— Для обеих этих вещей, — ответил Бьяджио. — И не только.
Еще один таинственный ответ. Алазариана начало корчить.
— Государь... Бьяджио поднял палец.
— Подожди.
Император встал с кресла и начал расхаживать по комнате. Казалось, он не может собраться с мыслями — как будто ему надо сообщить какую-то ужасную новость, но он не знает, как лучше облечь ее в слова.
— Ты сообразительный мальчик, Алазариан, — проговорил, наконец, Бьяджио. — Так что, думаю, ты сможешь понять то, что я собираюсь тебе сказать. Видишь ли, ты мне нужен для одного необычного дела. Я не был уверен, что оно тебя заинтересует, но теперь, когда я убедился, что твоя магия реально существует, я думаю, что ты мог бы мне помочь. — Он перестал метаться из угла в угол, остановившись рядом с Алазарианом. — Вчера вечером ты искал в библиотеке ответы. Ты пытался узнать что-нибудь о себе и своих способностях. Но здесь, в столице Нара, ты ответов не найдешь. Я лгал, говоря, будто я — специалист по Люсел-Лору. То, что мне известно о трийцах, поместится на одной страничке. И нигде в империи не существует такой книги, которая смогла бы ответить на твои вопросы. Единственное место, где ты мог бы найти то, что ищешь, — это сам Люсел-Лор. Алазариан недоуменно уставился на Бьяджио.
— Государь? По-моему, я чего-то не понял. Император снова сел.
— Алазариан, ты мне нужен. Миру грозит опасность. Я знаю, что Тэссис Гэйл планирует напасть на Черный Город. Он заключает союзы с моими врагами. А их, поверь, у меня множество.
— Верю.
— И ты веришь тому, что я говорю? Что твой дед хочет меня свергнуть?
Алазариан кивнул.
— После смерти своего сына дед стал другим. Он стал... сильнее.
— Сильнее?
— Это трудно объяснить, государь. Когда вы были в нашем замке, он был слабый. Вы помните?
— Помню. Он редко выходил из своих покоев. Всегда был подавлен, вечно говорил о старости.
— Больше он об этом не говорит, — сказал Алазариан. — Когда дядя Блэквуд погиб, он стал злее. По-моему, гнев дал ему цель. А теперь, когда не стало и моей матери...
— Да, именно об этом я и говорил. — Бьяджио пристально посмотрел на Алазариана. — Когда-то мы с твоим дедом были союзниками, но то было во времена Аркуса. Он хорошо служил Аркусу, но всегда был честолюбив. А когда власть перешла ко мне, до меня из Талистана стало долетать ворчание. Тэссис Гэйл считает, что я не гожусь в правители. Он винит меня в смерти твоего дяди и собирается воевать со мной. А союзников у него много.
— И что, если вы правы? — спросил Алазариан. — Что, если мой дед начнет вторжение? Бьяджио помрачнел.
— Я буду с ним воевать. Я двину моих союзников против его союзников, и в Наре начнется такая война, которую ты себе даже представить не можешь. — Он кивнул Алазариану. — Вот это мы с тобой должны предотвратить. Мы с тобой, вдвоем.
Алазариан онемел. Бьяджио пристально смотрел на него, дожидаясь ответа, но юноша по-прежнему ничего не понимал.
— Что я могу сделать? — спросил он, наконец. — Я же просто мальчишка!
— О нет! — возразил Бьяджио. — Отнюдь нет. Ты не просто мальчишка, ты человек особыми способностями. Но, если говорить откровенно, мне не надо, чтобы ты их использовал. Мне нужна вещь очень простая и, возможно, опасная. Тебе известно о львах в Железных горах?
Алазариан кивнул. Говорили, что трийцы со своими львами охраняют горную дорогу в Люсел-Лор, чтобы в их страну больше не проникали нарцы.
— Я про них знаю, — сказал Алазариан. — Именно из-за них отец не отправляет в горы войска, чтобы поймать Джала Роба. Его люди боятся львов.
— И правильно делают, — отозвался Бьяджио. — И, тем не менее, тебе придется иметь с ними дело лицом к лицу.
— Как?!
— Я хочу, чтобы ты отправился в Железные горы, Алазариан. Я хочу, чтобы ты нашел этот львиный народ. Эти люди знают, где найти Ричиуса Вэнтрана, и смогут доставить тебя к нему.
— К Вэнтрану? Зачем?
— Мне необходимо передать ему послание. Это жизненно важно. И ты — единственный, кто может это для меня сделать, — Бьяджио с улыбкой смотрел на юношу. — Посмотри на себя! Ты почти, что можешь сойти за трийца. Вэнтран тебя выслушает. И фактически ты Гэйл. Когда он поймет, чем ты рисковал, он тебе поверит.
