Большинство женщин, уведомила она
меня, воспользовались бы для такой прически накладными волосами, но в
данном случае она ухитрилась обойтись без них. Это удалось, вероятно,
благодаря густоте моих волос, но она, несомненно, заслужила небольшую
доплату за свое мастерство.
Дарак вошел без стука, и женщины живо засуетились. Он изучил меня, а
затем усмехнулся, довольно щедро заплатив им за труды и вытолкал их за
дверь. Закрыв ее за ними, он прислонился к ней спиной, глядя на меня. За
день он приобрел тунику черного цвета, отделанную черным бархатом, опять
же, очень уж скромную, но он в ней выглядел хорошо. На новых сапогах у
него поблескивали агатовые пряжки.
- Ты прекрасна, - сказал он. Он подошел и понюхал мои волосы. -
Прекрасна, - снова сказал он. Его рука скользнула по коже моей шеи и руки.
- Белое на белом. Ты поступила умно, выбрав это. Твоя гладкая кожа - она
никогда не покрывается загаром и не краснеет. И не сохраняет шрамов, -
добавил он. Его пальцы двинулись вновь. Он даже теперь помнил, куда меня
пырнула Шуллат, хотя всякие следы давно исчезли. Внезапно он отступил, и
лицо его чуть окаменело.
- Я принес тебе вот это.
Я взяла кусок шелка, развернула его. И уставилась в прохладную
зеленую глубь; и восемь овальных глаз отвечали мне таким же взглядом. Все
мое существо потянулось к нему, но я не хотела в то время, чтобы он
покупал мне нефрит или заставлял меня смотреть на него. _О_н_и_ любили
нефрит, и с тех пор, как мы покинули Ки-ул, я не носила того, который
отняла у Шуллат.
- Тебе не нравится? - спросил он, слегка уязвленный.
- Нравится, - призналась я, - больше, чем что-либо.
- Я слышал, как ты во сне говорила о нефрите. - Он подошел ко мне
поближе и застегнул ожерелье у меня на шее. Оно было таким прохладным,
восемь глаз воды, заключенных в золотые берега.
- Дарак, - тихо произнесла я.
- Даррос, - поправил меня он. - И не забудь.
Он поцеловал меня в шею.
- Надень и золотые кольца, а лучше тот золотой браслет, который
Маггур украл для тебя у своей бабы в лесном стане.
Я сделала, как он сказал. Браслет не был безвкусно-крикливым и
придавал некоторый шик гладкой белизне платья. Надела я также и черный
шайрин, когда солнце за узким окном заходило, заливая красным крыши
Анкурума.
С нами отправились Маггур, Глир и несколько человек "охраны" верхом
на лучших лошадях. Эллак, Дарак и я ехали в какой-то карете, нанятой для
этой цели, душной, шаткой, влекомой двумя толстыми лошаденками. Дарак и
Эллак беспокойно ерзали в тесноте повозки. Эллак тоже оделся в черное,
подстриг себе бороду и брови, и, надо полагать, помылся старательней, чем
обычно. Невероятное дело: он тоже выглядел красивым.
Карета шумно подскакивала на камнях.
- Дождь закончился. Обратно пойдем пешком, - поклялся Дарак.

2
Полагаю, для людей вроде Дарака неопределенность - это жизнь, а
опасность - вино жизни. Тогда, подхваченная течением, заразившаяся ею
возбуждением и хладнокровием, я действительно не понимала глупости того,
что мы делаем.
Дом посредника располагался в "садовом" конце Анкурума, на
возвышенности. Из всех его окон открывался великолепный вид, и к нему
прилегали террасированные дорожки, где звенели маленькие фонтаны и важно
расхаживали прирученные птицы с ярким цветастым оперением. В портике,
через который нас провел слуга, горели алебастровые светильники. На
фресках стен были изображены обнаженные танцовщицы. Я увидела, что Эллак с
трудом удерживается от непристойных острот. Маггур и остальные остались во
дворе. Вечер покажется им непроходимо скучным, если они не смогут затеять
игру в кости или драку с другими конюхами и слугами, засевшими в
близлежащих тавернах.
За залом при входе двойные двери вели в просторное помещение, откуда
открывался вход в другие, не менее просторные залы. Здесь среди висящих
цветочных гирлянд бродили гости, вежливо беседуя друг с другом. Они
деликатно потягивали вино и брали с подносов лакомые кусочки сластей и
пряностей.
