Прежде он отверг меня, а теперь я была для него лишь
символом, защитой, и потому он принимал руку, державшую его, мои
поглаживания по его лицу, которые, казалось, его утешали.
Мазлек молча охранял нас, запертый в собственном аду. Он никогда не
заговаривал с Асреном, но когда ему требовалось позвать его, Мазлек
обращался к нему, называя ничего не значащим титулом "государь".

Тогда это время казалось долгим, но, думаю, оно было не очень долгим.
Я вдруг вышла из полусна, в котором жила. Мне ничего не было известно о
положении Вазкора, и я должна была узнать о нем, так как оно могло
затронуть Асрена - уж на это-то Вазкор намекнул. Конечно же, он нашел ему
какое-то применение, хотя пока и неясное для меня. Почему же Вазкор,
который ничего и никого не терял зря, держал его здесь живым?
В тот полдень, когда мы вышли погулять вдоль парапета, я увидела
стоявшего в одной из выступавших ниш стены эзланнина и утащила Асрена с
глаз долой. Первый часовой, выставленный Вазкором. И стоял он не лицом на
юг, к долине, а на северо-запад, к Эшкорек-Арнору и Городам пустыни.
Я увела Асрена вниз. Мне не хотелось, чтобы они увидели его таким,
каким он стал.
Гору омыл розово-красный вечер, плавающий со звездами.
Мазлек сообщил мне, что Вазкор созвал своих воинов в зал и велел
присутствовать коменданту. Где-то под утро вернулся гонец из Эшкорека.
Должно быть, я тогда спала и не услышала скрежета тянущегося через
зловещий ров моста, цокота копыт и усталых шагов во дворе. Я оставила
Мазлека охранять Асрена и спустилась в зал одна.
Овальный зал неровно освещали мрачный свет очага и пылание свечей. За
длинным столом сидели без масок восемь воинов Вазкора и открыто пили.
Комендант и его стража стояли около очага и казались обеспокоенными. Когда
я вошла, он нервно взглянул на меня. Вазкора здесь еще не было.
- Полагаю, мы сейчас услышим какие-то новости, - сказал комендант.
- Полагаю, услышим.
Я уселась в высокое кресло около стола и ждала.
Не поднимая головы, я определила, когда он вошел. Все задвигались.
Комендант суетился и кланялся, воины Вазкора поднялись на ноги, не
стесняясь своих кувшинов с вином, - надо полагать, они знали, как его мало
волновали определенные городские тонкости.
Он подошел к моему креслу и остановился, вежливо предлагая руку.
- Богиня.
Я поднялась и позволила ему отвести меня к столу. Он усадил меня
справа от себя и указал коменданту на противоположный конец стола. Золотая
волчья морда медленно повернулась, скрытые глаза коротко изучали каждого
из них.
- Я отправил гонца в Эшкорек-Арнор - наверное, вы помните? А, да,
комендант. Вижу, что помните. Похоже, с юга надвигается какая-то беда -
Пурпурная долина идет войной. Города пустыни мудро поклялись укрепить свою
коалицию. Но не мудро избрали себе нового Властелина.
Говорил он небрежно; и я гадала, чего же ему стоило говорить так,
когда под ним пошатнулись основы его честолюбия. Комендант ахнул и начал
было что-то бормотать.
Вазкор резко и жестко оборвал его.
- Ваши соболезнования преждевременны, ударь. Я еще не умер, - не
закрытое маской лицо коменданта побледнело до грязно-желтого, и он стих. -
Вы должны понять, - продолжал Вазкор, - что Кмисс, Аммат, Со-Эсс, За и
Эзланн объединили силы для разгрома армий долины. Они также отправляют
небольшой отряд к этим горам для того, чтобы раздавить меня. Около двухсот
воинов - количество немалое, но, впрочем, они же не знают, сколько войск я
привел с собой. Эшкорек пока еще не отправил воинов против меня, но,
несомненно, отправит, когда на него поднажмут как следует.
Капитан стражи Вазкора поднялся на ноги, дав выход своим чувствам в
каком-то проклятии эшкорекской неверности.
- Властелин...
- Не нужно пугаться, капитан. Я сохранил одну гарантию. Существует
обвинение, будто это не боги, а я - какими-то невероятными средствами -
сразил Асрена Джавховора. Они сказали, что, по их мнению, улика против
него - его попытка убить богиню - была ложной; и в доказательство избрали
своего нового Властелина из королевского дома Эзланна. Так вот, господа,
Асрен Джавховор все еще жив.