— Нет! — вскрикнул Алазариан, вскакивая. — Зачем мне отправляться в Люсел-Лор с вашим поручением? Чего ради рисковать жизнью?
— Ради мира, — ответил Бьяджио. — Посмотри вокруг, мальчик! Империя разваливается. Каждый день приносит новые известия о геноциде, о политических убийствах. Если твой дед нападет на Черный Город, он втянет империю в тотальную войну. Она не ограничится Талистаном и столицей. В нее будут вовлечены Высокогорье и Казархун, и то, что осталось от Арамура. И, в конце концов, в нее втянутся все. — Бьяджио сделал паузу. — Я должен это предотвратить, Алазариан. А времени у меня мало. Мне надо разрушить планы твоего деда.
— Как?
Бьяджио ответил угрюмо:
— Напав на него первым.
Алазариан отвел глаза. Во что он влез? Казалось, Бьяджио одержим какой-то невидимой угрозой — но хуже всего, что он может быть прав. Алазариану было известно, на что способен его дед. И последнее время дома происходили странные вещи. Все же он не мог понять свою роль в плане Бьяджио.
— А почему Вэнтран? — спросил он. — Что вам от него нужно?
— Потому что я слаб, — признался император. — Пусть я называюсь императором Нара, но армии у меня нет. Мне нужны воины. Мне нужны трийцы. Вэнтран может мне их дать. Он — единственный, кто способен убедить их воевать против Талистана.
— Но зачем ему это делать? — недоверчиво спросил Алазариан. Вражда между Бьяджио и Ричиусом Вэнтраном была притчей во языцех. — Он ни за что не станет помогать вам, государь.
— Станет, — уверенно заявил Бьяджио. — Потому что захочет получить обратно Арамур.
Внезапно Алазариан все понял. Бьяджио было известно, что Вэнтран по-прежнему мечтает о своей родине — той родине, которой его лишил сам Бьяджио. Алазариан был поражен простотой этого плана.
— Вот как, — устало проговорил он. — Вы хотите, чтобы я сказал Ричиусу Вэнтрану, что он может получить Арамур обратно.
— Если приведет трийцев воевать с Талистаном — да, — подтвердил Бьяджио. — И подумай о себе, Алазариан. Ричиус Вэнтран знает трийцев. Они много лет живет среди них. Он сможет ответить на твои вопросы, поможет тебе узнать, кто ты. Он ведь даже знал Тарна, трийского чародея.
Алазариан откашлялся — разговор о чародействе его смущал. Однако слова Бьяджио подействовали на него магическим образом. Если Вэнтран действительно знал Тарна, тогда, наверное, он поможет Алазариану узнать правду. Может быть, он даже знает Джакираса, хотя особенно надеяться на это не стоит. Алазариан закрыл глаза, пытаясь разобраться со своими противоречивыми чувствами. Он любит деда, но дед безумен и даже опасен. И он не питает никакой любви к Элраду Лету. Если план Бьяджио приведет к гибели Лета, большей награды Алазариану не нужно.
— Не знаю, — прошептал он, — просто не знаю...
Ему отчаянно хотелось отправиться в Люсел-Лор. Ему хотелось сдержать данное матери обещание, узнать, кто он такой и зачем получил свой таинственный дар. И больше всего ему хотелось поверить Бьяджио. Однако он говорил с человеком, который разрушил Собор Мучеников, который вверг Драконий Клюв в междоусобную войну и подстроил убийство одиннадцати нарских правителей на Кроуте. Да и сейчас Бьяджио пытается укрепить свою власть с помощью внушающего ужас Протектората.
— Как я могу вам верить? — спросил Алазариан. — Я слишком хорошо вас помню, государь.
— Правда? — отозвался Бьяджио. — Я помню нашу первую встречу, Алазариан Лет. Ты были еще совсем малыш, и все время смотрел на меня, разглядывал мое лицо. Помнишь почему?
— Да. Из-за ваших глаз.
— А сейчас ты видел мои глаза?
— Видел, — признал Алазариан. — Они изменились.
— Я сам изменился, — заявил Бьяджио. — Посмотри на меня, Алазариан.
Алазариан повернулся и увидел, что Бьяджио встал. Глаза у него были человеческие, зеленые, лицо переполнено чувством.
— Я стал человеком мирным, — сказал Бьяджио. — Мне это нелегко, но я стараюсь, Алазариан. Я очень стараюсь стать лучше.
Алазариан почти ему поверил. Но только почти. Ему постоянно вспоминалось кровавое прошлое Бьяджио. Казалось, император почувствовал, какая борьба идет в душе мальчика, и подошел ближе.