Эллак смотрел на все это беспокойным взглядом. А Дарак казался
надменным от нетерпеливого раздражения. К нам подошел слуга.
- Даррос из Сигко, сударь?
Дарак кивнул.
Слуга сделал несколько напыщенных жестов, провел нас через зал, где
собрались гости, вокруг нескольких изукрашенных домашних фонтанов и далее
- вверх по лестнице. Здесь нас приветствовал хозяин дома, кругленький
лоснящийся мужчина, который пораженно взглянул на меня.
- Добро пожаловать, Даррос, добро пожаловать. Я так рад, что ты смог
прийти.
Брови Дарака пренебрежительно дернулись, когда он улыбнулся.
- Очень приятно.
- А ваши спутники... - Малюсенькие глазки снова покосились в мою
сторону. Я его одновременно и завораживала и отталкивала. Если я была
степнячкой, то вполне могла чего доброго оказаться неотесанной дикаркой. В
Анкуруме нечасто видели степных воинов и их жен, а когда они заезжали
туда, к ним всегда относились, как к дикарям.
- Эго моя дама, - представил меня Дарак. Это был принятый в свете
термин для обозначения любовницы. Тем не менее посредник вздрогнул.
- Ваше приглашение для меня - большая честь, - поблагодарила я его, и
он сразу успокоился.
- Может быть, вы тоже прибыли с севера? - спросил он, но глаза его
скользили одобрительным взглядам по моей груди.
- Да, - подтвердила я, - несмотря на мое низкое происхождение из
степных племен, я получила вполне приличное воспитание.
Дарак совершенно откровенно ухмылялся.
- По-моему, здесь есть люди, с которыми мне надо встретиться, -
напомнил он.
- В самом деле. Но сперва еда. А потом развлечение.
- Конечно, - кивнул Дарак.
Глаза посредника устремились теперь на Эллака, который снял с подноса
три чаши с вином и осушал их одну за другой.

Ужин подали очень скоро, хотя возможно не достаточно скоро для
Эллака, который набросился на него, как голодный стервятник. Другие гости
с тревогой смотрели, как он набивал рот жареным мясом и вытирал стекающий
по бороде сок кусками фигурного хлеба. Дарак, раздраженный и, наверное,
сам ставший немного неуверенным в себе от чрезмерной утонченности
городских манер, не сделал ни малейшей попытки остановить его. Сам он ел
мало, а я как обычно только отщипывала небольшие кусочки, но Эллак, с
аппетитом, сделавшим бы честь всем троим, поглощал, невзирая на рыгание,
все блюда. Раньше я никогда не обращала внимания на этот особенный аппетит
среди людей, набрасывавшихся на еду, как волки, но здесь он вызывал явное
недоумение.
Ужин подавали в огромной столовой, освещенной множеством свечей. Тут
стояли низкие с подушками ложа и низкие столы; они образовывали полукруг с
выложенным мраморными плитами полом в центре, где выступали жонглеры,
танцоры и акробаты под бой маленьких барабанов и звуки тростниковых
свирелей.
Когда унесли последние блюда, подали чаши для ополаскивания пальцев и
салфетки, а затем принесли свежие подносы с вином и сладостями,
центральная плита мраморного пола ушла вниз. Должно быть, опускающее
устройство было нововведением в доме посредника и потому вызвало
аплодисменты. Слуги побежали к скоплениям свечей, опустили их на шнурах и
погасили. Утопленная плита начала постепенно подниматься. Свет был очень
тусклым, с легкой дымной краснотой и запахом ладана. Плита сравнялась с
полом; на ней лежала обнаженная женщина с нарисованными по всему белому
телу серебряными листьями, с сеткой из алых самоцветов между бедер. Когда
она поднялась на ноги, я увидела, как она расцветила себе лицо: белые губы
и алые блестящие веки, словно из них вытекала свежая кровь. Но внимание
мое приковала змея. Все кругом ахнули. Гостей сумели увлечь. Несколько
женщин взвизгнули, но не отвели глаз. Змея тоже была красно-белой,
толщиной по меньшей мере с талию женщины и футов в двадцать с лишним
длиной. Заиграла музыка, медленная и плавная, переходящая от одной
каденции к другой, обвивая женщину так же извилисто, как и змея. Они
танцевали вместе, петляя и извиваясь друг вокруг друга. Танцовщица была
одной из тех - "гуттаперчевых" - и для нее не составляло труда извиваться
змеей. Внезапно из двери в противоположной стене выскочил мужчина. Он
прошелся колесом в центр зала, и женщина нагнулась перед ним в ожидании,
обвитая змеей.