Пораженные восклицания из-за стола, за исключением коменданта,
который беспокойно пялился на свои перстни.
Вазкор подождал, пока стихнут возгласы. А затем сказал очень холодным
и размеренным голосом:
- То, что пытался сделать Асрен, было глупым. Преданный ему народ сам
убил бы его, разорвал бы на части на улицах, если б ему отдали его тело,
когда он рухнул. Но богиня была милостива и не желала мстить. Я
распорядился объявить его умершим, а затем отправил его сюда, где он с тех
пор и пребывал в заключении под властью коменданта. Когда к нам прибудут
наши гости, я сообщу им это и представлю им Асрена. Скорей всего, они
изберут его Властелином вместо своего нынешнего избранника. А потом
благодарный Асрен восстановит меня в должности военачальника своих армий.
- Можете ли вы доверять ему? - спросил капитан.
- Полностью, - ответил Вазкор. - Разум Асрена стал несколько, скажем,
неустойчивым... И не забывайте, пожалуйста, моя божественная жена обладает
некоторым влиянием.
Все осторожно посмотрели на меня. А он вообще не удостоил меня
взглядом. Он представлял, что я увижу, как глупо выступать сейчас,
объяснять им, чье в действительности влияние будет передвигать Асрена в
следующих ходах этой игры. Ситуация складывалась любопытная. Воины Вазкора
не знали, что это он уничтожил разум Асрена, и, хотя когда он представит
Асрена, они неизбежно увидят, чем он стал, явно не приходилось опасаться,
что они выдадут манипуляции Вазкора - ведь в их же интересах, чтобы он
преуспел. Что же касается возможных предателей - как же они бессильны. Я
сама - но я буду молчать. Мазлек - но он предан мне и поступит так же, как
и я. Старуха и девушка - возможно, но они недоумки. Какую то опасность
представлял только комендант. Я взглянула на него, и он, казалось,
внезапно осознал, как он влип. Когда он задрожал там, на своем кресле,
Вазкор повернулся к нему.
- В нашем нынешнем положении есть определенные дипломатические
ошибки. Было бы куда более подходящим, комендант, если бы вы вернулись в
Эшкорек-Арнор до начала следующего этапа. Ваше присутствие здесь, должно
быть, смущает и вашего господина, и вас самого.
Комендант явно не мог поверить в свою удачу. Он поклонился и глубоко
поблагодарил Вазкора за такую тактичную доброту.
Вазкор поднялся, предложив мне руку. Двое его воинов зашагали следом
за нами, когда мы поднялись по лестнице к его комнате. Зайдя туда, он
закрыл дверь и указал мне на кресло у слабо горящего камина. Я не пошла
туда.
- Комендант, - прикинула вслух я, - естественно, погибнет, прежде чем
доберется до Города.
- Естественно, - согласился он, - так же, как и его рать.
- Возможно, что кто-то найдет их тела.
- Вовсе нет. Эта башня хорошо хранит тайны.
Я ничего не сказала, и он снял волчью маску и положил ее на стол.
- Думается, ты понимаешь теперь, почему Асрена держали здесь все это
время.
- Понимаю. И я против тебя, Вазкор. Ты сделал достаточно. Он тебе не
конь, чтобы ехать на нем на базар.
- Когда они окажутся у дверей, сестра моя, ты, возможно, подумаешь
иначе.
- Тогда давай покончим с этим здесь, - предложила я. - Мы оба
обладаем достаточной Силой, чтобы освободиться на всю жизнь.
- Я использовал свою жизнь, - отозвался он, - и не стану
останавливаться сейчас. Я не скиталец. Я знаю свой путь.
Он сел в кресло, которое отказалась занять я, и посмотрел на меня.
Его лицо было совершенно непроницаемым, полностью замкнутым, а глаза -
ровной полоской тьмы, в которой, казалось, не существовало никаких прорех.
- Даже ты, сестра моя, рассматриваешь жизнь как реку, в которой
встреченные тобой люди вроде островов. Но ты ошибаешься. Твое видение
отличается узостью, созданной тобой же. Мы суть сумма наших достижений, не
больше, не меньше. Горная дорога, что привела нас сюда, была построена
умершими людьми, про которых никто из нас иначе и не вспомнил бы. То, что
мы создаем, - единственное, что может уцелеть или имеет право уцелеть.
