И сын с пеной у рта принялся бахвалиться и превозносить себя.
Отец терпеть не мог, когда сын так задирал нос.
- Если бы я был так же груб с людьми, как ты, чего бы я добился? Ничего. А теперь смотри... Такого, как я, с огнем не сыщешь. Хоть школьной премудрости я и не набрался, но умнее, чем другой с университетским образованием. Умею обходиться с людьми. На свой любезный манер я из каждого выжму все до последнего. А ты? Что ты такое? Дармоед, кутила, мастер только в горло вцепиться каждому!
- Говори, говори что хочешь, но не оскорбляй честь моего мундира. Ты трясешься над своим имуществом, но знай: в этом мундире я спасу и отечество, и твое имущество...
- Хватит бахвалиться! Вот еще спаситель имущества нашелся! Лучше скажи — что за дела завелись у тебя с Мутли? Весь город смеется и злорадствует надо мной. Хорош спаситель имущества!
- А что, если я полажу с Мутли? - спокойно спросил молодой Винналь, закуривая папиросу.
Вплотную подступив к сыну, старик злобно взглянул на него.
— Если ты, парень, опозоришь имя Винналя, то... то... я тут же пристукну тебя, как щенка! Для тебя, как видно, ничто не свято! Ни имущество, ни деньги! Нет у тебя почтения ни к родному отцу, ни к другим людям! Подумай, как ты в мой день рождения обошелся с посторонней женщиной!
— С какой женщиной? С этой девкой из бара? С Астой? — Фердинанд расхохотался. — Тебе ее жалко стало, да? И к чему ты вообще позвал сюда эту девчонку? Хотелось, наверно, показать другим: глядите, мол, я еще мужчина хоть куда! Видел я, как она тут хвостом вертела. Ну, я ей и указал ее место, пусть не разыгрывает здесь королеву красоты.
Винналь вдруг умолк и, как пустой мешок, свалился на стул. Он почувствовал смертельную усталость. Когда сын подал ему воды и старик снова обрел дар речи, он принялся плакаться: никто его не понимает, семьи у него нет - жена, та давно умерла, дочь избегает отца с тех пор, как вышла замуж и не сразу получила данное, а сын, тот только и делает, что лается с ним, точно собака с чужого двора.
Эти сетования подействовали: Фердинанд сделался более сдержанным. Он упрекнул отца лишь в том, что тот слишком мягок с рабочими и легко уступает им. Придись ему, он бы показал, как нужно выдубить шкуры этим бунтовщикам. Навытяжку должны они стоять перед ним, как солдаты перед офицером, и открывать рот лишь для того, чтобы гаркнуть: «Так точно!» А то они совсем обнаглели. Во всем виноваты советские базы...
— Но я тебе говорю, старина, дни этих баз сочтены. Не забудь, перед тобой стоит начальник кайтселийта, и уж он свое слово сдержит... Эти гадючьи гнезда будут молниеносно ликвидированы в один прекрасный день. И тогда посмотрим...
Старый Винналь встрепенулся.
— Так-так-так! Это бы чертовски хорошо, но... Кто с этим справится?
— Ты думаешь мы не справимся с их картонными танками? Мы? Пустяки! Честное слово, полдня, не больше..
— Зря голову в огонь совать тоже не стоит.
— Не учи военного человека. Обдумали мы уже все это. К Эрмсону в деревню мы ездили не только кутить. Только тссс! Смотри, не болтай об этом!
Винналь с умилением поглядел на сына. Чертов парень этот Ферди!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Уходя от Винналя, Саар кипел гневом. Не обращая внимания на валивший сверху мокрый снег, ругаясь про себя, он первым поспешил к воротам.
Пауль тоже выглядел угрюмо. Как охотно он надавал бы пощечин молодому Винналю. Подняв воротник пальто, нахлобучив кепку, он размашисто шагал позади Михкеля.
Вардье, уже обретшему вновь душевное спокойствие, захотелось ободрить расстроенных товарищей. Экая, подумаешь, важность, есть из-за чего огорчаться! От Винналя и нельзя было ждать чего-либо лучшего. Ускорив шаг, Вардья нагнал остальных и, притронувшись к руке Пауля, остановил его у самых ворот.
— Вот погляди! - сказал он, указывая на позолоченные инициалы на воротах. — Ведь это мои инициалы! А. В. — Ааду Вардья. Не так, скажешь? Как думаешь, не перебраться ли мне сюда со всей своей семейкой? Домик недурен, места хватит...
Пауль угрюмо усмехнулся. Он хорошо знал, в какой жалкой квартире жил Вардья. В сущности это была не квартира, а одна-единственная комната в дворницкой, перестроенной из сарая. Каждого, кто входил -в эту комнату, обдавало запахом сырости, жареного лука и детских пеленок. Пауль вспомнил ребятишек, шумливой стайкой окружавших возвращавшегося домой отца, словно голодные птенцы с разинутыми клювами. И им на самом деле кое-что перепадало — кому конфета, кому пряник, кому булка. Вардья умел забавлять ребят и, несмотря на свою тяжелую жизнь, ухитрялся всегда оставаться веселым. Он не любил говорить о своих заботах и горестях, зато уделял много внимания чужим делам. Его готовность постоять за товарищей, его непоколебимая вера в победу трудящихся, не покидавшая его даже в самые трудные времена, поддерживала бодрость в каждом, кто имел с ним дело.