Кровь застыла у меня в жилах. Я почувствовала, что задыхаюсь. Тело у
мужчины было окрашено в золотой цвет. Откуда у них взялся этот ритуал?
Помнили его, сами того не ведая? Не являлся ли он наследием тех пропащих
демонов, которые породили меня?
Танец продолжался, и теперь они были вместе, сплетенные в симуляции
наслаждения, со змеей, скользившей между их телами.
Затем плита ушла в пол, и свет зажгли вновь. Гости зашевелились,
пробуждаясь, и зааплодировали.
- Какой артистизм!
- Триумф красоты!
Видимость культуры, прикрывающая их болезненную развращенность.
Я посмотрела на Дарака, но они с Эллаком озорно и искренне смеялись
над представлением, возбужденные, ничего не прячущие под плащом из слов.
К нам подошел посредник, получая по пути поздравления со всех сторон.
- А, Даррос, вот человек, с которым я хотел бы тебя познакомить.
Мы поднялись и последовали за ним из жаркого зала на прохладную
террасу с видом на город. Деревца в цветочных горшках покачивались на
ночном ветру. В вышине сияла луна. Было уже поздно, хотя огни в Анкуруме
еще горели.
Поджидавший нас человек стоял, небрежно прислонившись к балюстраде.
Он носил длинный черный балахон без украшений. Единственной его уступкой
моде казались волосы, умащенные, завитые и очень длинные, да великолепный
рубин мерцавший, на левой руке. Он гармонировал со сверканием его глаз.
Суровое, стареющее, расчетливое лицо.
- Разрешите представить вам Дарроса из Сигко, нашего знаменитого
купца-караванщика. Распар из Анкурума. - Посредник суетливо откланялся,
явно не волнуясь из-за того, что стал лишним в собственном доме.
Новый знакомый кивнул Дараку и Эллаку. Взяв мою руку, он поцеловал ее
с привычной церемонностью. Он не спросил, кто я такая, и, похоже, не
особенно интересовался мной.
- Вам понравилось представление нашего друга? - спросил он у Дарака.
- Очень искусное, по-моему, несмотря на всю слабость композиции. Однако
после столь долгого ожидания вы несомненно хотели бы поговорить о деле.
- Буду рад поговорить о деле.
- Вот и хорошо. Я слышал, вы привезли несколько фургонов оружия
отличной работы из северных мастерских. Возможно, - он снисходительно
улыбнулся, - вам неизвестна степень моей заинтересованности в этом деле.
Заверяю вас, в Анкуруме меня хорошо знают. Естественно, я не ожидаю, что
вы мне поверите без какой-то поруки, но я могу сразу забрать у вас весь
товар, не прибегая ни к каким посредникам.
- В самом деле?
- В самом деле. Но прежде чем мы перейдем к дальнейшему обсуждению
этой сделки... Я слышал о вас много хорошего. Вы - один из немногих, кому
удалось довести до Анкурума караван с севера, не потеряв половины его.
Неужели вы ни разу не сталкивались ни с какими трудностями?
- Трудностями?
- С разбойниками. Мне говорили, что в горах властвуют они. Не говоря
уж о степных племенах.
Дарак небрежно показал на меня.
- Как видите, от этой беды у меня есть своя охрана.
- Ах, да.
- Что же касается разбойников, - продолжал Дарак, - то я достаточно
хорошо знаю, что у них на уме. И у меня есть своя стража.
- Значит, вы любите опасную работу, Даррос из Сигко?
Дарак ничего не ответил. Посмотрев Распару из Анкурума в глаза, он
улыбнулся своей суровой улыбкой. Она была театральной, но тем не менее
недвусмысленной.
- Вижу, что да. И мне также рассказывали, что вы отлично умеете
управлять лошадьми. Я слышал, вы день назад укротили на рынке одного
необъезженного коня.
- Я вырос вместе с лошадьми, - сказал Дарак.
- Хорошо. А с колесницами вы тоже росли рядом?
Вопрос озадачил и вызвал некоторого напряженность. Эта беседа была
отнюдь не просто праздной болтовней.
- А почему вы спрашиваете? - осведомился ровным чином Дарак.