Человек - ничто, он существует только для других людей.
У меня не нашлось ответа. Да и не было смысла отвечать. Я даже не
подивилась, что он потратил на меня столько философского красноречия. Я
коснулась рукой двери, собираясь уйти.
- Сколько еще времени до появления ребенка? - спросил Он.
- Шестьдесят-восемьдесят дней - по-моему, я сбилась со счета. По
твоим словам, в месяц, названный в Эзланне в честь павлина.
- Ты понимаешь, что теперь он официально - потомство Асрена, - сказал
он мне. - По крайней мере, на данный момент. Мелочь, но тебе следует
постараться запомнить.
- В Белханноре жила одна женщина. Деревенская целительница. Я сделала
все, что в моих силах для избавления от того, что ты мне подарил, но
потерпела неудачу. Итог моих усилий может оказаться не очень прекрасным.
- Ребенок будет идеальным, - заверил он меня. - Удивлен, что ты не
понимаешь этого. Твои органы самоисцеляются от смертельных ран, а ты
полагала, что твое чрево поддастся деревенскому аборту.
Странно, я об этом не подумала, не сопоставила раньше эти отдельные и
все же взаимосвязанные факты. Я поняла, что делала глупость, все еще
наполовину веря, что не рожу. Я открыла дверь и вышла. На лестнице башни
было темно, очень темно.

Весь вечер я слышала приготовления коменданта к бегству из башни. Он
должен был отправиться на рассвете со своей немногочисленной ратью. Но не
в Эшкорек-Арнор. Я не знала, что уготовил ему Вазкор, не знала, кто
позаботится об этом - он сам или его стража.
Твердо решив уснуть, зачеркнуть любые звуки, любое насилие, я лежала
без сна до тех пор, пока небо не прорезали первые красные лучи солнца.
Ничего не было. Однако не было и цокота копыт, скачущих к Городу по
мосту.
Полное первозданное безмолвие.

4
Я вывела Асрена на прогулку у зубцов башни, чего не делала с тех пор,
как Вазкор установил там часового. День был теплый и яркий, голубое колесо
неба медленно вращалось над головой. Асрен стал посмелей с мышкой и
позволял ей перебегать с одной руки на другую, поглаживая ее всякий раз,
когда она останавливалась.
Футах так в тридцати стоял одинокий часовой, повернувшись к нам
спиной, отведя любопытные глаза. Раньше я считала небезопасным
заговаривать.
- Мы должны покинуть башню, - тихо сказала я Мазлеку, - очень скоро,
прежде чем прибудет армия нового властелина.
Я сообщила ему о планах Вазкора, и Мазлек ничего не сказал, но его
правая рука вцепилась в парапет, ритмично сжимаясь и разжимаясь.
- Не знаю, как мы сможем это сделать, - добавила я. - Возможно,
ночью. Мы можем разделаться с попавшимися нам случайными стражниками, но
любой шум привлечет Вазкора. Думаю, я не смогу бороться с Вазкором, его
силы превосходят мои - я уже рассказывала тебе об этом. И ров - как мы
сможем перебраться через него, не воспользовавшись мостом, который вызовет
больше шума, чем все прочее?
Мазлек покачал головой.
- Возможно, здесь есть подземные ходы, как в Белханноре, богиня. Они
бывают в большинстве крепостей как последнее средство спасения во время
оспы или штурма. Но найти их будет трудно. Волков Вазкора не купишь.
- Старуха, - вспомнила я. - Она может знать, и она слишком
примитивна, чтобы выдать ему какие-то подробности.
Часовой потянулся, снял шлем, почесал белобрысую шевелюру и снова
впал в неподвижность.
- А выйдя отсюда, - продолжила я, - куда мы можем отправиться? В
Городах никакого пристанища больше нет.
- К востоку от гор лежат скалистые равнины и области лесов, болот -
на юго-востоке и на юге, а потом море. Дикий край, в нем очень удобно
затеряться, если за тобой кто-то гонится, - предложил Мазлек.
- Пустынный край?
- Почти, богиня. Немногочисленные дикие племена, бешено воюющие между
собой, хотя, как сообщают, иноплеменным чужакам они не причиняют вреда.
- Значит, в этот запустелый край мы и должны отправиться, чтобы
оказаться на время в безопасности.
Такое будущее казалось серым и безнадежным для всех нас, по иного
пути не представлялось. Бегство, насущная надобность, не оставляло места
для отчаяния.