— Я бы очень хотел убедить тебя, что я говорю правду, — проговорил он. — Ты мне нужен, Алазариан. Никого другого Вэнтран не станет слушать. Скажи, чем тебя убедить? — Способ есть.
Голос Алазариана стал мрачным и пронзительным, он задрожал, как только подумал об этом способе.
— Скажи мне.
Алазариан колебался. Насколько он может открыть свои способности? Он узнает правду, лишь прикоснувшись к Бьяджио. Это риск, но это крайне важно. Он должен знать, действительно ли дед собирается развязать войну или это выдумка хитроумного Бьяджио. Только такое доказательство может его удовлетворить.
— Сядьте, — сказал Алазариан.
Бьяджио посмотрел на него с подозрением:
— Зачем?
— Пожалуйста, сядьте. — Алазариан указал на кресла, с которых они только что встали. — Сюда.
Бьяджио опасливо выполнил просьбу Алазариана и посмотрел в лицо юноше. Алазариан с наслаждением увидел, что император искренне встревожен. Оставаясь совершенно серьезным, Алазариан подошел к императору и сел перед ним, придвинув свое кресло так близко, что их колени соприкоснулись.
— Я могу выяснить, говорили ли вы правду, — сказал Алазариан. — Я могу прочесть ваши чувства и определить, действительно ли вы изменились.
Бьяджио побледнел.
— Как?
— Не знаю, — признался Алазариан. — Но когда я прикасаюсь к человеку, я могу не только излечить его. Я его чувствую. Я словно с ним сливаюсь. Это... — Он пожал плечами, не в силах объясниться словами. — Это странное чувство.
— Поразительно, — прошептал Бьяджио. Он посмотрел на свои руки, потом — на руки Алазариана и снова на свои. С его губ сорвался тихий смешок. — Кажется, мне страшно. Что со мной будет?
— Ничего, — заверил его Алазариан. — Я не сделаю вам больно. Я просто скажу вам, что почувствую. Решать вам. Бьяджио резко протянул ему руки:
— Делай.
Руки у императора оказались мягкими и теплыми. Алазариан провел по ним пальцами — сначала осторожно, потом увереннее. Бьяджио выжидающе смотрел на него, и Алазариан закрыл глаза, чтобы не отвлекаться. Как только его веки опустились, в его голове начали возникать картины. Стараясь их не разрушить, Алазариан выровнял дыхание, сосредоточился и постарался оживить возникшие перед ним образы.
Ничего подобного он в жизни не видел.
Внутри него оказался человек, чьи чувства наполняли все его существо — тигр с золотыми волосами и ужасным взглядом. Он увидел берег с белым песком, незапятнанным, залитыми солнцем. Остров. И дворец на берегу, большой и красивый. Дом Бьяджио. И еще один мужчина, не Бьяджио, но очень похожий на него. Алазариан сразу же понял, что это — отец императора. У него было перерезано горло. При виде этого зрелища Алазариан вздрогнул. Из раны била кровь.
— Ваш отец, — проговорил он чужим голосом. — Вы его убили...
На секунду Алазариан ощутил, что рука императора дрожит, готовая высвободиться.
— Нет! — приказал Алазариан, сжимая пальцы. — Не убирайте рук!
Изображение Бьяджио-старшего исчезло, а его сын стал взрослым. Теперь глаза его засверкали синевой, а голову кружило безумие. Алазариан с трудом овладел своим сознанием. Этот Бьяджио шагал по миру, словно принц, идущий по вымощенной черепами дороге. В голове Алазариана зазвучал непрерывный вопль: крик взятых штурмом городов, смертников на эшафотах, рабов, терзаемых ради забавы. Вокруг него хохотали нарские лорды с жуткими нарумяненными лицами. Ощущение сменилось голодом, жором, острым до рези в животе. Алазариан ахнул. Словно издалека он услышал голос Бьяджио:
— Что? Что ты видишь?
— Вас, — ответил Алазариан. — Нет, не уходите...
Алазариан ощущал нежелание Бьяджио продолжать контакт — но император не отнял рук. А следующая картина оказалась самой мощной, затопив все волной горя. Алазариан почувствовал, как у него перехватило дыхание и судорогой свело горло. Он понял, что видит, как умирает старый император Аркус. Чудовищное горе Бьяджио заставило Алазариана вскрикнуть. Он впился ногтями в руки Бьяджио, разделяя его скорбь.
— Бог мой! — сказал Алазариан.
— В чем дело? — спросил Бьяджио. — Что теперь?
— Аркус, — едва слышно прошептал Алазариан. — Он был вам как отец. Вы его любили. А он вас оставил. — Он меня оставил...
— И вы перестали быть прежним. Вы...