- Буду прям, - сказал Распар. - Я подумываю расширить свои деловые
интересы и включить в них разведение лошадей. У меня уже есть конеферма, в
нескольких милях от Анкурума, и с этой конефермы я получил дикую тройку
вороных. Ради своего делового имени я хочу, чтобы какой нибудь молодой
человек, любящий опасность и знающий своих лошадей не хуже, чем своих
женщин, участвовал в скачках на моей тройке в Сиркуниксе. И, естественно,
победил.
Дарак рассмеялся, коротко и резко. Это было бы свидетельством
презрения, если б его глаза не сверкали так ярко. Да, он не мог устоять. И
когда он сказал: "Я знаком с колесницами", я не была уверена в том, что
это правда. А затем он добавил:
- А также немного знаком со скачками. Вы имеете в виду те, о которых
говорят больше всего?
- Они самые, - улыбнулся Распар. - Конечно, есть много других заездов
и много других скачек - с участием только всадников, а также всадников и
колесниц. Но здесь - королевский уровень; они приносят самый большой приз.
- Он задумчиво взглянул на Эллака. - Конечно, нам также понадобится найти
лучника. Если вам не рассказали, то учтите, это должен быть худощавый
маленький человек, мальчик, если у вас есть такой. Достаточно ловкий,
чтобы удержаться на ногах, достаточно легкий, чтобы лошади почти не
замечали его присутствия на колеснице. У вас есть такой?
Дарак взглянул на меня.
- Есть.
Рассерженная и ошеломленная, я гневно взглянула на него в ответ. Я
тоже немного слышала об этих скачках. В Анкуруме о них толковали на всех
перекрестках, и разбойники, возвращаясь в гостиницу, приносили с собой эти
слухи. Эти скачки назывались "Сагари" и были верной смертью. Участвовало
шесть или более колесниц, каждая с тройкой в упряжке, каждая с возницей и
лучником, чьей задачей было вывести из строя другие колесницы под градом
стрел лучников его противников. Согласно двум законам Сагари, запрещалось
целиться как в людей, так и в лошадей, и все же, когда дело дойдет до
стрельбы, так легко ошибиться в расчете - или же наоборот рассчитать все
точно. И помимо всего этого было четыре препятствия на скаковом кругу,
представлявших собой четыре природные стихии: землю, воздух, огонь и воду,
и через каждое проходили шесть раз в шести кругах скачек. Мало кто
оставался в живых после Сагари. А Дарак так мало дорожил нами обоими, что
готов был бросить нас на верную гибель по прихоти этого человека просто
потому, что не мог противиться собственному безумству.
- Нет, - сказала я. - Даррос.
Распар посмотрел на меня, поднял руки, рассмеялся.
- Простите, пожалуйста. Но _ж_е_н_щ_и_н_а_?
- Она владеет луком лучше, чем любой мужчина под моим началом. И у
нее подходящий вес или отсутствие его.
- Мне конечно же понадобятся доказательства всего этого.
- Вы их получите.
Они говорили так, словно меня это не касалось, маня, которой
досталась самая худшая роль - роль жертвы древней жажды крови этого
города, расцветки для песка их арены.
- Нет, - снова отказалась я. - Разве ты не слышал меня?
- Наверное, ваша дама проявляет мудрость, - сказал Распар. -
Возможно, она слышала, что все лучники едут голые по пояс, укрывшись
своими щитами.
Эта глупость еще больше рассердила меня. Я ничего не сказала.
- Ну, - промолвил Распар, - мы можем обсудить это завтра. Утром я
пришлю за вами человека. Примерно в пятом часу после рассвета. Я покажу
вам мою конеферму, Даррос; возможно, вас это заинтересует. А сейчас мне
пара идти. - Он поклонился мне, кивнул Дараку и ушел с террасы через
освещенный свечами зал.
Дарак повернулся к Эллаку.
- Ступай, вытащи Маггура и остальных из борделей. Мы скоро уходим.
Эллак ухмыльнулся и вышел.
Дарак прислонился спиной к балюстраде и принялся нервными пальцами
выковыривать из мрамора растение.
- Ты понимаешь, - сказал он, помолчав с миг. - Этот человек возьмет
весь наш товар, быстро и за высокую цену, если мы сделаем то, чего он
хочет.
- Как его ручные собаки, - огрызнулась я.
- Дело того стоит, - отозвался Дарак. - Мы не можем здесь вечно
бездельничать, дожидаясь, когда с севера прискачет галопом какой-нибудь
гонец с сообщением о засаде у брода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59