Мы обошли овальную загородку, чтобы оправдать свое присутствие там.
Глаза часового стрельнули в сторону Асрена, когда мы проходили мимо,
удивленные, позабавленные, совершенно лишенные сочувствия: человек,
наблюдающий за прыжками полоумного на ярмарке. Вазкор хорошо подобрал
своих тварей - темные, неумные люди, хорошие бойцы, лишенные страха из-за
отсутствия воображения, преданные, потому что подчинялись собственному
здравому смыслу: и до сих пор хватало еды и вина, женщин и престижа;
заслуживающие доверия на самом последнем рубеже, потому что старый порядок
был им выгоден.
Мы вернулись через небольшую дверь в каменное нутро башни.
- Я приведу ее сегодня ночью, эту старуху, - пообещал Мазлек, - когда
она закончит работу.
Я кивнула.
Мышка, взлетев на плечо Асрена, посмотрела на нас глазками -
капельками крови.

День тянулся, едва волочась, пока я ждала ее прихода. В окнах
сгустился свет, голубой, как витражное стекло. Тонкая луна отбрасывала на
вершины световые блики и тени.
Я сидела на постели, отодвинув занавески далеко назад, усадив рядом с
собой Асрена. Что-то заставляло его бояться; он плакал и цеплялся за меня,
и теперь я держала его в объятиях и не могла пошевелиться, потому что он
опять начал бы плакать. Раздался тихий стук в дверь. Вошел Мазлек, а
следом за ним старуха и остановилась, уставившись на меня. Она сняла
маску, надо полагать, по указке Мазлека, но ее лицо походило на взошедшее
тесто, бледное, невыразительное и лишенное глубины. Округлые водянистые
глаза все мигали и мигали, глядя на меня, а затем на человека, которого я
держала.
- Я должна ходить за ним? - спросила она. - Девушка вам не нравится?
- Нет, - ответила я. - Это никак не связано с уходом. Я хочу
расспросить тебя кое о чем.
Она вылупилась на меня.
- Погреба, - сказала я, - и под погребами - есть какие-нибудь другие
ходы?
- Ходы, - повторила она. И моргнула. - Ходы.
- Ходы, которые ведут из башни. Выход.
- Мост через ров, - сказала она мне.
- Помимо моста через ров.
Она моргнула.
- Под башней, - подсказала я, - ход под башней, который ведет в горы.
Асрен зашевелился в моих объятиях, и ее глаза соскользнули с моего
лица на его.
- Хорошенький, - сказала она и цокнула, как цокают домашнему зверьку.
Мазлек схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
- Ход из башни, - зашипел он и тряхнул ее. Она завизжала и стала
бороться.
- Нет хода - нет хода!
- Отпусти ее, Мазлек, - устало велела я.
Он взял и вытолкал ее, закрыв дверь перед ее круглыми глазами.
- Это бесполезно, - сказала я. - Мы в капкане.
- Я обыщу погреба, - сказал он, - и ниже. Должен же быть какой-то
путь, богиня.
- Да, должен быть, Мазлек. И скоро.
Я повернулась к Асрену и увидела, что он заснул у меня в объятиях. Я
подняла руку, коснулась его волос и в тот же миг почувствовала, как внутри
меня что-то толкнулось, резкое, настойчивое и очень реальное. Это было
первое движение, которое я почувствовала, первое полученное мной
доказательство, что существо, разбухавшее у меня в животе, было
одушевленным, и я содрогнулась, ощутив его, словно носила под сердцем
смерть, а не жизнь.

Мазлек тогда все обыскал. Погреба, вонючие ходы темницы, подвалы и
подземелья Башни-Эшкорек. И не было никакого выхода к свободе, по крайней
мере, который он смог бы найти.
В этих поисках прошло четыре дня. А на пятый примерно в полдень на
макушке крепости залязгал колокол, ужасный шум, самый древний звук паники
и ожидаемого насилия.
Асрен закричал, а испуганная мышка спрыгнула с его запястья и
взобралась по занавескам постели. Я поспешила к нему, пытаясь заглушить
лязг тихими словами. Невероятно, но мои защитные инстинкты так его
уменьшили, он показался таким маленьким, что я взяла его на руки и стала
укачивать.
Вскоре пришел Мазлек сообщить то, чего мне не нужно было сообщать.
Часовой Вазкора различил в нескольких милях от башни походную колонну:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59