«Вы изменились», — подумал Алазариан. Он задержал дыхание, перекрыл поток горя и нырнул в сердце сегодняшнего Бьяджио. Он добрался до самых его глубин и с изумлением понял, что каждое слово было правдивым. Бьяджио был не тем человеком, которого ожидал видеть Нар. В нем кипела отчаянная битва между старым и новым, но новое побеждало.
Алазариану было довольно. Он медленно выпустил руки Бьяджио и открыл глаза. Император смотрел на него. Лицо у него посерело. Его губы шевелились, не издавая ни звука.
— Вы мне не лгали, — проговорил Алазариан, овладевая собой. Он судорожно сглотнул, чувствуя, что в горле у него по-прежнему стоит ком. — Это правда. Мой дед, вы... все, правда.
Бьяджио продолжал молчать. Он был потрясен тем, что только что произошло, и тяжело дышал, словно после быстрого бега.
— Не могу поверить, — сказал он, наконец. — Ты все это видел?
«Все это и еще многое», — подумал Алазариан. Он улыбнулся, пытаясь успокоить Бьяджио:
— Я не верил вам, пока не дотронулся до ваших рук. Теперь я знаю правду. Но я все равно не знаю, что мне делать. Я боюсь ехать в Люсел-Лор. Я боюсь того, что со мной могут сделать львиные всадники. И я боюсь Вэнтрана. В конце концов, я ведь принадлежу к дому Гэйлов. Он может меня убить.
— Нет. Я знаю Шакала. Он не убийца. Он прислушается к тебе, потому что увидит твою искренность — и потому что ты один можешь вернуть ему Арамур. Когда твой дед умрет, его трон освободится.
Алазариан понял, о чем говорит Бьяджио.
— Я не хочу править Талистаном, государь император. Если я сделаю то, что вы просите, то лишь из-за того, что увидел в ваших мыслях, из-за ненависти к Элраду Лету, а еще потому, что вы, боюсь, правы: Люсел-Лор — единственное место, где можно найти ответы на мои вопросы. Мне нужно оказаться среди трийцев.
Лицо Бьяджио посветлело.
— Значит, ты мне поможешь? Отвезешь Ричиусу Вэнтрану мою просьбу?
Вопрос казался абсурдным. Алазариан понимал, что он еще мальчишка и что может не вернуться из своего похода, если ему встретится львиный всадник в дурном настроении. Да, но что будет, если он не поедет? В Наре начнется война. Хотя легионеры и не подчиняются Бьяджио, свою столицу они защищать будут. Восточное Высокогорье, отделяющее центр Нара от Талистана, тоже будет втянуто в войну. Тэссис Гэйл воспользуется своим влиянием на Иннсвик и Горкней, а Бьяджио соберет своих сторонников со всей империи. А лиссцы, которые, конечно, будут смотреть на это с радостью, налетят на своих кораблях и распространят свое мщение на континент. Будет море крови — и причиной всего этого станет его дед! У Алазариана голова пошла кругом. Тэссис Гэйл всегда был к нему добр. Он был ласковым дедом — даже когда приказывал казнить слуг за воровство. Идти против него казалось предельной ересью.
«Нет, не ересью, — мысленно уточнил Алазариан. — Предательством. Если я это сделаю, то стану предателем. Как Шакал».
Он ломал голову, стараясь найти другой выход — но не находил его. Он совершенно одинок. Мать умерла. Друзей у него нет. Его «отец» — негодяй и подонок. У Алазариана оставался только один крошечный шанс, который предлагал ему Бьяджио, словно подарок, перевязанный яркой лентой. И нужна только отвага, чтобы вскрыть коробку, надеясь, что там не окажется змеи.
— Если я поеду в Люсел-Лор, то, что я скажу трийцам? — спросил он. — Что мне сказать Вэнтрану, если я его найду?
— Я дам тебе письмо, — ответил Бьяджио. — Оно все объяснит Вэнтрану. Тебе достаточно будет ему сказать, что тебя послал я. Все остальное объяснит письмо.
— А вы? Что будете делать вы? Казалось, Бьяджио задумался.
— Я мог бы тебе рассказать, но это может оказаться опасным. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Если тебя схватят, или ты не сможешь найти Вэнтрана, или Элрад Лет узнает о наших планах, тогда эта часть моего замысла будет сорвана.
— А какова другая часть?
— Не настаивай, юноша! — сурово проговорил Бьяджио. А потом он добавил, смягчившись: — Я тебе скажу только вот что. Трийцы — это только часть моего плана. Победить Талистан будет непросто, потому что я не могу распоряжаться легионами Нара. Чтобы сражаться с Летом и твоим дедом, мне понадобятся союзники. Именно этим я и займусь. — Будете искать союзников?
Бьяджио не пожелал отвечать. Он откинулся в кресле и вынул из вазы конфету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79