Пройдя несколько шагов рядом с Паулем, Вардья тоже умолк. Видно, и его тревожило что-то, о чем Пауль не догадывался, да и не стал расспрашивать.
Промокнув насквозь, они наконец дошли до Рабочего дома, где их дожидались Таммемяги и Кыйв, председатель местного совета профсоюзов.
— Ну как? — угрюмо спросил Кыйв.
— Отлично! — с веселой улыбкой ответил Вардья. — Чем только нас не потчевали — вином, пивом, даже икрой и копченым угрем...
— А результаты? — продолжал Кыйв свои расспросы. Он отличался серьезностью и не любил шуток,
Вардья собрался ответить ему в прежнем тоне, но Саар, швырнув свою мокрую шапку на стол, перебил его.
— Скорее рака острижешь, чем от такого получишь ясный ответ. Извивается, словно змей. В конце концов пригрозил, что всех рабочих к черту выгонит.
— Это мы еще посмотрим, — хмыкнул Кыйв.
Угрозу Винналя здесь не приняли всерьез, но все же
она была наглым издевательством. На нее необходимо ответить встречным ударом. Но как?
— Скоро Октябрьские праздники, — сказал наконец Таммемяги. — Если рабочие отказались подписать поздравительную телеграмму Винналю, то пусть теперь покажут, как они относятся к поздравительной телеграмме советскому правительству.
— Это мы организуем! — воскликнул Саар.
— Да, но все это должно произойти безо всякого давления, от чистого сердца, — заметил Кыйв.
— А как же иначе? Об этом и напоминать нечего.,.
Пока другие обсуждали создавшееся положение и намечали ближайшие шаги, Вардья сидел на подоконнике, рассеянно прислушиваясь к их речам, как человек, которого что-то тревожит.
— Ну, а ты что думаешь обо всем этом? - обратились наконец к нему.
— Ах, я? У меня тут... одна вещь...
Он спустился с подоконника, опустил руку в карман и подошел к остальным.
— Браунинг? Что ты собираешься делать с ним?— удивленно спросил Таммемяги.
— В том-то и дело, что я и сам не знаю. Полетел он мне вдруг под ноги, я нагнулся, поднял, сунул- в карман. Вот он. Не догадался отдать вовремя, а теперь не знаю — отнести, что ли?
— Этому олуху? — вскричал Пауль. — Ни за что!
Он рассказал, что произошло у Винналя, и закончил:
— Старик, схватившись за голову, убежал в .угол, а молодой Винналь как раз отбивался от Саара. Кто мог увидеть? Даже я не заметил, как эта штука попала к тебе в карман.
— Вернуть врагу оружие? Ни в коем случае!—подтвердил и Таммемяги.
— Но если начнут искать и найдут? — нерешительно произнес Вардья.
— Об этом беспокоиться нечего, — сказал и Кыйв. — Сунь его обратно в карман. Пригодится. Ты сам сообразишь где его спрятать.
Когда другие ушли, Пауль задержался в Рабочем доме. Предстояла репетиция «Врагов». Репетицию нельзя было начинать, потому что некоторые участницы спектакля, в том числе и Рут, были еще заняты в женском кружке громкого чтения.
Занятия кружка происходили в первом этаже, в небольшой комнате, где читали и обсуждали «Мать» Горького. Каждая из женщин принесла с собой рукоделие, одна вязала, другая шила, и все слушали внимательно.
В углу; за маленьким столиком, на котором стоял графин со стаканом, восседал лысый представитель полиции, прозванный рабочими Круглым Сыром. Покручивая усы, время от времени засовывая в рот кончик, он пялил глаза на более миловидных женщин или мирно дремал.
Уже в вечер первой читки он выразил досаду: «У вас там свой Горький. А я? Где мой «горький»?»
Указание было сделано прямо-таки оглоблей, и чтобы Круглый Сыр не придирался к каждому слову и не запретил читки, к нему на стол поставили графин с водкой. От этого сам он стал значительно любезнее, но веки его отяжелели. Время от времени приподнимая их, он делал глоток, прислушивался к тому, что говорили, и, подняв указательный палец, поучал:
— Смотрите у меня, цыпочки, чтобы не было болтовни о политике!
И голова его снова опускалась на грудь. Кто знает, притворялся ли он сонным или действительно наклюкался.
Когда кружок кончил свое занятие, участницы спектакля поспешили наверх, где должна была начаться репетиция. Круглому Сыру тоже пришлось карабкаться наверх.
— Внизу Горький, здесь опять Горький, — ворчал он. — Не понимаю, что вы ему так поклоняетесь.
Сначала он старался быть начеку, но потом все же задремал. Да и к чему слушать, раз актеры произносили то, что стояло в книге и что подсказывал суфлер. К тому же режиссер частенько прерывал действие словами: «А ну-ка, повторим это место!» Это было скучно, и Круглый Сыр зевал так, что трещали челюсти. Вскоре он вытянул ноги, раскинул на спинках стульев руки и закрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47